Глава 10

Животное поймали и поместили в клетку. Приходите посмотреть!
Аналогичные развлечения должны быть и с Homo Sapiens. Посадите меня в клетку, пусть люди добрые поглядят, что я наделал с жизнью своей. Только сегодня, спешите! Входной билет в балаган юродивых по сниженной в честь праздников цене. Желающие могут сфотографироваться с понравившимся идиотом за отдельную плату.

Артём чувствует себя в комнате, словно в клетке, ходит из угла в угол. Сильное чувство – привязанность, а желание насолить сильнее. Если хочется насолить тому, кто тебе нравится, то вовсе невозможно устоять, не пробуй, дружок.
Так и заканчивается, как он предполагал: звонит Ире.
- Привет. Мне твой совет нужен.
- Валяй.
- Какой подарок подарить девушке на первом свидании? Нехорошо ведь с пустыми руками.
Это он нарочно выдумал, на конкурсе хромых поводов позвонить без труда бы выиграл. Хочет показать, что у него тоже есть своя жизнь.
На самом деле ему хочется тебя заваливать подарками, с тобой назначать встречи, поэтому он и звонит тебе. Всегда есть кто-то, наблюдающий из темноты, шпион-неудачник, которому принадлежат мелочи твоей жизни, начиная от любимой марки автомобиля и заканчивая привычной фразой-паразитом – ты раскрываешь её, как зонтик, даже в ясную погоду. Суперзвезда для одного зрителя. Индивидуальный пошив, низкие цены. Какова цена моей ненависти-привязанности к тебе и как скоро перейдёт она в форму безагрессивного поклонения? Ты кошка, я египтянин.
- Может, завтра сходим с тобой и выберем что-нибудь? Я не очень разбираюсь, тебе виднее.
Ира отказывается, ссылается на дела. Да какие у неё могут быть дела? Всё враньё, но это хорошо, что она сказала так, значит, ей слегка обидно.
 - С кем ты идёшь? Майя?
- Да.
- А когда?
В среду, послезавтра.
Она спросила, а я ответил. Она будет думать об этом, ревновать, даже ревновать? Так хорошо ему сейчас.
Подарок он не будет покупать, ограничится цветами. Это ведь не день рождения, не Восьмое марта. Как-нибудь сам, без подсказок, купит.
Она обязана потом позвонить и поинтересоваться, как всё прошло.
Ну а что она сама думает по этому поводу?
Чудик, одни цифры на уме, единицы да нолики, а тоже жить хочет. Надо же. Хочется заботиться, купить конфетку, водить в кино, отвечать на сто «почему?»  и «как?», разве что мамой он тебя не называет. Большой-большой ребёнок. Он словно экзотический фрукт, который все хотят попробовать, устав от яблок и апельсинов. Переключаться бывает полезно. И ничего-ничего не знает, глаза наивные, верные. Девочкам весело с такими.
Вот у Коли, например,
Мама - милиционер!
А у Толи и у Веры
Обе мамы - инженеры!
А у Лёвы мама - повар!
Мама-летчик?
Что ж такого!
Ей нравится всё устраивать, следить за всем, дёргать за ниточки. Так уж получилось, что она не может пойти с Артёмом, а он, кажется, принял слишком близко к сердцу. Майя Олеговна, утешьте его.
Вызов завершён.
Проверенное место лучше. Не зря всё-таки ходил с Ирой, отрабатывал повинность: знаком теперь с парочкой приятных мест, куда не стыдно привести девушку.
Лучше не воображать в деталях. Лучше просто отключиться. Он думал не о том, что будет в среду, а радовался, дурашка, что она немного ревнует его. «С кем ты идёшь? Майя?».
Мастер самообмана.
Доктор лечит нас от кори,
Есть учительница в школе.
Поглядела бы я.
В среду они сидят за столиком и рассматривают меню. Майя заказывает только чашку кофе – умеренность да скромность, Артём берёт две порции мороженого, колеблется внутри, ведь день скорее пасмурный, жара не столь свирепа, но больше он ничего не может придумать, он не знает её вкусы, а вдруг что-то нельзя?
Кажется, она довольна – во всяком случае, никаких плохих знаков он не замечает.
Так всё и происходит. Сначала вы вместе едите и говорите, потом вы просто вместе.
Она ему понравится – когда-нибудь (Артём старательно подбирает другое слово, синоним «стерпится» - уж слишком оно отдаёт насилием), станет неотъемлемой частью его жизни. Не доверяй страстям своим. Беги-беги.
Детская игра – прятки. Кто не спрятался… Тех, кто не спрятался, буря собьёт с ног, повалит, даже вековое дерево. Она найдёт способ, у неё много сил. Поэтому мы и прячемся – почему-то страшнее погибнуть во время грозы, когда тебя сломает напополам в считанные секунды, чем гнить несколько десятков лет. Просто трухлявый пень.
«Я иду искать», - говорит жизнь.
В светлом платье, с тонким браслетом на левой руке, волосы собраны сзади. В её улыбке нет ничего от хищницы. Почему-то его поражает, какие у неё маленькие кисти и тонкие пальцы, совсем как у девочки-подростка, хотя сама высокая и стройная; и как только она умудряется такими маленькими руками справляться с метрами ткани, с швейными машинами – для него они подобны львам, а она, значит, укротительница.
Идут гулять.
Улицы города – это строки в тетради, где невольно записываешь воспоминания. С каждым днём всё меньше районов, где я могу спрятаться и забыть – это радует и пугает. Если ты однажды серьёзно ранишь меня, куда мне ехать, на каком автобусе или трамвае? Вокзалы и памятники, площади и концертные залы, скверы и спуски, перекрёстки и фонтаны, в которых летом купаются голуби – маленькие ящики в библиотеке моих воспоминаний. Улица, по которой я иду, блестит от дождя. Несколько слоёв накладываются, не мешая при этом друг другу. Воспоминания дружат, а мы перебираем их, как чётки. Отступать поздно. Первое воспоминание записано.
Дети и взрослые ничему не учатся.
Дети превращаются во взрослых и не знают, что с этим делать. Мы хотели по-другому, правда? У каждого были моменты: я бы поступил иначе, справедливо, будь я на его/её месте. Когда ты взрослый, ты можешь делать всё, что хочешь, даже поступить наперекор – нет, не можешь, тебя держат в плену привычки и стереотипы, мнение чужих и родных людей и ответственность, и ты не можешь бросить всё, развалить, как карточный домик. Почему ты молчишь: ради собственного спокойствия? А может, правда боишься разочаровать их?
Он проводил её до дома. Уже горел свет в окнах. «Пока».