Окно в Европу через ледяной ад

На месте русских любой другой народ вписал бы победу в Talvisota золотыми буквами в скрижали, ставя памятники героям.

                *   *   *

 Генеральным сражением Зимней войны стала битва за укрепленный район Summa, прикрытие Выборга, который не без основания называли «финским Верденом». Первоначальное наступление Красной армии на этом направлении в декабре 1939 года было отбито с тяжелыми потерями. Но в феврале 1940-го после многодневного массированного артобстрела и отчаянного штурма этот узел обороны финнов развалился, еще через несколько дней линия Маннергейма оказалась прорвана на всю глубину, и путь на Хельсинки был открыт.

Вероятно, ни один вооруженный конфликт в новейшей истории не сопровождается такими домыслами и откровенной клеветой, как эта, по Александру Твардовскому - «незнаменитая война». Строки его поэмы «Василий Теркин», - «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, снег шершавый, кромка льда...», - созданы под впечатлением эпизода именно той кампании - неудачного форсирования реки Тайпаллен-Йоки, где 90-я стрелковая дивизия потеряла четверть своего состава. Живописав гибель солдат в ледяной воде, знаменитый литератор и фронтовик, ставший под конец жизни диссидентом, вольно или невольно тем самым подыграл солженицыным, войновичам и резунам, сделавших тему «бездарного советского руководства войсками» излюбленным трендом либеральной интеллигенции.

Спора нет: оснований для злорадства армия Советов предоставила немало – по итогам и этой войны, и Великой Отечественной. Если же военную историю рассматривать шире, возникнет законный вопрос: почему понесенные страной на поле боя жертвы не преувеличены в одних случаях, и откровенно смакуются в других? Находятся сотни смягчающих обстоятельств при объяснении провалов генерала Куропаткина, имевшего численный перевес над «самураями», эпического разгрома под Танненбергом или капитуляции крепости Новогеоргиевск перед войсками кайзера, когда в плен сдалось больше, чем под Сталинградом спустя 28 лет после указанного события Первой мировой. Но в мемуарах о Советско-финской войне, как отмечал публицист Алексей Исаев, с мазохистским упоением рассказывается о засыпанных снегом танках «БТ» с распахнутыми люками и замерзших трупах красноармейцев. В чем тут дело? Неужели, допустим, попытка доминировать в Манчжурии и Корее была для Российской империи безусловно справедливой, а намерение отодвинуть границу от Ленинграда в тот момент, когда нападение с Запада на СССР оставалось вопросом времени, надо клеймить как акт агрессии тоталитарного государства против мирного и демократичного соседа?
                *   *   *
Тезис о том, что пакт Молотова-Риббентропа развязал руки Сталину в смысле великодержавных амбиций, за которые народу пришлось платить обильной кровью, считается не просто хорошим тоном. Он воспринимается как постулат, а попытка в нем усомниться приравнена к святотатству.

Будем основываться на фактах. Известно, что до подписания упомянутого выше договора Советский Союз предлагал западным странам наладить систему коллективной безопасности, согласно которой английские и французские военные корабли патрулировали бы побережье Финляндии и стран Прибалтики. Однако дипломатические усилия в этом аспекте, предпринятые СССР с 1938 года, пошли прахом. Англичане и их «трехцветные» фактические вассалы не проявили заинтересованности урегулировать ситуацию, ибо Мюнхенский сговор предполагал иную цель – поощрять немецкий «дранг нах остен». Когда же началась Зимняя война - Talvisota, Великобритания и Франция, занимавшие позицию третейского судьи, инспирировав исключение СССР из Лиги наций, помощь маршалу Маннергейму ограничили поставкой оружия и отправкой добровольцев, пригрозив нанести удар авиацией по нефтяным промыслам в Баку лишь после того, как Красная армия принялась «раскатывать» противника. Что и вынудило Сталина отказаться от оккупации финской столицы, заключить Московский мир, по условиям которого Финляндия в своих географических очертаниях утратила правый «флюс».

Популярен вывод - "нападение СССР толкнуло финнов в объятия Гитлера". Но каковы тогда обстоятельства, подвинувшие в эти объятия, положим, хорватов, словаков или венгров? И по каким причинам участие в походе на Советский Союз приняла республика Виши? Каудильо Франко, пославшего под Ленинград «Голубую дивизию», еще можно понять – мстил за помощь испанским республиканцам. Но разве Сталин когда-нибудь претендовал на территорию Франции либо ее колонии? Так же и у Российской империи не было планов захватить королевство Румыния. Напротив, в Первую мировую Россия помешала ликвидации этого союзнического государства Центральными державами. Что, однако, не стало моральным препятствием для аннексии румынами большей части Бессарабской губернии в 1918 году, когда еще нельзя было предречь полный успех «красных». Логично предположить: под впечатлением побед немецкого оружия в 1941-м Финляндия, где мечтали получить Карельскую область целиком (в уставе их молодежной организации Sinemusta сказано: исконная земля финнов – по Енисей), не отказалась бы от поживы за счет восточного соседа. Подтверждая это стремление, ее премьер-министр, а позже президент Пер Эвинд Свинхувуд, лично получивший от Ленина акт о признании независимости, заявлял, - «Любой враг России всегда будет другом Финляндии».

                *    *    *
Начавшееся 30 ноября 1939 года вооруженное столкновение было по счету третьим между республикой Суоми, возникшей на обломках Российской империи, и Советской Россией-СССР. Истоки конфликта, пожалуй, не в плоскости идеологии, а скорее в практике самодержцев наделять этнические анклавы всеми привилегиями. Если в составе Швеции финны были, по выражению одного парламентария, «хилым львенком», то под скипетром русского императора стали в полном смысле слова нацией, располагавшей собственным сеймом, отдельной денежной единицей. А в чем проявляется растущее национальное самосознание? Правильно – во внешней экспансии. Выбор, куда ее направить, для финнов не оставлял альтернативы в силу их географического положения. Свою территорию они могли расширять только на восток. Разумеется, на рубеже 30-40-х годов это представлялось возможным сделать лишь в эшелоне армий передовых европейских стран. Однако в неразберихе Гражданской войны в России, финские отряды, казалось бы, призванные решать сугубо оборонительные задачи, в нападении действовали самостоятельно, вырезая целые поселения, не щадя идейных противников и даже потенциальных союзников - русских белогвардейцев. Был утвержден «план Валлениуса», предусматривавший захват земель от Кольского полуострова и Белого моря до реки Свирь и Ладожского озера. Шедшая с переменным успехом борьба Советской России с "белофиннами" завершилась подписанием в октябре 1920 года Тартуского мирного договора, по которому Финляндия удержала за собой, помимо Карельского перешейка, область Петсамо в Заполярье и несколько стратегически важных островов в Баренцевом и Балтийском море. В дальнейшем советско-финская граница оставалась неспокойной. Здесь постоянно звучали выстрелы, отдельные ее участки служили коридором переброски в СССР групп террористов.

Мобилизационный ресурс финнов позволял им в конце 30-х довести численность вооруженных сил до 400 тысяч человек. Существовала опасность нанесения удара со стороны Карельского перешейка на Ленинград, центральную часть которого от границы, проходившей по реке Сестре, отделяло в ее ближайшей точке всего 32 километра, что выглядело бы неприемлемым даже сегодня. А в то время Финляндия была типичным лимитрофом, лишенным полной самостоятельности, подпадавшим под влияние мировых лидеров и соответственно выстраивавшим свою внешнюю политику. Это государство возникло как прогерманское, и фасон обмундирования его солдат, у которых были шлемы «Штальхельм» с характерным назатыльником, а не, к примеру, «пожарные» каски «Адриана» как у французов, нагляднее всего выражал эту ориентацию. Окончательно страна переметнулась в немецкий лагерь после разгрома Франции в мае-июне 1940 года (как выше сказано, тоже покровительницы Маннергейма), и в тот момент, когда очередной жертвой Гитлера виделась Англия.
 
Германии требовались финские медь и никель, посему не исключалась вероятность того, что заняв Швецию по плану «Поларфукс», немецкие части далее войдут в Финляндию, чтобы лучше обезопасить эти месторождения и использовать плацдарм для дальнейшего наступления. Так, в принципе, и получилось, и ближе к окончанию Второй мировой финнам, спасая престиж, пришлось выдворять со своей территории войска Третьего Рейха, что вызвало локальную Лапландскую войну (Lapin sota), по накалу боевых действий и числу потерь абсолютно не сопоставимую с Зимней войной.

                *    *    *

Конечно же, требовалось разблокировать залив, где советский Балтийский флот под обстрелом мощных батарей с побережий Финляндии и Эстонии находился как в ловушке, зимой затертый во льдах у Кронштадта. Сохранялось положение, по которому СССР был отрезан от выхода на морские пути в этом направлении. Так что у Советского Союза тогда создалось много оснований приступить к защите своих национальных интересов военным путем. Есть немало прецедентов, когда эти интересы отстаивались силовыми методами, невзирая на дальность расстояния переброски войск. Отправила же Великобритания флот за 13 тысяч километров, чтобы закрепиться на нескольких скалистых островах в Южной Атлантике, именуемых Фолкленды. И, вероятно, никто в туманном Альбионе не посмел назвать акцию преступной и позорной либо пуститься в рассуждения, - «Чем они нам угрожали?». В великих державах такими вопросами не задаются.

Избитый посыл: какую опасность таила для СССР соседняя страна с 3,5 миллионами жителей – так, что потребовалось напасть? Да, Зимняя война, если рассматривать ее обстоятельства вне контекста истории, выглядит агрессией «сильного» против «слабого». И все-таки сопоставлять население противоборствующих стран и численность их армий в этом случае – откровенно смешной прием. Ведь не в чистом же поле дрался народ на кулаках! А переброска на финский фронт дополнительных подкреплений означала бы ослабить другие участки осажденной крепости, которую тогда представлял собой Советский Союз. В условиях начавшейся Второй мировой внешнеполитическая обстановка была непредсказуемой, полчища врага могли нахлынуть на страну от любой границы. Важно понимать и то, что СССР действовал с позиции силы, оставаясь на рубеже 30-40-х годов бедным, еще не залечившим до конца ран после череды революций и войн. При собственной многочисленности советская армия, по сути, еще находясь в зачаточном состоянии (закон о всеобщей воинской повинности в Союзе приняли незадолго до рассматриваемых событий), была архаичной по тактике и вооружению. Командование РККА пребывало в плену устаревших доктрин. За эти огрехи пришлось дорого заплатить в боях на территории Финляндии.

Лозунг полководца Суворова, - «Бей не числом, а умением», в большей степени справедлив применительно к сражениям восемнадцатого века. В двадцатом же столетии аксиомой стало высказывание стратега Фон Клаузевица, - «Число предрешает победу». В наступлении важен многократный перевес. Однако руководство Советского Союза поначалу ограничилось выставлением 24-х дивизий против 16-и финских. На кампанию отводилось три недели. Предыдущий успех на востоке Монголии, где бойцы командарма Георгия Жукова сокрушили сильную японскую группировку, что явилось первым полноценным реваншем в отношении «самураев» с 1905 года, породил шапкозакидательские настроения у высшего командования. Но советско-финское пограничье – не «боксерский ринг» под Халхин-Голом. Здесь главные военные действия развернулись на изобилующем реками, озерами, каменистыми кручами и прочими естественными преградами узком Карельском перешейке. Этот фактор не упоминается теми, кто любит спекулировать по поводу безрезультатности Красной армии на первом этапе Зимней войны. Гораздо лучше оснащенные и подготовленные американцы тоже завязли в Хюртгенском лесу в Арденнах осенью 1944-го, а сами финны, поменявшись ролями с РККА в 1941-м, будучи наступающей стороной, откатились от Карельского укрепрайона с громадным уроном.
                *   *   *

Главная мифологема этой войны связана с линией Маннергейма. Советские пропагандисты изображали оборонительную систему, протянувшуюся на 135 километров между Балтикой и Ладогой, как лучшую на то время в Европе - с заглубленными громадами многоэтажных бронированных дотов, бетонными капонирами, опоясанную противотанковыми надолбами и рвами в десятки рядов, нафаршированную всеми видами артиллерии. При «демократах», наоборот, утверждалось: мощных долговременных укреплений у маленькой и слабой Финляндии не было в помине, и, тем не менее, перед не Бог весть какой преградой Красная армия пасовала "из-за вопиющей профнепригодности". Обличители рисовали картину того, как бессмысленно гибли под огнем заряженных патриотизмом финнов орды солдат в буденовках и телогрейках, подгоняемые свирепыми политруками, и превращались в сплошное пожарище под градом бутылок с «коктейлем Молотова» краснозвездные танковые армады. Правда, хочется сразу возразить тем, кто рассуждает о типично большевистском методе "посылать на убой". Такого рода принуждение в той или иной степени существовало во все эпохи и в любых вооруженных силах. Американский романист Герман Мелвилл в повести «Билли Бадд, фор-марсовый матрос» упоминал о том, как на флоте Его Величества короля Англии, по традиции воспринимаемой как цитадель прав человека, во время боя за спиной пушкарей стояли лейтенанты, держа шпагу наголо и готовые в случае чего уложить подчиненного на месте. Другой вопрос: можно ли было выиграть Зимнюю войну меньшей ценой даже при условии, что линия Маннергейма – фантом? Кстати, на подступах к Суомуссалми, где были полностью разгромлены две советские дивизии при попытке перерезать Финляндию в самом узком ее сегменте, укрепления противника вовсе отсутствовали. И в 1914-м, наступая в Восточной Пруссии, русские войска чаще встречались не с окопами и колючей проволокой, а с засеками на лесных дорогах, из-за которых велся обстрел. Как итог, наши части сначала были задержаны, а затем разбиты.

Относительно «великой финской стены» на Карельском перешейке можно спорить о числе закованных в сталь пушечных и пулеметных гнезд, а не об их наличии. В противном случае не подогнали бы для разрушения этих фортов гаубицы Б-4, Сталинские кувалды. Долбить снарядами 203-миллиметрового калибра по ветхим блиндажам, согласитесь, глупо – не настолько богат был тогда Советский Союз. Не будь дотов-миллионников в распоряжении финнов, эту пушку не прозвали бы «карельским скульптором» за ее свойство оставлять после некоторого числа прямых попаданий сюрреалистическую композицию из скрученной арматуры и бетонных фрагментов на месте сооружений стоимостью больше миллиона финских марок. В том, что оборона противника была здесь глубоко продумана и выстраивалась долгие годы, нельзя сомневаться. Это касается и бытовых условий. Пострелял из засады в «Иванов», укрылся в утепленной берлоге, съел горячую похлебку и спи себе, набирайся сил для нового боевого задания. Тут вам не в снегах лежать при наступлении – в шинельке «на рыбьем меху».

Мой дед Петр Николаевич Гуляев, рядовой красноармеец, получивший на той войне контузию, вспоминал: снабжение наших войск было откровенно плохим – интенданты привезут валенки, скинут горкой, и среди них ни один в пару к другому не подходит. Каски пробивались осколками и пулями навылет. Солдатам РККА с винтовками «Мосина» ковылявшим по колено в сугробах противостояли в коротких поединках мобильные группы лыжников с автоматами типа «Томпсон». Зачастую это представлялось не сражением, а охотой.

                *   *   *

Решение начать операцию против Финляндии зимой, вдобавок оказавшейся самой суровой за последние сто лет, в том числе объясняется намерением масштабно применять бронетехнику. Корень слова Суоми – suo, болото. Следовательно, машинам на гусеничном ходу легче преодолеть эту местность, когда она скована стужей. Во всяком случае, так думалось. В действительности все вышло по-иному, чем ожидалось. Подстерег, например, сюрприз - топи под снежным покрывалом не замерзающие и при температуре воздуха минус сорок, да еще бурные реки, покрытые ледяной коркой, не выдерживающей веса танков и артиллерии. Бойцы, обутые в валенки, ступали в жижу под настом, и на морозе так прихватывало мокрые ноги, что приходилось делать ампутацию. Слова песни, написанной к началу кампании, - «Ломят танки широкие просеки», - обычная гипербола. В глухой тайге не развернуться даже «Абрамсам» и «Меркавам». Пространство вокруг заминировано, или под снегом не мины, так гранитные глыбы – пошли в атаку броневые машины и переломали гусеницы. Об этом поведал собственной персоной Виктор Суворов, он же Резун - ревизионист и подданный Великобритании («Последняя республика», глава «Как я воевал с марсианами»).

 Единственный танковый бой в Зимней войне, когда у железнодорожной станции Хонканиеми в конце февраля 1940 года встретились наши Т-26 и финские «Виккерсы», завершился победой советской стороны. Но общие потери бронетехники РККА оказались огромными. У якобы плохо вооруженных финнов имелись все средства борьбы с ней – от английских противотанковых ружей Boys до шведских орудий Bofors, легко пробивавших снарядами калибра 37 мм «картонные» танки - в то время основные в механизированных советских частях. В июне-июле 1941-го немцы расстреливали эту технику, словно в тире.

Командира укомплектованной призывниками с Украины 44-й стрелковой дивизии Алексея Виноградова вместе с начальником штаба и полковым комиссаром пустили в расход перед строем на берегу озера в Важенвааре за «неоказание должного сопротивления при своем техническом и численном превосходстве, беспорядочный отход к границе». Сильным стратегом, как и впоследствии разделивший его судьбу после Белостокско-Минского сражения генерал Дмитрий Павлов, этот комдив не был, и, тем более не мог он реализовать перевес в ближнем бою, где исход определили те компоненты, в которых финны заведомо сильнее – во владении винтовкой, штыком, ножом и гранатой. Лишенная маневра на тесной Раатской дороге танковая колонна выглядела легкой мишенью подобно стаду бизонов в прерии. Гений партизанской тактики полковник Ялмар Сииласвуо действовал по формуле Суворова, - «Удивить – значит победить!». Его летучие отряды, превосходно знавшие местность, вызывали впечатление магической силы – точно это был злой дух, ведьма Сюоятар из эпоса «Калевала», сотворившая змею из собственной слюны. На красноармейцев внезапно обрушивался ливень пуль, ураган минометных залпов. И не поймешь, куда в ответ стрелять: противника не видно, а сам у него как на ладони. Паника, беспорядочная пальба, побросавшие оружие бойцы, бегущие через тайгу. Битва при Суомуссалми – самое северное крупномасштабное сражение в истории человечества, принесла финнам грандиозный успех. Соотношение потерь здесь зашкаливает – 1 к 23-м. После этого события в обиход вошло слово motti, означающее – «вязанка дров» и тождественное немецкому kessel (котел). Так стали называть группы советских войск, окруженные в лесу.

                *   *   *

Очаговый характер Зимней войны, отсутствие сплошного фронта не позволяли РККА проявлять сильные качества. Пехота могла атаковать лишь на ограниченных участках, вдоль дорог, где в обороне, чтобы сдержать массу наступавших, было достаточно нескольких пулеметов. Поддержка огнем артиллерии в той обстановке связывалась с опасностью зацепить своих же солдат. Представьте: беспросветная молочная мгла, мешающая авиационной разведке и корректированию орудийного огня, тогда как у противника пристрелян каждый квадратный метр, вокруг сосны плотным массивом, нигде не разглядеть смертоносного дула. Идет пехотная цепь в тумане короткого зимнего дня, ветер свистит, снег хлопьями валит. Вдруг – с фланга ударила очередь. И - в яблочко: красноармейцы полегли.

Убийственно меткий огонь породил легенду о снайперах-кукушках, сидящих на деревьях. Все объясняется гораздо проще: Красной армии противостояли не какие-то необученные ополченцы по версии писателя Леонида Млечина и иже с ним, а егеря, потомственные охотники. Иными словами – отпетые головорезы. В годы нашей перестройки, почувствовав, что великий сосед дал слабину, и, наплевав на политкорректность в его отношении, финны сняли откровенно хвастливый фильм с претензией на достоверность и художественную ценность - «Talvisota». Один его эпизод точно правдив – тот, где «лесные орки» в фашистских касках, огрызаясь выстрелами из окопов, советуют друг другу, - «Tаhtаа vatsaan!» – цельтесь в живот. Или – стреляйте между ног: надо не просто истребить, а сделать сие изощренным способом, «опустив» неприятеля, доставив больше мучений. Заледеневшие, похожие на статуи, тела советских военнослужащих финны устанавливали на обочинах дорог для пущего страха. «А что вы хотите? – спросит некий поборник справедливости, - Вторглись на чужую землю, вот вам народная война». Так-то оно так. Однако есть нюанс: обращаясь к нации с воззванием в духе, - «Братья и сестры», - главнокомандующий армией Финляндии Карл Густав Маннергейм призвал к борьбе с исконным расовым врагом, а не со сталинским режимом. Советские же бойцы получили установку идти на помощь финским рабочим и крестьянам, и этот интернационально-классовый, а вернее евангелистский посыл в стиле праведника Платона Каратаева сразу на порядок уменьшил мощь РККА.

Символом финского сопротивления тогда стал участник организации шюцкор Симо Хяюхя, прозванный «Белая смерть» за свою необычайную снайперскую эффективность. В течение 105 дней войны он убил более семисот солдат и офицеров Красной армии. Этот внешне скромный, улыбчивый парень, в обычное время занимавшийся собаководством, не был каким-то феноменом в своем окружении с его высочайшим уровнем стрелковой подготовки. Он выходил на позицию с личной винтовкой, мог часами выжидать жертву, ничем не выдавая собственного присутствия. Оптическим прицелом не пользовался, чтобы избежать бликов. Мастерски владел и автоматом. Считался неуловимым. Но сколько веревочке не виться, а конец есть: за неделю до прекращения огня на фронте крупнокалиберная пуля разворотила ему лицо. Этот финский снайпер выжил. И даже дотянул до 96-и лет, окончив жизнь в хосписе. Обезображенная внешность была его неотступным кошмаром и вечным проклятием.

                *   *   *
В экскурсах, посвященных Зимней войне, попадаются фантастические гипотезы. Один российский журналист на полном серьезе заявляет: финны не умели воевать, а все их тогдашние первоначальные победы объясняются игрой Сталина в поддавки с целью дезинформации. Советский диктатор умышленно бросил армию разутой и раздетой в приполярные снега, создавая иллюзию военной слабости СССР. Сталин был заинтересован в поражении, дабы, усыпив бдительность главного конкурента в схватке за мировое господство – Гитлера, взять его тепленьким, напав на Германию 6 мая 1941 года. В итоге вождь перемудрил, и нашим войскам пришлось отступить до Волги. Надо ли комментировать этот бред?

Компьютерный расчет, на который сослался в своей книге Виктор Суворов, показал: на Карельском перешейке зимой единственный способ прорвать полосу укреплений - применить атомную бомбу (в 1939 году, понятно, еще не созданную). Некоторые публицисты полагают: вместо лобового удара по линии Маннергейма следовало высадить десант на Хельсинки и чаще утюжить внутренние районы авиацией.

Но ведь самолетов класса «Летающая крепость» у Советского Союза тогда быть не могло. Имелись бомбардировщики ДБ-3Ф и СБ наряду с морально устаревшими еще задолго до Великой Отечественной войны ТБ-3, которые присутствуют в романе «Живые и мертвые» как обобщенный образ трагедии ее первых месяцев. Все эти машины не годились для точного бомбометания. Зайдя на цель в порту Хельсинки, советские самолеты ненароком врезали по жилому кварталу, дав повод мировой прессе трубить об уничтожении гражданских лиц. Снимок автобуса, сгоревшего вместе с пассажирами, облетев таблоиды, моментально вызвал пароксизм ненависти к русским «агрессорам и варварам». Масла в огонь подлил нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, заявивший, что авиация сбрасывает корзины с хлебом для голодающих жителей финской столицы. Ответом на его высказывание стал припев, перевод которого общеизвестен: Njet Molotoff, njet Molotoff, valehtelit enemmаn kuin itse Bobrikoff.

А десантные операции не были козырем Советской армии. Вероятно, по этой причине Сталин запретил высадку на Хоккайдо, чтобы не смазать триумфального для СССР финала Второй мировой. Подступиться к побережью Финляндии также представлялось сложной задачей даже с учетом подавляющего преимущества в кораблях и самолетах. В телешоу «Суд времени» запомнилась сцена: продюсер Кирилл Набутов кричит с надрывом, - «У финнов с артиллерией было ну очень хреново!», и на лице обществоведа Johan Bаckman появляется ироническое выражение. Коренному питерцу Набутову стыдно не знать о том, что подразумевал император Александр Первый, называвший Финляндию «крепкой подушкой Петербурга». Берег от Ботнического залива до устья Невы с бородатых времен нашпигован дальнобойными батареями. Когда страна Суоми получила независимость, ей достался в целости и сохранности этот арсенал орудий, в Первую мировую не подпускавший корабли Германии к российской северной столице. Прибрежные воды кишели минами. Кроме того, службу несли два броненосца – «Вяйнемуйнен» и «Ильмаринен», следовавшие той же партизанской методе, что и сухопутные финские части. Потопить их в открытом море не составляло бы труда, но, искусно маскируясь во фьордах, эти реликты со шведскими пушками калибра 254 мм на борту, могли «завалить» любой линкор, если бы тот отважился проникнуть в охраняемый закоулок. Прибавьте сюда постоянные штормы на Балтике в холодное время года, ледяные торосы и прочие природные факторы. Так что, оставалось больше полагаться на успех наземных действий.

                *   *   *
Возвращаясь к тем событиям, нередко превозносят финское sisu – выражение яркой национальной черты – упорства и непреклонности. Вот, мол, какие чудеса творят люди, свободные от оков деспотии и в бою за правое дело. Честь и хвала народу, который, не поддавшись на призыв «открыть доверчиво половинки широких ворот», встретил Красную армию не цветами, а бешеным огнем. За всю войну в советский плен сдались только 883 военнослужащих Финляндии. Это, дескать, не РККА, погрязшая в дезертирстве и самострелах. Советские солдаты не знали, за что сражаются. Как доказательство отсутствия их боевого духа – фотографии уголовного вида дегенератов в буденовках со споротыми звездами, которые сыты и довольны в плену, и подпись, - «Этот боец убил батальонного комиссара».

Что здесь сказать? Вероятно, сообщение о том, что и в финских войсках существовали штрафники и камикадзе, безо всякой для них надежды на спасение оставленные вместе с пулеметом в замурованном бункере, а в стране совершались репрессии, вызовет протест, - «Не бывает такого в демократическом обществе!». Но в том-то суть: опереточная демократия заканчивается там, где ребром встает вопрос – быть или не быть государству. Подобно Сталину, маршал Маннергейм не стеснялся в способах зачистить пятую колонну. За четыре месяца гражданской войны в Финляндии 1918-го истребили 27 тысяч «красных» финнов. Политическая однородность страны перед Зимней войной была обеспечена «железом и кровью». И понятно, почему в составе подконтрольного Советскому Союзу правительства ФДР во главе с Отто Куусиненом и в финской «народной армии» оказалось минимум аутентичных представителей этой национальности.

Собирались ли присоединить как союзную республику Финляндию, отошедшую в сферу интересов Красной империи, согласно пакту Молотова-Риббентропа? «Да»! - уверенно отвечают либералы. Иначе зачем понадобилось создавать марионеточное правительство, назначив его председателем лицо со столь недвусмысленно звучащей фамилией (kuusi в переводе с финского – «шесть»)? Но какими мотивами руководствовались, заключая с Куусиненом договор о дружбе и взаимопомощи, где содержался пункт об обмене территориями и возмещении стоимости железнодорожных участков, передаваемых СССР? Отход к Финляндии 70-и квадратных километров с преобладающим карельским населением взамен перешейка был основным предметом переговоров, по окончании которых Сталин произнес, - «Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам». Понимать надо так: убедившись в невозможности договориться с премьер-министром и парламентом страны, планировали с помощью штыков сделать ее главой послушного исполнителя. Что, разумеется, не тождественно полной аннексии. Притом захват всей Финляндии приводил бы к острому конфликту и с Англией, и с Германией. К лету 1939 года в Суоми построили сеть аэродромов, рассчитанную на 3 тысячи боевых самолетов. Возводились эти объекты на немецкие деньги и предназначались для авиации Третьего Рейха. Ясно, отдавать такую собственность даже формальному союзнику никто не стал бы. Указанный плацдарм внушал обеспокоенность за судьбу Ленинграда сам по себе. И то, насколько уязвим СССР на этом направлении, в период горбачевского безвластия продемонстрировал пилот-любитель Матиас Руст, кратчайшим маршрутом через Хельсинки и Прибалтику добравшийся на «птеродактиле» до сердца Москвы.

Куусинен однозначно был «крапленой картой». Шансов стать легитимным главой он имел гораздо меньше, чем Йоханнес Лауристин – первый председатель совета народных комиссаров Эстонской ССР. Но Финляндия – единственный такого рода пример. Допустим, в Риге или Львове восприняли лояльно вступление Красной армии, а в Бессарабии румынские военные расстреливали тех, кто до подхода наших частей открыто радовался освободителям. Ныне модно говорить: навязанный социализм задержал развитие этих регионов. И мало честных ответов на вопрос – а что же там было хорошего до эпохи Союза? В 1939-м запад Украины представлял собой депрессивную польскую периферию. Всюду - крытые соломой хаты, нищета, бесправие, туберкулез. Украинцев не допускали дальше комнаты для прислуги. Зато через 30 лет статус Львова в общесоюзном масштабе уже настолько возрос, что его футбольная команда выиграла Кубок СССР - в советском спорте просто так ничего не случалось. И не придется ли гражданам Украины задуматься над смыслом фразы, приписываемой Александру Невскому, объединителю русских земель, - «А отвалитесь на сторону, быть вам битыми нещадно»?

                *   *   *

Единственное дошедшее до наших дней свидетельство того, что в отношении «Суоми-красавицы» Сталин вынашивал далеко идущие планы экспансии - запись в дневнике болгарского коммуниста, председателя исполкома Коминтерна Георгия Димитрова, где воспроизводится реплика вождя в узком кругу на вечеринке, - «В Союзе стало тесновато. Финляндия, Бессарабия, Черновцы нам не помешают». Понятно, что руководство СССР как, впрочем, и любого другого государства, в той обстановке балансировало между желаемым и возможным. Если эти слова Сталина не вырваны из контекста и являются тем признанием, за которое надо пригвоздить к позорному столбу истории, то вызванный ими резонанс подтверждает восточную мудрость, - «Про тайну каждую, все оглядев кругом, так с другом говори, как говоришь с врагом». Впрочем, нельзя отрицать: коммунистическое вероучение рассматривало народы как отвлеченные единицы, вне их ментальных и культурных особенностей. Поэтому, быть может, не делалось разницы между финнами и теми народами, для которых социализм - естественная стадия. А еще складывается впечатление: высшие чины Советского Союза ничего не знали ни об укреплениях на границе Финляндии, ни об армии неприятеля, ни о природе страны либо характере ее жителей. Или попросту игнорировали эти сведения.

Ставший casus belli артиллерийский обстрел у деревни Майнила, в результате которого убито четверо и ранено девять советских пограничников, трактуется как провокация НКВД (хотя, эту спецслужбу тогда никто не схватил за руку на месте преступления). О, традиция историографии – путать следствие с причиной! Первые выстрелы той дуэли, повторимся, раздались задолго до формального ее начала. Исследователь Александр Широкорад пишет: до середины 30-х годов Советский Союз обижали все кому не лень и, по сути, безнаказанно. В территориальных водах страны открыто вели промысел норвежские рыбаки, заходя во внутреннее Белое море под охраной эскадры, не получая никакого отпора. Верно и то, что без руководящей и направляющей силы из Лондона, который, ведя войну чужими руками, снабжал Финляндию разными видами вооружения, включая самолеты Hawker Hurricane и Bristol Blenheim, последняя не посмела бы на переговорах с СССР занять бескомпромиссную позицию.

Не успели финские дипломаты покинуть Москву, а Маннергейм уже выполнял скрытую мобилизацию – за несколько месяцев до начала конфликта войска в полной боевой готовности заняли рубежи обороны. Официально страна оставалась нейтральной. Но ведь недаром в художественной литературе говорится, - «Состояние нейтралитета чревато самыми большими неожиданностями, ибо оно открывает полную свободу действий в любом направлении». Швеция тоже декларировала невмешательство, и при этом поставляла Германии стратегическое сырье, а ее «берсерки» целыми отрядами сражались на стороне Финляндии против СССР и в 1939-40-м и в 1941-44 годах. Убитых шведов тогда распознавали по щегольской униформе и педикюру. Всю Зимнюю войну скандинавские соседи снабжали по льду Ботнического залива финскую армию. О существовании этой «дороги жизни» советское командование узнало после заключения мира.

                *   *   *

Малое число финнов, попавших в плен, объясняется еще и тем, что захватить «языка» было трудно из-за неправильной организации разведгрупп – отправляясь на задание толпой, они легко себя обнаруживали. Неужели в РККА не имели понятия даже о таких азах? Обратимся к фильму «Тухачевский. Заговор маршала». Кинокартина добротная, хотя бы потому, что там показано – кукловодами армейской верхушки, готовившей переворот, были немцы и, в том числе, давний знакомый Михаила Тухачевского, начальник генштаба Вермахта генерал Людвиг Бек. В фильме звучит следующий диалог:

Сталин: Я помню, как вы выступали против решения послать наших военных на помощь испанским товарищам. Мы могли бы более активно поддержать республиканцев.

Тухачевский: Я и сейчас против этого. Учитывая постоянную военную угрозу, наши армейские специалисты и военная техника нужны нам здесь.

Сталин: Помогая испанским товарищам, наши армейские специалисты приобретают боевой опыт. Это очень важно.

Тухачевский: В условиях угрозы войны гораздо важнее, чтобы они приобретали опыт тактического взаимодействия своих подразделений, а он приобретается только здесь во время учений.

Сталин: Я все же не понимаю – чем хуже военные действия военных учений?

Тухачевский: Вы не военный, вам не понять!

Эта резкая фраза уже сама по себе стоила бы головы «Красному Бонапарту», будь она произнесена в действительности. Но приведенный фрагмент отражает умонастроение части советских военспецов. Не будучи репрессированными, они едва бы принесли больше пользы на бранном поле, чем те, которые, придя на смену "ленинской гвардии", совершали грубые просчеты из-за нехватки боевой практики.

Продолжение следует