Красносельские рассказы. Встреча

       Было полной неожиданностью для Ксении появление на пороге Жанны – подруги парижского периода жизни. Радости и бурным воспоминаниям не было конца. Жанна  и Ксения подружились в Сорбонне на первом курсе осенью 1967 года. Жанна была несколько ленива, хотя и соображала хорошо. Ксения  же была пунктуальна, выполняла с блеском все задания. Задавали очень много, особенно по высшей математике и физике. Надо было решить несколько сот пределов, производных, интегралов по курсу математического анализа, сотни задач и примеров по аналитической геометрии, высшей алгебре и теоретической механике.   Жанна часто списывала готовые решения у Ксении. Благо, не приходилось Ксении долго объяснять Жанне, как другим. Жанна быстро понимала и хорошо запоминала. Курс был большой по численности и бунтарский по характеру. Староста группы Станислав, француз польского происхождения, вообще казался идеальным из-за своего правдолюбия, честности, благородства и борьбы за справедливость. И когда грянул май 1968 года, почти весь курс оказался на баррикадах. Угрозы декана исключить из университета не имели эффекта, а лишь подстегнули решимость. Это было бунтарское поколение первого демографического взрыва после второй мировой войны. Оно не верило ничему, никому и ни во что, оно не просило ничего ни у кого, оно не боялось ничего и никого. Оно было по-настоящему свободно. Оно казалось циничным, критичным и порой даже злым и жестоким. Но таковой была жизнь. Поколение надеялось изменить мир к лучшему и делало всё, чтобы сломать прежние устои, традиции и утвердить торжество интеллектуальной, свободной, творческой, терпимой, безвредной, дружественной индивидуальности. Религиозные, феодальные, буржуазные ценности рухнули в одночасье. Всё, что было нельзя, теперь было можно. Во всём, что осуждалось, не оказалось в принципе ничего плохого. Плохими были предвзятость общественные условности, ложные ценности, глупые ритуалы, отжившие традиции, лицемерие, ложь, ненужные узы и прочие навязанные «грузики». Вместе с тем свободой смогли успешно распорядиться только волевые, сильные личности. Слабовольные быстро становились рабами своих вредных привычек и трагически деградировали. Свобода оказалась самым сильным орудием естественного отбора, который вдруг стал ярко проявляться в, казалось бы,  социально защищённом и продвинутом обществе. Социальные завоевания удалось закрепить и даже приумножить. Правящему классу было предпочтительней откупиться от общества, чем потерять власть. Конечно, «боялись»  марксизма и восточно-европейского социализма, трансформирующегося в феодализм. Но восток дышал уже маоизмом. Миропорядок требовался иной, учитывающий интересы неимущих миллиардов…
        После падения советской империи миропорядок откатился назад. Образовались постсоветские феодальные государства. Объединённая Европа не смогла противостоять потокам иммигрантов. США не смогли исполнить роль гегемона. Китай не смог стать мировым лидером. Обострение противоречий превратило остатки порядка в хаос. Встала проблема выживания и нахождения нормальных условий жизни для каждого. Ксения и Жанна не были исключениями. Поэтому обменялись мнениями и на этот счёт. Они много смеялись, несмотря на воспоминания не только о борьбе, но и о трагических событиях и судьбах…
       Тут в дверь позвонили. Ксения отворила и впустила подругу Наталью. Наталья была возбуждена и стала шептать что-то  Ксении. Ксения сказала:
- Можешь не опасаться. Это парижская боевая подруга Жанна. Почти Д'Арк.
Затем Ксения обратилась по-французски к Жанне, представила Наталью, объяснила, зачем та пожаловала.
Все трое оделись и пошли во двор к старому гаражу. Наталья отворила железные двери, включила свет. Подвела подруг к тайнику, достала оттуда завёрнутые в тряпки предметы. Это было новое оружие. Несколько видов, включая гранатомёт.
- Привезли со складов, которые затем взорвались и сгорели, - объяснила Наталья.
Ксения рассказала Жанне, как торгуют  на российском «чёрном» рынке оружием из армии. Жанна удивлялась и спрашивала, почему, если все знают, власти не пресекут эти взрывы.
- Не будь наивной! Власть предержащим это выгодно в первую очередь. Сейчас любое государство могло бы за двое суток навести полный порядок в своей стране. Но тогда не станет «чёрных» рынков, не с кого будет властям собирать дань. Оружие, наркотики, люди, драгоценности обращаются на «чёрном» рынке. Доля властей, особенно правоохранительных, там львиная, -  поясняла Ксения французской подруге, сделавшей «круглые глаза» и дрожащей от страха.
- Нас сейчас заберут. Мне кажется, полиция уже едет за нами, - произнесла Жанна, дрожа и заикаясь.
- Не подъедут и не заберут. Гараж не наш. Тайник тоже. А главное, муж Натальи – начальник полиции этого округа, - продолжала Ксения.
- Тогда понятно, - успокоено заметила Жанна.
- Нам надо операцию по устранению К. ещё раз проработать в деталях, - сказала Наталья.
- Да, конечно, завтра вечером соберёмся, - ответила Ксения.
Наталья, закрыв гараж, пошла к себе домой. Ксения и Жанна вернулись домой к Ксении и ещё долго обсуждали всякие новости.
- Теперь я поняла, почему ты живёшь в этой страшной России! Тут, несмотря на тоталитарную абсолютистско-феодальную конституцию и крепостное право, на самом деле полный хаос, никто страной не управляет, никто и ничто не работает – я сама в этом убедилась,  - а если приспособиться и обзавестись нужным кругом знакомств, к тому же делать что-то лучше других, то можно чувствовать себя богом и диктовать свои условия. Такая жизнь невозможна в регулятивных странах. Тут ты как акула в океане. И пусть есть акулы покрупнее – они на тебя не нападут, потому как есть им на кого нападать.
- Слушай! Говорят, ты, Жанна, поумнела. Не иначе. Одесский юмор такой есть. Такие рассуждения! И всё-то ты заметила за такое короткое время!
- Нет. Я не сама. Из интернета многое почерпнула. Читала, чтобы перед тобой не выглядеть дурой.
- Поумнела, значит, но не сама. Красиво звучит, - стала иронизировать с усмешкой Ксения.
- Знаешь, что я подумала? Время идёт. Практически и жизнь наша прошла. Мы многое вроде увидели. А что толку? Кто мы для вселенной? Никто!
- Да. Никто и ничто. Но жизнь-то хорошо прошла. И, как писал Хайям, и хорошо, что прошла! Значит, своё мы отработали. И уйдём с чувством «глубокого удовлетворения»…