Зеленые луга

То, что было

Прошло уже достаточно времени, но я до сих пор отчетливо помню то лето в Зеленых лугах. Посреди цветущих полей в пяти милях от городка Кемптон на плоской вершине полого холма, окруженное редкими порослями деревьев, гордо выситься родовое поместье семьи Дормер. Отреставрированный двухэтажный особняк из дерева принадлежит моему отцу Алексу Дормеру, в нем прошло мое детство и юность. До поступления в колледж в восемнадцать, я не знала печали и тоски, вдалеке кипящего жизнью Нью-Йорка и искушений, которыми в то время баловалась молодежь.
Я любила лето в Зеленых лугах, вместе с природой оживала и я. Зеленели кормовые поля, распускались цветы в мамином цветнике, лес шумел сочными листьями от теплых дуновений ветерка. Я почти не бывала дома, гуляла по окрестностям или играла с местными ребятишками, возможно, тогда я чувствовала насколько важно наслаждаться моментом, ведь я когда-нибудь выросту и весь чудесный мирок родительского дома исчезнет. После прогулок я возвращалась в дом, казавшийся мне настоящим средневековым замком с множеством комнат и галерей, я была в нем прекрасной принцессой, мама мудрой королевой, а папа, приезжавший в Зеленые луга по выходным, был королем, отправлявшимся на войну в соседнее государство. Мои фантазии подпитывались из фамильной библиотеки на первом этаже дома. В доме больше не было детей, при этом я не чувствовала себя одиноко, папа разрешил своей звездочке, младшей дочке посещать городскую школу. Но летнее время – время каникул, мои друзья из класса отправлялись кто куда, я оставалась в поместье с любимой мамой Синди, она любит меня чуть больше, чем цветы и питомцев на ферме. Объектом ее бесконечного обожания всегда был папа, недаром она каждый раз с благоговением ждала его приезда из Вашингтона, где обосновалась строительная фирма Дормеров. В не долгой, но частой, разлуке и был секрет их семейного счастья. Любящий отец не взвалит ведение хозяйства на жену и меленькую дочку. На нас работала прислуга, нанятая из числа местных жителей.
По негласной традиции летом в Зеленые луга приезжали гости, в разные года, разные люди. Частыми посетителями были дяди и тети с кузенами и кузинами, приезжали на целое лето, в основном отдыхали от больших городов, от них я и получала новости из другого, незнакомого мира, получала чудные подарки. Постоянное столпотворение утомляло меня, несмотря на то что приезжие родственники радовали своим присутствием. В то особенное мое пятнадцатое в жизни лето, нас посетила старшая сестра Кристина, она старше меня на десять лет, мы с ней почто незнакомы. Когда мне исполнилось девять, она уехала из Зеленых лугов, так и не узнав меня ближе, чем положено сестрам. Брата Риччи я видела всего один раз, когда он приезжал из Англии три года назад, как положено старшему в семье, уехал учиться в Лондон, когда я была еще младенцем. Кристина приехала не одна, с ней прибыл ее муж Дин и сын – годовалый Логан. В отличие от мамы, я не проявила должного энтузиазма по поводу ее внезапного появления после скорого замужества и рождения ребенка. Кристина отличалась задумчивостью и молчаливостью, раньше я принимала это за некую загадочность, и не была в состоянии правильно истолковать проявления ее внутреннего мира. На протяжении всего визита сестра не обращала на меня внимания. Она взрослая, замужем и ребенком. О чем ей говорить с пятнадцатилетней девчонкой ни разу не покидавшей пределов округа Кемптон? Не о чем. А мне очень хотелось сказать Кристине, как сильно я по ней скучала в годы разлуки, попросить ее хоть на пару месяцев побыть для меня примерной сестрой. Однажды прохладным утром я застала сестру одну на кухне в попытках приготовить завтрак, решила поговорить с ней, разговор складывался удачно, и вдруг в кухню заходит мама и говорит, что Логан проснулся, они вместе уходят успокаивать. Со временем до меня дошло, зачем она приезжала в Зеленые луга. Кристине с трудом давалось воспитание ребенка, она надеялась получить несколько ценных уроков от мамы.
Кроме Кристины на каникулы в тот год приехала тетя Дороти, любившая помогать маме на ферме и ездить верхом на породистом жеребце Буревестнике, и кузина Гретхен, тихая, не общительная девушка постоянно что-то писала в пухлой тетради с твердой обложкой. Они обе обращались со мной как с ребенком, а значит, не может быть и речи о том, чтобы подружиться. Я не теряла надежды найти друга среди близких и родственников. Надежды оправдались относительно того, на кого я сама не обрати внимание. Верным спутником на прогулках и в беседах стал Дин, муж Кристины. Он был светлым молодым мужчиной двадцати семи лет, не высокий, темноволосый, с выразительными карими глазами и очаровательной улыбкой. Дин Ливенсон работал художником, рисовал обложки для журналов и книг, к ним же иллюстрации и гравюры. Вместе с семьей приехал в отпуск за город, дабы рисовать то, что пожелает, а не на заказ. Он пожелал нарисовать меня. До сих пор в моей квартирке в Бруклине висит тот портрет, на фоне полевых цветов и молодых кленов, верно служит напоминанием о том дне и его безмолвном кропотливом труде карандашом. Каждый вечер я сопровождала Дина на прогулку с малышом Логаном по лесистым окрестностям. Он рассказывал о путешествиях по именитым галереям Европы и Азии в славные деньки студенчества, о художниках далекого прошлого и настоящего, и работе на издательства. Дин катил коляску с ребенком, а я шла рядом и внимала каждому слову, не смея перебить на полуслове. Когда он спрашивал меня о чем-то, не всегда находились подходящие слова, способные выразить мысли и чувства, я в основном говорила о жизни в Зеленых лугах и о содержимом отцовской библиотеки. В отличие от остальных взрослых, Дин всегда внимательно выслушивал меня и отвечал на интересующие вопросы на любую тему. Казалось, он знал все. Спустя две недели нашей дружбы, Дин стал для ближе всех на белом свете, рядом с ним я ощущала себя нужной и интересной. Я привязалась нему и с первых часов восхода Солнца ждала когда – же наступит вечер, и мы с Дином и Логаном отправимся в дубовую рощу. Сердце начинало судорожно трепетать, только заслышав звуки призыва отправиться на вечерний променад. Когда Кристина и Дин отправились с ночевкой в близлежащий городок, оставив кроху на попечение бабушки, я впервые почувствовала на душе грусть, словно потеряла нечто ценное, от мысли, что они могут не вернуться, из глаз сразу же брызнули слезы. Они вернулись, и степенное течение событий вернулось на круги своя. В следующий вечер, сидя на скамейке под кронами дуба и наблюдая как резвиться маленький мальчик, я взглянула на своего спутника по-другому. Мне хотелось провести с ним не только это лето, но и оставшееся выделенное мне судьбой время, обнимать и целовать. За каждую из подобных мыслей я ругала себя. Дин женат на моей сестре и у них есть милый сынок, мой племянник. Не следовало лелеять в себе нарастающую симпатию, но сердцу не прикажешь. Под влиянием  непреодолимой силы чувств я возненавидела сестру, тетю Дороти, Гретхен, - всех, кто отделял меня от Дина, хотелось, чтобы он принадлежал исключительно мне. Грусть все чаще заглядывали ко мне. С усердием я скрывала бесповоротные изменения во мне. Старалась показаться той прежней милой девочкой с русыми косичками в цветастом хлопковом платье. Тогда я ничего не знала о любви, только из детских сказок, в которых любовь аморфное абстрактное ощущение в сердце, а не тот ураган чувств, накрывший меня с головой. После долгих раздумий я решилась признаться Дину в любви, в надежде на понимание и взаимность. Как обычно он внимательно выслушал, помолчав и обдумав мое признание, сказал, что я слишком юна и в не столь отдаленном будущем обязательно повстречаю свою половинку и создам семью, он уже проделал тот путь и не может быть подходящей партией пятнадцатилетней особы. Я расплакалась, ревела навзрыд от боли и отчаяния, первая любовь оказалась безответной. Дин обнимал и утешал, но я долго не могла успокоиться, предложила бросить все и сбежать вместе, куда глаза глядят, я знала, знала, что он тоже любит меня, но на пути к нашему счастью стоит много преград. Дин лишь улыбался и хлопал меня по плечу. Убрав руки от лица пропитанного соленой водой, я резко обхватила его за шею и прижалась губами к его губам, горячим и влажным и осторожно облизнула их языком, с такой же стремительностью выпустила из крепких объятий, стремглав бросившись к дому. Запершись в своей комнате, я провела остаток вечера. Два раза в дверь постучали, из них один раз стучала мама, пришлось соврать о накатившей усталости, соврать в первый раз. Больше я не ходила по вечерам и не разговаривала с Дином, продолжала любить его тайно.
Наступила осень, и постояльцы съехали, оставив в доме невосполнимую пустоту. Уехала и семья Ливенсон. Я осталась наедине с теплыми воспоминаниями и любовью к человеку, принадлежавшему другой. То лето заставило меня повзрослеть. После отъезда Дина, долгими холодными вечерами я запиралась в комнате или уходила в поля для того, чтобы поплакать, никто не должен видеть слез в моих глазах. Глупая любовь глупой девчонки. Зря я тогда призналась ему, зря доверилась, хотя это бы на йоту ничего не изменило. Дин ни за что не бросит Кристин ради меня, я даже не спросила его что тот чувствует к сестре, как они познакомились и поженились. Я думала только о себе. Прошло полгода, прежде чем я осознала бесперспективность моих переживаний и решила забыть Дина, нужно было жить дальше.











То, что будет

Сейчас мне двадцать пять, я живу в квартире с двумя спальнями, расположенной в Бруклине, Нью-Йорк, работаю веб-дизайнером. Не замужем, одинока, а все остальное в моей жизни абсолютно устраивает. Старые воспоминания не тревожат, все они остались в Зеленых лугах, туда я не возвращалась после окончания колледжа. Так могло бы и продолжаться, если бы не приглашение на сороковую годовщину со дня свадьбы родителей, лежавшее на сиденье моей машины, присланное на мой старый адрес на Манхеттене. «Дорогая Лили, приглашаем тебя на годовщину нашей свадьбы 10 января 2011 года в Зеленые луга, начало торжественной части в 7 часов вечера. С нетерпением будем тебя ждать. Твои мама и папа». Придется ехать, все-таки сорок лет – большая дата, отказаться было бы не вежливо, тем более там будут все, приедет даже Риччи из Лондона вместе с семейством. На путь уйдет весь день, поэтому я выехала из Нью-Йорка заранее, по плану должна прибыть Кемптон вечером 9 января. Зима – не самое лучшее время для поездок по стране, гололед и холодный ветер, к тому же обогреватель в машине барахлит последнее время.
Путешествие в Алабаму прошло удачно, особенно радовало малое количество снега на дорогах. Праздник только на следующий день, а на парковке перед домом с трудом удалось найти свободное место. Минут пятнадцать я сидела в машине и смотрела на святящийся огнями окон большой семейный дом, на меня накатили воспоминания из детства, от них я пыталась отмахнуться, отогнать их подальше, словно их и не было. Судя по количеству автомобилей у парадного входа, львиная доля гостей уже прибыла, многих из них я не видела уже более восьми лет, а ведь это мои родные и близкие. За время, проведенное в одиночестве в мегаполисе, я забыла, что значит иметь семью. Мне стало страшно входить в родительский дом, я испытывала чувство вины перед всеми обитателями дома за безразличие к их судьбам. И все же, я решилась сделать над собой усилие и выйти из машины и постучать в дверь. После трех настойчивых звонков мне открыла милая смуглая девушка в форме, наверно горничная или с кухни, она не знала меня и впустила только после того как я показа ей приглашение. Оказавшись вновь в мире моего прошлого, я не узнала его, в доме сделали капительный ремонт, поменяли абсолютно все до мельчайшей детали. По начищенным паркетам в просторном коридоре ходили незнакомые мне люди, они заговаривали между собой, изредка мелькали и знакомы лица, но я не могла вспомнить ни одного имени. Сколько бы я не разглядывала окружающих все не находила ни родителей ни брата и сестру. Чтобы отправиться искать их мне хотелось сбросить побыстрее тяжелую дорожную сумку, и я оправилась в свою старую комнату. Дверь не поддавалась, я даже подумала, что она заперта, но после сильных рывков, которые ни к чему не привели, дверь открылась щелчком замка, наружу показался рослый парень в свитере с оленями и спросил что мне нужно.
- Ты здесь живешь? – спросила я.
- Ну да, мистер Дормер великодушно разрешил остановиться в этой комнате. А что?
- Это моя комната.
- Не думаю. Наше положение относительно двери говорит за себя.
Дверь захлопнулась прямо пред носом, похоже, мне не удастся разместиться в общем доме. Ничего не оставалось, как отыскать среди толпы девушку, встретившую меня на пороге и спросить, куда запропастилась вся моя семья, возможно, она знает. Долго икать ее не пришлось, она шла по коридору в кухню.
- Извините, не подскажете, где я могу найти мистера и миссис Дормер?
- Я бы с радостью проводила вы к ним, но не могу – у хозяев сейчас ужин в узком семейном кругу, велено никого не пускать.
- Меня можно, - раздосадовано проговорила я, помахав перед лицом служанки приглашением, - Меня зовут Лили Дормер, я младшая дочь мистера Дормера, прошу, проводите меня к ним.
- Ой, простите, - смутилась девушка в форме, - в доме столько гостей собралось, всех не разберешь. Я тут недавно работаю, вас виду в первый раз. Ужин проходит на зимней мансарде.
- Какая еще зимняя мансарда?
- Два года назад здесь провели капитальный ремонт, в том числе поменяли крышу, теперь вместо чердака зимняя мансарда. Поднимитесь по лестнице со второго этажа.
Я сразу вспомнила старый захламлённую пыльную залу наверху. Я в детстве боялась заходить туда, думала там, под мрачными сводами, от глаз людских прячутся бледные фигуры призраков и неведомых чудовищ. Собственно, сейчас я испытываю подобные чувства. Даже в голове не укладывается, какие косые взгляды будут впиваться в меня. Простят ли мне исчезновение и долгое безразличие? Я никогда не узнаю ответа на единственный вопрос, если не поднимусь по лестнице и не шагну в старый темный чердак.
Там не было темно и не было пыльно. Восемь металлических ступенек вели в небольшую комнату с красным ковровым покрытием и окном во всю стену. В комнате за столом, уставленном дорогими блюдами и бокалами красного вина, сидели люди, по парам: мама и папа, Риччи и Линда, Кристина и Дин. Я слышала, как они оживленно обсуждали предстоящее торжество. Они не замечали меня, пока я стояла у входа в мансарду, в потрепанной одежде и с дорожной сумкой на плече, казалось, я стала тем воображаемым призраком наверху. В одно мгновение разговоры прекратились, прекратился и звон бокалов и столового серебра. Все смотрели на меня в упор, ни один не смели произнести хоть слово.
- Моя малышка! – с надрывом воскликнула мама и встала из-за стола, чтобы обнять меня.
Мама проводила меня до стола, а папа придвинул ко мне стоящее в углу кресло. В ярком свете лампы я разглядела мою семью, и меня поразило, насколько они изменились, одинаково изменись – на каждого пала беспросветная тень старости. Мама и папа, им уже за шестьдесят, стали походить на веселую чету старичков, Риччи, мой старший брат, - сорокалетний мужчина начавший лысеть и седеть, а лицо Кристины покрыло мелкими морщинами. Дин, что же случилось с тобой! Ты стал еще прекраснее, чем был десять лет назад, я физически не могла поднять на него глаза, иначе расплачусь и испорчу праздник.
- Почему, почему моя комната занята? – единственное, что я сумела из себя выдавить.
- Прости детка, так вышло, – пояснил отец, - гости начали приезжать три дня назад, и мы были вынуждены всех поселить в доме. В твоей комнате обосновался Виктор, мой старший внук.
- Если он нагрубил тебе, - встрял Риччи, - он от меня получит по заслугам.
- Все в порядке, он же не знал кто я. И где же мне остановиться?
Все замолчали, припоминая, остались ли в запасе свободные комнаты.
- Северный флигель. Там никто не живет. – С ухмылкой произнесла Кристина.
Она, как и все давние обитатели Зеленого луга, прекрасно знали о Северном флигеле. Долгое время в домике у границы с лесом никто не обитал, там десятилетиями хранились старые вещи, которые жалко выбросить, сломанная мебель, поношенная одежда, прочий хлам. В последний год моего пребывания в родных стенах, у мамы в голове витала идея отремонтировать его и оборудовать под офис для отца, приезжавшего в отпуск, домой. Значит, замысел удалось претворить в реальность.
- Точно! Лили, детка, ты можешь заехать в Северный флигель, я лично работала над проектом капительного ремонта. Теперь там теперь есть гостиная, спальня, ванная комната. Мы предлагали гостям остановиться там, но никто не хотел селиться так далеко от дома.
- Ничего, Северный флигель подойдет. Где взять ключи?
- Сейчас детка, - мама достала из висевшей через плече миниатюрной сумочки связку ключей и отыскала нужный, - Вот возьми.
Я взяла из рук матери тяжелый железный ключ от моего нынешнего обиталища.
- Мне стоит уйти, не хотела портить вам ужин своим внезапным появлением. Я просто не знала куда идти.
 - Что ты, Лили! Мы очень рады, что ты приехала! Возможно, это лучший подарок на годовщину!
- Папа, я очень устала, ехала к вам восемь часов. Не хочется завтра, на вашем празднике, выглядеть насыпавшейся.
- Девочка моя, ты пропадала где-то три года, от тебя не было ничего слышно, – с грустью в голосе пробормотала мама. 
- Знаю, но я приехала на неделю, мы еще успеем поговорить. Всем спокойной ночи.
Я встала с кресла, взяла сумку и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
До Северного флигеля я добралась по узкой тропинке через поляну высохшей травы и замерзших деревьев. Домик, каким я его помню прежде уже не походил на огромную кладовую, отделанный деревянными панелями он походил на летний коттедж. Внутри убрано и уставлено все также старой, но не сломанной мебелью. Я разобрала вещи, отдельно повесила в шкаф непривычное для меня вечерне платье, и, приняв душ, забралась в теплую постель. Сколько бы я не пыталась, долго не могла уснуть. Окно выходило на холм и горящие окна большого дома на нем. В десять часов вечера никто расходился по спальням, громко играла музыка. Светилась гирляндами отстроенный для годовщины свадьбы банкетный шатер на поляне под холмом.
Родители поженились за четыре месяца до рождения Риччи здесь же, в Зеленых лугах, через пять лет на свет появилась Кристина. Жизнь шла своим чередом – мама воспитывала детей и содержала ферму, папа возводил жилые массивы по всей стране, ничего не предвещало неожиданностей, как спустя десять лет, мама, ей было тогда 37 лет, узнала о скором прибавлении в семействе. Я не была ни желанным, ни планируемым ребенком, просто возникла, поставила будущих родителей перед фактом своего существования. Мама тогда сомневалась, оставлять ли меня или сделать аборт, врачи убеждали сделать это, по медицинским показаниям и в силу возраста, она могла и не выносить меня. Но мама приняла, единственное как она читала, правильное решение. Из-за большой разницы в возрасте с братом и сестрой, я росла как единственный ребенок в семье. Заезжие родственники не скрашивали мое отчуждение и не разбавляли детских иллюзий. Я вспомнила о Дине, странная прихоть моего сердца. Весь тот непродолжительную встречу на мансарде, он не сказал ни слова, даже старался не смотреть на меня. Он пил вино и глядел в окно. В том человеке я не узнала прежнего Дина, он не улыбался и не попытался пошутить. На его лице появились морщины, особенно около рта и глаз, лоб прорезали две крупные борозды. Дин постарел, но для меня он навсегда останется обаятельным молодым мужчиной – художником, внутренний свет которого освещает мне путь. Интересно, он до сих пор рисует? Наверно, я из-за него выбрала творческую профессию? Следует прекратить задавать себе подобные вопросы. Можно сколько угодно лелеять давние воспоминания о безответной любви, от этого легче не станет. Я столько лет извела на то, чтобы забыть его, почем зря. Конечно, у меня были мужчины и не один, но ни к кому я не испытывала ничего похожего как к Дину, никто не заставлял меня дрожать от волнения, ни от кого мое сердце не колотилось так сильно, ни с кем я не хотела провести всю жизнь. Они был безлики и безымянны, от них не осталось даже отрывочных воспоминаний. Если бы я не прекратила думать о нем, то вновь расплакалась бы как десять лет назад, на лугу ночью захлебывалась слезами.
Проснулась я за час до полудня. Минут тридцать провалялась в постели в надежде, что меня не потревожат еще пару часов, и я смогу прейти в себя. Не успела вылезти из постели, как в дверь постучали. За порогом стояла мама с завтраком на подносе.
- Доброе утро, малышка! Вот, подкрепись. У нас сегодня много дел, – заявила она и протянула мне поднос.
Мама хотела, чтобы я помогла ей подготовиться к торжественной части: сделала макияж, подогнала платье и сделала прическу. Не раздумывая, сообщила ей, что слишком далека от индустрии красоты, и в силах создать подобающий случаю образ. Но мама, немного наивная, не желала слушать мои заявления о том, что Кристина справиться на порядок лучше, она с твердой уверенностью возложила на меня ответственность за свой внешний вид на ужине. Не стоило таким откровенным способом попытаться наверстать упущенные годы разлуки. Мама любит меня, правда не знает, как найти со мной общий язык. Я же вижу насколько ей неловко и знаю, что Кристина для нее – лучшая подруга. Но отказа мама не получила. По результатам долгой и упорной работы получилось, пожалуй, лучшее мое творение за всю профессиональную карьеру дизайнера. Уроки техники рисунка в колледже в сочетании с полезными советами с сайта «Мир современной девушки», для которого я однажды делала макет и верстку, в результате дали на удивление потрясающий результат. Под впечатлением осталась и Кристина, душившая меня бесполезными советами, и Кэрол – старшая сестра отца и мамина подруга, за все то время, пока я работала, пересказала историю знакомства моих родителей. Закончив приготовления главной виновницей всеобщего собрания большого семейства, до начала действа оставалось всего два часа, а я еще ходила в поношенных джинсах и растянутом свитере, а гости и члены семьи уже расхаживали по дому в вечерних нарядах, распивая дорогие алкогольные напитки.
Под куполом шатра, украшенного цветами и воздушными шарами, вовсю гремел праздник счастья и семейного единства. За круглые столы специально сажали только пары, отдельно, чуть поодаль, тоже круглые, стояли столики, только для одиночек – в основном представителей младшего поколения, куда усадили и меня, рядом с детьми Риччи и Кристины. Виктор искреннее принес извинения за вчерашний инцидент, был рад новому знакомству. Впервые за много лет я увидела Логана, он вырос из годовалого малыша в довольно крупного мальчика с увесистыми розовыми щеками. Они были еще детьми, и им не было интересно происходящее, ни бесконечные поздравления и тосты, ни песни и стихи, ни шутки понятные исключительно представителям старшего поколения. Их мирок формировался из обсуждений новых компьютерных игр, смешных видео и имеющихся гаджетов. Я была единственной девушкой за столом, и единственным, чем я сумела насладиться – это невероятно вкусными блюдами.
После десяти вечера всех кому нет двадцати, увели в дом, дабы продолжить празднование по-взрослому. Светский ужин в узком кругу под конец перешел в необузданное веселье в виде безудержных плясок под музыку 70 – 90 – х годов прошлого века, публика уже захмелела и не смогла удерживать бурные порывы души. Так как на детских столах не было спиртного, я не смогла проникнуться атмосферой всеобщей радости, поэтому отправилась на кухню в поисках бутылочки хорошего белого вина. В доме царила тишина и спокойствие, не слышно даже как трудятся над мойками нанятая мамой обслуга. Кухня, вымытая и отполированная, замерла в темноте. Я зажгла старую тусклую лампу и открыла створки бара. Не читая этикеток, налила в бокал прозрачную, отдававшую желтым отливом, жидкость, сделала пару глотков и подошла к окну. На улице давным-давно стемнело и не видно ни зги, только мрачные деревья на горизонте, к тому же погода изменилась за вечер – дул холодный ветер, разнося мелкие колючие снежинки. Один бокал за другим, а эффекта никакого, наступила легкая слабость и головокружение, мысли о танцах вообще выпали из головы. Жаль, что сейчас не лето, можно было бы погулять до самого утра по цветущим кормовым полям. Замечтавшись, я не заметила, что нахожусь в кухне не одна. Я услышала, как кто-то точно также наливает вино в бокал и подходит к окну. Но мне не было страшно, не было даже интересно, кто это мог быть, пока не оглянулась. Рядом, держа бокал красного вина, стоял Дин, уставший, на смокинге красовалось пятно от соуса.
- Не вдохновляют торжества в узком семейном кругу?  - спросил он и отпил половину бокала.
- Нет, это совсем не так. Просто хочется тишины и спокойствия, – в смятении ответила я.
- Меня тоже не вдохновляют. Большинство собравшихся мне вообще не знакомы. Я здесь ради моего пухлого сынишки, он вынудил меня приехать. А почему вы приехали?
- Скорее всего, в дань уважения родителям, по их вине я состоялась как человек. Как-то так. Прежде всего, хотелось просто вернуться, ведь здесь остались воспоминания о счастливом прошлом. Вскоре я уеду и оставлю позади Зеленые луга на неопределенное время, возможно навсегда.
- Хорошо, что вы приехали.
- Меня никто не ждал. Родители думали, что больше не увидят меня. Явилась как гром среди ясного неба.
- Я ждал вас. По обрывкам разговоров, которые доносились из разных уголков дома, я понял, что вы изменились не в лучшую сторону. Из милой и общительной девочки превратились в скрытную одиночку. Вот и стало интересно, что случилось.
Последнее сказанное Дином прозвучало как оскорбление. Он знал, знал, сколько боли причинила мне любовь к нему, и все равно говорил обидные слова. Зачем ему понадобилось сыпать соль на не зажившую рану? Я не сделала ему ничего плохого.
- Извините Дин, я уже опьянела, мне пора поспать, - сказала я, поставив пустой бокал на край стола, - Спокойной ночи.
Я резко развернулась и направилась к двери.
- Разрешите проводить вас до Северного флигеля! Постойте, я не хотел обидеть вас! – крикнул он мне в след.
Но я только ускорила шаг, вышла через парадный вход и бегов в слезах побежала через темные кручи деревьев. Бежала не оглядываясь, но ни разу не усомнилась – он шел следом за мной до самой двери домика на опушке. Заперев за собой замок, я разглядывала в окне блуждающую среди деревьев мужскую фигуру, и не включала свет, пока он не скрылся из виду.
После того короткого и неловкого разговора я старалась не попадаться на глаза Дину до окончания своего пребывания в Зеленых лугах. Оказалось, сделать это было гораздо проще. В течение недели я вновь вернулась в семейный круг, пообещала всем оставшимся после торжества не забывать их в дальнейшем. В общем доме не просто остаться одной, мне на присмотр поручали маленьких детей кузин, наконец-то появился шанс поближе познакомиться с Риччи, он хоть и старше меня на пятнадцать лет, гораздо ближе сестры. Риччи рассказал мне, каким стрессом для Кристины стало мое рождение, ведь именно для нее было уготована роль любимой младшей дочки, я отобрала у нее всяческие привилегии от родителей, сделала старшей сестрой. Кристина до сих пор злиться, особенно возмутительным кажется упущенная возможность воспользоваться привилегиями. К тому же брак не задался с самого начала, в первые годы Левинсоны были счастливы, а потом что-то произошло, о чем ни она, ни он не хотят говорить. Я тут же вспомнила лето десятилетней давности, сомневаюсь, что я стала причиной их разлада, тогда мне было всего пятнадцать. Помимо Риччи в мою компанию составляли родители: маме я помогала на ферме, а папа любил рассказывать о деле всей его жизни – строительстве, говорил о проектировании и стройке, путешествиях за границу и обширных знакомствах в элитных кругах страны. Оба в унисон просили уволиться из компании по разработке программного обеспечения и устроиться на приличную работу через знакомства, папа обещал найти мне местечко потеплее, я в свою очередь благодарила за заботу, обещая подумать над их предложением. Сколькими бы людьми я не была окружена, от пристально взгляда Дина уйти не получалось. Дела вид, что не замечаю его присутствия. Временами становилось не по себе. Что ему от меня понадобилось? Не хватало терпения узнать причину его чрезмерного интереса ко мне, я терялась в догадках. Больше всего я боялась Кристины. Сестра не всегда доброжелательно относилась ко мне, узнай она о разговоре после праздника и о событиях прошлых лет, вообще бы обозлилась на меня. С детства известна мне ее вспыльчивая натура. Страх - действенная вещь, останавливал меня от совершения роковой ошибки.
Время быстро пролетело, прошла неделя моего отпуска, пора возвращаться в Нью-Йорк. Поздно вечером после прощального ужина я вернулась в Северный флигель, чтобы собрать вещи и выехать завтра рано утром. Часы отмерили два часа после полуночи, сне не было ни в одном глазу. Я лежала на кровати, вслушиваясь в завывания ветра за окном. Засыпая, различила в шелесте деревьев слабый стук, наверное, ветви порывами ветра ударяются об деревянную обшивку флигеля. Прислушавшись, оказалось, что стук ритмичный и повторяющийся, ветки и ветер на такое не способны.
- Кто там? - затаив дыхание спросила я в тишине.
- Лили, открой, это я, Дин – шепотом послышалось с другой стороны двери.
Щелкнул замок и в прихожую вместе с холодным ветром вошел незваный гость.
- Что вы здесь делайте?
- Простите за появление в столь поздний час. Я здесь чтобы расставить вещи по местам.
- Я не понимаю о чем вы, Дин.
Он, ничего не говоря, прошел в гостиную.
- Дин, может, объясните, что происходит.
Я в недоумении проследовала за ним.
- Ты слишком юна и много не знаешь! – с надрывом воскликнул тот, глядя на меня в упор. – Вся моя жизнь рухнула десять лет назад! Виной всему ты!
- Боже мой…- пролепетала я, - Я не понимаю, как детская влюбленность разрушила жизнь взрослого человека?
- Ты не понимаешь, и не поймешь никогда. Но я расскажу тебе, что случилось на самом деле. Нас с Кристиной познакомили наши родители. Я сразу понял, моя мать навязывает невесту из хорошей семьи. Из вежливости пофлиртовал с ней, сходил на пару свиданий, думал, брошу в любое удобное время. Кристина сразу мне не понравилась. Через месяц она заявляет о беременности, на этом заканчиваться счастливые деньки. Под нажимом родни случается свадьба, а потом рождается Логан. Спустя год после свадьбы я смирился с мыслью, что бросить Кристину с малышом не смогу, придется провести всю жизнь с нелюбимым человеком. Первая поездка в Зеленые луга, там появляешься ты. В то лето ты подарила мне надежду, подарила мне любовь, искреннюю, без притворств. А поцелуй? Ты поцеловала меня, помнишь? Зачем ты это сделала? Чем ты думала? Я никогда этого не забуду! Единственное, что есть настоящего в моей жизни – твоя любовь и тот поцелуй! Я люблю тебя, Лили. Я ждал, когда ты повзрослеешь, наблюдал за тобой. Да, ты изменилась, но я знаю одно – в тебе еще жива та пятнадцатилетняя девчонка, которая так же сильно любит меня.
В онемении я стояла не в состоянии произнести ни слова, по моим щекам катились одна за другой крупные слезы. Ноги подкосились, и я упала на кресло. Дин тут же подхватив меня, отнес в спальню. Положил на кровать и сам прилег рядом.
- Прости, любимая, по - другому было нельзя.
- Я тоже люблю тебя, Дин. Столько лет прошло, так и не смогла забыть тебя. Что же будет сейчас? Как же Кристина?
- Мы развелись полгода назад, она попросила никому не говорить до годовщины свадьбы ее родителей, чтобы не огорчать их. Все это время меня удерживал сын, теперь он подросток, развод для него не будет таким болезненным. Я долго планировал эту поездку, не знал, как сказать тебе и как ты отреагируешь. Утром мы уедем отсюда, уедем вместе, куда пожелаешь. Начнем нашу жизнь с чистого листа.
Я знала, что нужно сделать, он всем видом умолял об этом. Крепко обняв, я поцеловала его по - настоящему. В ту ночь мы слились в едином порыве страсти, не сомкнули глаз до самого рассвета. Утром мы никем не замеченные растворились в свежем воздухе января, мы навсегда покинули Зеленые луга, оставив после себя прощальную записку и не остывшую постель.