Какая же ты... , бабушка!

     С давнего времени примечали мы
неприязненные против России поступки
французского императора, но всегда кроткими
и миролюбивыми способами надеялись отклонить
оные. Наконец, видя  беспрестанное
возобновление явных оскорблений, при всем
нашем желании сохранить тишину, принуждены
мы были ополчиться и собрать войска наши;
но и тогда, ласкаясь еще примирением,
оставались в пределах нашей империи,
не нарушая мира, быв токмо готовыми к обороне.
Все сии меры кротости и миролюбия не могли
удержать желаемого нами спокойствия. Французский
император нападением на войска наши при Ковно,
открыл первый войну. Итак, видя его никакими
средствами не преклонного к миру, русские пределы,
не остается нам ничего иного, как призвав
на помощь Свидетеля и Защитника правды,
Всемогущего творца небес, поставить силы наши
против сил неприятельских. Не нужно мне напоминать
вождям, полководцам и воинам нашим о их долге
и храбрости. В них издревле течёт громкая победами
кровь славян. Воины! Вы защищаете веру, отечество,
свободу! Я с вами. На защищаегося Бог!

                Приказ, отданный императором
                Александром I на другой день
                по вступлении французов
                в русские пределы.



     Александр I, русский император,устало откинулся в кресле: вот уже два года, как закончилась война с Наполеоном и можно было перевести дух от свалившейся на империю беды. Сегодня он решил уделить время архиву, оставшемуся ему от бабушки Екатерины Великой. Бумаг было много, и он небрежно и бегло перебирал их, не особенно вчитываясь в смысл.
     Сидящий напротив граф Петр Столыпин, доверенное лицо государя, вошедший в число "интимного комитета", организованным Александром I почти сразу после коронации, также отставил бумаги и протер батистовым платком слегка покрасневшие от долгого чтения глаза.
     - Граф, вы можете мне пояснить, почему старые, да и новые сановники стали довольно прохладно относиться ко мне? - спросил государь.
     - Ваше величество, Вы прекрасно знаете их стяжательную натуру. Они помнят, сколь обогатились при коронации Вашего батюшки Павла Петровича. Одних крестьян только было роздано восемьдесят две тысячи душ.
     Император внимательно посмотрел на собеседника и после небольшой паузы твердо сказал:
     - Раздача крестьянских душ в виде подачки. За какие заслуги? Это низко и позорно. Большая часть крестьян в России рабы, считаю излишним распространяться об уничижении человека и о несчастии подобного состояния. Я дал обет не увеличивать числа их и поэтому взял за правило не раздавать крестьян в собственность. Да, не раздавать...
     - Государь, - обратился к императору сидящий за отдельным столиком еще один член "интимного комитета" Виктор Павлович Кочубей. - Я нашел любопытное распоряжение вашей покойной бабушки государыни Екатерины Великой о привлечении в армию офицеров из-за границы, в частности, из Франции.
     - И они неплохо воевали, - добавил граф Столыпин. - Сделали блестящую карьеру и получали хорошее вознаграждение.
     - Да, - согласился с ним Кочубей. - Помнится, еще Государь Петр I привлек на службу герцога Армана Эммануэля дю Плесси Ришельё, который позднее стал губернатором Одессы.
     - Да и в наше время французы неплохо воевали, - вступил в разговор император. - Я весьма доволен маркизом де Траверсом и даже назначил его морским министром. А вспомните генералов Ланжерона, Ламберта, Сен-При, блестяще показавших себя в сражениях с турками, шведами и даже со своими соотечественниками французами.
     - Простите, Ваше Величество, но мне вспоминается давний слух о том, что в нашу армию едва не завербовали самого Наполеона Бонапартия.
     - Да, да, я слышал нечто подобное в Париже, - усмехнулся Александр. - Когда я наносил визит его супруге Жозефине, она мне рассказывала об этом эпизоде, но я тогда это воспринял как милую шутку.
     - Ваше Величество, мы можем узнать это от непосредственного переговорщика с нашей стороны, - предложил граф.
     - Кто же это такой? - вскинул брови император. - Бабушка рассказывала мне об этом, но я, признаться, по молодости лет запамятовал.
     - Это генерал-поручик Заборовский, - напомнил Кочубей. - Ныне он в отставке по возрасту и живет в своем имении.
     - Виктор Павлович, - обратился император к Кочубею. - Распорядитесь привести ко мне этого... как,бишь, его?
     - Заборовского, - напомнил Столыпин.
     - Вот именно, - кивнул головой государь. - Интересно услышать причину, почему Наполеон не оказался в нашей армии?
     - А и впрямь неплоха бы была квадрига славных полководцев российских? Суворов, Потемкин, Кутузов, Наполеон, - усмехнулся Кочубей.
     - Главное, не случилось бы войны с французами, - тихо проговорил Александр. - Сколь же беды она нм принесла.
     - Но и славы,- уточнил Столыпин.
     - И славы, - подтвердил государь. 


     После рождественских празднований к рабочем кабинете императора собрался едва ли не весь "интимный кабинет". Сидя вокруг письменного стола, гости забавлялись рассказами о проведенных каждым из них рождественских днях.
     Секретарь, тихо вошедший в кабинет, доложил о прибытии генерал-поручика в отставке графа Заболоцкого.
     - Кто это? - спросил Новосильцев Чарторыйского, на что тот только пожал плечами в недоумении.
     - Он при матушке-государыне Екатерине вербовал в нашу армию французских офицеров и едва не привлек на службу самого Наполеона, - прошептал им Столыпин.
     Граф Заболоцкий, высокий старик в старомодном белом парике с косицей и такими же седыми бакенбардами, сходящимися к подбородку, низко поклонился так, что парик едва не упал на пол. Но старик успел его подхватить и воцарить на место. Он хотел было по-солдатски браво выпрямиться, но старческая сутулость не позволила сделать этого.
     От такой неловкости старик смутился, однако император, заметив это, вежливо пригласил:
     - Присаживайтесь в наш кружок, генерал. Чувствуйте себя свободно.
     Дождавшись, когда старый человек умостится в кресле, император спросил его о самочувствии, о семье, о величине дохода от имения, чем расположил и раскрепостил генерала. Увидев, что старик несколько успокоился, Александр спросил:
     - Генерал, я хотел бы еще раз поблагодарить вас от имени России за ваши добрые деяния, которые принесли немало пользы для нашей отчизны.
     От этих слов старый служака расчувствовался и всплакнул от умиления. Напряженность, царившая до сих пор в кабинете, полностью исчезла. Император, положив руку на подлокотник кресла гостя, вежливо попросил:
     - Василий Никитич, расскажите нам о вашей экспедиции, в которую вас посылала императрица для вербовки французских офицеров в российскую армию.
     - Правда ли, что вы отказали самому Наполеону Бонапартию, - дополнил вопрос государя граф Столыпин.
     Старик собрался с духом и начал рассказывать: 
     - Это было, дай бог память, в 1799 годе. Тогда вместе с Австрией мы воевали против османов, когда славу обрел генерал Суворов под Кинбурном, а Григорий Иванович Потёмкин осадил сильнейшую турецкую крепость Очаков.
     Тогда для успешного ведения сражений формировались новые полки, но офицеров в них, собственно, не было. И тогда матушка-императрица решила набирать командиров во Франции, с которой у нас тогда были очень хорошие отношения.
     - Каков был интерес французов к такому предложению, - спросил Кочубей.
     - Удачные действия наших солдат против османов, авторитет Потёмкина и Суворова создали привлекательность к нашей армии, где можно было сделать блестящую карьеру.
     - Ну да, Франция в то время не воевала, поэтому на быструю карьеру офицеры не могли рассчитывать, - вмешался в разговор граф Чарторыйский.
     Император благосклонно кивнул головой графу и спросил Заборовского:
     - Верно ли, что просился на службу к нам и Бонапартий?
     - Да, Ваше Величество. Помнится, явился совсем молодой поручик, ему было в то время 19 годов. Он производил впечатление решительного, не по летам умного человека...
     - Как он вам показался? - спросил государь.
     - Ваше Величество, - начал отвечать старый генерал. - При  рассмотрении соискателей мы непременно наводили о них справки. Так вот, Наполеон понравился мне и я был готов дать ему согласие. В десятилетнем возрасте он поступил в военное училище в Бриенне, которое с успехом закончил в 15 лет и был переведен в Парижскую военную школу, где преподавал математик Монж, астроном Лаплас. Был в  числе первых слушателей, чрезвычайно начитан, круг интересов весьма разнообразен - от античных мыслителей до современников - Вольтера, Руссо, Деламбера, Мабли, Рейналя, Гёте, Расина, Мольера и других...
     - Поражаюсь вашей памяти генерал, - искренне восхитился Столыпин.
     - Так ведь генерал без памяти - не генерал, - с достоинством ответил тот.
     - Отчего же вы отказали ему в прошении? - спросил Новосильцев.
     - К сожалению, за месяц до его появления у меня было получено указание матушки-императрицы о том, чтобы принимать французских офицеров с понижением в чине. Артиллерийскому поручику Наполеону я предложил чин подпоручика, что не удовлетворило его, - продолжил отставной генерал.
     - Вы объяснили ему, что молодой человек с его способностями мог сделать бы сделать блестящую карьеру в России?
     - Безусловно, Ваше Величество. Но он находился в крайне бедственном положении. После смерти отца он содержал на свое скудное жалование мать и сестёр, оставшихся на Корсике в Аяччо. Ему приходилось быть настолько экономным, что он не мог себе позволить нанимать квартиру и жил в казарме. Мало того, Ваше Величество, он прекрасно понимал, что ему, провинциальному дворянину из бедных, во Франции едва ли обеспечен карьерный рост при аристократах сослуживцах и аристократах командирах.
     Император медленно прошелся по кабинету и, остановившись перед бюстом бабушка Екатерины Великой, долго и, как показалось присутствующим, с осуждением смотрел на ее изображение.
     - Скажите, генерал, - обратился к старику Кочубей. - После этого он больше не предпринимал попыток завербоваться на русскую службу?
     - Мне известно, что он пытался наняться на каперскую флотилию волонтеров. Наймом этим занимался посланный вместе со мной еще один агент Ее Величества барон Томар. Но и он предложил соискателю лишь чин подпоручика.
     - Какова была реакция Наполеона? - спросил Чарторыйский.
     - Он долго уговаривал нас, но он, видя нашу с бароном твердость, вскипел и вскричал: "Мне король Пруссии даст чин капитана!"
     Государь, все еще стоя возле бюста Екатерины, тихо проговорил:
     - Какая же ты..., бабушка!
     - Жаль, - сказал Столыпин. - Вся история Европы на долгие годы могла пойти по совершенно иному пути...
     - Да, - тихо произнес государь. - Господа, я вас больше не задерживаю. Мне надобно побыть одному...