Уральское казачье войско. Преддверие бунта 1874 г

* Идеографический словарь О. С. Баранова растолковывает термин "преддверие", - близость, ожидание события.

В данной статье будут рассмотрены события, предшествовавшие "последнему бунту" уральских казаков, который был связан с внедрением в жизнь "Нового положения по Уральскому казачьему войску (УКВ)" от 9 марта 1874 года. Многие исследователи основную вину за эту трагедию возложили на временно исполнявшего обязанности наказного атамана генерал - майора К. Ф. Бизянова, якобы, не разъяснившего "казакам его содержание до конца", а попытавшегося грубыми репрессивными мерами сломить упорство казаков в неприятии нового положения. Натолкнувшись на мирное неповиновение казаков Константин Федотович Бизянов объявил их бунтовщиками. С помощью солдат он арестовал зачинщиков мирного бунта, которые восприняли всё это как гонение на старую веру и древние казачьи права. Весной 1875 года последовала массовая ссылка нескольких тысяч казаков в Туркестан. Вскоре за ними были насильно отправлены и их семьи. Всех высланных в УКВ стали называть "уходцами". О том, что происходило в Российской империи и непосредственно в УКВ на протяжении 10 - 15 лет, накануне тех трагических событий, мы узнаем из воспоминаний и рассказов современников К. Ф. Бизянова.

Вступление в 1855 году на престол императора Александра II застало старообрядцев Российской империи в наиболее сложный период их существования. Политика его отца, Николая I, была направлена на "полное уничтожение раскола". Здесь: "Расколом называется отделение от законной иерархической власти при сохранении всех существенных обрядов и тем более догматов веры". Старообрядцам было запрещено строительство новых церквей и ремонт старых. Легальными считались лишь те церкви, которые были построены до 1826 года. Духовенство и монашество старообрядцев не признавалось законом в качестве особого сословия. Однако, территория УКВ находилась, так сказать, в исключительном положении, что и придавало в некоторых случаях компромиссный характер тем мерам, которые предпринимали царские власти.

В 1854 - 1858 годы К. Ф. Бизянов командовал Уральским полком, нёсшим службу в Москве; адъютантом у него был хорунжий Иоасаф Игнатьевич Железнов, ставший впоследствии известным бытописателем. Так вот, Железнов проживал в одной квартире с Бизяновым, и был связан с ним и его семьёй тесными дружескими узами. Поэтому не удивительно, что Бизянов защищал Железнова в период преследования последнего, наказным атаманом УКВ В. Д. Дандевилем. Однако, не забегая вперёд, начнём со времён нахождения у власти наказного атамана УКВ Аркадия Дмитриевича Столыпина (1821 - 1899), про просветительскую деятельность которого М. П. Хорошхин писал в 1900 году в газете "Уралец": "По историческому выражению, Пётр Великий "прорубил окно в Европу", а Аркадий Дмитриевич Столыпин, можно сказать, "прорубил" окно из нашего полуазиатского края в просвещённую уже Россию. Сколько сделал дорогого и полезного для нас незабвенный, энергичный реформатор - затрудняюсь перечислить". Но для большинства уральских казаков - раскольников с именем Столыпина связано  усиление гонений на старую веру и закрытие ряда раскольнических скитов. Так уж совпало, что после "отъезда" А. Д. Столыпина из Уральского войска, жизнь местных раскольников вернулась в прежнее русло, а их численность заметно увеличилась. Тогда же, в 1862 году И. И. Железнов был выбран в члены - "ассесоры" войсковой канцелярии и ему пришлось перебраться из Москвы в Уральск, где он занялся разрешением важного земельного вопроса, под началом уже исполнявшего обязанности наказного атамана УКВ полковника Виктора Дезидерьевича Дандевиля (1826 - 1907).

Раскол получил большое распространение среди уральских казаков, так как его поддерживали станичные власти. На территории Уральского войска было не только мало церквей, так ещё и приходы были нищими. Порой, служители единоверческой церкви "перебегали" к старообрядцам, которые сулили им денежную помощь. Скопищем казаков - старообрядцев являлись  скиты и молебные дома, которые устраивались богатыми казаками. Нужно отметить, что казаки - раскольники отличались хорошей материальной обеспеченностью. Занятие торговлей во многом способствовало быстрому распространению раскола, так как данный вид деятельности давал возможность совершать многочисленные поездки по станицам и форпостам. Деньги были необходимы на "приобретение" беглых попов, на обеспечение своих наставников и начётчиков. Как правило, наставники выполняли две функции - они занимались совершением богослужений и обучением на дому детей казаков. В большинстве случаев, наставниками становились отставные казаки, которые принимали и сан священника. В казачьей семье религиозность поддерживалась, по большому счёту, женщинами, ведь, стоило уральскому казаку отправиться  в военный поход, как он мог сразу же забыть о религиозных предписаниях. Так называемые "мастерицы" (старые девы или вдовы) учили казачьих детей мудрости древлеправославия по книгам, запрещенным патриархом Никоном в XVII веке.

"Раскол поддерживается женщинами, - писал в Дневнике 1866 года А. К. Гейнс, - в особенности же начётчицами и мастерицами, т. е. учительницами, выучивающими на память псалтырь, потому пользующимися авторитетом синих чулок (Синие чулки - это пренебр. - презр. термин: Женщина, лишённая женственности, обаяния и всецело поглощённая книжными, учёными интересами - Н. П.). Они воспитывают детей".

Кандидат исторических наук О. В. Ягудина сделала следующее заключение о внедрении Единоверия в Уральском войске, которым усердно занимался атаман - реформатор А. Д. Столыпин: "Для уральцев же единоверие, было присуще издавна, - пишет Оксана Валентиновна, - и было закреплено ещё в конце XVIII века, а впоследствии становится особой формой "легализованного старообрядчества", и во многих случаях являлось прикрытием для казаков - раскольников, так как давало больше преимуществ. И всё - таки противораскольничьи мероприятия, предпринимаемые официальной церковью, не привели к массовому переходу староверов в православие, а единоверие было для них половинчатой мерой и рассчитывать на то, что старообрядцы с благодарностью примут такой "широкий жест", было бы весьма неправильно". Когда А. Д. Столыпин покидал Уральское войско, то официально единоверцев в нём было около 50% от казаков - христиан. Столько же казаков, придерживалось  старых обрядов и состояло в сектах духовных христиан. Он писал об уральских казаках: "Действительное приобретение для православия произойдёт только в следующем поколении, которое не останется некрещёное".

Нерадостную картину общего вида уральских посёлков нарисовал высокопоставленный "путешественник" А. К. Гейнс: "Впереди, в густой купе деревьев, которые, к чести войска, здесь очень берегут, - писал Гейнс. - показались большие станицы с единоверческою церковью уродливой архитектуры.

В этих станицах живёт смесь всевозможных племён. Татары, калмыки, русские колонисты и беглые, потомки стрельцов, раскольников, преступников и всякого люда, протестовавшего против существовавшего в России порядка. Староверы придали всему войску характер сепаратности и исключительности. Уральцы смотрят на русских недружелюбно.

- Есть самовар?
- Нет.
- Молоко?
- Нет.
- Хлеба?
- Нет.
- Ничего нет поесть?
- Ничего!

Вот обыкновенный здесь ответ приезжим. Мы, как командированные по высочайшему повелению, не слыхали, впрочем, этих ответов". 

Польский мятеж 1863 года явился попыткой восстановить независимость Речи Посполитой в границах 1772 года. Практически все его участники были католиками, а ксендзы играли роль духовных лидеров антироссийского мятежа. В подавлении мятежа приняли участие не только армейские подразделения, но и местное православное крестьянство, а также старообрядцы - великороссы, хотя, у них были веские причины видеть в государстве и Православной церкви главных врагов их гражданской и религиозной свободы. В благодарность за верность, царское правительство ослабило гонения на раскольников. 13 ноября 1863 года Министерство финансов России издаёт циркуляр, существенно расширяющий права старообрядцев - купцов.

В связи с восстанием в Польше во французской и британской печати началась антироссийская кампания. Оренбургский генерал - губернатор А. П. Безак, его сибирский коллега и военный министр Д.А. Милютин смогли убедить Александра II провести ряд военных действий в Туркестане, угрожающих интересам Британии в Азии, с целью отвлечь её от европейских проблем. Таким образом, "польская тема" 1863 года в какой - то мере спровоцировала продвижение Российской империи в Азию. В подавлении Польского восстания принимали участие и два Уральских казачьих полка: № 1 - подполковника Акутина и № 2 - войскового старшины А. Я. Сладкова. Вероятно, ослабление гонений на раскольников в УКВ было связано не со сменой наказного атамана, а с изменением общей политики государства по отношению к старообрядцам, в связи с началом Польского восстания в январе 1863 года. Учитывая патриотические настроения старообрядцев - великороссов в Литве и Белоруссии, среди которых большинство составляли беспоповцы, царское правительство решило использовать уральских, оренбургских и сибирских казаков - староверов в колонизации Средней Азии, отложив на будущее проблему искоренения Раскола в этих казачьих областях.

17 апреля 1863 года В. Д. Дандевиль был утверждён наказным атаманом УКВ и произведён в генерал - майоры. Вероятно тогда же, он получил команду "свыше": прекратить всякие преследования казаков - раскольников. Простые казаки посчитали, что к отмене гонений непосредственно "приложил руку" их новый наказной атаман, ведь, В. Д. Дандевиль ещё во время службы в Оренбурге прослыл как прогрессивный офицер, водивший дружбу с учёными и писателями, в том числе ссыльными. Поэтому отношение, даже, самых закоренелых раскольников к новому наказному атаману УКВ, при котором политика в отношении них была гораздо лояльнее, чем при Столыпине, сделалось очень добродушным. Необходимо отметить, что доброжелательное отношение к Дандевилю казаки - раскольники сохранили и после трагической кончины 10 июня  1863 года И. И. Железнова, которого до самоубийства довела травля, развязанная накануне наказным атаманом.

Интересные воспоминания об этом оставил российский этнограф и беллетрист С. В. Максимов (1831 - 1901), посетивший с целью изучения раскола в 1862 - 1863 годах юго - восток России, прибрежья Каспийского моря и Урала. Из статей, вызванных этой поездкой, две появились в "Морском сборнике" - "Из Уральска" и "С дороги на Урал", а остальные , касающиеся раскола, были напечатаны в "Деле", "Отечественных записках", "Семье и школе". Кстати сказать, С. В. Максимов был хорошо знаком и с И. И. Железновым по совместному участию в московском кружке А. Н. Островского. Он оставил яркие воспоминания о литературной деятельности уральского бытописателя, но ничего не рассказал о причинах самоубийства Железнова, ограничившись только скупой констатацией самого факта его смерти.

"Когда под множеством бударок опять скрылась из наших глаз водная поверхность Урала и всё войско закончило первый рубеж, - писал Сергей Васильевич, - к нашей кибитке явилась депутация из пяти стариков. С нами был на плавне, из любопытства, сам наказной атаман (генерал - майор Виктор Дезидерьевич Дандевиль), и к нему - то пришли старики поклониться от всего войска "презентом" (по - нынешнему) или "атаманским кусом" (по - старинному казачьему выражению). Принесли они живого, самого крупного и икряного осетра. Когда атаман поклон и подарок принял, один старик быстрыми и умелыми руками вскрыл рыбу, вынул мешок с икрой, такою же ловкостью и быстротою вскинул его на грохот и протёр так тщательно, что пробились сквозь сетку одни только зёрна, а пробойка, или слизистая оболочка мешка, осталась на грохоте и отброшена. Свежую икру с крупными зёрнами, рассыпчатую, как круто сваренная гречневая каша, на наших глазах старик просолил, перемешал деревянной ложкой в деревянной чашке и в таком первобытном виде преподнёс наказному атаману. По - старинному казачьему обычаю, следовало Виктору Дезидерьевичу принять стакан водки, поздравить войско с началом лова, пожелать казакам удачного конца и закусить икрой из деревянной чашки нижегородского дела деревянной ложкой. Откуда ни взялся и кусок пшеничного хлеба на заедку. На привет атамана старики депутаты глубоко поклонились в пояс, а вышедшее из будар на песчаный берег войско, у которого всё время ушки были на макушке, грохнули "ура", в благодарность за добрые пожелания".

Этот эпизод произошёл вблизи форпоста Антоновский (именно там заканчивался первый рубеж на осенней плавне), вероятно, в сентябре 1863 года, так как на предыдущей осенней плавне 1862 года наказной атаман УКВ В. Д. Дандевиль был, ещё, в чине полковника.

Не менее интересны и воспоминания Герминии Осиповны Лишиной, рождённой баронессы Велио (1835 г. р.), дочери коменданта Царского Села, фрейлины. Её муж, майор Иван Андреевич Лишин, 13 сентября 1863 года был назначен Управляющим Уральским отделением башкирского народа, а перед этим они гостили у В. Д. Дандевиля в Уральске. И. А. Лишин (1835 г. р.) был сыном генерала, любимца "в Бозе почившего Государя Николая I", а его матерью была дочь француженки , старинного княжеского рода. Сам Иван Андреевич был и в жизни, и на деле неумолкаемый поэт.

"Ивану Андреевичу так надоел Оренбург, что он перевёлся в Уральск к Виктору Дезидерьевичу Дандевилю, - вспоминала Лишина. - Француз - казак В. Д. Дандевиль с восемнадцати лет служил в войсковой конной артиллерии, отличился в походах на Арал и Каспий. В 1862 году полковник Дандевиль был назначен на пост наказного атамана Уральского казачьего войска и четыре года атаманствовал в Уральске. Впоследствии он стал генерал от инфантерии и командир армейского корпуса. Как и его предки - крестоносцы, он четверть века провёл в войнах против мусульман в Киргизской степи, Туркестане, Сербии и Болгарии. Что за прелестный город Уральск! Нас пригласили Дандевили на свою дачу; катались мы с ними на катере по Уралу, и любовались ловкостью парней: с катера кидали им монету и они, бросаясь с крутого берега в воду, ловили её в воде ртом".

Надо сказать, что В. Д. Дандевиль умел заводить "нужные" знакомства. Так, его "опека" над ссыльным поэтом - петрашевцем А. Н. Плещеевым, который служил рядовым в Оренбургском батальоне, была вызвана положением матери последнего, у которой были обширные связи при дворе. Виктор Дезидерьевич прилагал не мало усилий, чтобы стать "своим" в высшим обществе. Он усердно занимался "хлопотами" потомственного дворянства для себя и своей семьи. Текст из Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи гласил: "Определением Правительствующего Сената, 16 сентября 1858 г., утверждено постановление С. - Петербургского дворянского депутатского собрания 17 июня 1858 года о признании в потомственном дворянстве и о внесении во вторую часть дворянской родословной книги полковника Виктора Дезидерьева Дандевиль, по личным его заслугам, с женою его Екатериною Ивановою, и детьми их: сыном Захаром и дочерью Анною".

Не менее интересно описание герба (блазона) Дандевиля:

"В чёрном щите три серебряные горы. На средней горе стоит серебряный восьмиконечный крест, попирающий золотой полумесяц, обращенный вверх. Щит увенчан дворянским коронованным шлемом. Нашлемник: серебряный петух с червлёными гребешками, глазами, языком и бородкой. Намёт: чёрный с серебром" (Описание герба из Общего Гербовника приводится по результатам переработки материалов И. В. Борисова).

В описании герба Дандевиля ничто не указывало на то, что его предки были рыцарями - крестоносцами или, вообще, имели какое - то отношению к французскому дворянству в прошлом. Наоборот, всё говорило за то, что Дандевиль достиг "вершин славы" на Урале (в г. Оренбурге), исключительно благодаря своему честному служению русскому царю и православной вере. Можно предположить, что его отцом был простой солдат Наполеоновской армии, попавший в русский плен, затем принявший православие по "старому обряду" и изъявивший желание послужить казаком в Оренбургском войске. Тогда его матерью была местная казачка, тоже из старообрядческой общины. Поэтому и крест то восьмиконечный, как типичный старообрядческий. "Как известно, - пишет Б. А. Успенский, - одним из моментов полемики старообрядцев и новообрядцев был вопрос о форме креста, а именно, старообрядцы могли признавать лишь восьмиконечный крест, отказываясь почитать крест четырехконечный. Отсюда восьмиконечный крест стал восприниматься как типичный старообрядческий; в результате в новообрядческих церквях получает широкое распространение крест с полумесяцем, тогда как в старообрядческих церквях мы встречаем обычно восьмиконечный крест." Восьмиконечный крест с полумесяцем на гербе Дандевиля, вероятно, означал его былые победы над басурманами на полях сражений, о которых упомянула в своих воспоминаниях Г. О. Лишина.

По моему, конфликт Дандевиля с группой уральских казаков - офицеров, во главе с полковником Бизяновым стал возможен по причине того, что наказной атаман не стал выслушивать доводы последних относительно земельного спора с киргизами, а решил опереться на данную ему Государём императором, власть. Аналогичная же ситуация возникла когда решался поземельный спор между Уральской и Илецкой общинами УКВ осенью 1862 года. Слишком самолюбив и амбициозен был новоявленный атаман УКВ, что от него отвернулась "местная" элита - прогрессивные офицеры Уральского войска.

"Уральское войско смотрит недружелюбно на русских, - писал в дневнике А. К. Гейнс, - и хочет жить самобытно сложившеюся общинною жизнью своею. Всякое неудовольствие уральцев выражается тем, что офицеры начинают распускать слухи о возможности восстания. Этим они успевали достигать всех своих целей. А последний год генерал - губернаторства Безака (1865) ссоры между казаками и киргизами за покосные луга левого берега Урала достигли опасных размеров. Безаку докладывали, что, если правительство не решит дела в пользу казаков, то возможен в войске бунт. Нужно заметить, что эти ссоры происходили очень давно, ещё в управление Перовского. Последний, кажется, в 1830 году, приказал ежегодно отводить места для покосов казачьих и киргизских; но казаки и тут обижали киргиз и вооруженную рукою иногда прогоняли их с отведённых участков".

Вот, в этом контексте и надо искать "камень преткновения" в конфликте между Дандевилем и группой уральских чиновников. Мало того, что Дандевиль не мог похвастать своим старинным дворянским происхождением, так он, ещё, был наполовину француз. В 1812 - 1814 годах французов то "гнали от Москвы до Парижа" отцы и деды тех самых уральских казаков - офицеров, с которыми ему приходилось общаться по службе. В тоже время, простые казаки - старообрядцы УКВ, прознавшие о его явной принадлежности к казачьему сословию и старой вере, могли посчитать его "своим" в казачьей среде. Даже, после самоубийства И. И. Железнова, казаки - раскольники не проявили к нему никакой неприязни, что доказывается отрывком из рассказа С. В. Максимова. Ведь, Дандевиль, в случае с похоронами Железнова, поступил в строгом соответствии со старообрядческим законом в отношении лиц, не получивших покаяние перед смертью, к которым относились и самоубийцы. Возможно, именно этот поступок наказного атамана послужил поводом для стариков выказать ему своё почтительное уважение на осенней плавне. Просто так, уральские старики на поклон к атаманам не ходили.

Журналист Вячеслав Куликов в статье "Кумысный уик - энд Льва Толстого" написал следующее: ...Один из современников Л. Н. Толстого, говоря о его пребывании в Уральске, отмечал, что писатель был радушно принят атаманом в кружке акутинцев, являвшихся горячими поклонниками некрасовского "Современника", а также предосудительных статей Герцена и Писарева. По - видимому, Льву Николаевичу импонировали просветительские взгляды молодых людей, лидером которых был Александр Акутин".

О пребывании Л. Толстого в Уральске сохранились скудные и противоречивые факты. Он сообщал в письме: "Я нашёл приятеля Столыпина атаманом в Уральске и ездил к нему и привёз оттуда писаря. но диктую и пишу мало. Лень одолевает при кумысе". По одним данным его поездка в Уральск состоялась летом 1862 года, но тогда он никак не мог найти там Столыпина, потому что последний 8 апреля 1862 года был освобождён от должности наказного атамана УКВ и отбыл за границу. Вероятно, Лев Толстой побывал в Уральске годом раньше или же, он встречался в кружке акутинцев с В. Д. Дандевилем, который в шутку "выдавал" себя за Столыпина, идя на поводу у "молодой партии" УКВ. Уральцы могли предварительно напоить Толстого, а уже после, ради шутки, организовать ему встречу с Дандевилем. С "пьяных глаз", тот мог и признать в нём старого приятеля, ведь они не виделись со Столыпиным почти семь лет. Противоречия в этом вопросе остаются и их пока невозможно разрешить.

Вероятно, писатель Иоасаф Железнов также входил в кружок акутинцев, раз А. К. Гейнс про него написал: "Он как говорит Верёвкин (Николай Александрович, наказной атаман УКВ в 1865 - 1876 гг. - Н. П.), был человек крайних революционных убеждений". Остаётся загадкой, почему Дандевиль, человек прогрессивных взглядов, запретил хоронить Железнова по христианскому обряду, чем возмутил многих уральцев и похороны писателя походили на манифестацию против атамана. Гейнс лукавил, говоря, что "после того Дандевиль не мог более оставаться и просил уволить его от управления Уральским войском". Уволили Дандевиля, лишь, с 1 октября 1864 года, спустя почти полтора года после трагической кончины Железнова. Он на время исчез из поля зрения, а в 1867 году был назначен начальником штаба Туркестанского военного округа и стал ближайшим помощником генерала фон Кауфмана. Однако, и там его подвело банальное самолюбие и он вынужден был на время оставить службу.

По воспоминаниям старожилов Ташкента, "следующий курьёзный случай имел место 15 октября 1870 года при открытии ярмарки. В числе приглашенных на открытие был немец полковник А. И. Мозель и француз генерал В. Д. Дандевиль. Вечером, после обильных возлияний, публика стала расходиться по домам, других способов добраться в то или другое место в то время почти не было, полковник Мозель по дороге упал в арык и встать не мог, вслед двигался с весёлой компанией генерал Дандевиль, который, узнав валявшегося полковника, торжественно сказал: "Французы переправляются через Мозель", перешагнул через него, а за ним тоже проделала и вся остальная  весёлая компания. Этот инцидент дошёл до сведения фон Кауфмана, который вызвал Дандевиля и за шутку отругал его, но самолюбивый француз этого перенести не мог и немедленно оставил край, хотя, фон Кауфман готов был взять свои слова назад, для чего приезжал к Дандевилю с извинениями, но не был принят". Этот курьёзный случай произошёл во время франко - прусской войны 1870 - 1871 гг. 1 - 2 сентября 1870 года Пруссия разгромила французскую армию при Сезане, а взятие Парижа в 1871 году положило начало созданию Германской империи.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что В. Д. Дандевиль был человек компанейский, любил остро пошутить, но не переносил нотации и критику в свой адрес. Порой, эмоциональное самолюбие в сознании этого человеке брало верх над здравым смыслом. Вероятно, так было и в случае с Железновым, когда тайный донос о  его "речи революционного характера", с обидными словами для Дандевиля, переполнив "чашу терпения" последнего, вызвали в сознании атамана неукротимую жажду мести. Опираясь на "лизоблюдов и прихлебателей" Дандевиль развернул оголтелую травлю Железнова, окончившуюся трагедией. Уральский полковник К. Ф. Бизянов приложил немало усилий, чтобы достойно противостоять атаману. В 1863 году он состоял советником Войсковой канцелярии, за противоречия наказному атаману, в период преследования И. И. Железнова, получил выговор. Он так умело "вставлял палки в колёса" наказному атаману УКВ, что тот был вынужден просить об увольнении с должности. Вслед за Дандевилем перевелись в другие места и его приятели - офицеры, которых он "притащил" за собою в УКВ из Оренбурга: Лишин, Маслаковец и др. Ну, а Бизянов вспоминая поговорку, что "шила в мешке не утаишь", потратил несколько лет на поиски "тайных осведомителей" атамана Дандевиля, которые жестоко "подставили" на весенней (севрюжной) плавне его верного товарища и лучшего друга Иоасафа Игнатьевича Железнова.

После В. Д. Дандевиля в Уральском Войске непродолжительное время "атаманствовали" генерал - майоры: Михаил Николаевич Толстой (28.X.1864 - 20.V.1865) и Дмитрий Ильич Романовский (20.V - 16.VIII.1865). Как администраторы, из - за малого срока правления, они не успели себя проявить в Уральском войске. "Вообще же, - подметил Гейнс, - со времён атаманства Толстого до Романовского, атаманы чрезвычайно избаловали войско".

Наконец, 19 августа 1865 года в Уральск прибыл новый наказной атаман генерал - майор Николай Александрович Верёвкин (19.VIII.1865 - XI.1876). Ещё до назначения его в Уральское войско атаманом, казаки бывали с ним в боевых делах во время Среднеазиатских походах, в частности, при взятии крепости Яны - Курган. А прямо накануне его приезда в войско, в 1865 году у уральских казаков в пользу киргиз было отнято Индерское озеро, из которого казаки брали соль ещё с начала XVIII века. Уральцы зароптали и по войску пошёл слух, что киргизы дали взятку комиссии, которая занималась межеванием земли.

"Между тем оренбургским генерал - губернатором был назначен Крыжановский, - писал об этом событии А. К. Гейнс. - Не желая брать на себя ответственность за решение поземельного спора уральцев с киргизами, он просил назначить из Петербурга особенную комиссию. Военный министр выбрал председателем её генерала Длотовского. Уральские казаки с тем тактом, которым характеризуются все крепкие политические организации, распустили сейчас же слух, что киргизы собрали шестьдесят тысяч рублей для того, чтобы заплатить за решение дела в свою пользу. Этим они запугали всех людей, боящихся за свою репутацию. Потом казаки приплели как - то сюда польскую пропаганду и говорили, что поляки усиленно хлопочут об отдаче киргизам левого берега Урала. Не понимая дела и не желая вникнуть в него, не имея, может быть, достаточно политического такта, чтобы понять, что правительство не должно и не может, не компрометируя себя, угождать уральской общине, генерал Длотовский, не выезжая ещё из Уральска, выражал мысль, что у киргиз земли много и потому решил дело так, как хотели казаки.

Это, по моему мнению, может повести к новым каким - либо со стороны уральцев угрозам, а может быть и новым уступкам. Да ведь всё это вред. Разве, впрочем, ничего!"

И вот какое мнение по этому поводу, через год после назначения наказным атаманом УКВ, высказал Н. А. Верёвкин в разговоре с А. К. Гейнсом, которого интересовали мельчайшие детали поземельного спора уральских казаков с киргизами:

"Я долго говорил с Верёвкиным, - писал Гейнс. - Он говорил, что разграничение, произведённое комиссией, совершенно законно, что есть бесспорные доказательства в войсковой канцелярии, что весь левый берег Урала с давних времён принадлежал казакам на двадцать пять верст расстояния, где стоял ряд казачьих форпостов; что в 1830 году граф Перовский дозволил киргизам, в виде временной меры, косить на левом берегу, в местах, которые им будут отведены, и что, наконец, эта временная мера обратилась как бы в закон, давший киргизам право претендовать на владение левым берегом. Правда, согласно разграничению, проведённому комиссией Длотовского, река, собственно, отошла к казакам, зато много лиманов, протоков и рукавов реки поступило со своими лугами в вечное владение киргизов; тех же ордынцев (вероятно, речь идёт о ногайцах, которые обитали на берегах Яика до появления там казаков - Н. П.), которые жили на земле, отошедшей к киргизам, велено выселить на кряж (возвышенность - Н. П.)".

"Яицкие казаки исстари селились по берегам реки, - подчеркнул В. П. Правдухин, преступая к описанию территории УКВ. - Их линия растянулась чуть ли не на тысячу вёрст от Илека до Гурьева. Но число жителей в области никогда не превышало полутораста тысяч.

Степную их котловину с юга омывают воды Каспия. С запада к ней примыкают жёлто - солёные земли Букеевской Орды. Здесь грань бежит через Камыш - Самарские озёра, по Рын - пескам и выходит к морю недалеко от устья Яика. За Уралом от моря граница начинается протокой Соколок и идёт выше, пустынными киргизскими степями Малой Орды, вплоть до обширного края оренбургских казаков на северо - востоке, Общего Сырта, отрогов Уральских гор и Самарской, мужичьей губернии - на севере".

"Смотря с точки зрения казаков, - заметил Гейнс, - завоевавших весь левый берег Урала к востоку на двадцать пять вёрст, можно сказать, что киргизы приобрели разграничением сорок тысяч десятин лугов, не считая большого количества других земель (в т. ч. солёное Индерское озеро - Н. П.).

На сомнение, - писал он далее, - которое я выразил по поводу шестидесяти тысяч рублей, собранных киргизами для уплаты взяток лицам, имевшим влияние на разграничение, Верёвкин сказал, что это положительно верно, что с ним, как и я, спорил Баллюзек (Лев Фёдорович, оренбургский чиновник, ставший первым губернатором вновь созданной Тургайской области (02.I.1869 - 19.II.1877), которого сменил, кстати, Александр Константинович Гейнс, автор цитируемого Дневника 1866 года - Н. П.), который, однако, убедился, будучи в степях, что рассказы о шестидесяти тысячах рублей совершенно верны, что он, Баллюзек, после и говорил Верёвкину".

В 1866 году были снесены казачьи форпосты на Малом Узене, а через несколько лет земли между Малым и Большим Узенями, по распоряжению из Петербурга отошли киргизам Букеевской Орды (Астраханской губернии). Граница УКВ с Букеевской Ордой стала проходить по Большому Узеню. По мнению уральцев, Н. А. Верёвкину были чужды интересы казаков, и он не собирался защищать их перед правительством России. Решение многих вопросов он возложил на К. Ф. Бизянова, которому в 1869 году присвоили чин генерал - майора и назначили на должность старшего чиновника Войскового Хозяйственного Правления. Став старшим по званию чиновником в войске, Бизянов неоднократно исполнял обязанности наказного атамана, в период отсутствия Верёвкина.

К сожалению, А. К. Гейнс посвятил Бизянову в своём Дневнике, лишь, несколько "скупых" фраз, хотя, он проживал в доме Бизянова и успел познакомиться с ним.

"16 - го июня. Утром рано приехали в Уральск, - написал в своём дневнике Гейнс. - Нас повезли в полицию, откуда ловкий урядник доставил нас в дом Безъянова (К. Ф. Бизянова - Н. П.), в котором для нас был очищен весь этаж. Дом очень хорош, меблирован порядочно, даже с некоторою претензией. Комнаты высоки и довольно удобны.

18 - го июня. Утром записал в книгу. Часа в три пополудни приехал экипаж от Верёвкина просить нас обедать. Мы поехали. После обеда играла в саду музыка, сформированная на войсковые суммы. Вечером понаехало много гостей. Здесь я познакомился с Безъяновым, нашим хозяином, живущим теперь на своей даче".

При разговоре с Верёвкиным, в тот же день, Гейнс предположил, что Бизянова следует рассматривать, как "едва ли, не главного зачинщика противодействия Дандевилю". Запись этого разговора в дневнике заканчивается словами Верёвкина: "Жаль, что так случилось, - прибавил Верёвкин, - Дандевиль способный человек и мог сделать много хорошего". Можно предположить, что Гейнс не желая портить отношения с самолюбивым Дандевилем, с которым они часто встречались по службе в Оренбурге, не стал много писать о его злейшем недруге Бизянове, изменив для пущей верности, даже, фамилию последнего на Безъянов.

В 1868 году была создана Уральская область, куда были включены две совершенно разные территории: Уральское казачье войско и земли киргиз на Бухарской стороне Урала. Наказной атаман УКВ стал одновременно и губернатором области. Управление и вся внутренняя жизнь двух этих территорий были свои, их объединение до 1919 года, оставалось чисто формальным.

"На намёк, сделанный Гирсом и мною, - писал в Дневнике 1866 года А. К. Гейнс, - о том, было ли бы полезно Уральского атамана сделать и губернатором части киргизской степи до Мугоджарских гор, Верёвкин ответил, что это было бы очень полезно после того, как хозяйственная часть войска будет изъята из ведения атамана, т. е. после того, как к уральцам будут применены мировые учреждения".

Как видно, из дневника Гейнса вопрос об Уральской области оренбургские чиновники начали прорабатывать задолго до её создания. Надо сказать, что уральские казаки восприняли это событие негативно. А, вскоре, ещё вспыхнуло восстание киргизов Тургайской и Уральской областях, которое длилось с декабря 1868 года по октябрь 1869 года. В Уральской области карательную экспедицию возглавил Н. А. Верёвкин, который чувствовал себя в военных походах гораздо лучше, чем за рутинными хозяйственными делами. Возможно, благодаря мирным протестам казаков и вооруженному восстанию киргизов, фактического объединения двух разных территорий: УКВ и киргизов Бухарской стороны, так и не произошло.

Надо заметить, что в те времена в Уральском казачьем войске было уже столько согласий и толков старообрядцев, а также секты духовных христиан: духоборцы, молокане и другие, что со счёта можно было сбиться. Что ни посёлок, то своя "секта", а то и две - три. Во всех посёлках единоверия то, придерживалось меньшинство казаков, в основном, поселковая "верхушка", что очень затрудняло управление хозяйственными делами. Например, было "заморожено" строительство трёх из четырёх единоверческих церквей, разрешение на которое было получено, ещё, при наказном атамане УКВ А. Д. Столыпине. Поэтому в "воздухе" витало предчувствие, что скоро у начальства кончиться терпение и оно займётся всерьёз искоренением Раскола в УКВ.

Знаменитый Хивинский поход 1873 года был также связан с именем Н. А. Верёвкина, в котором он командовал Оренбургским отрядом, куда входили и уральские казаки. "В Хиву нанимали пожилых казаков, - писал Правдухин, - уже закалённых в походах и боях, состоявших, по крайней мере, в полевом разряде". Выступив 26 февраля с Эмбенского поста, Верёвкин через степи, занесённые глубокими снегами, направился к Хиве. Поход был в высшей степени труден: начат суровой зимой, он закончился в палящую жару в песках. Во время пути почти ежедневно происходили стычки с неприятелем и были взяты хивинские города Ходжейли. Мангит и другие. 14 мая авангард Оренбургского отряда соединился с Мангышлакским отрядом полковника Ломакина и 28 мая оба отряда расположились на позиции напротив Шах - Абадских ворот Хивы; 28 мая соединённые отряды штурмовали ворота, сам Верёвкин при штурме был ранен в голову. 29 мая штурм был повторён и Шах - Абадские ворота были взяты, часть отряда вошла в город и был занят ханский дворец. В тот же день к Хиве подошёл и Туркестанский отряд генерал - адъютанта Кауфмана, было объявлено перемирие и хивинцы капитулировали. За этот поход Верёвкин был награждён орденами Владимира 2 - й степени и 22 июля 1873 года св. Георгия 3 - й степени № 529:

"В воздаяние отличного мужества и превосходной распорядительности, оказанных во время Хивинского похода и при взятии города Хивы".

После Хивинской экспедиции Верёвкин вернулся к исполнению обязанностей наказного атамана УКВ, где ему предстояло в 1874 году вводить в войске новое положение о воинской повинности и об общественном управлении.

Необходимо отметить, что после Хивинского похода 1873 года в УКВ началось такое веселье и победная эйфория, вскружившая головы всем без исключения казакам, которая отодвинула на "второй план" проект нового военного положения (НВП). "Пять дней их торжественно и бестолково чествовало умилённое население города, - писал Правдухин. - Гремели оркестры, колыхались знамёна. Без устали и смысла говорились речи. Казаки кричали "ура"... Пили даровую водку, потом начинали пить свою, с азартом рассказывали о подвигах казачьей сотни под Хивою, а в заключение скакали по улицам на конях, джигитуя". Проект НВП, из простых казаков, прочитали единицы.  Он так и остался "уделом", лишь, чиновников Войскового хозяйственного правления во главе с К. Ф. Бизяновым, сумевшего, правда, привлечь для обсуждения группу из 25 простых казаков, которая написала ряд замечаний и поправок к проекту НВП (по свидетельству полковника Темникова, ещё, 12 марта 1873 года - Сандръ). Но эти замечания и поправки, так и не были включены вышестоящим начальством в окончательный вариант НВП.

После Хивинского похода 1873 года уральские казаки отправились на осеннюю плавню,  а весной, как гром среди ясного неба, на Уральское войско "свалилось" новое Положение от 9 марта 1874 года и казаки "зароптали". "Они не верили в добрые намерения властей, - писал Правдухин. - Они понимали и сейчас, что новые права по существу прикрывают последний рубеж их старинных вольностей. Санкт - Петербург постепенно - хитро и осторожно - прибирал казаков к своим рукам".

"Атаман Верёвкин лечился за границей, - писал Правдухин. - Замывал на водах раны, полученные в Хивинском походе. Челобитную об отмене нового Положения казаки вручили его заместителю генералу Бизянову. Бумагу доставили Ботов и Кирпичников. Заручная была подписана стариками всех станиц. У Бизянова была самая большая борода в области... Борода эта оказалась колючей..."            .      

Источники:

Баранов О. С. Идеографический словарь русского языка. - М., 1995.

Вафеев Р. А. Лебединая песня атамана Столыпина (150 лет первой типографии) /интернет -

Военная энциклопедия/Под ред. В. Ф. Новицкого и др. - СПб., 1911 - 1915 - т. 5 и 8.

Гейнс А. К. Собрание литературных трудов. Т. 2/А. К. Гейнс. Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан. - СПб., 1897.

Дело Департамента Герольдии Правительствующего Сената о гербе В. Дандевилю от 11.02.1886. - РГИА, ф. 1343, оп. 49, д. 486.

Куликов В. Кумысный уик - энд Льва Толстого//Экспресс К, № 220 (17578) от 24.11.2012.

Лишина Г. О. Воспоминания Герминии Осиповны Лишиной, рождённой баронессы Велио. - Вольск, 1913.

Максимов С. В. По русской земле/Предисловие, примечания А. Д. Каплина/Отв. ред. О. А. Платонов. - М., 2013.

От Гугни до Толстова/Составитель А. Г. Трегубов. - Уральск, 2006.

Правдухин В. П. Яик уходит в море. - СПб., 2011.

Сандръ. Уральцы в Туркестанском крае//Русское богатство. 1905. № 6.

Собрание постановлений по части раскола. - СПб., 1858. - С. 606.

Степанов С. Гении власти - Великий Столыпин. "Не великие потрясения, а Великая Россия" (Весь текст) - ModernLib.Ru

Ташкент. Торговля и промышленность. Проект Евгения Смехова/интернет - ресурс/http://www.oldtashkent.ru/torgovlya-promuishlennost

Успенский Б. А. Реферат: Крест и полумесяц в русской церковной традиции. - Xreferat.ru

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890 - 1907.

Ягудина О. В. Диссертация: Старообрядчество Уральского и Оренбургского казачьих войск в период 1851 - 1917 гг. - Оренбург, 2005 /интернет - ресурс/http://www.dissercat.com/content/