Зачистка. Акт первый

АННОТАЦИЯ
Вследствие компьютерного вируса, разработанного крупней-шей в мире террористической организацией, человечество порабощается. Теперь большая часть населения - бездушные пешки в игре Бюро, лишенные эмоций и чувств. Убийство для них - самое меньшее зло. Лишь малая часть среди них имеют иммунитет и могут противостоять вирусу. Их угнетают, над ними издеваются, жестоко убивают. Через три года после начала вируса Бюро решается на последний шаг: убить всех незараженных людей, провести Зачистку.

Хейз - одна из самых первых зараженных, но родители смогли спасти ее и вернуть к жизни. Однако девушка до сих пор не умеет чувствовать, ее единственные спутники- злость и недовольство. В остальном она так же равнодушна, как и зараженные вирусом люди. И тем не менее, Хейз решает спасти и себя, и нескольких подростков от Зачистки, помогая им избежать смерти. Но теперь, после побега, их жизнь не становится лучше: люди из Бюро пытаются уничтожить всех незараженных, Хейз и ее спутники - не исключение.

ПРОЛОГ
– Ужинать! – раздался голос Элизы с кухни.
Гордон непроизвольно улыбнулся и быстро ответил, что скоро будет внизу, вот только ему нужно закончить отчёт. Взгляд парня снова упал на почти готовую работу, ярко горевшую белым на экране компьютера. В голове пронеслась мысль о том, какой же у него ужасный босс, ведь Гордон предлагал закончить этот гребаный отчёт завтра, на что получил жесткий отказ. И теперь вместо того, чтобы смотреть вместе с женой фильм в ближайшем кинотеатре, он сидит в их с Элизой комнате и перебирает клавиши перед экраном, проклиная всё на свете. Но все его причитания тщетны и бессмысленны, поэтому Гордон с молчаливым недовольством заканчивал работу.
Парень снова прошелся пальцами по клавиатуре, затем поднял глаза на экран, чтобы проверить набранное. Но вместо листа с отчётом он увидел черный фон. Временами на нём появлялись белые мигающие помехи, как в начале какой-нибудь старой киноплёнки. Гордон нахмурился, попытался убрать его. Но диспетчер задач не реагировал на нажатия клавиш, а фон продолжал трепетать перед глазами, оставляя на лице парня белые отсветы. Вдруг белые помехи пропали, комнату поглотила тьма, но через какие-то доли секунды на экране начала появляться белая спираль. Она кружилась из стороны в сторону, заставляя глаза Гордона следить за ней. Парень в отчаянном страхе попытался нажатием кнопки на системном блоке вырубить компьютер - безуспешно. Страх увеличился, когда из колонок послышался звук, ударивший в уши и заставивший Гордона согнуться от резкой боли в голове.
Спираль медленно начала пропадать, на черном фоне вырисовывался силуэт мужчины. Его голос глухо и властно донесся из колонок, когда как Гордон все еще сидел согнувшись: голова все еще трещала, с чем парень ничего не мог поделать. Голос мужчины с экрана продолжал говорить с Гордоном. Глаза парня сначала светились ужасом, затем это сменилось удивлением и, наконец, холодным спокойствием. Гордон сидел перед экраном с застывшим лицом, все его члены одеревенели, а мужчина тем временем замолчал, компьютер выключился сам собой.
Теперь-то он знает, что надо делать.
Гордон спокойно встал из-за стола и спустился на нижней этаж в кухню. Элиза услышала его шаги и с улыбкой обернулась, говоря: "Уже закончил?" – но так и не закончила. В миг радостная улыбка сменилась ужасом.
– Уже, – коротко ответил ее муж. Это были последние слова, которые Элиза услышала перед тем, как человек, которого она любила, кажется, всю жизнь, вонзил кухонный нож в ее грудь. Недосказанные "Уже закончил?" в немом крике застыли у нее на устах. Медленно, но одновременно быстро, в ее зеленых глазах померк свет. Девушка с глухим стуком упала на пол.
– Уже, – снова повторил Гордон со спокойной ноткой в голосе, вытер руки о полотенце и сел за стол ужинать в одиночестве.
ГЛАВА 1. ПОБЕГ

3 года спустя

Постукиваю костяшками пальцев по крышке парты.
– Хватит, раздражает, – с легкой угрозой рычит парень слева от меня. Оглядываюсь на него и пробегаю взглядом по его черным всклоченным волосам, карим глазам, тонким губам и острому подбородку. Джей Стивенс.
– Тишина, – холодным, ставшим уже привычным в нашей жизни, голосом встревает учительница, которая сегодня присматривает за нами. Подозрительно смотрит на нас всех, затем снова опускает взгляд в журнал, хотя явно ничего не пишет в него и даже не читает.
От скуки снова осматриваю класс в, наверное, сотый раз: бледно-голубые стены, на которых уже давно начала отваливаться штукатурка, большие грязные окна, естественно, без занавесок, побитые парты, за которыми сидят такие же как я провинившиеся.
Я бы не попала сюда, если не этот подонок Гарри. Дело в том, что на уроке физкультуры, как это часто бывает, Сара подвернула ногу. В нашем обществе помогать другим запрещено, это ведь так человечно. Но всю свою жизнь я знала, что помощь нужно оказывать всегда, вне зависимости от обстоятельств и человека. Я помогла Саре встать и попыталась отвести в медпункт, иначе она не дошла бы сама. Но, как на зло, встретила Гарри, который своим самым противным голосом напомнил о правилах. Может, я многие чувства и не помню, зато недовольство всегда со мной. Именно поэтому я возразила, а после посадила Сару на скамейку и что есть силы врезала Гарри в нос. И вот теперь отбываю наказание тут.
Нас пятеро: я, Джей Стивенс, Кайл Уайт, Элис Прайм и Лекса Эдинсон. Из всех нас только Лекса заражена, что очень странно, ведь обычно они не попадают в комнату наказания. Но я быстро одергиваю себя, пытаясь выкинуть из головы мысли о вирусе. Не выходит, как всегда.
Вот уже три года человечество существует, будучи зараженным вирусом. Мало кто из нас знает, откуда и как появился этот вирус, а если и знает, то лишь понаслышке. Но он был, есть, а больше 90% человечества – бесчувственные роботы, лишенные эмоций, безжалостные убийцы. Теперь мы, кучка людей, неподвластные вирусу, не можем назвать наше существование жизнью. Зараженные не чувствуют к нам жалости, понимания, сочувствия. Все их действия продиктованы жестокостью и жаждой смерти. Вообще странно, что мы еще не на том свете.
После моей реабилитации я мало что помню из своего прошлого. И тем не менее многие кадры все еще есть в моей памяти: хаос на людных улицах, множество крови, повсюду искалеченные или уже умершие люди. Военный, уставивший пушку к виску штатского. Секунда, вторая, третья. Спуск. Выстрел. Кровь. Смерть. Безжизненное тело мужчины валяется на обочине. Женщина, которая ударяет рукой своего ребенка по виску. Плач, крик, молчание. Еще удар, сильнее, яростнее, жестче. Третий, четвертый. Ребенок мертв. Блеск в глазах матери. Это была война. Война зараженных против здоровых.
Я не помню, чтобы что-нибудь чувствовала тогда, мне было все равно. Одна смерть. вторая, шестидесятая. Меня это не касается.
Глубоко вздыхаю и заставляю себя забыть о вирусе хотя бы на какое-то время.
Вдруг в дверь постучали, учительница быстро встала и вышла из класса. Мельком я успела увидеть зеленую ткань, часть черной блестящей фуражки за дверью. Военный Бюро?
– Я тебе еще раз повторяю, перестань, – еще злее рычит на меня Джей. А я и забыла, что постукиваю пальцами по парте.
– Какое мне до тебя дело? – недовольно фыркаю я, снова оборачиваясь налево. И тут же получаю кулаком в нос. Вот и возмездие Гарри, пусть и не в прямой форме. Чувствую боль, подношу ладонь к лицу и ощущаю теплую тягучую жидкость на пальцах.
– Придурок, – успеваю крикнуть я Джею и выбегаю из кабинета.
Зажимая нос рукой, захожу в женский туалет. Смываю кровь, после чего смотрю на свое отражение в зеркало. Я даже не знаю, нравится оно мне или нет. И, наверное, никогда не узнаю. Поправляю выбившиеся черные пряди из пучка и смотрю в серо-зеленые глаза отражения.  Мой нос покраснел от удара, а бледные губы сухи. Кажется, я слишком бледная для нашей зоны проживания.
Когда я уже хочу выйти, то слышу глухие голоса за стеной. Наша школа – одно из множества зданий, которое натерпелось во время Очистительной войны, в которой жестоко истреблялись люди с иммунитетом. В стенах довольно много дыр, стены туалета - не исключение.  Прислушиваюсь, чтобы понять, где слышатся неясные голоса. Припадаю к небольшой дыре в самом углу, откуда вижу коридор. Учительница, мисс Пайпер, разговаривает с тем мужчиной из Бюро. Он стоит лицом к ней и спиной ко мне, поэтому я вижу его напряженные лопатки и потрепанные берцы.
– Собрать нужно всех детей с иммунитетом, без исключения, – глухо произносит военный.
Настораживаюсь. Они говорят... про нас? Зачем мы им вообще сдались?
– Мы можем собрать всех во дворе школы. Выводить группами по двадцать человек, – отвечает мисс Пайпер.
– Постановление пришло уже два дня назад, мы задерживаемся. Нужно закончить все быстро и, желательно, без большого шума. Дети мо-ут всполошиться при звуках очереди.
Очереди? Нас собирают расстрелять? Значит вот оно, время Зачистки? Об этом довольно много судачили, все были убеждены, что когда-нибудь это произойдет. Рано или поздно. Быстро осознаю, что если сейчас же не вернусь и не предупрежу класс, то все мы уже трупы.
Тихо выхожу из туалета и быстрыми шагами иду обратно в класс. Когда захожу, то вижу Стивенсона, роющегося в моей сумке. Подавляя желание врезать ему в ответную, довольно громким голосом заявляю:
– Нам нужно немедленно сматывать удочки. Через несколько минут начнется Зачистка. Учеников будут выводить группами и расстреливать.
Все четверо уставляются на меня. Большинство из них... Это чувство, когда у тебя широко раскрыты глаза, и ты не можешь поверить сказанному. Вот это чувство сейчас на их лицах. Кроме Лексы.
– Ты врешь, – шипит Джей.
– Прикол не удался, – сжав губы хрипит Элис.
Только Кайл молчит и просто смотрит на меня. Затем я слышу голос Лексы.
– Вам не удастся уйти. Вас все равно найдут и подвергнут каре. Только это будет еще хуже Зачистки. – Железно и одновременно невинно.
– Нет, только не говори нам... мне, что это правда, – снова рычит Стивенсон. Затем молниеносно быстро оказывается рядом с ее партой, руки тянутся к шее блондинки. Даже если бы мне не было наплевать, то я бы не успела его остановить. Но Кайл обхватывает парня мускулистыми руками, не давая удушить зараженную. Та не упускает шанса, срывается со своего места, пытаясь убежать. Теперь настал мой момент. Кидаю в ее голову журнал с учительского стола. Ее тело с грохотом падает на соседнюю парту. Уверяю себя, что это было продиктовано человеческой сущностью внутри меня, но на самом деле это инстинкт самосохранения, ведь если бы Лекса сбежала, мы бы были мертвы от рук Бюро.
Неожиданно по всей школе зазвенела пожарная тревога. Мы переглядываемся, каждый из нас понимается, что это финальная черта. Медлить нельзя.
– Бежим! – кричит Джей. Быстро киваю и кидаюсь к двери кабинета.
Столпотворение уже началось, в коридорах кишат ученики, стоит огромная давка. Смотрю на лица: все они наивно думают, что это обычная учебная тревога. Некоторые из них рады, что смогли уйти с уроков, другие недовольны. Поджимаю губы, понимая, что почти каждый из них идет на свою собственную смерть. Сжимаю руки в кулаки и начинаю продвигаться сквозь человеческий поток, расталкивая учеников вокруг меня, создаю себе проход. В какой-то момент вспоминаю про ребят из класса наказанных. Оборачиваюсь, чтобы попытаться найти кого-нибудь из них в толпе. Но это так же бесполезно, как найти иглу в стоге сена. Поэтому продолжаю протискиваться дальше.
– Стой! – слышу мужской голос. Поворачиваю голову в направлении к голосу. В проходе коридора стоит молодой военный, вооруженный до зубов. И только потом до меня доходит, что все идут по направлению к холлу, а я – наоборот, в сторону черного выхода. Мы на секунду встречаемся глазами, каждый уясняет свое: он – что я пытаюсь сбежать, я – что он поймал меня. В следующий миг парень вскидывает свое ружье, а я – быстро падаю на колени. В коридоре слышится выстрел, все незараженные ученики начинают истошно кричать. Начинается паника.
Чувствую, как в переполохе меня бьют ногами по ребрам, рукам, голове, плечам. Еле нахожу в себе силы, чтобы встать и, воспользовавшись шансом, выбежать в пустой коридор к выходу. Забегаю за угол, но отчетливо слышу шаги за спиной. За мной бегут люди в форме. Мысленно благодарю Бога за то, что могу сохранять спокойствие в такие моменты. И вдруг ощущаю холодные мокрые ладони у себя на рту и шее, которые с силой дергают мое тело в свою сторону. Коридор быстро пропадает из моего видения, перед лицом захлопывается дверь кладовки.
– Молчи, – взволнованно шепчет кто-то над моим ухом. Согласно киваю, руки отпускают меня. Вздыхаю. Запах очистительных средств и сырости.
Шаги военных медленно утихают, пока не наступает относительная тишина, если не учитывать крики со стороны холла.
– Выходи, – произносит парень сзади меня. В темноте нащупываю ручку, тяну на себя.
Я выхожу наружу и сразу же оборачиваюсь, чтобы увидеть своего спасителя. И вижу перед собой Кайла. Он отбрасывает швабру, упавшую на него, затем выходит вслед за мной. Его темно-коричневая футболка сырая от пота, штаны немного свисли. Парень глядит на меня своими почти черными глазами, затем недовольно бурчит:
– Что?
– Ничего, – быстро отвечаю. – Нам нужно скорее уйти отсюда, – оборачиваюсь и бегу по направлению к черному выходу.
Когда я наконец-то толкаю дверь, то хватаю ртом воздух. Легкие горят, но я игнорирую это ощущение. Тут же около меня появляется Кайл, упирается ладонями в колени и тоже переводит дыхание.
– Где они... остальные? – еще с одышкой спрашиваю я.
– Я потерял их по пути, не знаю, – отвечает парень, но не успевает закончить, как дверь распахивается вновь, на пороге появляются Джей с Элис. Оба растрепанные и уставшие от бега, как и мы с Кайлом.
– Вы от нас не отвяжетесь, – с небольшой улыбкой произносит Элис. Хоть она и взъерошенная после бега, но все равно красивая со своими пухлыми губами, большими глазами и светло-русыми длинными волосами. Я тоже улыбаюсь ей в ответ, даже не зная почему.
Я отхожу от дверей и смотрю в сторону города. Если бы я умела чувствовать что-то помимо раздражения и злости, то, наверное, почувствовала нечто... Даже не могу описать это все на словах. Передо мной панорама города: высокие стеклянные многоэтажки, некоторые из них наполовину разрушены, другие уныло глядят своими закоптевшими окнами; заходящее солнце, отбрасывающее розоватые лучи из-за горизонта; со стороны микрорайона, где живут незараженные, валит серый, чуть ли не черный, дым. Бюро подожгло кучу людей с иммунитетом, чтобы Зачистка шла быстрее. Я так и представляю себе: дома, охваченные пламенем, крики и плач детей, смятение и ужас взрослых и стариков. Кто-то из них, воз-можно, возвращался домой с работы на обед. Кто-то сидел дома за книгой. Кто-то спал. Но не теперь. Там, в одном из этих домов, сейчас мои родители. Я смотрю на дым с хладнокровием, понимая, что в эту минуту, скорее всего, мучительно умирают люди, подарившие мне жизнь.
Рядом оказываются Кайл, Джей и Элис. Все трое тоже замечают дым, а потом к ним приходит осознание. Элис без сил падает на колени, затем до меня доносится ее плач. Кайл застыл и просто смотрит. А первым порывом Джея становится желание бежать. Бежать в сторону пожарища, чтобы попытаться помочь, чтобы удостовериться в целости его родных. Он срывается с места, но я руками останавливаю его.
– Ты им уже не поможешь, а лишь обречешь себя на смерть. Они м-гут быть живы и находиться в безопасности. А вот нам надо бежать.
Джей с яростью в глазах уставился на меня. А после бросает в мою сторону слова, наполненные яда:
– Ты бесчувственная тварь. – С размаху ударяет меня в челюсть. Снова течет кровь, чувствую жжение. Ну, что ж, бывало и хуже.

Мы стоим перед небольшим двухэтажным белым домом. Лоза вьюна обхватывает торец, широкие окна отсвечивают лучами заходящего солнца. На лужайке стоит большая деревянная табличка с надписью " Зачистка ". В этом районе все дома имеют такие таблички - знак того, что их жители мертвы.
– Добро пожаловать, – грустно произносит Кайл и толкает дверь.
Захожу внутрь вслед за Кайлом. Большая гостиная с камином из белого кирпича, небольшая, но уютная кухонька в серых цветах. Первым делом я подхожу к камину, беру в руки запылившиеся спички и поджигаю дрова. Искра загорается и вспыхивает красным огоньком. Подставляю руки и ощущаю тепло, разливающееся постепенно по телу. Надолго мы тут? И что нас теперь ждет дальше?
– Все в порядке? – доносится до меня голос Кайла. Он стоит, оперевшись об угол камина и сложив руки на груди. У него очень уставший и ... несчастный вид.
– А почему нет?
– Твои родители, возможно, сгорели в пожаре, а ты переспрашиваешь меня?
– Оу, да, я ...  Жалко, что все вышло вот так и ... – замолкаю, не находя подходящих слов. Все это прозвучало так, будто я утешаю его, хотя, вроде бы, все наоборот.
– Ладно, не будем об этом сейчас, – встряхивает головой. – Я подумываю сходить с Джеем за едой, тут все шкафчики пусты.
– Да, отличная идея, к тому же я ужасно проголодалась, – изображаю вежливую улыбочку, одну из лучших в репертуаре.
Наша жизнь на грани, а он пытается найти хоть какой-то смысл, какие-то ответы. Это признак силы или глупости? Пожалуй, мне это уже не понять.  Как же сложно судить о чем-то, не имея каких-либо чувств.
Кайл грустно улыбается и выходит из гостиной, пока я продолжаю греть руки.

***

Лежу, свернувшись клубочком, в ванной. Вода уже начала остывать, но до сих пор теплая. Пузырьки пены с характерным звуком лопаются над ухом. Возможно, сейчас я чувствую счастье. Недаром Чехов говорил, что счастье невозможно с людьми. Но что я могу знать о счастье? Ведь я бездушная тварь?
Когда я выхожу из ванной в комнату, то чувство безопасности и легкости быстро пропадает. Кожа покрывается мурашками, озноб охватывает тело. Спешно одеваюсь в чистые джинсы и красный свитер. Джинсы мне коротковаты, а свитер великоват. Во мне должен зародиться стыд, ведь я взяла их в шкафу умершей девушки, которая раньше жила тут. Может, она любила слушать Эминема по вечерам, рисовать портреты любимых киноактеров. Мечтала о выпускном бале, поцелуе самого крутого парня школы, с которым встречается ее лучшая подруга. Любила закаты и рас-светы, Орбит со вкусом арбуза и дыни, поплакать над слезливыми фильмами для подростков. А теперь эта девушка мертва. Все надежды на будущее, желания, мысли и чувства стерты. Усмехаюсь, до чего глупой была ее жизнь.
Оказываюсь на кухне, там все. Джей стоит, прислонившись к стене, Элис стоит за столом, а Кайл присел на стойку. Они что-то обсуждают, но замолкают, когда я захожу.
– Что случилось?
– С чего ты решила? – огрызается Джей.
– Брось, мне это надоело, – злюсь я. – Выдавайте.
В комнате снова стоит молчание.
– В городе начался хаос, – издалека начинает Кайл, – Везде суматоха. Военные убивают людей, магазины разграбляются, правительственный центр охвачен. Бюро совершенно не нужна анархия. А за нами ведется охота. Наши лица на всех экранах.
– Бред. Мы просто подростки, какого мы им понадобились?
– Этот вопрос задает каждый из нас, – отвечает Элис. Так странно слышать от нее что-то. Временами я забываю, что она умеет говорить.
– Как по мне, то все это из-за тебя, – рычит на меня Стивенсон. Хочу открыть рот, чтобы ответить в свою защиту, но меня перебивают.
– Если бы не она, мы бы уже давно валялись в яме с трупами, – спокойно отвечает Кайл.
– Прекратите. Все, – обрывает Элис и трет руками виски. – Что нам теперь делать? Мы не можем оставаться здесь.
– Ждать. А в случае чего – бежать, – отвечаю я. Затем хватаю со сто-ла кусок хлеба, принесенный парнями, и, не дождавшись ответа, устремляюсь снова наверх, в уже свою комнату.
Я лежу на кровати и грызу хлеб. Солнце уже зашло, наступили су-мерки. За все это время никто не заходил ко мне, чему я безумно рада. Ни-кто не станет надоедливо жужжать над ухом, говорить "утешающие слова" по поводу родителей, доставать вопросами. И мне не придется стараться изображать чувства, а это очень утомительно и сложно.
Я наивно думала, что после такого дня моментально усну, но на ча-сах уже 2:24 ночи, а сна ни в глазу. Ворочаюсь с бока на бок, обливаясь потом, и мучаюсь от головной боли. Пока в окне не появляется огонек, а на улице не слышится скрип колес. Аккуратно, стараясь без шума, подхожу к окну и вижу... полицейскую машину, из которой выходят два упитанных копа в фуражках. Видимо, в диспетчерской конторе заметили расход электричества и воды в зоне Зачистки и послали проверить копов в дом.
В одних шортах и майке выбегаю в коридор, в соседнюю комнату, чтобы разбудить Элис. Сначала она не реагирует на мой шепот, потом сонно моргает. До нее не сразу доходит, что я пытаюсь сказать, но внезапно Элис вскакивает с кровати.
– Вниз, нужно разбудить парней, – испуганно шипит она.
Я безмолвно киваю и сбегаю вниз, перескакивая через ступеньки. Джей скорчился на кресле, а Кайл сопит на диване. Начинаю бить Джея по щекам. Как и стоило ожидать, он принимает все за шутку и с рыком пытается двинуть мне по челюсти в очередной раз.
– Копы! – лишь шепчу в защиту я, уклоняясь от кулаков. Джей сменяет злость на удивление, быстро кивает. От моего шепота просыпается Кайл. В момент, когда он вскакивает в одних штанах с дивана, в дом входят копы.
Я застываю около Джея, щурясь от очень яркого света карманного фонарика, направленного в мою сторону. Они смотрят на нас троих, мгновенно их руки оказываются на кобуре. Я, как обычно, не успеваю среагировать, а Джей уже накидывается на одного из них. Второй вскидывает пушку на Кайла. Следующий миг становится решающим: либо парень умрет, либо я нарушу траекторию пули. Даже не успев подумать об этом, я рывком закрываю своим телом Кайла. Потом чувствую боль в руке, от которой в глазах темнеет. Безвольно скатываюсь на пол и вижу, как Кайл прижимает ублюдка к полу, с силой ударяя его в челюсть, пока тот не от-рубается.
– Нужно идти, встать можешь? – с придыханьем кричит Кайл, но мой язык словно обрубок, я не могу ничего сказать, глаза застилает серая пелена. Он подхватывает меня на руки, отчего боль становится невыносимой. В глазах темнеет окончательно, я теряю сознание.
***

Открываю глаза и вижу перед собой железные обмороженные стены и проход, через который стремительно проносятся деревья, превращаясь в одну бесконечную зелено-желтую полосу. В ушах сначала звенит, затем я слышу стук колес. Поезд, проплывает в мыслях подходящее слово. Но после первых ощущений приходит и остальное: жар во всем теле, который сжимает меня изнутри, чувство жажды и голода и, наконец, адская боль в предплечье.
Я хриплю и пытаюсь приподняться, но сил не хватает. Около меня слышится шорох одежды. Чьи-то руки подносят к моим губам бутылку воды. Я начинаю судорожно и с жадностью глотать жидкость, пока живот не проясняется болью. По крайней мере, теперь я смогу прожить еще два дня.
– Спасибо, – слабым голосом говорю я.
– И еще, пожалуйста, – произносит в ответ Элис.
– Что?
– Спасибо, и еще, пожалуйста, – повторяет она. – Мой отец учил благодарить так.
– Где мы и куда едем?
– Мы не в курсе. Просто едем, и этого достаточно.
– А где парни?
– Мы тут же,- слышу я голос Джея. Больше мне ничего не нужно знать, я просто откидываюсь назад и начинаю тереть левой здоровой рукой тело, чтобы согреться. Мало того, что начинается осень, а я в одних шортах и майке, так еще и ветер дует прямо на меня.
А затем я вспоминаю о пуле. Она, должно быть, еще внутри и ее нужно вытащить. Нащупываю рукой место попадания. Вряд ли выдастся шанс получше, а от нее будет только хуже и больнее. Сжимаю со всей силы зубы и двумя пальцами пытаюсь раздвинуть ранку. С губ все-таки срывается хрипение от этой боли.
– Не надо, – строго и жестко говорит мне Кайл. Я не могу его видеть, но представляю, как его брови сейчас сдвинулись. Игнорирую его и повторно пытаюсь засунуть пальцы под кожу. – Я серьезно. Ты потеряла кровь, твои руки грязные, а от болевого шока ты упадешь в обморок. Я сам вытащу ее, когда доедем до куда-нибудь.
Обдумываю сказанное и со вздохом убираю ладонь с раны. В моей голове проносятся мысли о сегодняшней ночи. Слава богу, что я не могла заснуть, если бы не это, то мы бы умерли. Походе на дежавю, будто подобное уже было. Вспоминаю злость Джея, удивление Элис, как пуля по-падает в меня, как копы лежат в отрубе на полу. Интересно. что с ними стало потом? Хватит об этом.
Следующие четыре часа я сплю, пока стук колес не стихает, зелено-желтая дорожка не замедляется до отдельно стоящих деревьев, а поезд окончательно не испускает последний крик клаксона. Вот мы и приехали туда-не-знаю-куда. Добро пожаловать. В который раз.

ГЛАВА 2. СКИТАЛЬЦЫ
flasback

– Передай мне соль, детка, – с улыбкой обращается ко мне мама. Ее красивые длинные волосы собраны в хвост, морщинки залегли в уголках накрашенных глаз, а около уха темнеет привычная маленькая родинка. Она протягивает руку с обручальным кольцом на безымянном пальце через стол в мою сторону. Я улыбаюсь в ответ и протягиваю ей солонку.
– Как дела в школе? – глухо спрашивает отец, выглядывая из-за New York Times. Линзы его очков дают отблеск, а глаза внимательно оглядывают мое лицо. Тереблю свой золотой медальон с дельфином.
– Хорошо. У нас было семь уроков, но нас задержали, чтобы нарисовать плакаты, ну, знаешь, против наркотиков, у нас в субботу акция. А потом мы с Кайлом сидели у него и делали проект по биологии.
Накладываю на тарелку еще немного салата, а когда поднимаю глаза, то вижу заговорщические улыбки на их лицах. В мыслях снова браню их но все-таки молчу. Наверное, вот что такое семья – когда ты настолько любишь людей, что пытаешься всеми способами огородить от неприятного. Люблю их и не представляю, что бы делала без них.

Смотрю на содержимое моей тарелки: картофельное пюре, немного зеленого салата (по правде говоря, цвета он явно не зеленого) и моркови. Этого очень мало, но мой живот предательски урчит от голода, поэтому эта "еда" кажется мне изысканным деликатесом.
Не отрывая взгляда от тарелки, прохожу по залу, толкая сидящих людей, которые кричат на меня, и сажусь рядом с Элис.
– Они серьезно называют это едой? - недовольно бурчит она и со злостью тыкает ложкой по пюре. Киваю головой, а она лишь обижается на это.
– Радуйся, хоть что-то.
Я быстро доедаю свой скромный ужин и оглядываюсь вокруг. Слева, в паре метров от меня, вижу Кайла с Джеем. Джей жадно глотает еду, а Кайл задумчиво жует. Его глаза сосредоточены на чем-то, чего все остальные не могут видеть, а все тело напряжено. Я отворачиваюсь и беру в руки свою кружку с мутной жидкость. Вытираю рот рукавом толстовки, которую дал мне Кайл. " Чтобы не было видно крови,"- сказал он.
Вчера поезд привез нас в пригород Атланты. Выцветшая табличка бодро гласила что-то вроде "До Атланты 5 км". Нам пришлось провести ночь в вагоне, в котором до этого мы провели пару часов. Не знаю, как другие, но я долго не могла заснуть от боли, жажды и голода. Мой сон длился, наверное, около четырех часов. Проснулась я укрытой толстовкой Кайла. Но он ничего не объяснил, лишь велел надеть ее, чтобы закрыть майку в крови. А сейчас мы с Элис сидим среди нищих всей Атланты, в общественном центре, где их кормят. Элис явно чувствует себя не в своей тарелке, она разными способами старается избегать контактов с ними. Мне же все равно. Пристально смотрю на одну семейку рядом с нами.
Женщина, видно, мать, одета в старый мужской свитер, который больше похож на дуршлаг, и слишком большие для нее штаны, затянутые ремнем на ее худых бедрах. С мученическим выражением лица пытается успокоить своего маленького сына, который плачет от голода. Им явно мало этой скудной еды. Если даже малышу этого мало, то каково матери, которая отдает почти все своим детям? Мне не понять, как обычно, думаю я. Женщина ловит мой взгляд и грустно улыбается (с чего я решила, что улыбается она именно грустно?).
Внезапно я чувствую внутри укол. Он не похож на боль от пореза пальца, на боль от пули в моем чертовом предплечье, или что-то тому подобное. Мало задумываясь о том, что делаю, я снимаю с себя подвеску с маленьким дельфином и протягиваю его матери. Она с широко открытыми глазами смотрит на меня и боится даже прикоснуться к моим рукам.
– Возьмите, вам нужнее, – я киваю на ее плачущего мальчика. Женщина с поджатыми губами смотрит на меня, потом осторожно берет в руки дельфина, при этом сжимая мои руки в своих. Это знак благодарности? Я фальшиво улыбаюсь и вижу слезу, стекающую по ее грязной щеке, которая оставляет полосу.
– Спасибо, – тихо отвечает она. Я попадаю в ступор от такого простого слова. Спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо.
Молодой человек помогает бабушке перейти дорогу. Ее старческие морщинистые руки в кольцах хлопают парня по плечу, а не лице сияет улыбка. "Спасибо," – говорит она.
Перестрелка, в воздухе пахнет паленым, витает дым, слышится звук очередей и падающих гильз. Вдруг взрывается бомба, вокруг нее всполох пыли и клочьев земли. Один солдат отталкивает другого, защищая от взрыва. В его глазах быстро меркнет свет от осколка арматуры в его бо-ку. "Спасибо, спасибо," – лишь слышит он в последние минуты своей жизни. Он умирает с улыбкой на лице. Спасибо.
Писк приборов, окружающих ее кровать. Рак постепенно съедал ее тело, и вот теперь настало время умирать. Она знает, что прожила достойную жизнь и не боится вечного сна. Ее ждет обед с Иисусом. " Спасибо, спасибо,"- слова еще слышны сквозь слезы в голосе ее мужа. " Ты по-дарила мне жизнь, любовь, все. Я любил, люблю и буду тебя любить. Спасибо, спасибо." Эти слова благодарности умирают вместе с ней. Приборы начинают замедленно пищать. Кардиограмма с остроугольной линии превращается в прямую, когда ее сердце остановилось. Спасибо.
Я в ужасе одергиваю руку и сглатываю. Со мной такого не было, кажется, никогда. Или я попросту не помню этих ощущений... нет, чувств. Ужас. Откуда я знаю это слово? Целых три года я не слышала это слова. не имела понятия о его существовании. До этого момента. Я вспоминаю многочисленные "спасибо", "благодарю", сказанные мной и сказанные мне тогда, в прошлом.
Я быстро встаю и отряхиваю руки о шорты, мысленно пытаясь смыть последствия разговора с кожи. Затем говорю Элис и парням, что нам пора. Они соглашаются и выходят вслед за мной. Я даже не оглядываюсь назад, боясь увидеть ее взгляд.
На выходе я останавливаюсь, дожидаясь остальных. Вдыхаю запах дерьмовой еды, пока не успокаиваюсь окончательно. Почему-то я потеря-ла контроль над ситуацией, чего не было раньше.
– Куда теперь? – слышу голос слева от себя. Джей встает напротив меня, сдвинув брови.
– Я... Откуда мне знать? – оглядываюсь на Элис с Кайлом. Они тоже смотрят на меня. Чего они от меня ждут?
Неожиданно по району зазвенела сирена. Дежавю, словно как в школе тогда. Противный знакомый звук режет уши, что я начинаю терять самообладание. Элис, Джей и Кайл удивленно переглядываются.
– Какого черта? – кричит Кайл, когда из столовой начинают валить толпы бедняков.
Я качаю головой, а потом хватаю за руку в старом грязном рукаве какого-то старика.
– Извините, что здесь происходит?
– Что? Это значит, что пора по домам. А вы разве не... – обрывает он. Его брови поднимаются вверх, а гнилые зубы обнажаются. В следующий миг старик во весь голос кричит. – Чужаки!
Его рука хватает меня. Очень быстро нас начинает окружать толпа нищих. Я чувствую, как чьи-то руки хватают за плечи, дотрагиваются до шеи. Твою мать, успеваю подумать я. Но внезапно ощущаю знакомую шершавую руку в ладони, которая тянет за собой.
– Ну! – кричит Кайл, и я срываюсь с места, слыша треск разрывающейся ткани.
– За ними! – вопит чей-то голос из толпы. Множество людей устремляются за нами, я слышу за собой пошеркивание истертой обуви.
Мы с Кайлом бежим в один из переулков. Я перебираю ногами настолько быстро, насколько могу. Запинаюсь о камень и падаю, ободрав колено до крови. Эта задержка помогает услышать гул позади. Эти люди будто сошли с ума враз. Я не могу дать им шанс взять себя, поэтому встаю, игнорируя боль в предплечье и колене, и продолжаю бежать следам за остальными, пусть и прихрамывая.
Создается впечатление, будто мы бежим уже часы, а эти переулки бесконечны. Легкие горят, но толпа до сих пор движется, их голоса повсюду. Я потеряла из виду своих людей, когда упала. В очередной раз за-вернув, я оказываюсь в жилом квартале. На пороге одного из домов вижу женщину. Ее волосы легко развеваются на ветру, черное длинное платье складками висит на теле.
– Сюда, – окликает она. У меня нет больше другого выхода, как послушаться ее, потому что мои силы на исходе. Я забегаю внутрь ее дома, дверь за спиной захлопывается.
Я стою, наклонившись, и глубоко дышу. Все тело -  сплошная боль. Мне жутко хочется растечься по полу, словно желе. Я разрешаю себе негромкий хрип.
– Хейз, – окликает меня чей-то знакомый голосок. Я поднимаю взгляд и вижу перед собой Элис. На ее глазах слезы, когда подходит и обнимает меня.
– Потише, ты мне сейчас кости сломаешь, – шепчу ей в ухо.
– Прости, – со смехом отвечает Элис и отпускает меня. Теперь я вижу Джея, который сидит на полу, прислонившись к стене. С него градом стекает пот, футболка вся мокрая. Он ловит мой взгляд, и мы несколько секунд сверлим друг друга взглядом, пока он раздраженно не отворачивается.
Я осматриваю маленькую бедную комнатку. Здесь вместо печи – ка-мин, стола – покрывало на полу, кровати – куча лохмотьев. Комнату освещает лишь тусклый свет лампочки на потолке и ответы заката через окно. На удивление, здесь очень чисто. Здесь живет хорошая хозяйка, проносится в моей голове.
Сама хозяйка стоит к нам спиной, уставившись в окно, если это можно так назвать, потому что несколько осколков стекла блестят в зияющей дыре, выходящей на улицу. Ее тело напряжено, а руки сомкнуты на груди, когда несколько людей в оборванной одежде с гиком проносятся снаружи.
– Спасибо Вам, – тихо прошелестела Элис. На ее слова женщина обернулась, и я впервые заметила что-то странное в ее лице. Узкие глаза были устремлено куда-то в сторону, небольшая пелена застилала зрачки. Создавалось впечатление, что женщина просто отгородилась от мира, туман видений окутал ее взор. Но вдруг до меня дошло, что на самом деле она не смотрела на нас, а оборачивается лишь на голос.
– Вы слепы, – заявляю я с уверенностью.
Услышав первые обращенные к ней слов, женщина изменяется в ли-це: губы превращаются в узкую линию, брови сдвигаются, а вокруг незрячих глаз залегают морщинки.
– Хейз, как ты можешь! – кричит не меня Элис, широко раскрыв свои прекрасные глаза.
– Это слишком растяжимое понятие – слепота, – медленно отвечает слепая, игнорируя возглас Элис. – Я, может, и слепа физически, но ты сл-па душевно.
– Что вы хотите сказать этим? Я не калека, подобно вам, – злюсь я.
Последняя фраза будто бы хлестает ее со всей силы по изборожденному морщинами лицу, что она отпрядает. Затем встряхивает головой и отвечает:
– Душа твоя черна, – голос тих и странно грустен.
Я непонимающе гляжу на нее, зациклившись на глазах, из которых вытекают слезы. Я что-то сделала не так?
– Кайл, где он? – слышу голос Джея, обращенный ко мне.
– Я не знаю, – отвечаю я. А ведь и правда, он и Элис здесь, а Кайла нет.
– Он бежал с тобой, рычит парень. – Если с ним что-то случилось, ты будешь виновна!
Элис хлопает ресницами, слезы снова появляются на ее глазах, когда до нее доходит, что с Кайлом может что-то случится.
– Где он может быть? – в истерике обращается к хозяйке дома. – Помогите! – добавляет она, когда слышится молчание в ответ.
– Если поймали, то вскоре Они заберут его на Зачистку.
– Как?! Так вот почему они гнались за нами?
– Здесь каждый вечер проходит облава. Забирают по человеку с района. Это шанс сдать кого-то другого вместо себя. Да к тому же если сдать тех, кого ищет Бюро, можно получить неплохую награду. – Женщина перебирает руками платок. – Этого мало, но прокормить семью на не-делю хватает.
– В таком случае, почему вы не сдали нас? Для чего? Или хотите сделать это в одиночку и получить денег побольше? – спрашиваю я.
– Не суди меня по себе, – одергивает она. – Они забрали моего единственного сына. Он был так мал и так болен. Что могла сделать я, старая и слепая? В этот раз я не дам им такой возможности.
На некоторое время комната погружается в молчание. Слышится потрескивание дров в камине, глухие крики и топот ног.
– Вам лучше ложиться спать. Другу вы не поможете: толпа слишком велика, а силы – неравны, – произносит хозяйка и выходит из дома.

flashback
– Вот, возьми, – окликает меня отец, окидывая с ног до головы пронзительным взглядом из-под полукругов очков.
Я покорно беру в руку прямоугольный потрепанный переплет книги, на котором золотыми буквами написано «Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц.» Мои руки дрожат от того, что я не ела уже три дня. Родители дают мне только воду, чтобы ослабить меня. Я хочу попы-тать свой шанс, хватаю отца за руку и кусаю. Он наотмашь бьет меня по лицу, вырывая руку из хватки челюстей, и выходит из чулана, сильно хлопая дверью.
Сначала хочется разорвать эти гребаные желтые листы, но вспоминаю, что тогда снова буду сидеть голодной. Поэтому открываю первую страницу и начинаю читать.
Я читаю книгу часами напролет, пока не вырубаюсь. А проснувшись, продолжаю. Снова и снова. Раз за разом перечитываю.
Уже под вечер (если сейчас вечер, ведь здесь нет окон и часов) возвращается отец. Он садится на стуле, напротив меня, и начинает расспрашивать меня о книге.
– Я не вижу здесь смысла. К чему это все? – яростно выговариваю ему.
– Мы в ответе за тех, кого приручили, – тихо отвечает отец.
– Что есть привязанность? Что ты понимаешь под этим? Это глупо, что кто-то может зависеть от другого. Мы вполне можем обходиться в одиночку. Так проще. А все эти чувства? К чему? Почему вы все делаете вид, будто что-то чувствуете по отношению друг к другу? Притворство -  вот вся ваша жизнь.
Отец молча осмысляет сказанное мной, потом, подумав какое-то время,отвечает:
– Без родных  человек погибнет. Нам нужна поддержка и любовь –  это внутренняя духовная потребность. Ты еще не пришла в себя и не в силах понять. Но мы с твоей мамой будет стараться и ждать. Ты, настоящая ты, вернешься.
Затем он снова встает и захлопывает за собой дверь. Я в злости стучу в деревянную поверхность, но опять ничего не удается. Ненавижу. Его, маму, эти книги и чертов чулан. Будьте прокляты!

– Нам нужно что-то предпринять. Не можем же мы оставить его вот так, – со злостью проговаривает Джей. В его руках сигарета, а изо рта идет беловатый дым, похожий на туман. Я как завороженная гляжу на дым, который в свете зари становится розоватым. Мы сидим на заднем дворе дома. Тут пусто, лишь высокие колючие кусты неизвестного мне кустарника укрывают пяточек от чужих глаз.
– В любом случае, не сейчас, Она на не пустит. К тому же, высунувшись в это время, мы подвергаемся опасности быть схваченными. А вот ночью – неизвестно.
Он медленно кивает, с неохотой, и снова затягивается.
– Слушай, ты извини, на меня частенько находит. Просто сначала тот пожар, теперь это, - с трудом выдавливает из себя Джей. – Не смотри на меня так
Я невольно фыркаю от его минутки сентиментальности, а тот наигранно злостно толкает меня плечом.
– Никому ни слова!
– Обещаю.
– Будешь? – протягивает сигарету. Я думаю о табачном дыме, но отвечаю «нет».
– Неженка, - на этот раз фыркает Джей.
Сзади слышится скрип двери и шаги. Элис. Она садится на ступеньку рядом со мной и смотрит на небо. Слезы уже высохли, но лицо до сих пор красное. Джей мямлит что-то вроде: «Пойду отолью» – и заходит за дом, оставляя нас с Элис вдвоем. Я не хочу говорить, поэтому молчу и тру ладонью шею. Первой заговаривает она.
– Как думаешь, с ним все хорошо?
– Не представляю (правда). Но надеюсь (капля лжи).
– Я тоже. Лишь бы все было в порядке, – я начинаю слышать слезы в ее голосе. Что, опять?
– Успокойся.
– Ладно. Надо взять себя в руки, – легонько улыбается. – От меня не отстает мысль о том, почему именно мы. Ведь таких подростков как мы целая куча. Вдруг им понадобился кто-то из нас?
– Скорее всего, так и есть. Но для чего?
– Понятия не имею… – замолкает. – Знаешь, то, что было раньше, уже не будет. Никогда. Меня тошнит от одной только мысли об этом. Как я буду жить, если Зачистка кончится? Без родителей?
– Уж лучше это, чем покоиться в земле.
– Я бы не сказала… Помнишь того малыша в столовой? Мне жаль его, но еще я рада. Жаль, потому что он не увидел того прошлого, что было у нас. Без вируса. Но я рада, потому что его может ждать светлое будущее, не отягощенное войной. Может быть. Пока у него нет забот… Хотя раньше что было у меня? Для меня штаны должны были быть уже, волосы – длиннее, а макияж – ярче. Мы, подростки, придумывали несуществующие проблемы, слушали музыку погромче, искали драйва и страдали от любви, которую не в силах были отличить от влюбленности. Но это тогда. А сейчас я хочу просто выжить и увидеть свет в конце тоннеля.
Она вздыхает и поправляет пряди, выбившиеся из хвоста.
– Я много говорю, прости…
– Почему вы все вечно за что-то извиняетесь? За что-то несущественное? «Извини» говорят, когда кого-то убил. Когда ты не можешь что-то сделать, в случае поступков, которые мы не можем изменить. Черт возьми, когда просто ударил кого-то. Но зачем сейчас? – я почти срываюсь на крик. – И еще. Люди всегда были такими. Внутри каждого из нас сидит монстр.
Я сама в шоке от своей тирады. У меня чувство, будто на этот мо-мент речи мой мозг отключился, а говорил кто-то другой за меня. За три года это впервые. Хотя в эти два дня со мной произошло многое, чего не было за три года. Я просто сглатываю и иду в дом. Спать.

Я просыпаюсь от громкого крика над моим ухом.
– Облава!
Смаргиваю сон и быстро начинаю натягивать кеды, при этом вслушиваясь в звуки за стеной. Джей, уже одетый, стоит надо мной и ждет, протянув руку. Хватаю с пола толстовку Кайла и беру Джея за руку. Хозяйка дома с невидящим взглядом стоит в стороне и поторапливает нас выкриками вроде «быстрее» и «спешите». Наконец Джей достает свою кожаную куртку и выводит меня за ручку, как маленькую девочку, через черный вход.
Моя голова болит от недосыпа, а колено и предплечье все еще ноют, ведь я забыла их перевязать. Элис уже стоит снаружи и кивает в сторону кустов, увидев нас.
Мне до жути опротивело это бегство. Сначала из школы, потому – от копов из дома Зачистки, а теперь -  от толпы нищих. Правда, меня никто не спрашивал, чего я хочу, да и не будет спрашивать. Я первой устремляюсь в кусты. Ветви царапают кожу до крови, своими колючками раздира-ют рану на колене и хотят добраться до предплечья, но оно укрыто тка-нью толстовки, цепляются за волосы. В какой-то миг я понимаю, что это не ветви, а руки. Руки моих родителей, Кайла, тех копов с мерзкими цепкими пальцами. Они пытаются затащить меня к себе и нашептывают своими устами-листьями мне в ухо. Но мне будто бы все равно, я быстро прохожу сквозь них не поведя бровью. Мы оказываемся на очередной жилой улице.
– И куда теперь? – спрашивает Элис.
– Нам нужно найти Кайла, – отвечает ей Джей и смотрит вдоль улицы, сощурившись, чтобы видеть в темноте. О том, что если мы опоздаем, его заберет Бюро, Джей молчит, но мы с Элис понимаем это без слов.
– Нам нужно выпытать информацию у кого-нибудь. Ребенок, может быть? – предлагаю я.
– Ты собираешься пытать ребенка?
– Нет, я имею в виду спросить. Я не изверг.
Джей качает головой, но соглашается.

– Привет, – воркует Элис и приседает на корточки около девочки. У девочки смуглая кожа и длинные черные волосы, карие глаза сверкают в свете керосиновой лампы, подвешенной у входа дома, а в руках грязная тряпичная кукла из лохмотьев.
– Ты тоже из Бюро? – с искрой в глазах лепечет девочка.
– Нет, с чего ты решила?
– Потому что Они забрали моего папу. Я хотела пойти с ним, но моя мама запретила и оставила играть здесь. Я подумала, может она передумала и послала Вас за мной?
– Ох, это ужасно. Но я уверена, что твой папа вернется.
– Я хочу.
– А ты не скажешь, куда Они ушли? Я бы могла замолвить словечко, чтобы Они его отпустили.
–  Правда? – девочка засветилась. – Это то большое здание в центре, за столовой. Мама меня иногда туда водила на сборы. Кажется, она называет это переписью населения. Вот туда обычно приходят те, из Бюро.
– Спасибо тебе. Тогда я пойду. И еще… – Я вижу слезы на ресницах Элис. – Береги себя и свою маму.
Девчушка с непониманием смотрит на Элис, когда та целует ее в лоб. Затем Элис встает и, помахивая рукой, заворачивает за угол, к нам.
– Вы слышали. Боже… – Элис смахивает с ресниц капли. – Нам нужно идти.
Джей поднялся на водонапорную башню, чтобы посмотреть наш маршрут. Теперь мы идем, а вернее бежим, в окружную окольными от населенных улиц путями. Все трое думают о Кайле. Хотя, нет, вру, только двое. Да и то возможно. Я сейчас, в отличие от своих спутников, думаю об арахисовом масле. И нутелле. И пицце. Душу бы сейчас за все это продала! Усмехаюсь, ведь учитывая то, что души у меня нет, то еду я не получу никогда.
За два квартала (если это еще можно так назвать) от центра Джей останавливает нас с Элис, и теперь мы стоим, укрытые очередной разбитой хибарой.
– Нам нужно все спланировать, – шепчет он.
Я выглядываю через сгнившие доски нашего укрытия, чтобы увидеть толпу, даже, вернее, очередь, в главное здание района. Только приговоренные к смерти, никаких родственников или близких. Даже плача не слышно. У каждого второго на лице маска смирения: это не первый и последний день казни, расстрела, Зачистки. «Почему они тратят на них обоймы? Не легче ли устроить «бани» или массовые повешания? В чем смысл?» – думаю про себя, ведь вряд ли мои мысли порадуют Джея. Нос-то долго не заживет. Они не пожалели не только патроны, но еще и охран-ников. Их штук десять только на выходе. А, может, ну его, Кайла?
Качаю головой. Джей замечает это и сердится.
– Если попытаешься сбежать, я тебя зарежу.
У нас шансы не то что минимальны, они ничтожны!
– Мы не бросим его.
– Блок питания, – тихо говорит Элис, но до меня не сразу доходит. За зданием должен находиться блок питания электричеством. Отключи свет, и никто не увидит и не заметит в панике.
– Но кто? И как?
– Я, то есть, у меня был проект в школе и…
– Молчи, мне не нужны больше объяснения. Без подробностей, – злится Джей. – Сможешь?
– Ну, технически, да, а вот…
– Отлично, – парень отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, а потом повернулся ко мне. – Остается распределить, кто кого вырубает.
– Я меньше тебя, в суматохе в толпе меня не заметят.
– Хочешь идти в здание?
– Твоя мышечная масса больше моей, а у меня предплечье простреляно, – меня даже немного (удивляет?), что он выслушал до конца, а не оборвал, как беднягу Элис.
– Тогда, Элиза…
– Элис! От Алисия.
– Плевать! Вырубает свет, я занимаюсь охранной снаружи, а ты – внутри. Как ты собираешься найти Кайла?
– Как пойдет.
Стивенс сверлит меня взглядом, но молчит. Затем вытаскивает из-за пояса джинс девятый калибр и протягивает мне.
– На пожарный.
Снова киваю. Теперь мой напарник остался без пушки.

***

На улице темно хоть глаз выколи. Я не вижу ни зги, даже силуэта своих ног, аккуратно переступающих в бесконечном море человеческих тел. Пахнет медным привкусом крови. Я чувствую металлический вкус во рту. Случайно прикусила щеку.
– Спокойствие, или открываем огонь по всем, – пронзает, словно стрела, бархатную материю ночи, пропитанную напряженностью и страхом, властный выкрик. Но разве это имеет значение, если всех привели на казнь?
Кругляшки света автоматов прыгают по залу, освещая лица заключенных. Зачем им автоматы, когда есть пулеметы? «Так можно убивать по одному,» - отвечаю я сама себе. И тут же слышу словно крохотный взрыв в этой относительной тишине. Первый пошел. Но меня это не волнует. Где Кайл? Словно в ответ на мой вопрос я слышу крик. Одергиваю голову в его сторону. На одного глушителя напали, его автомат вылетает на миг из рук, голубой свет озаряет злое лицо…Кайла. Хрясь! Киллеру сломали шею
– Сукин сын, – в ярости мычу я и снова продвигаюсь сквозь орущую обезумевшую толпу, но уже в сторону Кайла. Он быстрый, словно молния, но я еще быстрее. Хватаю его руку сзади и тащу обратно к выходу. Он не узнает меня и в первую минуту ударяет меня под дых.
– Свои, твою ж мать! – кричу на него, восстанавливая дыхание, хоть и воздух здесь затхлый.
Нас со всех сторон толкают люди, они кричат и паникуют, слышны автоматные выстрелы. Снова пытаюсь толкнуть Кайла на выход, но парень упирается.
– Мы не можем их бросить тут, – перекрикивая гул, кричит он мне в ухо.
– Они пытались нас убить!
– Все сложнее! – И снова бежит в глубь зала. Идиот. Я стискиваю зубы, но иду за ним, на ходу вытаскивая заряженную пушку. У меня всего шесть патронов в магазине, запаса нет. Да и стрелять придется вблизи из-за калибра. Отлично!
Я продвигаюсь за едва заметной точкой – голова Кайла – к одному из глушителей. Вспышка света озаряет Кайла, что на миг вокруг шелковистой копны появляется нимб света, но я все-таки быстрее. Пуля пролетает прямо у уха Кайла и врезается в лоб глушителя, густая кровь стекает по очерченному носу. Наверное, я кого-нибудь оглушила, плевать! Кайл инстинктивно протягивает ладонь к уху.
– Автомат! – как можно громче кричу я.
Но он понимает все сам, подбирает ружье и направляет на другого глушителя. У того нет шансов. Кайл оборачивается, чтобы найти в толпе меня. Его глаза широко раскрываются, это я понимаю по тому, как блестит их зеркальная поверхность в темноте. Он что-то пытается крикнуть мне, но я не слышу. В следующий момент я чувствую, как кто-то сшибает меня на пол своим грузным телом.
Падая, я ударяюсь больным коленом о жесткий пол, из груди непроизвольно вылетает крик. Мой пистолет отлетает в сторону. Я вижу силуэты ног вокруг себя, шаркающих по направлению к выходу.
– Тварь! – шипит грубый голос, обладатель которого так некстати уронил меня.
 Прикладываю усилия, чтобы перевернуться на спину. Нужно хотя бы увидеть его лицо. Но как только я это делаю, как его холодные ладони смыкаются на моей шеи и сжимают со всей приложенной силой. Сильные руки перекрывают ток воздуха, и я начинаю задыхаться. «Быстрее соображай, что делать!» И я вонзаю свои ногти ему в кожу, надеясь, что там находятся вены. Подобное выводит нападающего из колеи, он явно не ожидал такого. Не на ту напал, довольно думаю я. Вонзаю ногти еще дальше, мои пальцы становятся мокрыми от теплой крови.
В следующий момент, когда обезумевший от боли глушитель, чьи руки истекают кровью из порванных мною вен, ослабляет хватку, кто-то сшибает его с меня в сторону. Кайл? Нет.
Я перевожу взгляд на того, кто секунду назад душил меня. Его уже окружила толпа, которую привели на казнь. Потом происходит то, что даже я не в силах смотреть. Мужчина набрасывается на его тело и…вонзает зубы в горло. С остервенением дикого зверя мужчина отрывает кусок кожи и мяса с шеи глушителя, при этом яростно тряся головой, словно лев, растерзавший загнанную лань. Слышится довольный крик во-круг него. За последние три года я видела много, особенно во время Очистительной войны, но подобное зверство шокирует меня. Меня, кому было плевать на все смерти вокруг себя. Мой организм извергает всю еду, по-павшую в желудок за несколько дней. Меня жестко тошнит от увиденного, горло горит, а рассудок замутняется. Эти люди считают себя людьми с иммунитетом, незараженными, но на самом деле они такие же, как и армия Бюро, такие же как я. Хотя они и не осознают этого до конца.
Когда мое тело прочищается от пищи, я шатаясь встаю с пола, не за-быв поднять пистолет. Около меня появляется Кайл и берет меня за плечо. Он кивает в сторону растерзанного убийцы, но я лишь отрицательно киваю головой, мол ничего такого. Парень показывает четыре пальца. Еще четыре глушителя. В следующий момент он уже скрывается в толпе, я снова теряю его из виду.
Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на верхний парапет. Там сто-ит еще один, стреляющий сверху людей. Я устремляюсь к лестнице. Но, как обычно это бывает, поднимаясь по лестнице, забываю проверить, что находится у меня за спиной. Мою ногу кто-то обхватывает и тащит вниз. Я пытаюсь свободной рукой ухватиться за железную ступеньку, но потные ладони не держатся. Поворачиваю корпус по направлению к глушителю и взвожу курок. Чувствую отдачу в плечах, когда пуля вылетает из дула и на выход прлетает сквозь него. Тело безвольно скатывается вниз. Я позволяю себе лишь короткий выдох и поднимаюсь наверх.
Момент попался удобный, потому что у глушителя, который стоит на парапете, заело затвор, и он не видит меня. Я направляю на него свою пушку и отпускаю курок, но… Пуля не выходит. Значит пуль в барабане было не шесть?! Интересный поворот событий, со злостью думаю про се-бя. Я разбегаюсь и прыгаю ему на спину. Глушитель от неожиданности покачнулся, выронив автомат, и чуть не упал. Но он быстро приходит в себя и с остервенением пытается сбросить меня с себя. Это ему удается, и я падаю на решетчатый металлический пол балкона. Мои руки моментально оказываются на дуле автомата, а приклад – на лице убийцы. Из его носа брызжет кровь, а изо рта вырываются проклятия. С размаху я ударяю его прикладом по затылку, он теряет равновесие и летит через парапет вниз. У автомата сломан затвор, поэтому он летит туда же за своим хозяином.
У меня головокружение, но я спускаюсь вниз, чтобы наконец вытащить Кайла на улицу.
Снаружи стало чуть светлее. Или просто воздух зарядился напряжением. Не знаю.
За это время Кайл весь вспотел, я это чувствую, когда в очередной раз хватаю за руку и веду к выходу. Но на этот раз он не сопротивляется. На выходе нас ждут десятки трупов, и это не только нищие, но и охранники. Мы бежим к месту, где я с Джеем и Элис придумывала план. Лишь бы эти двое оказались там. Не хочется лишних проблем. Мои сомнения были напрасны, потому что они, потные и нервные, сидят прямо на земле.
– Кайл! – вскакивает Элис и с плачем кидается к нему. Мне это не очень нравится, потому что он отпускает мою руку.  С другой стороны, мне хоть что-то нравится? Но больше всего меня удивляет то, что Джей встает и прижимает меня к себе. Шокированная, я легонько глажу его по взмокшей спине. Но не успеваю опомниться, как он отталкивает меня и жмет руку Кайлу.
– Объяснения на потом?
– Пожалуй, – соглашается Уайт.
Наше воссоединение четырех психов, как мило! Встряхиваю голо-вой, отгоняя эту мысль. Мне нужен чистый ум, а неспособность владеть мыслями меня раздражает.
– Что мы теперь будем делать? – вопрос слетает с языка.
Мои спутники оборачиваются на меня. Каждый из них задает себе этот вопрос, просто я единственная, кто произнес это вслух. Элис облизывает сухие губы и прерывисто втягивает носом воздух.
– У меня есть идея, но она может вам не понравиться, - задумчиво отвечает Кайл.
– Нам все равно ничего не остается, – усмехается Джей.
– Тогда… Идемте, – на этом слове он хватает меня за руку (черт, я вам что, маленькая девочка за ручку водить?!) и тащит из развалин в другую сторону от побоища.

ГЛАВА 3. СОГЛАШЕНИЕ

flashback

Холодные ладони Кайла на моих глазах закрывают вид, так что я не знаю где мы. Я ощущаю слабые лучи осеннего солнца на своих волосах, тон-кий запах сухой травы и шелест ветра.
– Еще долго? – нетерпеливо шепчу я.
– Совсем чуть-чуть, – на ухо заверяет меня он. Я слабо улыбаюсь и накладываю свои ладони на его. Как же приятно ощущать его присутствие рядом с собой, будто бы Кайл стал частью моей сущности, моей души и моего сердца. Если оторвать его от меня, я медленно стану погибать. Он мой жизненно необходимый наркотик.
Неловко запинаюсь о бугор и падаю вперед, но сильные руки Кайла хватают меня. Встряхиваю головой, убирая волосы с лица и вижу перед собой огороженное поле с банками на палках.
– Зачем ты привел меня на полигон? – удивленно спрашиваю я, оборачиваясь на друга.
– Я подумал, что тебе бы не помешало научиться стрелять, – подергивает плечами он. – Ну, знаешь, сейчас времена такие неспокойные… И что будет потом.
Одергиваюсь от последних слов. Что значит это его потом? Закусываю губу, не сразу находя ответ. Кайл замечает мое напряжение, что его явно разочаровывает. Я не могу ему позволить огорчаться из-за меня.
– Раз уже мы пришли, то было бы глупо просто стоять и…
Кайл уверенно кивает и достает из-за пояса джинс пистолет. Настоящий или нет? Он протягивает его мне, а я аккуратно беру его рукоять в руку. Настоящий.
– Встань в стойку, – парень оказывается сзади и руками обхватывает меня, правильно поставив мои руки и ноги. Я чувствую его теплое дыхание над своим ухом. Все не так уже плохо, ведь я нахожусь в надежных руках. – Прицелься. Видишь, прицел наверху? Не забывай про ветер.
Он натягивает свою шапку пониже, а затем обхватывает мои замерзшие уши ладонями.
– Пли, – серьезно шепчет Кайл. И я спускаю курок.

На улице небо уже стало серым. Не серым, как старый вязаный бабушкин шарф из шерсти, а скорее, как шарф, брошенный и забытый в первом снегу. На белом все кажется более легким и светлым. Звезды окропляют его, будто ребенок неумело воспользовался белилами. Я даже не смотрю, куда меня тащат, а зачем? Меня больше интересует то, что наверху, а не снизу. Интересует то, что снаружи, а не внутри. Забавное сходство, в этом есть что-то от… иронии. Или это называют сарказмом? Черным юмором, или это слишком грубо и упрощенно? Упрощенчество убило самое яркое в людях, лишило собственных мыслей, разрушило науку. Мы делили людей на добрых и злых, мир – на белое и черное, психических больных – на организованных и дезорганизованных.
Я отрываюсь от размышлений, потому что у Кайла вспотела рука. Смотрю прямо перед собой и вижу задний двор какого-то маркета, обнесенный сетчатым заборчиком. Мы встаем за угол, поэтому охранник нас не видит. И камера. Кайл берет с земли увесистый камень и прикладывает палец к губам. Затем осторожно выходит из-за угла, камень со скоростью направляется в камеру над железной дверью. Бах! Охранник испуганно оборачивается в сторону Кайла, а зря, так бы он не увидел свою смерть. Точным ударом автомата парень укладывает охранника. Что ж, теперь наш путь к двери пуст. Toll ! Джей парой сильных ударов ногой сбивает сетку, и мы по очереди пролазим внутрь.
– Du bist tut mir leid, - шепчет Кайл над убитым телом. Надо будет спросить, что это значит.
Я первая захожу внутрь. Темно, хоть глаз выколи! Я натыкаюсь на что-то объемное и твердое. Наверное, коробки, если это склад. Внезапно все заливает светом, таким ярким, что зажмуриваюсь от боли в глазах. Черт, ну и глупая же я, ведь здесь находится рубильник. Хорошо, что Элис не настолько тупая, что догадалась.
– Куда дальше? – спрашиваю я, озираясь на Кайла.
В ответ он кивает головой и выходит из склада вперед, словно лидер, и ведет нас в глубь маркета. Пока иду, думаю о том, что здесь плохая охрана, даже очень. Мы запросто зашли внутрь, и пока что нет никакой тревоги. Вся ситуация довольно… странная. Уайт останавливается в отделе мебели. Здесь кабинки – небольшие копии спален, ванных комнат и гостиных. Каждая в своей цвете, стиле. Мне сразу бросается в глаза комнатка в черных тонах с двуспальной кроватью, комодом и зеркалом, так что я прохожу к ней и бросаюсь на постель. Я щупаю мягкую ткань покрывала, вдыхаю побольше воздуха и вытягиваюсь телом так, что все мышцы от-даются болью.
– Не время разлеживаться, есть хочешь? – кричит мне Элис. Живот урчит, и я не могу ему отказать.

***

Мой желудок до неприличия полон, но я все равно потягиваю колу, сидя на одеяле, расстеленном посреди стоек со сладким. Рядом сидит Кайл, а на другом одеяле Элис с Джеем. Они, как и я, наелись до отвала. А почему нет, в общем-то, если еда бесплатная, а мы не ели сутки?
– Ну, так ты расскажешь нам, как твоя задница потерялась по пути? – пожимая плечом, обращается к Кайлу Джей.
Кайл неторопливо, словно домашний кот, потянулся, лениво прикрыв глаза так, что на щеках залегли тени от ресниц. Будто бы его вообще не интересует то, что он попался в руки толпы, за чем последовала бы казнь, не приди мы вовремя.
– Я бежал позади Хейз, – начал он, даже не удостоив меня взглядом, хотя говорил обо мне. – Она упала, мне пришлось повести погоню в другую сторону. Не могли же они забрать сразу двоих.
Джей быстро сверкнул глазами мимо меня и сжал губы в узкую линию, но сдержался, чтобы не сорваться на меня. Что за интриги? Мысленно закатываю глаза и делаю глоток напитка, с удовольствием ощущая пузырьки на губах.
– Ну и как там? – нетерпеливо спросила Элис.
– Их там держат, как свиней на убой. Ну, то есть нас держали. Закрыли нас в этом… сарае и не выпускали. Некоторые от духоты теряли сознание. Неизвестно, чего Они ждали? – парень вскинул бровь вверх.
– Команды? Они же просто пешки, – ответил Джей, будто бы нет ничего более понятного и простого.
– Да, возможно.
Джей вытащил смятую пачку сигарет из заднего кармана грязных джинс, за ней – зажигалку. Осторожно вытащил тонкими пальцами сигарету и щелкнул затвором зажигалки, откуда вылетел огонек.
– Брось, давай не здесь, – поморщила маленький носик Элис.
Парень пожал плечами и закурил. Выпустив клуб дыма, он произнес:
– Твоя очередь.
– В каком смысле моя очередь? – покачала головой я.
– Расскажи нам занимательную историю о том, как ты вытащила нас из школы.
– О, ты об этом. По твоей милости у меня пошла кровь из носа, и я вышла в туалет. Случайно услышала, как военный Бюро говорил с мисс Пайпер. Он говорил про какое-то постановление, что им нужно убить всех незараженных в кратчайшие сроки. Я вернулась к вам, а дальше вы знаете.
– Занимательно, – усмехается он. – Ты ведь могла сразу сбежать. Развернутся от класса в противоположную сторону и утащить ноги. Тем не менее, ты решила поиграть в Рембо. Редко такое встретишь в наше непростое время.
Я задумываюсь о его словах. А ведь он прав. Почему я просто не наплевала на них, а вернулась, чтобы сказать? Каким местом я думала в тот момент? Если бы не они, то мне бы не пришлось тратить силы и ста-вить себя под угрозу, тащась за ними. К примеру, была бы сейчас далеко отсюда с целыми коленом и рукой, потягивая коктейль на побережье. Последнее, конечно, грубо сказано, но тем не менее правда остается правдой. Затем я злюсь, больше на себя, чем на него, за свою глупость и опрометчивость. Какого черта я должна платиться своим телом за их проблемы?
– Лучше бы спасибо сказал, – сквозь зубы говорю я.
– Перестаньте вы оба, вы не в детском саду, – обрывает меня Кайл. Он явно чувствует себя плохо.
– Не могу до конца поверить, что это происходит. Что это не плод моего воображения, или кошмар, или героиновый бред. Такое бывает лишь в страшных историях. Книгах, фильмах, – произносит Элис. Я ожидаю увидеть ее в слезах, но на удивление она настроена решительно.
– Но это сейчас здесь, на улицах, – указывает Кайл пальцем на про-ход из маркета. – Ты не можешь ничего с этим делать. До какого-то времени. Придется просто… бороться с самим собой. С этой обезумевшей толпой безжалостных убийц. И я говорю не только о зараженных.
– Я хочу найти ублюдка, который сделал это. Который убил то, что отличало нас от животных, - человечность. Чувства, эмоции. Того, кто разрушил мир и связи между родными, друзьями, любимыми. Я испытываю жгучую ненависть к нему. Я ручаюсь перерезать глотку этому исчадию ада. Или тому, кто не остановил его замыслы, – с ненавистью извергает слова Джей, а после глубоко втягивает табачный дым.
От этих слов Кайл бледнеет, его глаза расширяются.
– Поосторожнее со словами. Неизвестно, где находятся уши, – лишь выдавливает он.
– Какая к черту разница? Сейчас, когда мир находится в полном дерьме, а тебя могут убить собственные родители? Знаешь, что произошло с моими соседями? Молодая парочка, поселились напротив нас три до то-го, как… В общем, родили они дочку. Были вне себя от радости, чуть ли не до небес прыгали. Когда они приходили в гости к нам, я только и слышал из кухни щебетания, мол наша доченька такая красивая. Наша доченька будет отличницей школы, будет читать речь на выпускном и посту-пит в университет, когда вырастет. Ой, посмотри, моя доченька только что срыгнула на меня утренней кашей. Ну, вы знаете что это значит. Это как завести котенка, за которым нужно вечно присматривать и ухаживать, вот только ребенку еще подгузник менять надо. Исполнилось это доченьке два года, когда началась первая волна заражения. Ее родители заразились одновременно. Видимо, вместе телевизор смотрели. Не суть важно. Я тогда вышел лужайку постричь, когда увидел их. Их дражайшая доченька кувырком скатилась по лестнице, когда пыталась убежать от них. Ревела на всю округу. Сначала вышел отец, за ним выбежала мать. С ножом. Понимаете, она вышла с ножом из дома, чтобы заколоть свое дитя, - на глазах парня, которого, с первого вида, не волнует ничего, кроме себя самого, появились слезы. Он отбросил сигарету. – Так вот, вышла она с этим огромным мясницким ножом. Папочка схватил дочь за волосы и наклонил. Малышка брыкалась и рыдала. Я не знал, куда девать себя: я был слишком напуган. Мать размахнулась своим топором и… Она просто рубанула им по шее своей дочери. А потом рассмеялась. Стояла там в крови и хохотала. Я помню ее растрепанные волосы, выбившиеся из прически, безумные глаза. Мне снилось это в кошмарах. А этих двоих просто упекли в психушку, просто потому что не могли подозревать о вирусе. А ты говоришь мне, чтобы я заткнулся? Иди к черту, слышишь, иди к черту!
Мой взгляд падает на ладонь Джея, потому что в злости он сжал си-гарету, перед тем как выбросить, поэтому на ней теперь темнеет прожжён-ный отпечаток. Парня это, видимо, вовсе не волнует, он просто вдыхает воздух как можно глубже в легкие, дрожь пропадает с его белой кожи.
– Я не говорил, что мы не должны вмешиваться. Просто… ты ведь понимаешь, что Они тоже люди? Когда-то Они думали и жили как мы. Так же любили, так же надеялись и так же огорчались, ждали, винили, отчаивались. Их убийства те же самые убийства, это мало что меняет.
– Кайл, это меняет многое. Почему ты думаешь, что Они не должны платить за свои жестокие действия? Закон суров, но есть закон. И я не о человеческом законе, а о законе природы. Они не имеют сочувствия, потому мы не должны сочувствовать им, - отвечает вместо Джея Элис.
– Их заставили. Их заразили. Они не виновны в том, что сделали другие.
– Кто-нибудь повинен в этом. У меня нет сомнений в том, что именно он должен заплатить за все жизни.
Этот разговор ввел всех троих в тупик. Каждый из них не знает, что еще сказать, повисла довольно неловкая пауза. Почему-то мне хочется смеяться, но это им явно не понравится. Они же чувствительные. Через какое-то время Элис вспоминает весьма «веселую» историю со времен средней школы. Мои спутники на время забывают о своей словесной баталии, и уже как прежде болтают без умолку и смеются. Какое убогое зрелище!
– Теперь и по кроваткам можно, – урчит Джей, потирая живот. Элис закатывает при этом глаза, но парню все равно, он глядит на нас с Кайлом.
– По парам или все вместе? – звучит от него вопрос. Я непонимающе верчу головой.
– Иди ты к черту, Стивенс, – смеется Кайл.
Так вот что значит шутка? Или это была не она? Повод для размышлений на этот вечер у меня есть. Я допиваю колу и иду обратно к своей кабинке, потому что все тело ноет, особенно предплечье и колено. Кайл тут же вскакивает за мной. Что он ко мне привязался?
– Я с тобой.
Я злобно хмыкаю и быстрым шагом устремляюсь к себе, при этом оставляя позади себя выкрики Джея о том, что мы все-таки делимся парами. Весь путь сквозь отделы Уайт идет позади меня. Меня же это ужасно раздражает, поэтому у своей комнаты я резко оборачиваюсь, что он налетает на меня.
– Чего ты хочешь?
– У тебя все еще пуля в плече. Надо вытащить. Или хочешь стать ветераном войны с пулей в теле? Я не возражаю.
– Отлично. Нужно что-то принести?
Через пятнадцать минут я сижу на кровати и смотрю на бутылку водки и пинцет на прикроватной тумбе. Впечатляюще.
- Сними толстовку, - командует надо мной Кайл. Не без усилий я стаскиваю уже приросшую ко мне кофту, отдирая ее от предплечья, склеенную кровью.
Доктор Уайт приказывает лечь, после чего обрабатывает рану водкой, выслушивая мое недовольное шипение.
– Сейчас будет больно, –  шепчет он, когда нож разрезает кожу. Черт, и правда больно! Главное, не кричать. Я менее восприимчива к физической боли.
– Что значат те слова, которые ты сказал у входа? – стиснув зубы спрашиваю я.
– Tut mir leid? Сожалею. А что? – Пинцет проникает под кожу.
– Не знала, что ты изучаешь немецкий.
– Знала, когда-то. Раз уж играем в вопрос-ответ, то кто научил тебя стрелять?
– Не помню. Вроде, отец. Он по тарелкам стрелял.
– Неплохо научил, – грустно шепчет Кайл. Пинцет своими чертовыми зубами рыщет под кожей. Главное, не кричать.
– А откуда ты умеешь?
– У меня был хороший учитель.
– Кто?
– Неважно. Зачем ты спасла меня? Дважды. – Пинцет нащупал пулю. Стискиваю зубы сильнее.
– Спроси, что полегче. Задаю себе тот же вопрос.
– Ты чувствуешь что-нибудь кроме… злости? – его голос садится. Пуля выходит наружу, сверкая своей серебряной кожей.
– Конечно. Я же не заражена. – Почти правда. Отчасти да, отчасти нет.
– Конечно… – Пуля перед моими глазами. Вся в крови, моей крови. – S’io credesse che mia risorta fosse a persona che mai torrasse al mondo …
– Мы друг друга не понимаем.
– Это не имеет значения. – Игла прокалывает кожу. Главное, не кричать.
– Мы закончили?
– Да, – он кивает на кровавую пулю, лежащую на блюдце. Затем берет бутылку водки и делает глоток. – Забирай на память, если хочешь.
Я немного брезгливо беру в свои руки маленький металлический цилиндр, не осматривая ложу в маленький кармашек шорт. Нужно бы пере-одеться.
– Будешь? – спрашивает меня Уайт, протягивая бутылку после очередного глотка.
– Воздержусь.
Он пожимает плечами и выходит из моей кабинки, на ходу напевая что-то вроде «спокойной ночи». На часах было три утра.

***

Я просыпаюсь от непонятного шороха. Разве магазин открылся? Вроде бы света в отсеках нет. С трудом перевесив ноги с края кровати, я встаю. В моей голове будто бы звенит колокол, мысли путаются. Сколько времени я спала? С каждым днем вероятность того, что я умру от недосыпа, а не от того, что меня убьют, увеличивается.
Выйдя из своей комнаты, я осторожно иду навстречу звуку. Но остановившись у одной из кабинок, выключаю режим тревоги.
– Какого черта, Уайт?
Плечи парня от неожиданности вздрагивают. Не успеваю я сообразить, как его рука сжимает мой рот.
– Тише ты, – хрипит он мне на ухо. – Я уберу руку, если обещаешь не открывать рот. Кивни.
Я могла бы его укусить, или пнуть, или ударить затылком, но его го-лос так благотворно влияет на меня, будто этот голос в детстве пел мне колыбельные, что единственное, что я могу – это согласно кивнуть. Крепкие руки Кайла отпускают меня. Он возвращается к рюкзаку, лежащему на кровати, и продолжает складывать в него вещи. Нож, толстая веревка, бутыль воды…
– Я ухожу, – до меня не сразу доходит, что он обращается ко мне, я поглощена разглядыванием обмундирования.
– Что? Куда? – шепчу я. Он злобно бросает на меня взгляд. Да, я же обещала молчать.
– Это не может долго продолжаться, нужно остановить все… это, - он неопределенно разводит руки.
– В одиночку? Ты, конечно, обладаешь отличными бицепсами и умением заверить, но этого мало. Ты не доберешься ни то что до Колумбии, а до границы Атланты.
Уайт усмехается на замечание о мускулах, но потом хмурится. На последних словах он прерывает меня:
– Я не настолько глуп и слаб, как ты считаешь. Меня учили лучшие из лучших: тхэквондо, дзюдо, ледрит, цигун и другие боевые искусства, названия которых ты даже выговорить не сможешь. Я не стану упоминать о всех языках, которых знаю, умения выживать в экстремальных условиях, знания медицины. И лишь я смогу пройти в резиденцию. Вам это не под силу.
– Так уж и правда? Или ты Люк, а в Белом доме сидит Дарт Вейдер? Тебе там никто не скажет: «Кайл, я твой отец!» - раздражение дошло до предела. Часть слов была сказана не мной. В какие-то моменты мной овладевает что-то другое, что сидит внутри меня. Да и что он о себе возомнил?
Я так увлеклась дискуссией, что не заметила, насколько громко говорю. Сзади меня вскоре появляется заспанная Элис, около нее – Джей.
– Что за семейные разборки? Не можете решить, кто на какой стороне спит? – бурчит Джей.
Кайл сводит брови и скрещивает руки на груди, гневно уставившись на меня.
– Он собирается ехать в Вашингтон без нас.
– Ты никогда не видел DC ? – с усмешкой отвечает Джей, вопросительно глядя на Уайта.
– Нет, он хочет поиграть в Супермена и спасти мир с одиночку.
– Хочешь сказать, разбить Бюро? – ошарашенно спрашивает Элис. – Кайл, ты умом тронулся?
– Замолчите, все! – кричит властным голосом Кайл, словно отбивает-ся от назойливых мух. – Это лично мое дело, мне нет дела до вашего… согласия.
– Лично твое? – на этот раз вскипает Джей. – Эти ублюдки сожгли мою семью. Отравили всю мою жизнь. Это не только твое дело!
– Джей прав, ты не можешь просто отбросить нас со счетов, - глаза Элис блестят. – Они разрушили жизни миллионов. Миллиардов. Я не могу просто прятаться, когда происходит такое. Я должна отомстить за все, что произошло с моей семьей.
Между нами всеми повисла пауза. Я думаю, сейчас в душе все ненавидят друг друга. Хотя я просто злюсь на Кайла, что тот сбросил меня со счетов. Наконец Кайл расправляет плечи и опускает руки.
– Все, что я могу вам сказать: это ваша черта – то, что вы сказали. Если сейчас вы пойдете за мной, то вряд ли сможете свернуть обратно. На мести вы не сможете идти далеко. Но если все же вы хотите продолжить путь рядом со мной, то… собирайте вещи. Возьмите лишь все самое необходимое.
Элис с Джеем решительно кивают и срываются с места. Взгляд Кайла падает на меня.
– Засомневалась?
– Нет. Просто… хочется пойти за тобой лишь из любопытства.
Такой ответ явно удивляет парня. А я лишь быстро выхожу.

                ***
Я поднялась на этаж выше, где находятся магазины одежды. В нынешнем виде далеко не уйдешь: майка и шорты никак не годны для такой погоды. Остановившись перед магазином армейской одежды, думаю о том, что это как раз то, что мне нужно. Я хватаю грубые тяжелые ботинки примерно своего размера (хотя что значит примерно, если они едва не сваливаются с меня?) и теплую темно-зеленую армейскую куртку, которая мне немного великовата. Немного подумав, беру оружейный ремень на бедра.В соседнем магазине я надеваю черные штаны, серую майку, а поверх нее черную футболку. На штаны надеваю ремень, накидываю куртку.
Переодевшись, не забываю вытащить из кармана потрепанных шорт кровавую пулю. Я взяла с прилавка подвеску, оторвав висящую на ней побрекушку, и подвесила на нить пулю, перед этим основательно перекрутив ее широкую часть медной проволокой, чтобы использовать ее как крючок для подвешивания. Я не стала стирать с нее кровь, чтобы это давало мне знать, для чего именно такое странное украшение висит на моей шее. Металл приятно охлаждает кожу на ключицах, когда я наконец надеваю на себя собственноручно сделанный кулон.
Когда я завязываю шнурки ботинок, то слышу шорох шагов. Поднимаю взгляд и вижу Элис. На ней надеты штаны цвета хаки, черная водолазка и темно-синяя джинсовая куртка. Элис ловит мой взгляд, улыбается мне, а затем, немного подумав, садится на пуф рядом со мной.
– Держи, – протягивает она мне что-то. До меня не сразу доходит, что это кобура. – Понадобится.
Элис снова улыбается мне. А потом происходит что-то для меня странно и не подлежащее пониманию. Она осторожно заправляет прядь моих волос за ухо и целует меня в щеку. Я чувствую ее сбитое дыхание на виске. Будто сама не поняв, что сделала, Элис встряхивает головой и быстро встает.
– О, ты… Вернее, кобура и правда понадобится, - говорю я Элис. Она кивает и выходит из магазина, оставляя меня наедине с мыслями. Люди – странные существа. Я точно принадлежу к их числу? Нет, скорее, нет. Бывшая я была человеком, но не нынешняя.
Следующие полчаса я собираю рюкзак. У меня была идея взять с собой спальный мешок, но он занимает много места, поэтому я взяла покрывало с кровати и надувную подушку. На ремень вешаю кобуру с пистолетом, а в ботинки заправляю нож в ножнах. Волосы успели сваляться от грязи и крови, а помыть нет возможности. Поэтому я зачесываю волосы в хвост. Накидываю на себя рюкзак и с бутылкой воды в руках отправляюсь к Кайлу.
Он сидит на кровати и чистит автомат. Услышав мои шаги, парень поднимает на меня усталый взгляд.
– Ты словно Боудикка, - усмехается он. Он вообще перестанет говорить странные вещи?
– Надеюсь, это не оскорбление.
Кайл не успевает ответить, потому что сзади меня появляется Джей.
– Держи, – обращается он ко мне и дает в руку коробок патронов. Они с Элис договорились?
– Можем идти? – слышу я голос Элис. Она появляется из-за угла. Девушка старательно пытается не смотреть на меня, но все же скользнув по мне своими ясными глазами, явно смущается. Ого, я знаю такое слово? Пополнение в списке лексики разряда «ЧУВСТВА».
– Думаю, да, – соглашается не без раздражения Кайл. Ему до сих пор претит мысль, что мы следуем за ним. Джей согласно кивает.
Элис выставляет вперед руку. Джей, поняв ее, накладывает свою огромную ладонь на ее, затем это с неохотой делает Кайл. Элис вопросительно смотрит на меня, и я присоединяюсь к ним.
- Мы сделаем этих тварей, - решительно говорит Элис.

ГЛАВА 4. УГОНЩИКИ

Весь день нам пришлось провести за тем, чтобы добраться до другого конца города. Транспорта нет, поэтому не остается ничего, как идти пешком.
Благодаря этой прогулке мне удалось увидеть истинное лицо города нынешнего времени. Светская жизнь толстосумов в дорогих гостиницах перемешивается со зловонием нищих улиц. Пакеты мусора по прямой траектории слетают из окон прямо на тротуары, где уже валяются внутренности их собратьев, распотрошенные малочисленным количеством бродячих собак, которые подыхают с голода, когда как раньше ели объедки со столов зажиточных семей. Прямо передо мной даже пролилась струя воды из-под половой тряпки, а сверху донеслось чье-то пронзительное ржание. Бомжи валяются под витринами магазинов Диор, подстелив под себя старые картонки. Атланта, некогда центр борьбы с вирусами, центр ЦКЗ, крупный город штата Джорджия, США, теперь погряз в плодах удачного эксперимента террора.
Из-за вчерашнего "банкета" есть совсем не хочется, поэтому я могу только пить. Видимо, остальные так же не голодны, что мы не делаем остановок. Пару раз на нас подозрительно смотрели полицейские, но увидев нашу форму и ружье, думали, что мы военные. Они действительно настолько тупые, или просто у них выбиты мозги. Однако, у меня же не выбиты? Что до Кайла, то он даже отдал честь одному. В общем говоря, добрались мы до окраины без особых проблем.
Было уже затемно, когда Кайл остановил нас у какого-то бара.
  – Ты решил выпить? – спрашивает Джей. Я почувствовала новую нотку в его голосе. Вернее, я чувствовала ее и прежде, но сейчас смогла отличить ее в тембре. Сарказм. Я знаю такое слово?
  – Мы не можем идти пешком,- пропустив колкость мимо ушей, произносит Кайл.- Нам нужен транспорт.
Я оглядываюсь вокруг. Кайл остановил нас на парковке перед баром. Несколько байков, наваленные чуть ли не друг на друга, косо щурясь потухшими фарами в мою сторону. Черные, красные, оранжевые. С различными рисунками на их металлической поблескивающей коже. На них отражается сияние вывески – Azazel. Она вспыхивает серебряным и золотым на фоне перевернутой пентаграммы, вписанной вокруг ярких букв. Бар выглядит ново, что не очень удивительно.
– Как? – отвлекает меня от рассматривания вопрос Джея.
– Элис, ты нам очень поможешь, – Кайл неопределенно вздергивает брови. – Я бы и сам пофлиртовал, но, к сожалению, потные байкеры не в моем вкусе. Еще я мог бы завести машину без ключа, но вот байк…
Элис сначала выглядит удивленной, затем раздраженной.
– Ты хочешь, чтобы я сыграла ночную бабочку? Ради ключа? Спасибо, но если так, то я дойду до Вашингтона пешком.
– Я просто предлагаю тебе вывести двоих из бара, а там мы с Джеем разберёмся. – Джей усмехается на слова Кайла.
– У нас есть еще одна бабочка.
Кайл смотрит на меня так, будто видит впервые. Хочется нарисовать плакат с надписью: "Хэй, это я спасла твой зад от набивания его пулями, помнишь?" и повесить его на себя.
– Что? Нет, только не Хейз.
Я с вызовом смотрю на него. Не прекращая сверлить взглядом, ски-дываю рюкзак и распускаю волосы.
– Нужен байк? Ты его получишь.
Я гордо разворачиваюсь от него и захожу в бар. На входе стоит охранник, но я лишь улыбаюсь и подмигиваю ему. Как и ожидалось, он с легкостью пропускает меня. Неожиданно я чувствую чью-то маленькую ладонь в своей. Я оглядываюсь через плечо. Элис с испуганными глазами смотрит на меня. Она заправила волосы за уши и спустила вниз водолаз-ку, чтобы чуть-чуть оголить тело. Внутри снова укол, как тогда в центре бедных, только этот укол другой. Я гляжу на блеск в глазах девушки и понимаю, что она по-детски мила и красива. Чтобы ободрить ее, сжимаю ее руку в своей. Мы сможем, говорит мой взгляд. Я сдергиваю портеру и вхожу внутрь.
Первое, что я чувствую, это то, что у меня заложило уши. В помещении играет громкая музыка, солист гроулит так, что мои барабанные перепонки на грани разрушения. Затем я ощущаю запах алкоголя и затхлого пота. Мои глаза ловят всплески ярких огней от ламп на потолке. Мое тело быстро отзывается на атмосферу безумия в баре, я непроизвольно начинаю двигаться в такт музыке. Я плавными движениями прохожу в зал, ощущая крепкие тела вокруг себя. Кто-то пристраивается сзади меня, обхватывает волосатыми руками и начинает тереться об меня. Не смотри на него. Да, Кайл, ты еще получишь. Я продолжаю двигаться, однако открываю глаза.
Весь зал красного цвета. Алый, словно кровь. Черная стойка с гладкой поверхностью, на которой блестят рефлексы огней, бутылок и людей. Стойка забита почти до отказа: грузные тела байкеров примостились на барных стульях, как птицы на электропроводах. У каждого в руке стакан с темной жидкостью. Я вижу, как у одного из них стекает пивная пена по косматой бороде. Не смотри на него. Бармен весело улыбается и что-то щебечет компании байкеров в черном. Лысый затылок его светится, кожа неестественно натянута на череп. На фоне его лысой головы я вижу ряды бутылок различных мастей: от зеленого стекла до коричневого. Бюро дает миллионы долларов на выпивку и гроши на бедные кварталы дешевой рабочей силы.
– Что такая крошка делает здесь? – спрашивает мой партнер, хотя его голос больше похож на рык зверя. Не смотри на него.
– Ищу приключения.
– Отличное место для приключений.
– Можем поискать их где-нибудь еще, – сквозь отвращение мурлычу я. От злости и отвращения я бы уже давно разбила ему морду об стойку с лысым барменом.
– У меня байк снаружи. Хочешь прокатиться до более уютного места?
– Не возражаю, – быстро отвечаю я, потому что этот косматый медведь уже трогает своими руками мой живот.
Байкер усмехается и грубо берет меня за руку, уводя из заведения. Я быстро окидываю зал глазами, пока меня не утащили, ища Элис. Но в темноте ничего не видно. Когда я протискиваюсь в проходе мимо охранника, то вижу улыбку на его лице. Я злостно бросаю на него взгляд и выбегаю в дверь.
– И где твой байк? – спрашиваю я, потому что мой партнер проходит мимо стоянки и идет в переулок, освещенный лишь тусклым фонарем.
– Здесь, – глухо отвечает он, показывая мне свой байк, прижатый к стене, затем оскаливается. – Чтобы не угнали.
Это мало входило в мои планы, потому что парни должны были выйти на парковку, а не в этот вонючий переулок. Как они меня увидят? И где Элис? Не нравится мне это все.
Руки байкера хватают меня за талию и притягивают к себе. В следующее мгновение я чувствую под собой сидение байка. Мой нос вдыхает запах дешевой выпивки, когда он наклоняется ко мне. Пока я борюсь с подступающей тошнотой, его губы исследуют мою шею, руки нащупывают талию.
– Слезь с меня, ублюдок! – со злостью кричу я.
– Ты хотела приключений, – смеется он, и пальцы расстегивают пуговицу на моих штанах.
– Я хотела твой байк, – с этими словами я ударяю его кулаком в жи-вот.
Байкер пытается сохранить равновесие, удерживая рукой место, в которое я ударила. В момент его лицо озаряет гнев, он с силой дергает меня к себе, раненое предплечье охватывает волна боли, от которой мутнеет в глазах. Я намного слабее и меньше его, сопротивляться мне сложно, особенно когда он в ярости. Байкер бросает меня в сторону, прижимает меня к стене.
– Зря ты это, - шипит сквозь зубы он.
Я плюю ему в лицо, с вызовом сверкая глазами. В ответ байкер с размаху ударяет меня затылком об кирпичи. Я нахожусь на грани отключки от боли, но…
Чьи-то сильные руки оттаскивают от меня байкера. Не имея опоры, я скатываюсь по стене вниз. Перед моими глазами сцена: Кайл, избивающий моего насильника. Лицо избиваемого уже успело превратиться в кровавую кашу, но гнев Кайла не проходит. В переулок врывается Джей, он хватает Кайла и оттаскивает от байкера, однако Кайл продолжает брыкаться. Вскоре появляется и Элис. В отличие от Джея, она сразу бежит ко мне, су-дорожно обнимает.
– Нельзя было расходиться, – шепчет она. Я не знаю, что ей ответить, поэтому просто ответно обнимаю. И слышу облегченный выдох.
– Кайл, Кайл! Черт, Уайт, прекрати! – кричит Джей. Я вытягиваю шею и приглаживаю волосы Элис, чтобы посмотреть на Кайла. Руки па-ня трясутся, а лицо превратилось в маску гнева.
Неожиданно я слышу какой-то гул со стороны бара. На лице Джея я вижу страх.
– Сукин сын не вырубился и позвал своих, – шипит Джей. – Нужно сматываться. Кайл, бери Хейз и выезжай на трассу. Мы с Элис подождем.
Джей отрывает от меня Элис, и они убегают в темноту.
– Кайл, вставай, – яростно кричу я.
Парень проводит рукой по волосам, унимая дрожь. Затем кивает и приближается к избитому байкеру, ища ключи.
– Пуговица, – будто бы случайно говорит он. Я сжимаю губы, но застегиваю штаны.
 Кайл наконец находит ключи и вскакивает к байку.
– Мой рюкзак, – наконец вспоминаю я.
– Хейз, брось! – кричит мне Кайл, но я уже не слышу его.
Я выбегаю из переулка и вновь оказываюсь напротив парковки. Там уже стоит около десятка байкеров. В центре стоит мужик с разбитым лицом и что-то яростно объясняет своим приятелям. Но где же мой рюкзак? Я присматриваюсь… и вижу рюкзак, прижатый к груде байков, расположившихся около обсуждающих байкеров.
Мысленно выругавшись, я осторожно на корточках выхожу на площадку. Они стоят ко мне спиной, что весьма удобно.
– Эта скотина мне лицо разбила.
Интересно, это он о Кайле или Джее?
– Маленькая сучка прямо по лицу ударила.
Вот это да, Элис не такая уж и белоручка? Я медленно и как можно аккуратнее пробираюсь к своему рюкзаку. Осталось совсем чуть-чуть, и я дотянусь до него, но как некстати под подошвой что-то громко ломается на части. Группа байкеров резко поворачивается на звук и видит… меня.
– Она там тоже была, – с криком тычет байкер с разбитым лицом.
Ладно, прятаться нет смысла. Я рывком хватаю лямку тяжелого рюкзака и вскакиваю на ноги. Один из них, с рыжей бородой, пытается схватить меня рукой, но я быстро отскакиваю.
– Хватай ее, – кричит кто-то из них.
Я натягиваю лямку рюкзака уже на бегу, оборачиваясь на погоню.
– Хейз! – слышу я крик. В поисках голоса я оглядываюсь и вижу Кайла верхом на черном байке. Я успеваю только запрыгнуть на сидение, как байк срывается с места.
Байкеры, оставленные позади, во всю глотку кричат нам вслед. Я обхватываю Кайла руками и даю себе отдышаться.