Глава 15. РусКамень

Стремительно налетел третий год нового века. Вроде бы совсем недавно Планета шумно встретила Миллениум, и вот уже нате вам! Почти сразу после затяжных новогодних праздников позвонил дипломатичный Медведев:
— Валера очень хочет реабилитироваться, — сообщил он после взаимных приветствий и запоздалых поздравлений. И что это за бред, поздравлять с прошедшими праздниками — все одно, как: «От души поздравляю со вчерашним днем».
— Валера хочет? Этот гнусный «фээсбэшник»? Нет, Сергей Борисович, с подобной публикой мне не по пути.
— Он не только от своего имени. Они осознали, как были неправы.
— Их суть от этого не стала другой. Это не труженики, Сергей Борисович, а рвачи, хапуги. Их идеал — любыми способами хапнуть как можно больше денег и скрыться. Не волнует их никакой завод. Строить они ничего не будут. А отвечать потом нам, годами оплачивать их грехи и мнимое благоденствие. Так что, привет семье, — распрощался с ним, а заодно и с финансовой мафией, укравшей у меня полгода творческой жизни.
Через день снова позвонил Медведев:
— Все очень расстроены вашим отказом, Анатолий Афанасьевич. Но, они не оставили свои планы и надежды. Вот только сделают все без вас. Не пожалеть бы. Вот, пригласили меня поучаствовать. Так что через неделю вылетаю в Германию к Беккеру, — похвалился он.
— Скатертью дорога, — положил я трубку.

Заехал к полковникам в Армянский переулок. И не узнал их занюханный подвал. Весь подвальный лабиринт освещен, а к их офису в мощном слое грязи тянулась заметная дорожка, протертая множеством ног вплоть до невнятного каменного покрытия пола.
В комнате многолюдно.
— О-о-о! Афанасич! Сколько лет, сколько зим. С прошедшими, — кинулись ко мне сразу все полковники.
— И вам не хворать. Откуда народ?
— Ходоки, — весело ответил Сотников, — Кто, как и мы, члены, а кто со скуки. Особенно местные бабули. Задолбали жалобами.
— А мы уже вам звонить хотели, — подключился Теплинский, — Вас уже давно разыскивает Кузнецов из областного правительства.
— Шевченко помню, а это кто такой?
— Министр финансов.
— И что он хочет?
— Откуда ж я знаю. Со мной говорить не захотел. Ждет вас. Вот его телефоны. Звоните, встречайтесь, — подал он визитку министра.
— Ну, у вас здесь не скучно, — констатировал я и покинул приют полковников.

Позвонил обиженный Колескин:
— Что-то вы меня совсем забыли, Анатолий Афанасьевич.
— Да вот, взяли меня в оборот какие-то баламуты. Думал, что-нибудь выйдет. Только время с ними потерял.
— Что за баламуты?
Пришлось рассказать.
— Опрометчиво, Анатолий Афанасьевич. Сказали бы мне. Я бы их проверил на вшивость.
— Есть такая возможность?
— А то! Недавно вот, для смеха, проверил нашу бабульку. Не поверите.
— Неужели шпионка? — рассмеялся я.
— Хуже. Помните, говорил, ее чеченцы обули?
— Ну.
— Так она, «обутая», до сих пор на них работает.
— Да ты что!
— Точно. Есть оперативная информация. Да и в Италию ездила неспроста. Думаете, ее просто так тогда не пускали? Так оттуда позвонили послу, и вынуждены были выпустить.
— Да это, Коля, все при мне было. Граф лично звонил министру иностранных дел, а уже тот послу.
— Помню. Этого графа как-то предупредить, Анатолий Афанасьевич. А то свяжется на свою голову.
— Уже связался. Совместное предприятие сделали.
— Плохо. Думаете, одна область ждет их инвестиций. Мафия тоже ждет. Бабулька уже наверняка проинформировала.
— Ну, Коля, ты меня удивил. Буду думать, — поблагодарил за информацию, — Слушай, а как дела у кедровой тетки? Ты же обещал ей помочь.
— Да с нее и началось. Ее так обложили, что все бросила и сбежала в Сибирь. Я туда-сюда, а ее нигде нет. Подключил генерала. Тут-то и потянулась ниточка к нашей бабульке. Она, оказалось, и ее сдала.
— Так что, Коля, выходит, и мы у нее на крючке?
— Это мы еще посмотрим, Анатолий Афанасьевич, — распрощался со мной Колескин.

Вечером написал короткую записочку графу, порекомендовав ему внимательней отнестись к знакомцам Веры. Отправил ее Светлане с припиской «срочно».
Утром связался с Кузнецовым.
— Очень хорошо, Анатолий Афанасьевич. Подъезжайте немедленно, — заметно обрадовался министр.
Когда подъехал, меня уже ждал его помощник и без всякого пропуска провел прямо в кабинет.
— Анатолий Афанасьевич, все, что вы говорили Шевченко, я знаю. Не повторяйтесь. Эту работу он ведет, и ведет неплохо. Меня интересует личное дело графа. Расскажите со всеми подробностями.
— Извините, на то оно и личное. Я так вижу.
— Вы не так видите, Анатолий Афанасьевич. Можно сказать, ослепли от ощущения своей значимости! Вы обратились в государственные органы, и будьте любезны отвечать на поставленные вопросы, а не задумываться о вечных ценностях и прочей чепухе.
— Я к вам не обращался, Алексей Викторович. А государство на меня плюнуло еще десять лет назад. С тех пор веду личную борьбу за выживание. И личные дела моих друзей всегда только личные. И никак иначе.
— Значит, так?
— Только так!
— В таком случае, чтоб я вас больше не видел в этом деле! Даже рядом с ним! Будете упорствовать, пожалеете!
— Вы мне угрожаете?
— Предупреждаю! Нам не нужны люди, не желающие сотрудничать с государством.
— Вы, Алексей Викторович — еще не всё государство.
— Не дерзите, молодой человек! А вот выезд за границу мы вам легко перекроем. Так что, советую забыть, что случайно узнали. Все поняли?!
— Все понял! — поднялся я с кресла и вышел, не пожав его протянутую руку.
«Каков мерзавец! И такие у руля государства! Да они же мошенники, как все эти веры и иже с ними. К тому же, еще страшней и опасней», — размышлял по дороге домой.

Лишь через неделю снова оказался в подвале дома в Армянском переулке.
— Ну, как? Были у Кузнецова? — спросил Теплинский.
— Лучше бы не был, — раздраженно ответил ему.
— Что-то случилось? — мгновенно подошли остальные полковники.
— Случилось. Меня отстранили от этого дела.
— Как это?! Вы же им все преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой, — искренне удивился Сотников.
— Отказался рассказывать о личной просьбе графа.
— Что за просьба? — спросил Синеносов.
— Она личная, — ответил ему.
— Понятно, — нахмурился Теплинский, — Пойдемте к Пуликовскому. Старая площадь рядом. Сейчас, только пропуска закажу.
Увы, оказалось, представителя президента в Москве не было — укатил на свой Дальний Восток.
— Ладно, мы с Сотниковым едем на вечер выпускников. Костя там будет. Поговорю, — пообещал Теплинский.
Оставалось только ждать, плавно погружаясь в состояние зимней депрессии.

— Ты что там наклепал про меня графу, засранец?! — проорал однажды телефон голосом Веры Тимофеевны.
— У вас все?
— Нет, не все! Я тебя вывела на него! Зачем?! Чтоб ты меня обгадил?! Ты хоть знаешь, что за такое бывает?
— Хватит пугать! Ни на кого я не гадил! Меня просили предупредить, я предупредил.
— Что ты несешь?! Кто тебя просил?!
— Люди в штатском.
— Что за люди? — неожиданно испугалась подлая старушонка.
— Которые наблюдают за нами и уже в курсе всех ваших грязных делишек, включая сибирскую даму.
— А ты не врешь? Точно наблюдают?
— А вы как думали, если ваших итальянцев вывели на самый верх? Да мы все под колпаком у Мюллера.
— У какого Мюллера?
— У группенфюрера СС, который Штирлица допрашивал.
— Все смеешься.
— А что остается? Мне вообще запретили контактировать с вашими итальянцами, иначе перекроют выезд за границу. Вам уже пытались перекрыть. Или забыли?
— Да ты что?! Кто же это запретил?
— Один из министров. Так что, если рыло в пуху, бегите, как можно дальше.
— Спасибо, — внезапно завершила наш последний с ней разговор странная старушка-разбойница.

И вот, наконец, вернулись Теплинский с Сотниковым. Об этом сообщил Синеносов, по их просьбе пригласивший меня наутро в Армянский.
— Плохи наши дела, Анатолий Афанасьевич, — с хмурым видом начал Теплинский, — Пуликовский сперва даже говорить с нами не захотел. Уже когда немного расслабились, сам подозвал. В общем, его тоже отстранили.
— Кто? — удивился я.
— Сам и отстранил. Так и сказал, занимайся своим Востоком, а сюда не лезь. В общем, Костя сказал, такая возня развернулась вокруг тех денег. А заправляет, кто бы вы думали, Анатолий Афанасьевич? Ну, правильно, Кузнецов. Костя говорит, прохиндей, каких поискать.
— Да по нему видно.
— Он, похоже, и Громова подмял. Тот под его дудку пляшет. Пытались как-то вдвоем разузнать подробности про графа, но Костя затаился.
— Правильно сделал. Вот только, откуда они узнали?
— Кто ж его знает. Может, слушают друг друга. А может, Сам намекнул.
— Может быть, — сказал я, сообразив, что информацию могли подбросить и от Веры через ее чеченцев.
— Я ему про ваш визит к Кузнецову рассказал, — продолжил меж тем Теплинский, — В общем, Костя попросил передать его извинения. Так и сказал, не смог я помочь Зарецкому, не дипломат.
— Это точно.
— И еще. Передай, говорит Анатолию, пусть не расстраивается. Судя по всему, если кому и будут за это дело награды, то посмертно. Костя после Чечни всегда так шутит, — добавил Теплинский, и полковники дружно заржали.
«Ну и дела. Хорошо иметь деньги. Но около больших денег и стоять опасно, а не то, что их иметь», — размышлял по дороге домой.
Вот и еще один этап позади. А как хорошо все начиналось!

Почти месяц не занимался ничем. И такая тишина стояла в квартире, что от холодного кипения мыслей хотелось повеситься.
А где-то в средине этого гнусного периода позвонила дочь и сообщила, что полностью потеряла контакты с Андреа. На ее электронные письма тот не отвечает, а на телефонные звонки звучит единственный ответ: «Абонент заблокирован».
— Не звони ему больше и не пиши, — порекомендовал расстроенной дочери.
— Похоже, эта овца к нему переселилась, — поделилась она своими соображениями.
— Вполне возможно, — не стал грузить ее своими проблемами.
— Что будем делать?
— Ждать, — ответил ей.
И сколько еще ждать, кто знает? Под лежачий камень вода не течет, но подняться уже не было никаких сил. Зимний авитаминоз.

Ближе к весне неожиданно объявился Синьков, о котором и думать забыл:
— Подъезжайте завтра в наш офис. Улицу Докукина знаете?
— А как же.
— А меховую фабрику?
— Само собой.
— От вас это далеко?
— Пятнадцать минут автобусом и столько же пешком.
— Отлично. Жду вас в девять ноль-ноль.
Ровно в назначенное время появился в офисе Синькова. Первый этаж производственного корпуса фабрики. Широкие коридоры, большие комнаты с высокими потолками и огромными окнами. Свежий евроремонт и зеленый палисадник под окнами двух комнат офиса. Нет, это далеко не подвал в Армянском переулке. Далековато, конечно, от центра, зато близко к дому.
В одной комнате сидела секретарь, в другой — руководитель. Меня встретили, как родного.
— Ну, все, Анатолий Афанасьевич. Начинаем работать, если вы не передумали, — радостно улыбаясь сообщил Гена, как его называла секретарь Женя.
— Не передумал.
— С чего начнем?
— Думаю, с регистрации предприятия.
— Согласен. Предлагаю назвать «Камни России». Ну, как?
— Термин «Россия» нам не позволят. Проверено. Да и лучше, когда покороче. Например, «РусКамень».
— Отлично! Мне нравится. Что дальше?
— Надо определиться с составом учредителей и их долями.
— Ну, это совсем просто. Деньги мои. Значит, это мое предприятие.
— Нет проблем. Но, тогда потребуется создать совместное предприятие, в котором у каждого из нас будет доля.
— Не понял. Как это?
— Гена, у тебя достаточно средств, чтобы построить предприятие? И как ты представляешь его развитие? Уверен, без партнеров ты этого не сделаешь.
— Да у меня пока всего двести пятьдесят тысяч. К концу года будет миллион, — сообщил он. Я рассмеялся:
— Гена, этих средств хватит на заурядные мастерские. На маломальский заводик требуется в три раза больше.

Разумеется, будущий руководитель этого не ожидал. А когда сообщил ему, что у меня есть реальная возможность построить цеха в долг, и что после запуска минизавода президент обещал предоставить в долг оборудование для производства искусственного камня, Гена приуныл.
— Ну, и сколько мне тогда остается, с моим миллионом?
— Правильно мыслишь, Гена. Наши вклады неравноценны. Мой в любом случае намного больше, потому что именно мне придется создавать предприятие и отдавать долги. Да и твой миллион ты тоже одалживаешь предприятию, и оно обязано вернуть его тебе в виде прибыли.
— Мудрено.
— Да ничего мудреного. Это моя профессия. Ты — инженер человеческих душ, а я просто инженер. А разделить наши доли предлагаю по справедливости, то есть поровну.
— Как поровну? Зачем?
— Для взаимного уважения. Согласен?
— Согласен, — протянул руку Синьков.
Целую неделю ездил в офис, как на работу, и хандра отступила. Я выбрал и утвердил состав оборудования первой очереди, набросал предварительный бизнес-план. Там было все. Словом, очередной шедевр.
Дня три Гена читал его в запой, как художественное чтиво. И, как ни странно, мрачнел и мрачнел. Наконец, не выдержал:
— Анатолий Афанасьевич, я все-таки полковник госбезопасности, зам начальника железной дороги. И миллион мой.
— И что?
— Да не согласен я поровну! И директором хочу быть!
— Будь им, — согласился с ним, быстро собрал вещи и покинул офис.

Похоже, такого развития событий Гена не ожидал. А мне вдруг стало плохо, как никогда. Ждать у моря погоды уже не было сил. Вовсю бушевала весна — самое время начинать проект.
«Ладно, товарищ полковник, сделаю тебе минизавод. А подарок Марчелло буду осваивать самостоятельно», — размышлял, когда неожиданно зазвонил телефон:
— Анатолий Афанасьевич, я где-то возле вашего дома. Выходите, поговорим, — предложил Синьков.
— Как ты меня нашел?
— Я же госбезопасность, — удовлетворенно рассмеялся полковник, успешно обнаруживший шпиона.
Вышел. Рядом с подъездом стоял гигантский дредноут — «японка» из разряда древностей. Дверца распахнулась, и оттуда выпорхнул улыбающийся Гена.
— Я с подарком. В общем, Анатолий Афанасьевич, дарю вам двести пятьдесят тысяч долларов, а остальное мое. Согласны?
— Согласен, — без раздумий ответил партнеру. Это лучше, чем ничего.
— Садитесь, съездим в Волоколамск, — показал он на место водителя.
— Зачем?
— Посмотрим территорию. Если подойдет, будем оформлять.
— А за руль зачем? Мое удостоверение дома.
— Да нет там руля. Она у меня праворульная, — рассмеялся самодовольный полковник, успешно надувший противника.

У предложенной нам когда-то территории все еще не было хозяина, и заполучив сопровождающего, поехали на осмотр. Весной все цвело и благоухало, и даже огрехи шабашников не зияли столь откровенно.
— Какое чудо! — восторгался Синьков, — Берем! А это что? — метался он от коттеджа к коттеджу, напрочь забыв о каком-то каменном производстве.
— А здесь разместим цех, — показал ему подходящих размеров площадку.
— А! — отмахнулся он, — Этот коттеджик беру себе. А там, что? — ринулся он к очередному сооружению.
— Бассейн, — подсказал сопровождающий.
— Великолепно! Оставляем все! — радовался новоиспеченный помещик постперестроечной эпохи.
— Гена, все это нам не по карману, — попытался охладить его пыл.
— Ерунда! — не верил, или не хотел верить, безопасный полковник, всеми силами души радостно устремившийся в уготованный ему котёл-ловушку.
Мы вернулись в офис.
— Занимайте любой стол, Анатолий Афанасьевич, — предложил Синьков.
— А что я буду делать без компьютера?
— Завтра принесу ноутбук. Он, правда, не работает, но вы говорили, сумеете починить.
— Неси, — согласился я. Похоже, это судьба.
На следующий день Гена познакомил со своим приятелем, Лёшей, офис которого располагался рядом.
Не откладывая в долгий ящик, на «Вольво» Лёши смотались в Волоколамск. Похоже, Синьков нуждался в мнении незаинтересованного человека. Лёша, вопреки здравому смыслу, заинтересовался.

— Что дальше? — спросил как-то Синьков.
— Надо сделать топографическую съемку местности и спланировать завод.
— Приступайте! — скомандовал директор «РусКамня» мне, своему заместителю и партнеру.
На следующий день отправился в Армянский переулок исполнять поручение.
— О-о-о! Анатолий Афанасьевич! Похоже, у вас есть новости, — догадался Сотников.
— Хочу познакомить вас еще с одним полковником.
— И только-то! Да у нас таких знакомых пруд пруди, — расстроился Синеносов.
— Это мой новый партнер по компании «РусКамень», ее директор. Так что приступаем к работе, господа полковники.
— Ур-р-р-а-а-а!!! — единодушно выдохнули лужёные полковничьи глотки.

Уже назавтра наш «Эспейс» с полным комплектом полковников и нанятых ими ученым с приборами выдвинулся в Волоколамск. Чуть позже отправились мы с Синьковым.
Когда подъехали, работа шла вовсю. В центре сидел человек с ноутбуком и по рации управлял полковниками, носившимся по объекту. Я впервые видел наяву современную топосъемку с применением сигналов геодезических спутников, лазерных дальномеров и прочей премудрости. Вспомнил, как в училище мы перемещались по полю с какими-то рейками, штативами и флажками для связи. Как же все изменилось!
— Ну, и когда будет результат? — спросил специалиста с ноутбуком.
— Примерно через часик. Я вам все запишу на диск. Можете пользоваться. А бумажный отчет передам завтра, — обрадовал он. Вот это скорость!
Пока шла работа, прошлись к Ламе.
— Замусорили речку. Купаться опасно. Ничего, очистим мы тебя. Завезем песочку. Пляжик получится, что надо, — размышлял вслух будущий Хозяин Реки.
Вскоре подтянулись освободившиеся полковники. Познакомил их с Синьковым.
— Все закончили? — спросил Теплинского.
— Ученый попросил еще минут пятнадцать. Что-то там колдует. И можно ехать.
Через полчаса мы с Синьковым получили, наконец, по диску и уехали.
— Нормальные мужики. С такими можно работать, — радовался Гена, прицепляя диск на лобовое стекло своего дредноута.
— Гена, а это зачем? — спросил его.
— От радаров, — пояснил выпускник КВИРТУ, предпочитавший гнать по трассе с крейсерской скоростью, не менее ста шестидесяти километров в час.
— Ты в это веришь?! — удивился откровенному невежеству партнера.
— Как в «Отче наш», — еще больше огорошил верующий коммунист.
— Ха-ха-ха!!! Молись, мой сын — эта «наука» больше поможет, чем твой диск, — не выдержал откровенного издевательства над здравым смыслом.
Синьков завез меня домой, чтобы не терять драгоценного времени, и уже к вечеру был готов генплан будущего завода с элементами дома отдыха. Позвонил директору, доложил.
— В семь ноль-ноль заеду за вами. Посмотрим, как все будет на местности, — предложил он.

И вот мы подъехали к шлагбауму нашего объекта. Батюшки-светы! А где же наш шикарный, художественного литья металлический забор — гордость любого дома отдыха?
Оскорбленный в лучших чувствах Синьков чуть не расплакался.
— Где забор?! — кричал полковник на сонного сторожа, — У него из-под носа сперли километр забора, а он ушами хлопал. Ты что делал ночью?!
— Спал, — искренне ответил сторож.
— Вон отсюда! Незачем охранять этот шлагбаум и твою будку! Собирай вещи, и чтоб больше я тебя не видел!
— Не вы меня сюда поставили, — попробовал возражать головотяп.
— Но я тебя снимаю! Пошел вон! — завершил разговор хозяин, — Поехали! — тявкнул заодно и на меня.
— Куда?
— В милицию! Знаешь хоть, где?
Я кивнул. В милиции Синьков, предъявив красную книжицу, беспрепятственно прошел в святая святых райотдела, небрежно кинув дежурному:
— Этот со мной.
У кабинета начальника нас остановили:
— Нельзя, там совещание!
— Мне можно, — отодвинув очередного цербера, рванулся Гена в кабинет.
Бурная словесная перепалка, двери распахнулись и оттуда вышла группка обескураженных милиционеров.
— Заходите, Анатолий Афанасьевич! — послышался из распахнутой двери кабинета голос Синькова.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил меня испуганный начальник милиции.
Мы изложили наши соображения по поводу кражи. Очевидно, крали свои, кто был в курсе продажи объекта, крали с размахом — за ночь демонтировали и вывезли тяжеленные заборные секции. Этого не сделать без машин и механизмов и, главное, без квалифицированных рабочих.
— Заявлений писать не будем, но чтоб завтра все вернули, до последней калитки, — выдвинул ультиматум полковник госбезопасности.
— Как я это сделаю? — запричитал главный милиционер.
— Не знаю, и знать не хочу, — поделился мыслями Синьков, — Погуляйте, пожалуйста, в коридорчике, — попросил он вдруг меня.

Минут через пять из кабинета вышли под руку наш полковник и главный милиционер.
— Своих людей я сейчас расставлю. Думаю, завтра все будет на месте. Заходите, если что, в любое время. До свидания, господа, — попрощался он с нами.
— Ну и дела! — удивился я, — Как это тебе удалось?
— Да сунул ему пятьсот долларов, он и поплыл. Теперь наш человек. Расшибется в лепешку за тысячу, которую пообещал. Ладно, завтра проверим. Поехали домой, — решил директор.
На следующий день перед нами развернулась занимательная картина: шлагбаум нам открыл милиционер, а по всему периметру будущего предприятия шел монтаж забора, которым руководил лично начальник милиции.
— Молодец, оперативно, — похвалил его Синьков, протягивая пачку долларов.
— Не здесь, — смутился милиционер.
— Именно здесь. Пусть все знают, кто платит, — самодовольно улыбнулся Хозяин, — А охрана пусть останется насовсем. Пусть подрабатывают в свободное от службы время.
— Спасибо. К вечеру все закончим, — пообещал прораб в милицейских погонах.
Мы покрутились с полчаса, прикидывая, как совместить несовместимое, и отправились восвояси.
— А где будем брать сырье? — спросил по дороге директор.
— Это не проблема. Из Киргизии и Казахстана друг привезет, а из других мест — Юрий Иванович.
— Кто это? Я всех должен знать. А они согласятся у нас работать?
— Им это ни к чему. Помочь, помогут, но не более того. Юрий Иванович большой человек, консультант Лужкова по камню. Все карьеры мира знает. И его все знают.
— Слушай, а он не мог бы нам парочку карьеров порекомендовать, чтоб выкупить?
— Зачем? Добыча камня — это нерентабельный вид деятельности.
— Слушай, познакомь меня с ним, — не унимался дилетант, нащупавший золотую жилу.
— Ладно, — пообещал ему.

Связаться с Сычевым никак не удавалось, а Гена не отставал. Позвонил Воронкову, давнему приятелю Юрия Ивановича.
— Он уже переехал оттуда, — сообщил Владимир Яковлевич.
— А куда?
— Не знаю. Вечером позвоню ему домой, узнаю. А что, никак у вас дело пошло?
— Да вроде того.
— Это интересно. А то меня из минэкономики поперли. Пришел этот мальчишка Греф. Ни хрена не соображает, а стал поперек говорить, меня и выгнали. Так что, будет местечко, готов поработать.
— Ладно. Жду звонка.
— Кто это? — зашел Синьков, который, похоже, подслушал весь разговор.
— Воронков из минэкономики, друг Сычева.
— Давай его к нам, пусть работает, — мгновенно сообразил директор.
Вечером обрадовал Воронкова и позвонил Сычеву.
— Жду вас, Анатолий. Очень кстати, а то мои геологи скучают без дела, — ожил и Юрий Иванович.
Встреча в лаборатории природного камня прошла весело. Полковник блистал армейскими анекдотами и полной некомпетентностью в вопросах камнеобработки. Сычев улыбался, а геологи ржали, не таясь.
Наконец, более-менее договорились об оплате.
— Анатолий, зайди как-нибудь без этого хохмача. Поговорим по делу, — шепнул, прощаясь, довольный начальник лаборатории.

— Афанасич, вам не кажется, что пора бы навестить «Бретон»? — спросил как-то полковник.
— Зачем? И так все ясно.
— Вам ясно, а мне ничего не ясно.
— Спрашивай, отвечу на все вопросы. Я это оборудование знаю, как пять пальцев.
— Да я не о том. Мне звонили с Кипра. Сказали, остальные деньги вот-вот поступят. Пора решать, куда их — на депозит, или в дело.
— Конечно, в дело!
— И я о том же. Так что, готовьтесь к поездке. Пора, — объявил свое решение директор «РусКамня».
Тут же позвонил Прелецу, обрадовал скорым визитом. А когда сообщил цель визита, его восторгам не было конца.
— Ждем вас Анатолий! До свидания, — попрощался он, пообещав выслать приглашение от фирмы.
С приглашением, без проблем нам оформили деловые визы. Трудности возникли, когда Гена стал оформлять какие-то чеки.
— Какие чеки? — возмущался я, — Положил деньги в карман, и все. Кто у тебя их вытащит в самолете? Это же копейки.
— Все равно, — упорствовал директор, — Береженого бог бережет.
Дня три ушли на бессмыслицу. Но вот, наконец, банк все оформил. Чек на пятьсот евро получил Синьков, с меня хватило и трехсот.

Неожиданно позвонил Паоло:
— Анатолий, у нас траур — умер Марчелло, — сообщил он.
— Наши соболезнования, — автоматически ответил ему, еще не осознав тяжести потери.
— Благодарю, — ответил Прелец и повесил трубку.
Позвонил дочери.
— Я уже в курсе, — сообщила она, — Похороны послезавтра в Бассано. Я поеду.
— Давай. Завтра от Синькова отправлю соболезнования.
— Ты от себя отправь, — посоветовала дочь.
— Ну, правильно, — согласился с ней, — От «ПетроПроекта» и от «РусКамня». Ты там представишь обе наши организации. Слушай, похоже, командировка накрылась?
— Будет возможность, спрошу, — пообещала Светлана.
Через день позвонил Паоло:
— Анатолий, видел Светлану. Хорошо, что она была в церкви и на кладбище. Подходила с соболезнованиями к семье Марчелло. Такое не забывают. Спасибо.
— Не благодари, Паоло. Мы все в трауре, потому что любили Марчелло. Светлана поехала по велению сердца — она раньше нас узнала и все решила. Даже не знаю, Паоло, что теперь делать.
— Почему? — не понял он.
— Мы же хотели приехать с Синьковым. Теперь, похоже, не до нас.
— Почему не до вас? Вас ждут. Вчера Луку избрали президентом. Жизнь продолжается, — бодрым тоном завершил тот печальный сеанс связи Паоло.
Что ж, еще неделя и снова в путь-дорогу — в эту бесконечную погоню за призрачным счастьем.