Камень

Старик открыл глаза, но ничего почти не увидел, свет еле-еле пробивался из под полога. Но это было не важно, за многие годы он научился различать вещи и в темноте у себя в юрте, а в последнее время свет стал даже немного в тягость, болели глаза и воспоминания от этого становились навязчивее и еще печальнее. По левой ноге пробирался холод, старик понял что сползла обмотка, но вставать не хотелось, пришлось просто подобрать ногу под шкуру. На лицо упало несколько капель, скоро зима и изморозь по утрам внутри юрты стала обыденностью. Огонь давно погас, но
не это и не сырость и дрожь занимало его мысли, а боль в плече, как всегда неожиданно напомнила о себе и сжала хрупкое тело. Старик стал дышать глубже и тише, боль медленно и с неохотой уползала, но он знал что не надолго, она вернется, обязательно, больше всего он не хотел, что бы это случилось в степи, просто хотел умереть дома. Желание простое и столь необходимое, всего лишь - умереть дома, впрочем и в степи неплохо, степь - дом, но так хотелось просто уснуть и не проснутся. За всю жизнь их немного и было, этих желаний, простых, понятных и порой недостижимых, как вечность. Старик всегда знал и верил, что если хорошо попросить небо, оно даст и не возьмет ничего взамен, кроме жизни, когда придет срок. Просил он удачи, дожить до весны, поменьше снега для табуна, здоровья детям и себе, понимая, если с ним что то случится - никто не выживет. Небо давало, порой щедро, порой не очень и не дало казалось главного, той девушки, что приходила к нему до сих пор во снах, тихо садилась рядом, смотрела в глаза и гладила прозрачной рукой жесткие волосы. Он помнил её всегда, хотя прошло много зим и много лет, но не было её, этого не случилось и уже никогда не случится. Старик знал, что не будет больше весеннего солнца, до весны он не доживет, не будет детского смеха, радости от бешеной скачки и охоты, любви и свободы, когда рвется грудь от счастья и улыбается весна. Старик чувствовал, придет снег, его не станет.
Уйдет совсем, но не сегодня... надо вставать.
Камень возник и занял его мысли, привычно и по хозяйски, не исчезнет и не растворится в утреннем тумане, пока старик не забудется чутким и тревожным сном. Камень, вожделенный и ненавистный, не отпускал и уже не отпустит, он знал это и смирился. Ложь, испепеляющая нутро не ведома, пока она не начнет жрать душу и скользкими пальцами не возьмет за горло, сжимая все сильнее и сильнее, себя не обманешь и не уйдешь, лгал ли себе старик - нет. Он много раз ходил в долину мертвых, но каждый раз возвращался, не мог представить и осознать себя с камнем, сроднится и может даже полюбить, представляя себе предков, с перекошенными лицами несущих этот груз. Любили или ненавидели они свои камни, свои грехи, недосказанность, может быть свою песню или свободу? Старик не знал, а солгать он себе не мог. Полюбить или возненавидеть камень почти невозможно, а придется и от этих мыслей, хрупкое тело сжималось под шкурой все сильней и сильней.
Твой камень, как и твоя жизнь, он очень тяжел, свой ли ты взвалил на плечи, где та грань разделения твоей жизни и чужой, твоей свободы и свободы тех кто рядом? Трудно и почти невозможно определить. Уйти опять, что бы вернутся или оставшись, все равно уйти, забыть или сказать страшное слово - никогда. Когда это осознаешь становится по настоящему жутко. Никогда и огромная боль безысходности, граничащая с небытием, никогда и темнота, никогда, значит все...навсегда.
Старик откинул шкуру, спустил ноги, встал, прислушался к притаившийся боли, тихо, только тогда наклонился и поправил обмотку, обулся. Огонь разводить не стал, откинув полог вышел наружу, поднял голову. Солнце медленно вставало из-за сопки, день обещал быть теплым, он давно не обращал внимание на погоду, а сейчас почему то порадовался. Спустился к ручью, умылся. Когда он уходил от людей, также было тихо и вставало солнце, собаки давно не обращали на него внимания, старик был для них предметом окружающего мира, как юрты, сопки, кони и все остальное. Но не это главное, главное люди, старик перестал быть необходимым, он это чувствовал и знал. Знал и понял что пора уходить и не потому что стал обузой,просто выполнил свое предназначение, все сделал в этой жизни и для себя и для людей. Мальчишкой он видел, как ушел дед и отец и тогда уже понимал, ничего изменить нельзя и значение этого страшного слова - никогда. Никогда он их больше не увидит...никогда.
Старое дерево всегда погибает, печальное зрелище, отмирают ветви, сначала по одной, потом веером, грубеет ствол, уходят соки, дряхлеет и в один прекрасный день, веселый порыв ветра валит гиганта на землю, какие бы крепкие небыли корни. Зачем смотреть, радостно или печально на смерть, у неё неприглядное лицо и она все равно возьмет свое, не взирая на наши желания. Человек эгоистичен, очень эгоистичен, мы даже на кладбища ходим и ставим помпезные памятники ради себя, а не ради тех кто там лежит, им ушедшим - все равно. Зачем мучить кого то и обременять, зверь мудр, он уходит и человек должен уйти...навсегда. Можно остаться и почувствовать всю тяжесть взглядов и тихую ненависть, не сразу, постепенно, по капле, слаб человек...лучше уйти, еще в силе, на своих ногах.
Камень, опять настойчиво напомнил о себе, пора подумал старик и пошел не заходя в юрту, в долину, в эту бездну, пытаясь в который раз, отыскать в себе хоть какой нибудь знак, намек, но было пусто, совсем, он ничего не чувствовал. Солгать не получится, жизнь не обманешь, равно как и смерть и твой камень где то поджидает тебя. Найдешь ли, узнаешь, твой ли? Иллюзии разобьются, твой камень всегда лежит на своем месте, если не найдешь, все равно он твой, никто его не поднимет, у других есть свой. Их часто не находят или не ищут, не зная что надо искать и тогда камни стонут, говорят по ночам, я не слышал...
Тяжело ступая по едва заметной тропинке, старик прислушивался к своей спутнице, к боли. Она давно была с ним, болело плечо и грудь, нет, раны полученные за долгую жизнь зажили и даже никогда не мучили его на погоду или по своей, им только известной прихоти. Старик знал, болело сердце и что путь его, уже не долог. Пот тихо стал сползать меж лопаток, а затем появился на висках и на груди, пришлось рвануть ворот, заблестели его обереги и больно стукнули в тело. Вес был приличный, но он никогда не снимал их, кто повесил тот и снимет, думал старик.
Чуждое понятие религия, никогда не занимало мысли старика, хотя с уважением относился к любой, раз люди молятся, значит им это нужно, рассуждал он. Случайно крещеный в детстве, старик с покорностью носил крест всю жизнь, боялся снять и тем самым разгневать, слабо представляя кого, но боялся. Так же относился к своему Будде на тяжелой цепи и медвежьему когтю, одетых давно и прочно чужой волей, волей предков. В безверье смерть, слышал старик не раз, но был почему то равнодушен. Верил ли во что то, наверно да - в камень.
Он твердо знал, что бы ты не сделал в жизни, тебя простят, не может быть по другому, у каждого своя дорога и если ты еще не умер, значит она не закончилась, человек может совершить разное, судьбу не выбирают, только с каждым разом, камень становится тяжелее. Хватит ли сил поднять, взвалить эту ношу, этого и боялся больше всего.
Идти оставалось немного, за сопкой в долине, была его цель, такая близкая и такая не достижимая. Старик устал, присел на камень, чужой, не свой, отдышавшись решил вернутся, неведомая сила позвала в юрту. Не время, рассудил и пошел обратно. Подождет, думал про себя старик, я его долго ждал, искал почти всю жизнь, полежит и до завтра, еще встретимся.
Не встретились. Старик умер ночью, как и мечтал во сне, не дойдя до цели совсем немного. А так ли это и важно, теперь, когда лежит и ничего его не тревожит и камень лежит, не найденный. Много их, не найденных, говорят они стонут по ночам...я не слышал.
2015    Написано сыну...надеюсь прочитает...