Встреча

Был вечер. Было пьянство. Город окутывали сумерки. В лесу, на Гусе, потрескивал костер. На бревне в сторонке отдыхал изрядно уставший Евгений. Саша стоял в позе древнегреческого атланта и что-то рассказывал Андрюше. По лицу последнего было видно, что тема беседы ему не очень-то интересна. Вернее интересна менее чем. Но из уважения к оратору он время от времени кивал и нервно посмеивался.

- Ну что вы стоите, может, повторим? - подошел к собеседникам капитан Корольчук. В руках он сжимал ноль семь «Бульбаша», на его физиономии читалась обеспокоенность.

- Наливай, - кивнул Саша и продолжил рассказ о Ведах, Кали Юге и спортивных биодобавках

Корольчук разлил водку по стаканам и хотел было чокнуться. Однако в этот момент Саша одной рукой уже залил в себя содержимое пластика, а второй — вылил туда же остатки пива. После чего невесть откуда в его пальцах возникала сигарета. Щелчок зажигалки, Саша затянулся. 

- Ты, Корольчук, либо стой с нами, слушай, - либо иди вон Евгению помоги. А то он, кажется, сейчас свалится.

- А что ты меня гонишь, я не пойму? - стал в позу Корольчук.

Пока они спорили, Евгений скатился с бревна, шмякнулся в пыль и проснулся.

- Водка-то есть? - тревожно протянул он.

Ему налили. Он выпил. Закусил салатом.

- Сколько ж можно эту ху...ту слюнявую петь, - обратился посвежевший Евгений к Хипстеру, напевающему какую-то грустную песню, аккомпанируя себе на гитаре. - Я вот лежу, сдерживаю в себе ненависть, а ты как на зло все ноешь и ноешь, ноешь и ноешь.

Хипстер перестал петь. Аккуратно поставил гитару у пенька. Встал и, ничего не ответив, молча ушел в гущу леса.

- Иди поброди, - напутствовал Корольчук.

В это время Андрюша, воспользовавшись тем, что Саша отвлекся на Евгения и Корольчука, быстренько переместился на бревно. Там уже сидел Аристофан. Он плакал.

- Ты че это? - удивился Андрюша.

- А! Неважно.., - ответил тот.

- Ну ладно. Ной дальше.

Аристофан числился бойцом ОМОНа. Брутальный на работе, он  был ранимый внутри. Особенно, когда выпивал. Как-то, будучи при параде, он заспорил с товарищем на тему того, сможет ли огреть старуху резиновой дубинкой, если та выйдет на несанкционированный митинг.

- Будет приказ - буду бить, - флегматично проговорил Аристофан.

В тот день компания была большая. Барышни, понурив головы, замолчали. Парни — тоже напряглись. Аристофан посмотрел на всех, покачал головой и произнес:

- Девочки.

Он не любил обсуждать работу. Особенно с товарищами. Хипстера вообще считал последним подонком за его весьма либеральные взгляды. «Иди геев защищай, либераст», - говорил он. В его комнате висел портрет Путина, иногда он читал биографию Ивана Грозного. Слушал шансон и «Гуфа». Демократичных разговоров терпеть не мог. В душе — консерватор-монархист.

- Слышь, да ты очко! - раздался крик.

Все обернулись. У бревна стоял испуганный Андрюша и смотрел на Аристофана. Тот сжимал в руке бутылку водки и нож.

- Я тебя попросил ножом бутылку не открывать, лезвие поцарапаешь. Что ты начинаешь? - говорил Андрюша Аристофану.

- Да ты очко! - не воспринимал его тот.

- Нож, говорю, отдай!

- Да ты очко, понял!

- Понял. Дай нож.

Аристофан, кажется, опомнился. Сложил модный швейцарский ножик и передал Андрюше. Потом перехватил бутылку ближе ко дну, замахнулся и ударил горлышком о край бревна. Раздался хлопок, полетели осколки, горлышко откололось.

- Пей!

Аристофан протягивал зловеще поблескивающую острыми стеклами бутылку Андрюше.

- Ты дурак, что ли?

- Я мужик!

- Поздравляю.

Аристофан был сама серьезность. Он смотрел Андрюше в глаза. Это был поединок двух ковбоев. Удар курантов, щелчок, спусковой крючок, Шэрон Стоун в пальто и шляпе, Леонардо ди Каприо с пятном крови на груди.

- Пей, тебе говорят, че ты!

- Не буду!

- Да ты девочка, не мужик!

Аристофан провоцировал Андрюшу. Словесная перепалка продолжалась еще пару минут. Это время вся оставшаяся компания с любопытством наблюдала: картина привычная, всегда все заканчивалось хэппи эндом. Что странно.

Наконец Андрюша взял искореженную бутылку, раскрыл рот пошире, и вплеснул в себя содержимое. Причем сделал это весьма искусно. Стекло даже не прикоснулась к его губам. С минуту он поморщился, занюхал краем толстовки, и передал бутылку Аристофану.

- Придурок, - обижено промямлил он.

Аристофан не слушал. Он был сосредоточен на деле. Тактику выбрал совершенно иную. Напротив, он аккуратно приложил стекло к губам, после чего начал медленно запрокидывать голову. Алкоголь лился по щекам. Что-то попадало по назначению. В итоге он целиком осушил остатки водки. Закрыл глаза. Выдохнул резко. И расплылся в добродушной улыбке.

- Мужи-ик, - довольно протянул он, глядя на Андрюшу.

- Иди проспись, - последовал ответ.

Не успели все расслабиться, как раздался ужасный грохот. Лужайка сначала озарилась пламенем, во все стороны посыпали искры, но через минуту Гуся покрыла тьма. Оказалось, что это Саша ни с того ни с сего рухнул прямиком в костер. Началась паника. Все бросились его поднимать. Евгений хватал его под локоть одной рукой, в другой был салат, Андрюша поливал голову минералкой, Аристофан отдавал команды «Смотрите левую ногу!Смотрите левую ногу!». Никто не понимал, что это значит, но все смотрели. Откуда ни возьмись появился Хипстер. Он размахивал огромной веткой березы и кричал: «Разойдись!». Благо, вовремя спотыкнулся и ушел в кювет. В стороне остался только Корольчук. Он сидел на пеньке и повторял: «Потим- то петь будем или нет?».

Когда Сашу посадили на бревно — это было ужасное зрелище. Впрочем, для кого как. На его лице застыли кусочки колбасы, сдобренные углем. Футболка была скорее грязная, нежели «Лакост», над левой бровью саднила небольшая ранка. Джинсы были также испачканы. Белые кроссовки New Balance— к удивлению — оставались такими и после неприятного инцидента.

- Быстрее, - говорил Саша.

- Что? - отвечали все хором.

- Быстрее, мать вашу!

Он указывал пальцем в сторону разрушенного стола. Все мигом сообразили, в чем Саша нуждается в первую очередь. Андрюша оказался оперативнее всех и, откупорив последнюю бутылку, передал Саше. Естественно, на закуску — пиво. Пришлось отобрать у Корольчука. Не без сопротивления. Он вцепился в банку обеими руками и упирался ногой в дерево. В итоге отобрал — Аристофан. Он использовал прием захват-перехват. Остальные кунг-фу не владели.

Саша жадно выпил и преобразился.

- Не сцать! Меня голыми руками не возьмешь!

Все рассмеялись. И остаканились.

- Ну что, костра нет. Разжигать — лень. Алкоголь не вечен. Пора выдвигаться в город, - глубокомысленно рассудил Евгений.

- Вполне разумная мысль, - отозвался Павел. Все это время он дремал на другом бревне, рядом с пакетами, в которых остывали остатки снеди.

Началось копошение. Компания вяло собирала мусор. Корольчук демонстративно игнорировал это мероприятие. Его калило то обстоятельство, что пришлось расстаться с последней банкой пива (он исподлобья гневно косился в сторону веселого Саши). Кроме того, ему хотелось спеть любимую песню. Но и в этом ему было отказано.

- Мудаки. Тоже мне - друзья, - ворчал он себе под нос.

Через десять минут компания,  с пакетами в руках, выдвинулась. Они напоминали сбившийся с пути караван: обезвоженный и  посреди ночной пустыни. Вел колонну Саша. Не потому что самый пьяный, а потому, что у него был фонарик. Правда, луч света постоянно водило то влево, то вправо. Соответственно, спутники раз за разом виляли и спотыкались. Не выдержав виражей, Павел вырвал фонарь из рук штурмана, и колонна двинулась чуть ровнее. Впрочем, Евгений все равно несколько раз умудрился упасть.

- Я — в клуб, - на выходе из парка продекларировал Саша.

- Ты себя видел?

- Образ — привычен. Я в порядке.

Саша напоминал чудовище, которое ездило на фургоне ребят, которые травят тараканов, в фильме «Люди в черном».

- К тому же сегодня костюмированная вечеринка. Сойду за члена тайного общества, - задумчиво добавил Александр.

- Ага, не забудь уточнить, что из секты анонимных баптистов-самобичевателей, - усмехнулся Андрей.

- Едь домой, - вставил Павел.

- Дай лучше двести рублей - на вход, - невозмутимо возразил Саша.

Зазвенел телефон. Звонил Горком. Он сообщил, что они с товарищами пьянствуют на площади, неподалеку от вождя мирового пролетариата. Было решено Саше дать волю в безумствах, а самим — направляться туда. По дороге Павел заметил:

- Может, выпьем?

Все остановились. Дело серьезное. На лицах застыло подозрение.

- Так кончилось же все, - нарушил молчание Андрюша.

- Это у вас кончилось. А у меня настоечка в рюкзаке.

Радости не было предела. Стали пить прямо напротив здания ФСБ. Из горла. Приличия были неуместны, бояться в этот час было некого, тем более в случае чего — Феликс прикроет. С логикой алкоголиков спорить сложно. Лучше положиться на волю случая. Пить — так пить. Взбодрился даже угрюмый Корольчук.

- Эх, вы хоть и мудаки, но ребята хорошие, - сказал он, после чего чуть не подавился душистой настойкой.

На место прибыли во время. В том смысле, что компания Горкома только что затарилась очередной порцией алкоголя. Начались песни под гитару. Горком пел все, кроме того, что просил Корольчук. Оттого он снова стал угрюм. Остальные подпевали. Рустам гонял по площади странного молодого человека. Лиза и Марина грустили, слушая пьяные голоса своих парней. Стрелка на башенных часах приближалась к трем. По улице ехала поливалка.

Как только Горком затянул Нирвану, рядом с маэстро внезапно оказался Старый. Брутальный мужик лет сорока, с серьгой и на велосипеде. К удивлению собравшихся, текст он знал лучше Горкома, исполнял — эмоционально. Конечно, не  Кобейн, но не хуже Сереги Шнура - определенно. Впрочем, компания, отдыхавшая неподалеку, разумно решила передвинуться на несколько метров подальше. Старый однозначно не производил впечатления надежного человека. Ждать можно было чего угодно. Более того, Рустам уже поглядывал в их сторону.

И тут — произошла встреча.

Картина была столь же романтична, сколь Корольчук — угрюм.

Она — полна, он — лысый. Его рука висела на ее плече. Она застенчиво улыбалась, он — гоготал. Его свободная ладонь сжимала пластмассовую полторашку с мерзким растворителем, лукаво названным коктейлем «Айда». Из-под его спортивных штанов с выглаженными стрелками торчали начищенные казаки. Она была в короткой кожаной юбке, чулках в крупную сетку и олимпийке «Сочи-2014». Словом, картина маслом: девочка — пай, рядом жиган и хулиган.

- Извиняюсь, пацаны, вас с самой Ленинской слышно. Поете — зае...сь. Вот слушаешь — и зае...сь! Скажи, Лен?

- Угум-с, - кокетливо подтвердила пышечка.

Компания напряглась. Рустам подошел ближе. Старый слез с велосипеда. Корольчук не реагировал.

- Да расслабьтесь, пацаны. Я с добром, - улыбнулся лысый. В его рту не хватало одного зуба.

- Чего хотел-то? - поинтересовался Горком, сидевший на «грядке» с гитарой.

- Поешь ты — просто оху...но! Слушай, можешь для моей бабы исполнить?

Пышечка потупила большие глазки. Лысый проявил сдержанность при звуках дружного хохота. Слегка улыбнулся и продолжал вопросительно смотреть на Горкома.

-   Че исполнить-то?

- Максим — Вдоль ночных дорог! - почувствовав участие, радостно прокричал он. А потом еще раз добавил, - Для моей бабы! А?

Горком ударил по струнам.

Они стояли друг напротив друга. Она смотрела в его глаза, он, соответственно, в ее. Ее взгляд был полон любви. Его — слегка мутило. На припеве они начали танцевать. Он крепко сжимал ее за талию, руки скользили ниже. Она не сопротивлялась. Ей это нравилось. Ее губы потянулись к его губам. Он жадно ее поцеловал. На небе блестели звезды. Проходящий мимо кот, остановился, сел рядом с Корольчуком, посмотрел сначала на него, потом на танцующих, и довольно зажмурился.

- Братуха, от души, от души, базарю! - радости лысого, когда Горком закончил, не было предела. Его женщина толкала его в бок: «Вован, отблагодари его».

- Конечно, конечно, - отвечал Вован. Он вспомнил про алкоголь, и протянул Горкому бутылку «Айды». - Прими, братан, от души! Пацаны, давайте все выпьем!

Горком поперхнулся, а потом вежливо отказался принять сивуху. Но поблагодарил за предложение. Вован посмотрел на него с удивлением, как будто маэстро отказался от ключей от Порше или чего-то в этом роде.

- Не понял? - удивился он.

- Да все нормально, не пью я, - лишь бы что-то ответить, возразил Горком.

Вован посмотрел на него еще мгновение. Потом обвел всех подозрительным взглядом. Однако почувствовав, что его женщина настойчиво тянет за собой, поддался. Он снова обнял ее и они двинулись прочь. Пройдя несколько метров, пара вновь остановилась. Вован повернулся к компании, показал пальцем на свою пассию и восторженно крикнул:

- Люблю эту тёлку! Слышите, пацаны? Люблю!..