В снегу через огонь и воду без медных труб

               

  «Собрались подружки на «День работников леса», погоревали — обиделись. Вот пенсионеров железной дороги, учителей поздравляют, а бывших работниц леспромхоза нет, будто и леспромхоза никогда не было. Вспомнили Нижний склад, родную шпалорезку, как в распутицу обмёрзшие грязные брёвна тягали на эстакаде, как здоровье оставили и за это юбилейную медальку от города Междуреченска получили, а живут в аварийных бараках и дожидаются своей очереди по программе сноса ветхого жилья.
  От Нижнего склада ничего не осталось, последние козловые краны порезали на металлолом. Куча металла на болоте, да развалины леспромхозовского гаража.»
                (из неопубликованного)

  Этот маленький очерк о жительнице города Междуреченк. В отдалённом заснеженном посёлке живёт  Татьяна Антоновна Озерова. Конечно, она уже на заслуженном отдыхе, надеемся, что Междуреченску до пенсии далеко и у нашего города шахтёра и железнодорожника трудовой стаж ещё впереди!
  Как-то в Омске меня спросили, за что получают звание «Почётного гражданина»? В шахтёрском городе? Наверное, за уголь или спасательные операции? В таёжном суровом краю, отвечал я, это звание дают и за строительство, и за работу в лесу!
    Татьяна приехала на Тебу в сентебре 1972 года после Мариинского лесотехнического техникума. В однокомнатной квартире, как бы общежитии,  с весны уже жило две девчонки, она поселилась третьей. Сначала посылали работать в разные места, лес мереть, принимать хлыст, на точковку. ( На бревне точка  ставится, а от неё у же измеряется, а тех кто мерит называют десятниками, бракёрами, точковщицами.) Волок привозят трактором,  раньше когда устроилась стоишь маркируешь каждую машину, каждый хлыст на 60 на куб 10  подписываешь. Иногда на глаз,  у меня глаз набитый!  Мастер Владимир Иванович пройдёт по площадке посмотрит: « Татьяна  Антоновна, сегодня кубов по 20 добавьте, у нас излишки!»  Я уже плюсую мне начальник сказал. Хлысты  от 20-ти соток, 2 60, 3 40  разное.  Бывало привезут такой кедр и не замеряешь! Приходилось сантиметром  по три метра  отмерять и по кубатурнику смотреть. И 6 и 4 кубов выходило. Всяко разно было! Берёза куб тридцать, куб пятьдесят, если хорошая до двух десяти доходила!
  На нижнем складе на колуне работала, когда шепу гнали, оператором была. Серёжку родила сразу пошла 78 году работать.  Отработала на шпале почти 20 лет. Шпала из пихты, кедра. Берёзу пилили но у нас  она не пошла.
С роликового транспортёра бревно на тележку накатываеь  под шпалорезку. Дальше карманы: горбыль, брус, вырезка.
Бегаешь как заводной,  руками маленько приподымишь на сторону бух и шпала пошла дальше. Бегом, бегом, бегом, а там двое стоят, один ровняет горбыль и вырезку, другая стоит ровняет шпалу, шкуришь топориком, укладывает  в штабеля в пачки 9 на 11. Связываешь специальными связками на замках, горбыль проволокой.    А погрузка в вагон вдоль в два ряда.
Чурку финскую, с 16 до 20 диаметр, рубили в контейнеры, потом в вагон,  щепу, дрова гидролизные, не чурками, а троеками трёхметровыми в Казахстан отправляли и горбыль ровненький метр 20, на шахты стойки  как кол на Распад пилили, подпорки ровненькие.
Смены 8 часов, когда много работы , то в две смены. Погрузка в три смены, если вагоны поставят.
Мы только шпалы на 6 тысяч за месяц напиливали.  У нас была норма на станок 147, а мы пилили по 280  и по 350 штук.
Льготы давали? Сливочное масло вместо молока! На пенсию пошли в 50 лет.
  Конечно мы не довольны были, вызывали санэпидемстанцию. Замеряли все шумы , пыль. Знаешь, какая пыль зимой на шпалорезке, забивает нос, в расператорах работали, в ушах бируши. Поседели из санэпидстанции в кабине у оператора и ничего мы не добились. На свинокомплексе льготный стаж, а мы так и не добились. Пыль древесная не отхаркивается.
Дрова лесовозом возили. Платили по льготной цене, платили копейки, 15 кубов на квартиру.
   «Работа, работа, работа! Вот такая она жизнь на свежем воздухе!» - подумалось мне.
    И ещё жизненные испытания. Муж каменотёс и конташей умер молодым, сердце в больнице не выдержало. Осталась с двумя детьми. Со временем появился и третий ребёнок, младшая дочь. В жаркий май 98 года уехали с сыном сажать картошку.    ( Рядом с посёлком свободной земли не было и несколько огородов распахивали на ровных участках поймы в среднем течении реки Теба.) Возвращаясь увидели что долину посёлка заволокло дымом. Ещё пошутили: «Горит, горит село родное!» И приехали на пепелище. Сгорело четыре двухквартирных дома по улице Притомской.
  И осталась наша героиня с мешком детских игрушек и поролоновым матрацем от кроватки младшей дочери, всё что успели выхватить из огня разбив окно горящего дома. И сын в шортах и майке. Всем миром собирали и одежду, и вещи погорельцам.
  Детей вырастила. Сын – бригадир-путеец, дочери разъехались по городам.
  С утра берёт лопату, чистит дорожки, откапывает калитку и путь к дровеннику. Хозяйство – кот да собачка. Огородик, сейчас под снегом, наверное, и половина сотки не будет на болоте из высоких гряд подпёртых досками. Днём забегают внуки из школы. Квартира в аварийном бараке аккуратная, сама стены гипсокартоном ровняла и на потолки плитку наклеивала. Вот только  окна так перекосило, что вторые рамы уже не вставить и пол так накренился, что можно как с горки кататься, общая стена с рядом брошенной квартирой уходит в землю.
- У меня дверь капризная, - шутит Татьяна Антоновна,- то впускает, то не впускает, то сама открывается, то её надо топориком открывать!
  Завершая эту историю, подумалось, вот на таких женщинах и держится наша Русь-матушка!
Пусть меня Татьяна Антоновна простит, если ошибся или  что-то наврал, то наврал любя!
                С уважением и сочувствием Фёдор Лунь.