4. Усатая дискриминация

Однообразные, монотонные будни, окрашенные одним цветом с давно выпавшим снегом, – серо-грязным, тянулись как перегруженная арба в гору. Где-то далеко, по уши в грязи, замешанной на снеге, личный состав зенитной батареи изучал устройство зенитно-ракетного комплекса «Стрела10». В Приднестровске грязи было немного меньше, чем на полигоне, но жизнь интересней не становилась. Силикатов помогал расследовать уголовные дела: допрашивал дезертиров и стращал тех, кто еще не успел «переквалифицироваться» в эту категорию военных преступников. Матвиенко, с девяти до пяти, дремал в тиши штабного кабинета, подложив под голову пачку циркуляров. Гаркенко и Коломытов с утра до вечера носились по близлежащим селам, якобы, добывая стройматериалы на «стройку века», а на самом деле, – себе на пропитание. Лобидзе, в это время, в паре с майором Галушко, «руководили» строительством и костями домино, сидя в теплой прорабской. Один Цукерман выполнял свои служебные обязанности, правда, тоже не всегда добросовестно, повышая боевую готовность своего расчета и Советской Армии в целом.

– Жека, тоска невообразимая, – сетовал Игорь. – Что-то у нас такая скука развелась, – никто никуда не «залетает». Надо бы что-то придумать, как-то разнообразить нашу серую, как армейская шинель, жизнь. Давно дел никаких не было. Да и ты свои «прокурорские» навыки совсем растеряешь.
– А что я могу сделать, не за что «взять» их, совсем от рук отбились.
– Кстати, мне в голову пришла одна интересная идейка. Я с усами, ты – тоже отрастил…
– Ну и что?
– Как, что?! Шевели усами! Пускай все тоже усы отпускают. А кто не сможет вырастить, – выгоним из партии. Как я придумал!
– Чушь какая-то. Не нахожу никакой прогрессивной мысли в твоей безумной идее.
– Ты еще не «догнал». Следи за ходом моей мысли. Партия у нас, какая? Мохнатая! Значит, все должны быть, в какой-то степени мохнатыми. А признак «мохнатости», какой может быть? Усы!!! Понял! Вводим обязательную «усатость» в партии, даем срок, кто не выполнил – на воздух!
– Чем-то дискриминационным попахивает твоя идея. И, почему, сразу «на воздух». Если мы всех отправим на «кислород», кто же в партии останется. Мы вдвоем? Придется самоликвидироваться, так как минимальное количество членов в партии – три! Систему штрафов нужно ввести…Неизвестно еще, как братва безусая отнесется к твоей идее.
– К нашей! К нашей идее, –Игорь сделал ударение на слове «нашей». – Система штрафов, кстати, гораздо лучше, тут ты прав.
– Пусть будет «нашей». А, если, у кого не растет ничего?
– Это уже не наша проблема. Рассаду пусть берут! Так, что, садись и пиши указик, скоро все соберутся – вот мы их, и ошарашим, или обусатим.
Ошарашенная «братва безусая» по-разному отнеслась к навязанному нововведению. Цукерман – спокойно, заметив лишь:
– Этим двум основоположникам, вернее – остолопам, научного мохнатизма нужно было родиться во времена рабовладельческого строя, – там бы они неплохо прижились со своими идеями, попахивающими детской болезнью дегенератизма».
– Ты, Владимир Цукер Ильич, полегче на поворотах – как бы первый с дистанции не сошел, - пригрозил Игорь.
– А чего ты меня пугаешь? – ощетинился Цукер. – Я тебя не пугаюсь. Усы, так усы. Хоть и бороду.
Серега от комментариев воздержался, только нервно тер пальцем под носом. Лысый молча сопел в две дырки, а когда страсти поутихли, тихо спросил у Сереги:
– А ты не знаешь, что надо делать, чтобы выросли усы?
– Знаю, Лысый! За стакан вина, могу раскрыть тайну.
– Согласен, выкладывай!
– Лысый, берешь вафельное полотенце, и каждое утро натираешь под носом минут пятнадцать, через месяц вырастут, как у Тараса Бульбы.
– Брешешь!
– Ей богу, Лысый, первый раз не вру. Вот те крест! Сам пробовал.
– Как ты крестишься, антихрист. Наоборот нужно – справа налево, – поправил его Игорь.
– Виноват, исправлюсь!

За три недели Цукерману удалось вырастить у себя под носом небольшой газончик рыжеватой растительности, чем он даже пытался гордиться. Серега и не пытался завести себе шевелюру, а все усилия Лысого пошли насмарку. Каждое утро Лысый неистово тер под носом грязным полотенцем, отчего вместо усов у него под носом нарисовалось продолговатое красное пятно.
В итоге усатый инкубатор пришлось закрыть из-за полной неспособности генофонда выполнять поставленные задачи по выращиванию подносовой растительности.
После провалившейся всемохнатой усынизации «остолопы мохнатизма» попытались ввести авторские права на слова однокоренные со словом «мох».
– Теперь так, если произносишь слова, к примеру, мохнатый или обращаешься к Моху, каждое произнесение облагается авторским сбором, – разъяснял новую доктрину Силикатов. – Лысый, вот, к примеру, ты обращаешься к Моху, плати за использование.
– Ничего не понял,  - всполошился Лысый, – к Моху теперь обращаться нельзя?
– Можно, Лысый, можно, но ты уже сказал ключевое слово – Мох – плати авторский сбор. С тебя стакан вина! Понял?
– Ничего не понял, – Лысый покрылся испариной, пытаясь понять тайный смысл.
– Чего ты понял, – вдруг «прозрел» Серега, – Стакан вина гони, козел.
– А бутылку пива нельзя? – робко пропищал Лысый.
– Торг здесь не уместен, Лысина, – грозно произнес Серега, – давай дуй за винчиком!
Программа взимания авторских прав потерпела крах, так и не начавшись, – все вдруг вспомнили, что Моха зовут Игорь.
– Гнусненькая у нас подобралась в партейке компания, – ничего из них выдавить нельзя, – подвел итог попыткам дискриминации Силикатов.
- Да, уж! Что имеем, то и пожинаем! – согласился Игорь.