Отлично!

Живёшь себе живёшь. Горя не знаешь. Средненько так балансируешь на грани бытия и небытия. Тончайшей такой плёночкой льда на поверхности только что замёрзшего лесного озера. Слоистой, слой на слой наползает, слюдой. А под тобой вода. Тёмная, тихо прозрачная, зеленоватого стекла, до дна. Уже застывающая, замедленная. А над тобой влажное рыхлое небо дышит, стелется до самой ледяной корки. Светлое, бледненькое, фартучком застиранным кухарки. Но, всё равно, светлое, небесное.

И тут на тебя, как гром среди ясного неба, обрушивается это. Чужой мир крадётся, заползает в тебя. Неслышно, вроде как со скрипом чуть отворённой двери врывается с веранды в комнату свежий студёный воздух. Окунаешься, тонешь, растворяешься в нём. И больно и сладко чувствовать это чужое, тянущее нутро. Эту чужую боль облаком наползающую Отраву смертельную. Из последних сил ещё- Не хочу, неет! Но, уже всё. Поздно. И, как и ожидалось, оно дико обидчивое нарисовывается. Другие, тысячи и миллионы даже необидчивых, тебе и не интересны. Холодно скользит взгляд по стандартным, почти идеальным образам. А вот тебе нужен душевный надрыв. Чтобы из трещинки в душе сочилось сукровицей, вытекало содержимое. Чтобы ловить уж языком эту боль.

Как оно навалилось, напало на тебя со спины, ты даже и не знаешь. Но, теперь оно есть. Существует, живёт в тебе. И утро чудесно начинается с него. Шлёпаешь по кухне присосавшимся к ноге тапочком. Хлебаешь из чашки муку и отраву предстоящего дня вместе с кофеем. А в душе уже прорастает семя его. Опутывает корнями все органы, залезает во все разветвления. В каждый пальчик, ноготок. Ты себе уже и не принадлежишь. Ну, и отлично!