Ах!

Василий Кузьмич, мужчина в возрасте «чуть за пятьдесят» расположился в любимом кресле перед телевизором и, ожидая приглашения к ужину, без особого интереса смотрит очередной сериал.
В прихожей уверенно, по-хозяйски хлопнула дверь. Дочь пришла с работы. Конечно, самостоятельная стала, зарабатывает больше чем родители, вот и бузгает дверью, как дверцей его раздолбанного «уазика».
«Дверью холодильника на кухне бузгай» - скользнуло в голове. Губы скривились в улыбке, вспомнил, что  дочери уже своя машина. И она сама кидает эту старую шоферскую ругачку каждому, кто, забывшись или с умыслом, хлопает дверью ее иномарки. Каждому, даже ему. А давно ли с трепетом и собачьей преданностью во взгляде усаживалась за руль отцовской машины.
Да-а. Кажется, совсем недавно сопли без папки утереть не могла. При социализме, когда начальником автопарка в строймонтажном управлении работал. Пискнуть без его разрешения никто не мог, потому как главой семьи считался. И плевать ему было на учение бородатого Маркса о прибавочной стоимости и  товарно-денежных отношениях. Василь Кузьмич еще на школьной скамье познал и развивал в дальнейшей жизни главный принцип социалистических отношений «ты - мне, я - тебе». В должности начальника настолько отточил мастерство управления социалистическими отношениями, что семья при его небольшой зарплате, жила не хуже, чем семья директора соседнего гастронома. Дома разве что птичьего молока не было. Нетушки, было! В конфетах. И то сказать, дочки по-первости в школе слезами уливались, что дети директора гастронома одеваются шикарно и имеют то, чего нет на прилавках поселковых магазинов. Зато, в старших классах, особенно в выпускном, сами щеголяли в таком, что другим и не снилось. «Да-а, были люди в наше время» - вспомнилось лермонтовское из школьной программы. Какие связи были, какие возможности! Литературу Васька в школе любил. Особенно про Чичикова, Фамусова и Иудушку Головлева. В школьных сочинениях он их, конечно, обличал и крыл гневным глаголом, но про себя думал, не крыть их надо, а жить у них учиться. Окунувшись после школы в сферу производственных отношений еще раз осознал, как были правы обруганные герои литературных произведений. На их опыте и обустраивал Василий свое место под солнышком….
Что-то призадумался, словно вздремнул малость. Отвлекся от чего-то. Ах, да! Дверь хлопнула по-хозяйски – дочка с работы заявилась. Хозяйкой себя считает... Он-то в горбачевскую перестройку до простого механика скатился потому, как сокращения начались: главк ликвидировали, строймонтажуправление в обычную передвижную мехколонну преобразовали. А в ельцинские реформы и вовсе без работы остался. Ладно старые друзья… Ухмыльнулся  Кузьмич вспомнив былое. Друзья… Не друзья, а подружки подержали Ваську. Его на работу пристроили. Старшую дочку в продавщицы определили, младшую - на бухгалтерские курсы. И сейчас «помогают». Им-то в сорок пять, словно ягодкам опять, на мужской интерес рассчитывать уже не приходится. А он, мужчина еще в рассвете сил, всегда готов  и способен одарить счастьем-блаженством. Раньше он им презентики от души… за доступ к телу. Сейчас они ему денежку… чтоб почаще заходил. Потому как – капитализм, товарно-денежными стали отношения-то.
 И то, мы люди простые. Нам ученых степеней не нать, нам свое бы только взять. Н-да, а взять то уже негде. Ни складов, ни запасов. Получил в бухгалтерии под расчет, сходил, купил запчасть, оприходовал, водителю отдал. Тот заменил неисправную и – в рейс. Склад пустой, просителей нет и авторитета тоже. Провались он, этот капитализм. Не Маркс оказался прав, а персонаж Аркадия Райкина, который сказал, что «плохо буди-ит, когда все будит».
Ладно, не перевелись еще умельцы на Руси, старые запчасти в новые переделывают. Подварят, подточат, шлифанут, импортным средством резинки протрут – лучше новой выглядит и цена вполовину. А деньги-то под отчет на новую получил. Хоть и не прибавочная стоимость у Кузьмича в кармане, а остаточная, но есть.
- Папка, спишь?
Окрик дочери вывел из раздумий. Характерный стук в прихожей – сапожки на пол бросила. Не поставила, а бросила. А они немалых денег стоят. Не бережет нажитое дочка, не бережет. Знать, на шальные деньги куплены. Импортные, на высоких каблуках, с металлическими под золото набойками. Раньше за такие сапожки любая бы в их управлении… И-эх, годики златые!
- Отец! Не слышишь что ли!? - жена -подпевала голос из кухни подала.
- Ну, что еще? - можно и отозваться, паузу нужную выдержав.
-  У меня два билета на завтра на концерт Киркорова. Пойдешь? - дочь соизволила в комнату заглянуть.
- Что я, кукол разряженных не видел?
- Ага, можно подумать твой напомаженный Карел Гот, песни которого до сих пор слушаешь, не как кукла выглядел. Так что, давай: перед сном – в ванную, завтра вместо обеда – в парикмахерскую и вечером – на концерт. У нас шестой ряд в партере.
«Шестой ряд в партере. Ишь, раздухарилась. Это тебе не шухры-мухры, немалых денег стоит. Раскомандовалась! Туда, сюда, к ноге! Стоять, сидеть!» - вскипел, было, Василь Кузьмич, да спохватился. Дочка после курсов до главбуха солидной управляющей компании поднялась. Получает чуть не в десять раз больше, чем он. Высшую школу менеджмента заочно окончила. На солидной иномарке катает. На  даче для своего кроссовера лучшую площадку у дома заняла, материн цветник бетоном закатав, а его «уазику» место за забором определила. Мать поскулила-поскулила, да замолкла. А куда денешься, коль дочь кормилица. На ее пенсию да его зарплату не проживешь. Но сдаваться так просто не хочется:
- Мать возьми!
- Ага, мне с моими ногами только по театрам и ходить! – отреагировала жена. – На такси, что ли отправишь?
«Мечтать не вредно» - хотел было поставить точку Василь Кузьмич, но и тут сдержался. Такси ему заказывают его сударушки. Он и не отказывается. Не на автобусах же или тарахтелке своей по б…, тьфу, бабам ездить. А когда наличкой дают на обратную дорогу, естественно - на автобусе. Не пане, чать, домой и не спеша доедем, зато в кармане прибыток. А на счет жены верно, куда ей по театрам. К пятидесяти годам растолстела, как квашня телепается. В кресло театральное ко второму акту втиснется, а вытаскивать кто ее потом будет? А еще пеняет, что супружеской жизни никакой. Ага, велика охота на ста килограммах пыхтеть-супружничать. Вот Веруня, одна из его благодетельниц, как в молодости, так и сейчас ягодка. Конечно, изыски уже не те. Но, что вчера вытворяла неугомонница-а. Жаль, встречи редкие. Дама состоятельная, по третьему  кругу замужняя. 
Кузьмич потянулся в кресле, вспомнив недавнее свидание.
- Ты ужинать идешь, иль нет!? – раздраженный голос супруги прервал приятные воспоминания.
Семейный ужин – дело святое. Рывком поднялся с уютного кресла и направился на кухню.
- Что поздно опять? – чтоб отыграться за подчинение бабьим окрикам, рыкнул на дочь глава семейства.
- Квартальная отчетность на носу, вот и вечеруем.
- У тебя каждую неделю отчетность.  А на каки-таки шиши билеты в партер? - определил следующую тему семейного разговора Василь Кузьмич.
- Премию получила. А в партер Сергею по статусу положено. 
- Сергею понятно - большой  начальник, а ты-то по какому статусу с ним намылилась?
- Сплю я с ним! Сколько еще раз повторять? – и, ковыряя вилкой рыбу, как бы про себя. – Родить от него надо. Он от жены не хочет уходить, а от меня-то годы бегут. Ребенка содержать будет, и я не пропаду.
- Бросил? – не скрывая материнской жалости, всхлипнула супруга.
- Да нет. Каждую же неделю вечерую, - с ехидцей глянув на отца, успокоила дочь.
- Ага. А Серега твой с места вот так сорвется и побежит всем докладывать, что ребенок от него, - парировал глава семейства.
- Ерунда. Тест на отцовство – и никаких проблем. Сейчас модно две семьи содержать.
- Вот оно как! Матери бы постеснялась!!!
- А то ты стесняешься! – вступилась за дочь жена.
- Опять? Ты меня хоть раз поймала!? А она тебе в открытую заявляет.
- А ты чего развыступался? Когда дочь на мизерную зарплату статиста обуваться, одеваться стала, молчал! Доволен был, что с шеи твоей слезла. А экзамены в институте ты оплачивал? Кураторов ты нанимал? Когда институт закончила, учебники в руки не брав, кто три дня диплом обмывал и хвастался, что дочка всех превзошла? Сергей за все платил и он же, слава Богу, ее пристроил, в люди вывел, должностью обеспечил. А ты что для дочери сделал? Помалкивал бы уж, праведник хренов.
- А до него кто ее наряжал да напомаживал, ты что ли!? Моими заботами не на «дошираке», а на маслице с икоркой выросла? 
- Да ладно вам, родители. Не хуже других живем. Я взрослая уже, сама за себя решаю.
- А благодетель чего на концерт не хочет? - понизил накал дискуссии Василий Кузьмич.
- Хочет. Он и денег дал, чтоб в партер. Но у него  жена билеты взяла. У нее в театральном бизнесе все схвачено. Не сдавать же обратно. Имидж, все-таки.
- Ага. Мать, ты видела? С любовницей в партере - имидж, а билеты обратно, чтоб людям достались – не имидж.
- Вот и ты посидишь в партере с молодой. Кто знает, что с дочкой? Свой имидж поднимешь, - съехидничала жена.
- Для этого, как пел Высоцкий, на балет надо идти, а не на Киркорова. А мой имидж всегда в нужном положении.
- Козел ты, старый!
- А за рога кого благодарить!?
- Ну, вы тут сами выясняйте, кто, когда, и где, и с кем, а я – спать.
- А посуду мыть? – вскинулся глава семейства.
Но дочь уже вышла из кухни.
- Работает допоздна, устала, пусть отдохнет, - цыкнула на Кузьмича супруга.
- Это сейчас работой называется? – проворчал Василь Кузьмич и, объяв взглядом то, что невозможно и не хочется обнимать руками, поставил в дискуссии точку. – Я в ванную.

 В театр папа с дочкой успели лишь к началу. Пришлось пробираться в середину ряда изрядно потревожив коленки уважаемых людей. Василий Кузьмич даже испытал некоторое удовольствие от осознания значимости своей персоны, потому как никто даже не вякнул что-то против. Не прилично им, имидж все-таки, ек-макарек.
Проследив взгляды дочери, понял, что ее папик сидит где-то в начале четвертого ряда. Сергея он видел раньше, и когда тот несколько раз обернулся, узнал «благодетеля» сразу. Но кто-то за ним привлек  внимание. Разглядеть не удалось. Свет в зале погас, и на сцене во всей красе возник блистающий Филипп. Увлеченный исполнением и фейерверками Василий Кузьмич забыл обо всем.
В антракте Сергей с женой вышли из зала раньше, чем устремившаяся в ту же сторону дочь. Василь Кузьмич понял, что дочка не хочет скрываться среди зрителей, а намерена мозолить глаза своему спонсору. «Идиотка» - справедливо подумал Кузьмич и двинулся следом. В фойе старался держать дочь подальше от супружеской пары. Не удержал. Заметив, что «кормилец», подхватив супругу под локоток, направился в другой конец фойе, дочка ринулась наперерез. Василь Кузьмич поспешил следом, но изменить направление идущей впереди дочери не успел. Пары сошлись встречным курсом...
Рядом с Сергеем горделиво ступала Веруня.