Авиаторы и Осы из цикла Обрывы. Главы 1-7

Эпиграф
"Что ж ты вьешься надо мною,
Полосатая оса?!"
(строчки из стихотворения Вадима Бахнова, должно быть, неизвестного авиатора =) )

Это вовсе не роман и даже не поэма, но, что-то определённо литературно-дневниковое в стихах и прозе. Отрывки этого произведения-погружения в выдуманный реальный мир Государева будут периодически появляться в микроблоге ВКОНТАКТЕ Константина. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Использовать выдержки и отрывки этого повествования в военных, тайно-масонских и глобально-катаклизматических целях строго-настрого запрещено Автором. Любителям сладкого (в особености булочек, политых сахарным сиропом и сухофруктов в собственном соку) просьба воздержаться от чтения данных историй, дабы не навлечь на себя добрую половину главных героев опуса.

1
"Когда мне было 6 лет, я уже знал, как должны выглядеть памятники Ленину и какие бывают их разновидности. Это или голова вождя, или его бюст, или же он во весь рост с кепкой в руке, - увлеченно рассуждал голос подростка в прямом эфире радио "Широкая Волна" в программе "Такие разные хобби", - когда же я переступил порог школы в следующем году, я посвятил все свое свободное время коллекционированию Ильичей. Сейчас у меня дома и в саду более нескольких сотен больших и маленьких вождей мирового пролетариата, которые и составляют мою гордость, так как именно они наполнили всю мою жизнь..." Радиоточка неожиданно замолчала, вероятно опять что-то отключилось на радиоузле, но уже начало программы не предвещало ничего интересного. По крайней мере для меня. Какое мне дело до какого-то там мальчишки, избравшего предметом своего поклонения столь неоднозначный исторический персонаж, вернее его копии из различных материалов. Волновало меня в тот момент другое - что же стало с одной из диких ос, залетевших в межстекольный проем моего окна...

Оса ещё пыталась выбраться, время от времени стучась в стёкла рамы. Я бросил ей маленький кусочек сладкой булочки, но ей было явно не до него. Рамы в окне были деревянные и старые, поэтому открывать их лишний раз мне не хотелось, и оттого рядом с кусочком валялось уже два сородича моей "подруги", изрядно высушенные испепеляющим солнцем. "Нет, подумал я, - всё-таки в старых деревянных окнах есть что-то душевное - не то что эти мертвые пластиковые стеклопакеты, мать их за ногу". А осы что-то нынче не на шутку расшалились - бьются об оконные стёкла, о стволы деревьев, шумят в дуплах и шлёпаются в воду - видимо, авиаторы близко. Чуют они их, авиаторов...

"...его целостная, сложная творческая натура удивительно переплетается с его подростковым обаянием, именно так, потому что этот человек ну никак не тридцатилетний! Да ему больше шестнадцати и не дашь! Общаться взрослому с ним как со взрослым - пустая трата времени, - неожиданно ворвалось в ход моих мыслей радио - точка снова заработала. Кто-то сыпал в адрес кого-то комплементы, - как-то раз я сказал ему, что за последние десять лет он ничуть не изменился, не повзрослел. Я сказал ему это, желая уколоть, упрекнуть в инфантильности, но он расценил мои слова как огромный комплемент в свой адрес. А его стихи - это вообще отдельная история..." Я стоял и думал, сколько же времени утекло вникуда, пока я наблюдал за осой и осознал, что прошло около часа. За это время мои мысли совершали стремительные обороты и высшие пилотажи вокруг ос и авиаторов, авиаторов и ос, предвкушая что-то такое, чего ещё не бывало со мной никогда в жизни. Я мыслил, но не логически, я чувствовал, но не знал. Мне было абсолютно до фонаря всё, что называлось насущными человеческими проблемами и это крайне будоражила изнутри всего меня, так будоражило, что хотелось выбежать на улицу и крикнуть что-то типа: "Мне хчется всего, мне хочется всё, я хочу всё и сейчас!", но... мой дом был последи заброшенного села и единственным моим собеседником была старая церковь и заброшенное кладбище вокруг него. Да авиаторы, которые только-только где-то там на своём боевом аэродроме намечали свои боевые учения. Ах, да! И ещё дикие осы, которые уже чувствовали их скорое приближение. Я решил выпустить свою пленницу и октрыл окно на свой страх и риск. Рама треснула, запахло сухим деревом и сухой краской и моя гостья, изрядно потрепанная, но так и не сдавшаяся, вылетела на волю и полетела к своим сёстрам.

2
Неожиданно в сознание моё внезапным ударом тока ворвалось понимание того, что мы не одни в этом мире. Это понимание донесла до меня та оса. Я слышал где-то, что осы обладают способностью телепортировать свои мысли в мозг человека и примерно представлял себе, как это бывает, но ощущать такое мне не приходилось ещё никогда. Если учесть то, что осы - общественные насекомые и обладают коллективным мышлением, послание это вообще подействовало на меня как термоядерный коктейль эмоций. Я явственно представил себе лица моих друзей, тех родных мне людей, без которых я не смог бы жить полноценной жизнью и сознание моё возликовало. Если бы меня заперли где-нибудь или силой отвезли и высадили на необитаемый остров, я бы через неимоверные усилия вернулся бы в привычную мне среду, но... Почему сейчас, когда я нахожусь здесь, в практически нежилом селе, не заперт, не закован, не оторван от "большой земли", у меня не возникает такого жгучего желания, или оно было, но потом куда-то пропало? Точно, оса недолго радовалась своему освобождению и, быстро позабыв о нём, занялась своими насущными делами. Её послание ко мне стремительно начало терять силу и пропало вовсе.
Что ж, пора и мне заняться своими насущными делами.

3
Проходивший на днях мимо моей вымершей деревни странник рассказал, что авиаторы тоже видят сны. Когда летают.
СОН АВИАТОРА
Ты попадаешь в меня на лету
Ты разбиваешься о корпус моего самолёта
И это тогда, когда я вылетел просто так
Не на задание, а ПРОСТО ТАК!
О, неблагодарная оса
Ты заморозила все мои чувства!
Ты впиваешься в меня своим жалом
И приводишь в оцепенение всё моё тело
Дисплеи мигают мне в высоте
Дисплеи кричат в ухо мне в немоте:
Осиное лето, осиное лето
Песенка твоя скоро будет спета
Отравит тебя осиное лето!
Отправит не в небо, отправит на небо
Осиное лето!!!
Мерзким жалом июнь
Ужалит в самое сердце
И ты растворишься
В одном МегаГерце
Средь радиочастот, у которых есть границы
Ты четвертое колесо в трёхколёсной колеснице
Твой бред будут слушать убитые птицы
Убитые током вороны, синицы…
Тупица! Забей! Это нам только снится!..

4
Когда твой мир трещит по швам, лучше ощущения просто нет. Это чувство окончательного разрыва с прошлым, с тем твоим прошлым миром, в котором ты чувствовал комфортно на протяжении стольких лет! Вокруг и внутри тебя меняются устои, меняются ориентиры и пространства, меняется всё, абсолютно всё вокруг! И это ли не чудо! Ну как, как можно не назвать чудом обретение новых ощущений, новых эмоций, нового мира, нового ВСЕГО! Да, тот мир, в котором ты прибывал последние несколько десятков лет, был бесспорно хорош! Но если появляется другой мир - лучше прежнего, то всё – без сожаления рви с тем и вступай, входи, влетай, врывайся в этот! Ведь в нём тебя ждет столько интересного и непостижимого, столько таинственного и загадочного, столько неизведанного и нового, что голова идёт кругом. Боже мой! И так  бывает с каждым! Пока он живёт и нежится в своём привычном мире, где-то совсем близко зреет, растёт другой, новый мир, оболочка которого ещё крепка, но где-то на подсознании, на подкорке уже ощущается его приближение. И вот наступает тот момент, когда она становится сверхтонкой и рвётся, разрушая старые ощущения и стремления и вливая в тебя новые, новые! И тебе уже не так и важно то, что время твоё безвозвратно уходит, а каждый новый мир забирает частицу тебя, заменяя её новой, более взрослой личностной единицей. И каждая единица наслаивается на прежнюю, погребая под этим скопом изначального тебя. Дети, например, ощущают наличие этих единиц в тебе острее и сильнее других, и когда этих самых личностных в тебе  накапливается определённое количество, начинают обращаться к тебе на «Вы». Это вызывает болевые ощущения в душе – изначальный Ты начинает сопротивляться, но личностные единицы с годами, как правило оказываются сильнее и окончательно погребают изначального Тебя под собой. Но их можно и отслаивать, откидывать. Иными словами, от них можно избавляться. Для этого я и пропадаю временами в  этой покинутой людьми деревне на лоне природы, наблюдая за полётами авиаторов и ос. Я никогда не общался ни с одним из авиаторов, но я знаю, что если доведется, я обращусь к нему на «Ты». Не раздумывая. Почему? Да потому что небо. Всё дело в нём и только в нём.
ИЗНАЧАЛЬНОЕ НЕБО
Вступая в новый мир
Откинь, откинь с души ненужные наросты
И в небо окунись. Так просто!
Всё очень просто. Очень просто…

5
С тех пор, как я стал диким пасечником, я наведываюсь в большой мир только время от времени. Отныне основное место моего пребывания на земле - это вымершее село. Я слежу за осиными гнёздами и за полётами авиаторов, атакующих время от времени вылетающих из них ос. Я перестал быть интересным окружающим меня людям, а эти люди перестали быть интересны мне. Ведь посудите сами, поставьте себя на их место - с кем вам интереснее будет общаться? С обычным собеседником-обывателем, обсуждая насущные проблемы вроде просмотра последнего футбольного матча под пивко, обведённой в очередной раз вокруг пальца супруги, секса на стороне с красивой зеленоглазой любовницей, проблем с начальством на работе, плохой погоде и тому подобного? Или же с собеседником отстранённым? Настолько отстранённым, что он не может сразу и утвердительно ответить вам на вопрос о том, какой сегодня день недели и какое нынче число. Конечно, вы выберите первый вариант. Кому нужно лишний раз загрязнять свои мозги какими-то параллельными мирами и проблемами, когда вдоволь хватает своих жизненных проблем и необсуждённых сплетен. 
Размышляя об этом, я уловил краем уха необычное движение около дома, сопряжённое с нервным гудом и рёвом авиамоторов. Оставив чай, я накинул костюм и сетку и побежал в сторону доносящихся звуков. А доносились они со стороны заброшенной церквушки, стоящей в весьма, представьте себе, живописном месте. Почти в центре села, окружённое заросшим бурьяном и одичавшими вишнёвыми деревьями сельским кладбищем с одной стороны и яблоневым садом с другой. На его деревьях росли необычайной вкусноты яблоки какого-то редкого сорта. Созревая, они становятся крупными и необычайно сладкими, а на их боках разгорается яркий розово-красный румянец. Этими-то яблоками в основном и лакомятся осы, устраивая здесь в дни яблочного спаса настоящие плодово-медовые оргии. Эти осы живут в гнёздах, расположенных под сводами церквушки. Как-то раз я рассказал о них одному своему приятелю и с его лёгкой руки называю их теперь «божьими осами». Так вот, этих-то самых «божьих ос» и взялись ни с того, ни с сего атаковать авиаторы. Презрев и месторасположение вражеского им лагеря, и табличку, привинченную к стенам церквушки и предупреждающую о том, что «здание охраняется государством», они летали над дырявым куполом храма и целились своими лазерами в его обитателей.
Летали над куполом!.. Сколько столетий люди взирали на купола снизу вверх! Сколько сотен раз пытались взлететь к куполу и поровняться с ним, не говоря уже о том, чтобы взлететь выше него. И вот теперь - заброшенное село, заброшенная церковь и чудо техники над ней. И сколько таких деревень и церквей принесены в жертву прогрессу! Люди стремятся в города, урбанизируются и тянутся к познанию техники, чтобы подняться выше куполов, выше облаков, выше небес! Выйти в открытый Космос, чтобы искать там уже сами не зная чего...
А осы эти уже нашли. Под сводом храма, ПОД куполом, в бумажных гнёздах, так похожих на перевёрнутые церковные купола.  Поэтому-то они и ближе всего к Богу, который был и остаётся именно здесь, а не в открытом Космосе. Поэтому-то они и «божьи». И никакие авиаторы не достанут их здесь никакими своими лазерами. Поняв это, я уже со спокойной совестью не вмешавшегося наблюдателя отправился назад, к дому. Допивать свой чай, который, видно уже и остыл.
 

6.
Говорят, человек выглядит настолько, насколько он себя чувствует. Мне кажется, я знаю тому причину. Просто к своему дню и году рождения нужно относиться просто как к дате, когда мы появились на свет. И не более того. А люди обычно считают, сколько лет, месяцев и дней прошло с этого дня, совершая тем самым грубейшую и досаднейшую ошибку. Зачем вообще брать этот день за начало отсчёта, пусть даже это будет отсчёт того, что мы называем своей жизнью? Не вижу в этом никакой логики и никакого смысла. Ведь наша жизнь начинается каждый день с пробуждения и заканчивается засыпанием. И таких жизней огромное количество. И каждую мы проживаем абсолютно по-разному. И каждая так же не похожа на предыдущюю, как небесный пейзаж сегодня не похож на тот, что был вчера. Смерти мы боимся тоже неоправданно. Ведь день, когда она наступает, прорсто заканчивается (но, чаще всего, конечно, обрывается) длинным и глубоким сном, после который тоже не бесконечен и за ним обязательно последует пробуждение. Только где и в каком обличие - вот это вопрос. Который, впрочем, и не требует поиска ответа на него по одной простой причине, что ответ этот отнимет много драгоценного времени. Мы же не задаем себе вопросов каждое утро, кто мы и где очнулись после каждодневного сна, ведь нет? Смешно было бы, если бы каждое утро мы загружали бы себя подобными вопросами.
Я ещё раз взглянул на подсохших между оконными рамами трёх диких ос. Все они определённо крепко спали...

7.
Направляясь за родниковой водой, проходя мимо церкви, я увидел гвоздем нацарапаную кем-то, возможно, одним из Авиаторов, надпись на ее старой стене: "Больше всего на свете я хотел бы обнять Господа, а затем, упав перед Ним на колени, плакать от счастья, смотреть в Его глаза и говорить Ему о том, как сильно я люблю Его. Потому-то я так настойчиво и ищу встречи с Ним."
В этот момент я ощутил какое-то нереальное тепло и сердце в груди моей забилось чаще.
"Вот как хочешь так и понимай, - произнес я мысли вслух, - а еще лучше - чувствуй! Этого будет вполне достаточно". Сказав это, подивившись сам себе, а вернее, ходу своих мыслей, я двинулся дальше по направлению к роднику.