Конь-без-всадника. Глава 24

Я остался на кухне следить за супом и тайком вылавливать из него грибы. Не все, конечно. Вернувшись с супницей, застал батальную сцену — маг с нервным тиком против рычащего подростка.
— Продай мне лягух и сиди на жопе ровно, чтоб тебя, — скрежетал зубами Вирман.
— Нет уж, дудки, — ехидничал Тигр. — Наместник отвалит мне больше!
— Какого?! — шипел Вирман. — Кому какое дело до безделушек в такое время?! Сейчас!
— Ой-ой. Дракон сдох. Расслабься.
— Даа?! А второй?! Про ее дракона — Вирман резко ткнул в мою сторону пальцем на меня, — ты помнишь?
Тигр замялся.
— Предположим.
— Предполооожим! — бесился Вирман, передразнивая Тигра. — Бери, сколько хочешь и успокойся! Хотя понятия не имею, куда ты будешь все это девать.
— Куда надо! — огрызнулся Тигр. — Раз такие важные хмыри, как вы, не берут меня, я сам найду учителя!
— Я могу учить тебя, тупица! Бесплатно!
— Мне не нужны твои одолжения!
Вирман пару раз выдохнул, прежде чем ответить.
— Тогда плати мне, — проскрежетал он и добавил еле слышно. — Сученок.
— И сколько же? — процедил Тигр, щурясь.
— Золотой за каждый урок, тебя устроит? — ядовитейше прошипел Вирман.
— А почему не медяк? — неуверенно проурчал жадный Тигр.
— Нервов много дерешь, солнышко, — поддразнивая, отозвался Вирман.
Тигр снова сузил глазки, но смолчал. Теперь будет строить из себя милочку. Я налил ему суп в чашку. Он тут же отвлекся на него, стремительно уничтожая еду. Вирман тоже взял поданную мной чашку и благодарно улыбнулся, потом посмотрел на Тигра и вздохнул.
— Больше ты меня не разозлишь.
— Чего? — пробубнил Тигр.
— Забудь, — ответил Вирман и повернулся ко мне.
— Практиковаться в превращении ты теперь можешь сама. В письме тоже. А я буду учить тебя основам магии и… этикету.
Тигр хрюкнул в тарелку.
— Кому-то тоже бы это не помешало.
— Мне лень. Я есть хочу.
Вирман удержался от высказывания.
— Завтра я свободен, если Корвин ничего не взорвет. Так что начнем с утра. А сейчас я отдохну...
Я кивнул.
— Эй. А я? Когда ты меня будешь учить? — капризно возмутился Тигр.
— Пожалуй, я могу выделить на тебя время перед сном, — проворчал Вирман и протянул ладонь Тигру.
— Чего?
— Золотой, — осклабился он.
Тигр обжег его вспыхнувшими в глазах угольками и, покопавшись в сумке, вручил ему монету. Вирман убрал ее в карман. Тигр проводил ее глазами.
— Даже не вздумай. Хотя, если справишься, заберешь все, что я успею получить. А если нет — ты вшивый ученик, — хихикнул Вирман, не сдержавшись.
— А может наоборот, ты вшивый учитель? — оскалился Тигр.
— Тогда, я лягу?
— Нет!
Они уселись друг против друга.
— Успокойся, — посоветовал Вирман.
Я лег на кровать и отвернулся от них к стене.

***

Вот каждый раз я ложусь у стенки, а просыпаюсь посередине. Ну, или с краю, если Вирмана нет. А еще чаще нет вообще никого. И у меня такое подозрение, что если Вирман просто встает рано, то Тигр куда-то утекает, еще раньше. Ну иногда он все-таки дрыхнет. Но опять-таки у стены.
В этот раз он снова исчез. От моих шебуршаний проснулся Вирман, с неудовольствием посмотрел на пустое место у стены и поднялся. Когда мы оба привели себя в порядок, началось мое обучение магии. Вирман отвел меня в просторное пустое помещение на верхних этажах — мы принесли туда из сарая всякие мелкие щепочки, стружки, кое-какую труху, несколько лучин, деревяшек и одно полено. Моей задачей было поджечь это все. Я с сомнением взглянул на колоду — до нее я доберусь не скоро.
Вирман что-то нажал на стене, и она раздвинулась, обнажив большое окно. Теперь не задохнемся.
— Твоя задача — не пытаться просто поджечь предмет, а «разобрать» его и использовать освобожденную энергию. Вот так, — он посмотрел на лучину, она вспыхнула и моментально сгорела. При этом пламя изогнулось в сторону Вирмана и исчезло.
— Видишь, эта энергия ушла ко мне. Важно соблюдать баланс между приложенным усилием и энергией, которую ты сможешь получить. Для меня лучина примерно компенсировала затраты. Для тебя компенсации не будет, потому что ты еще учишься и соответственно, будешь прилагать больше сил.
— Усилие зависит только от натренированности?
— Еще и от свойств материи, которая будет преобразована. И от сопротивления — если это живое существо.
Мне тут же вспомнился гигантский «червь», из-за которого один из кристаллов треснул.
— Помнишь червя? Он сопротивлялся?
— Конечно, помню, — проворчал Вирман, — еще как сопротивлялся.
Я начал поджигать труху. К моему огорчению, это не оказалось легким — точно так же приходилось настраиваться, как и на превращение самого себя, только уже на иной лад. Я то пытался представить огонь, то что дерево умирает, или просто растворяю его в воздухе. 
Устал.
Пока сидел, тупо уставившись на полено, которому было суждено здесь наверное пустить корни, вспомнил про то, как я смог несколько раз увидеть саму энергию. И один раз по собственному желанию. Каждый раз, когда близко тартар. Интересно. Я не задумывался об этом ранее.
Попробовал таким образом взглянуть на полено. Словно с натугой, выматывающими усилиями воли раскрыл самого себя. Барьер.  Что-то не то. Чуется, словно…  мертвое. Окружающую обстановку заглушало иное, живые, движущиеся рядом чувства. Я повернул голову к Вирману, задумавшегося у окна. Начал его рассматривать, вглядываться в позу, в лицо, глаза.
Темно-коричневый, густой и вязкий, теплый, пахнущий печеньем с корицей, прозрачно-багряный рваными лентами, пахнет сырой водой и немного кровью, серебристая дымка в центре. Шевелящаяся масса, несимметричная и беспокойная.
Это ощущалось и мешалось перед глазами. Недосягаемо близко. Вирман-то стоит у окна, всего три больших шага. Я попробовал дотянуться до него душой.
Мягко коснулся самого краешка это остро-рваной текуче-ускользающей, стылой, багряной ленты. Она заволновалась, ощущения потеряли форму. Вирман у окна вздрогнул и перевел на меня отчужденный взгляд. Я осторожно попытался коснуться еще раз, проникнуться, передать… Вирман дернулся и отшатнулся от окна. Его сущность взметнулась, стал испуганно-острой. Я в попытке удержаться ближе схватился за них, желая удержать, притянуть, но это было ошибкой. Чужая душа передала мне всполох боли, Вирман шарахнулся в угол. Словно удар в сердце — и столь же резкая боль. Ворох ощущений и видения разрушился.
— Что?! Что ты делаешь? — ужаснулся Вирман из угла.
— Про… прости — поспешно ответил я, глядя как Вирман ползет из угла по стенке к двери. — Извини! Стой! — я подбежал и остановился в шаге, не зная, как поступить. Вирман молча смотрел глаза в глаза с каким-то непонятным полубезумным выражением и вниманием. Но все-таки совладал с собой через некоторое время.
— Не дракон? Ты?
— Я. Я не специально больно сделала…
— Да, ты. Фон другой…
— Фон? — не понял я.
— Ты фонишь. Все фонят, — пробормотал Вирман и нахмурился, чуть расслабляясь. — Зачем ты это сделала?
— Просто мне стало любопытно, получится ли еще раз так посмотреть самой, думала, если я снова так смогу, то мне будет легче жечь. Увидела тебя, и захотелось потрогать, вот и все!
— Трогать, — нервный смешок. — Нельзя так хапать! Живого человека…
— Прости.
— Ладно. Ладно… Жечь, говоришь. — Вирман отошел от стены, обойдя меня по дуге, и остановился возле полена. — Ну, давай, пробуй. Жги.
Я послушался, снова пытаясь настроиться на особое «зрение», хотя на самом деле это был контраст чувств. По-прежнему мертвое дерево. Сгустком энергетической массы. Я коснулся его и начал рвать. И рвать. Расщепить. Забрать себе. Сгусток нехотя откликался на мои желания. Я стремился его растормошить, разворотить.  Верхняя часть коры все-таки загорелась, и я поспешно перетянул на себя скудные язычки пламени и дымок. Лишь крошечная часть энергии влилась в меня, остальное я собрать не мог.
— Ты... молодец, — ошарашенно произнес Вирман позади меня. — Это действительно помогает?
— Не очень. Просто я поняла, что нужно уничтожить и забрать. Я захотела это сделать.
— Правильно. Но учти — уничтожить гораздо легче, чем создать. Будь аккуратна с людьми. И с вещами.
Я поджигал полено еще несколько раз, но оно лишь только тлело, а я  каждым разом все больше уставал.
— Идем-ка, — вдруг позвал меня Вирман и потянул за собой за руку. — Пока ты еще окончательно  не устала…
Мы вышли во двор к сараям. Вирман выпихнул на снег курицу из курятника.
— Давай.
— Что? Жечь?! — ужаснулся я.
— Да нет же! — воскликнул Вирман. — Попробуй ее прочувствовать. Только не убей! Нежнее!
Я послушно взглянул на курицу. Пульсирующий светлый огонек. Сделал попытку коснуться. «Нежнее», как и заказывали, с неким сарказмом подумал я. Курица раскудахталась и отбежала в сторону. Огонек недоверчиво заискрился. Что я делаю не так? Если представить, даже аккуратно вошедший в двери незнакомец не вызывает радости и доверия. Как же мне заручиться симпатией курицы?
— Передай ей чувство успокоения, — незримо прозвучал голос Вирмана над ухом.
В конце концов, я поймал-таки эту паршивую курицу и заставил её слушаться. Она описывала неровные восьмерки. Каждый раз как она норовила сбежать, я пугал ее, а на верной дороге успокаивал. Устал.
— Достаточно на сегодня! — прервал меня Вирман.
Отпущенная курица плюхнулась в снег. Вирман закинул ее обратно в курятник.
— Если что, суп сварим. Вот видишь, почему я говорил аккуратнее? Душе больно.
— Угу. Да, понятно… Знаю я. Сказала же извини, — вдруг раздраженно огрызнулся я.
Вирман посмотрел на меня, но ничего не сказал.
В башне мы разошлись. Вирман пошел куда-то вниз, а я в его комнату наверх. Я даже не спросил, куда он идет, а он не стал говорить. В раздражении от всего этого я плюхнулся как думал на пустую  кровать, но упал на Тигра, тут же больно отпихнувшего меня в сторону.
— Следи куда жопу свою сажаешь, кобылятина.
Я развалился на спине, с остервенением пялясь в потолок. В виске загуляла тупая пульсирующая боль.
— Какого хрена ты полночи не спишь, а где-то шляешься? — я пнул его под одеялом. — Если тебе так не нравится Вирман, вали на пол спать.
— Отвяжись, кобыла. Не твое дело, где я сплю или не сплю.
— Не нравится Вирман — спи на полу, — отрезал я. — Да ты просто ссышь спать посередке. Как будто он на тебя набросится!
— Заткнись — неожиданно зло выдохнул тигр. Мы замолчали оба.
— Не хочу я спать на полу, кобыла. Когда есть кровать. Самой-то что, больно нравится спать на земле? Есть о чем подумать, да, как пожрать, посрать, да от холода не помереть. А об остальном? Плохо, когда нет времени и места, чтобы обмозговать дальнейшее. А сидеть и думать, когда жопа мерзнет, мне совершенно не хочется. Не до этого. Поэтому, стараюсь найти спокойное место. Как здесь. Практически идеально. Тепло, комфорт, еда есть, никто не мешает учиться. А уж как кости ломит, когда спишь на земле… А сейчас, мне хорошо. И я наслаждаюсь этим теплом, — едва слышно шептал Тигр, закрыв глаза, весь расслабленный и усталый. — И самый кайф, это вот так вот лечь и лежать, закрыв глаза, без единой толковой мысли. Когда все остальное — только завтра, пусть оно уже и так скоро, — он повернулся и прибился сбоку.
Да, тут действительно хорошо спать. Мягко и тепло, даже слишком. Обожаю одеяла.
— Но, тем не менее, ты ссышься спать в середине, — не сдержался я. Тигр пихнул меня в ребра.
— Не говори о том, чего не знаешь, — спокойно отозвался он.
— Чего я не знаю?
— Ничего ты не знаешь. Так что забудь и не лезь не в свои дела. Иначе с кровати скину.
— Вот только попробуй.
— Да легко, — он опять меня пихнул. Тогда я его пнул. Он тоже пнул. Лениво. И я лениво.
— Радуйся, что мне просто лень шевелиться.
— Вот и ты тоже, — проворчал я. — Куда ты постоянно так рано уходишь?
— От вас подальше.
— Зачем?
— Затем. Вы меня раздражаете в хлам. А теперь отсохни, я спать хочу.
— Сам тут присох, — я попытался отпихнуть его, но Тигр как приклеился. Еще и ногами обнял.
— А на Вирмана кишка тонка, — оскалился я, пытаясь его задеть.
— Я не собираюсь обжиматься с мужиком. И закрой уже эту тему! — раздраженно ответил Тигр.
— Ага, но посередке ссы…
— Да ты задолбала уже, кобыла! Как тебе потрахульки устроили, так сразу ныть, а мне значит должно быть нормально? Или я чего-то не знаю? Может ты какая-нибудь извращенка, ммм?
— Знаешь, я как-то видела, как в жопу пьяный мужик, а точнее, главарь одного небольшого клана, решил показать свое превосходство над побежденным вождем другого. Для начала он поимел жену своего пленника, естественно, на глазах у всех. Не сказать, что это так уж сильно оскорбило бритоголового, — я точно помню, что пленный был бритый. Женщины ведь у них, это так, дырка от бублика. Короче, ее он быстро отправил своим же по кругу. Это знаешь, он был еще не очень пьяный. Я просто для затравки рассказываю. А вот потом, он поимел сына этого бритоголового. Мне было жалко на это смотреть. Крови было… Вначале он даже попытался не кричать. А дальше… Если без подробностей, поставили и отца и сына друг против друга на четвереньки. Бритого долбил уже полупьяный вождь, а в мальца по очереди все... ну… В общем, это была ужасная смерть. Женщину уже не помню куда дели, может, прибили еще раньше. Короче, этому уроду оказалось мало, и он решил оприходовать еще и тушу овцы. Уже жареной, между прочим. Но ты знаешь, у него по пьяни начались проблемы со стояком. Он этой овце несчастной пол зада кулаком разнес. Благо скотина уже мертвая была. В общем овце повезло больше. Как-то после этого случая я перестала оценивать поступки людей по шкале извращенства. А потом я видела, уже много позже, когда в поселки забредала, как какой-то идиот в деревне, подросток, пытался сделать это с курицей. С живой. Знаешь, я ее пожалела и этого урода шуганула, правда, самой пришлось убегать, чтобы люди не словили. И в другом месте один мужик пытался поиметь вонючий коровий труп. Так что… Вирман, по-моему, никак не дотягивает до извращенства.   
— Пхх, — засмеялся Тигр.
— Что смешного-то? — немного возмутился я.
— В тебе от всех этих кочевников и прочих гораздо больше говна, чем ты думаешь. Если вообще об этом подозреваешь.
— О чем ты? — насторожился я.
— Ты такая же, кобыла. Хотя терпимости в тебе и больше, у тебя та же система ценностей, повадки, ты так же относишься к женскому роду — как к дырке от бублика, и к самой себе, своему происхождению. Просто отказываешься признать это.
— Чего?!
— Того! Ты все еще думаешь о себе в мужском роде, я уверен. Даже не смотря на то, что переучиваешься нормально говорить.
— Ни хрена подобного! Я — не человек!
— И что? Даже если так. Может тебе это и не нравится, но все отлично учатся наблюдая и подражая, пока мелкие. Ты выросла рядом с кочевниками, от них и нахапалась. Так что ты точно такая же засранка, как все те, кого ты так не любишь.
— Не правда!
— Ага. А кто постоянно ноет, что меня надо было растоптать и скинуть в обрыв? Кто отчаянно ненавидит себя за любую слабость? Воображает себе стальные яйца? Может ты по натуре и подобрее будешь, просто потому, что это тебя все время пинали, но пытаешься следовать привитой системе ценностей.
Я промолчал, внутренне отчаянно не соглашаясь, и в то же время неприятно осознавая, что в чем-то Тигр может быть и прав. Сплошное брожение говна в мозгу.
— Да, и чтоб ты заткнулась; я спал посередке. Один раз. И у стены мне понравилось больше, — бросил Тигр напоследок.
Зашел Вирман. Я был разозлен всеми этими неприятными заявлениями, так что зыркнул на него неприветливо. И врезал Тигру за гадкие слова. Он в отместку оставил мне на предплечье красные полосы от ногтей.
— Знаешь, я давно хотел спросить, — отвлек меня голос Вирмана. Я повернулся. Он пялился мне в лицо. — Откуда все-таки эти шрамы? Ты же не специально полезла в лес, чтобы там найти медведя?
— Это был он! — я ткнул пальцем в Тигра. — Мы подрались, когда он не хотел дать мне уйти.
— Ты сама нарвалась!
— Ты хотел меня сожрать! А рог оставить себе.
— Тупица.
— Прекратите, — раздраженно встрял Вирман. — Ясно с вами все.
Он уселся в кресло, как всегда нога на ногу, и скрестил руки, что-то напряженно обдумывая, иногда поглядывая на нас тяжелым взглядом. Я успокоился и молча наблюдал за ним.
— У нас осталось всего несколько дней, — наконец, произнес он. — А потом, ты, как моя… подруга, исчезнешь. Отправишься «домой» в Фер. И через некоторое время вернешься уже как единорог. Вместе с ним, — буркнул Вирман на Тигра.
— А че? Че такое? — всполошился Тигр.
— С Севера прибудут наши коллеги. И мы пойдем на юг.
— Никаких мы. Лично я иду подальше.
— Нет. Один ты не пойдешь. А она — идет с нами.
— Это еще почему?
Вирман объяснил ситуацию.
— Чего??? Я на такое не подписывался!
— Ты сам предлагал пойти на юг, я помню, — ответил я.
— И че? Я был весь в расстройствах, — Тигр картинно всплеснул руками. — А теперь я в здравом уме и твердой памяти заявляю, что…
— Помолчи уже. Хватит. Эта связь ее калечит. И неизвестно когда, но, наверняка, уже скоро. Она может и умереть! Это, конечно же, тебя не волнует, — осклабился Вирман.
— Знаете че. Идите все на кухню, жрать готовить. А я спать хочу.
— Чудно, — не удержавшись, вздохнул Вирман.
— Вы ведете себя вместе, как две истерички, — раздражился я.
— Сама такая, — фыркнул Тигр.
— Вот, между прочим, нет, это все ты. Ты даже Вирмана доводишь своим существованием.
— Пфф, — отозвался Тигр. — Можно подумать, что я заставляю вас таскаться за мной и терпеть это мое невыносимое существование и сволочной характер. Можете выставить меня за дверь вот прям сейчас, — Тигр картинно раскидал руки-ноги по кровати.
Мы с Вирманом недовольно посверлили Тигра взглядами и ушли на кухню. Готовить не стали, но я помог принести обед для этого засранца. Пока Тигр ел, я занимался письмом, выслушивая между делом комментарии о своих «кривульках». Хорошо, что лист с именами я спрятал под стопку с бумагой.
Ближе к ночи Тигр вручил Вирману монету, и они уселись что-то делать с курицей. Не той, которую мучил я. Утром она уже отправилась в суп. В последующие дни ожидания не выдалось ничего особенного. Тигр присмирел и сидел на жопе ровно, Вирман тоже успокоился и стал самим собой — тихим и проницательным, а не загруженной бурчалкой. Я даже как-то попробовал потренироваться с Тигром, разрешая ему внушить, что за мной гонится плотоядная белка. Натуральная такая.
А этим вечером мне надлежало исчезнуть. Корвин полдня трепался на прощание. Я всего лишь пару раз сыграл с ним в какую-то игру на одной из машин. Нужно было строить империю на карте, развиваться и расширять территории. Я быстро проигрывал, и это раздражало. А теперь еще и выслушивать все его мысли по поводу распределения ресурсов. В конце концов мне удалось от него удрать в ту же библиотеку, где я и спрятался за одним из столов. И читал какую-то автобиографию или скорее путевые заметки на плоском приборе, наподобие дощечки.
— Ты здесь? — голос Вирмана отвлек меня от чтения. Я выглянул из-за стола. Вместе с ним притащился Тигр, отвлеченно ковыряясь в носу.
— Ага. Уже пора?
— Нет. Я кое-что принес. — Вирман вытянул из подмышки аккуратный сверток и развернул его на столе. Тигр отчего-то хихикнул и встал неподалеку, скрестив руки.
— Это что? — я с любопытством подошел ближе.
— Платье, — улыбнулся Вирман и расправил его на столе. Простое, без всяких украшений, но из какой-то красивой ткани, жемчужно-белой. Она слегка переливалась под светом.
— Мне? — я не смог удержать радостную улыбку. Мне подарки достаются редко.
— Тебе. Хочешь, примерь?
— Хочу, — я начал снимать рубашку через голову. Вирман отошел в сторону и отвернулся. Тигр только "пхекнул" на него, естественно, не собираясь никуда отворачиваться, но мне было наплевать. Я осторожно влез в платье, аккуратно просовывая в длинные рукава руки, от чего-то боясь повредить эту переливчатую ткань, оправился. Из-под подола торчали шерстяные вязаные тапки. Выглядит не очень, но лучше чем ботинки.
— Я все, — сообщила я Вирману. Он развернулся и с улыбкой окинул меня взглядом.
— Тебе идет.
Тигр картинно закатил глаза к небу и, саркастично хмыкнув, отошел к стене и оперся на нее спиной, скрестив руки. Странно, что он еще не попытался меня как-нибудь опустить. Наверное, язык еще точит.
— Раз уж теперь у тебя есть платье, — продолжил улыбаться Вирман, — я хотел показать тебе вальс еще раз. На этот раз с музыкой, — он покосился в сторону Тигра, — если не возражаешь против зрителей.
Ах, вот оно что. Тигр решил пронаблюдать, дабы поглумиться надо мной после. Ну, хорошо.
— Давай, — согласился я, приготовившись сделать все как можно лучше. Не дам Тигру никаких поводов глумиться.
Вирман порылся в одной из машин, что-то подключил, и библиотеку наполнила приятная музыка. Он подал мне руку. Набрав побольше воздуху, я протянул свою, и Вирман отвел меня на середину свободного пространство. Я, натянутый внутри как струна, мельком скосил глаз на Тигра. Он со скучающим видом смотрел куда-то в сторону. Хорошо…
— Не волнуйся, он не укусит, — шепнул Вирман. — Слушай музыку.
Он положил мою свободную руку себе на плечо и аккуратно повел, утянув в плавные движения. Я постепенно расслабился, в самом деле вслушиваясь в музыку. Она придала мне какой-то невесомости, и я вдруг с удовольствием отметил, что мне нравится. Все нравится. И легкая музыка и слегка переливающееся платье, и мягкость движений. Напряжение исчезло совершенно, и я понял, что у меня начало получаться, легко и просто. Я вынырнул из своих мыслей, перестав смотреть куда-то мимо Вирмана, главное не вниз, как он меня приучил, и улыбнулся ему. Заметив, что я смотрю на него, Вирман быстро бросил взгляд куда-то мне за спину и, с улыбкой в глазах, ткнулся головой мне в лоб. Я улыбнулся снова и даже зажмурился от удовольствия. Казалось, что вся эта легкость проникла в меня и заполонила собой, вытолкнув все остальное: дерьмовые мысли, раздражение, треволнения и прочую шелуху. Я даже не понял, когда эта длинная музыка кончилась — или она лишь показалась мне такой длинной?
Когда Вирман отпустил меня, я в чудеснейшем расположении духа бездумно скользнул глазами по бесконечным рядам ячеек с данными, зацепился взглядом за стол, на котором валялась моя одежда. Точно, мне ведь платье подарили. И я совсем забыл о Тигре! Я повернулся, ища его глазами, и вся радость моментально ухнула куда-то вниз, рассыпавшись на острые осколки.
Такого жгучего, свирепого выражения лица я никогда еще у него не видел. Он буквально пригвоздил меня к полу своей злостью, я чувствовал ее в этих раскаленных угольках сузившихся глаз. У меня улыбка как-то застыла и сползла с лица. Тигр ожег меня этими глазами и с такой же злобой, нет, даже с ненавистью, швырнул этот взгляд на Вирмана, буквально впечатывая в него те же раскаленные угли.
Вирман вздернул бровь, стоя подчеркнуто сухо и прямо, сложив руки на груди, и улыбнувшись жестко, холодно и в чем-то даже неприятно. Глаза выражали какую-то легкую издевку. У Тигра дернулось веко. Я заметил, что пальцы у него тоже дергались, сжатые наподобие приготовленных к удару когтистых лап.
Вирман как-то насмешливо хмыкнул. Уголок рта у него дернулся, превратив холодную улыбку в едкую, полную сарказма, а в глазах заиграла ирония и снисходительная насмешка. Тигр метнул взгляд на меня, обратно, снова на меня, ошпаривая плескавшейся из них ненавистью, вдруг резко сжался, словно перед прыжком, почти зарычал на каждого сквозь зубы и молнией вылетел наружу.
Вирман подрагивал от тихого смеха, улыбаясь теперь совершенно странно, словно победоносно. Я в полном непонимании и растерянности, даже слегка испуганно наблюдал за ним, беспомощно стоя на месте, как вкопанный. Заметив, как я смотрю, Вирман широко улыбнулся и сделал шаг ко мне.
— Да что ты так. Не бойся, все замечательно. У тебя прекрасно получилось, — сказал он, продолжая посмеиваться. Я ответил неуверенным взглядом, с недоверием всматриваясь в его лицо. Чего он такой довольный? Чему смеется? Что это такое было, черт возьми?!
— Что?! Что я… ты такое сделал?! Я не поняла, что?.. Что случилось?
Вместо ответа Вирман вдруг заливисто рассмеялся и только после, лучась довольством, ответил:
— Да ничего особенного. Ревнует.