A little death

У меня дома все всегда одинаково, где и у кого бы он ни был.

Я открываю дверь, затаскиваю пакеты и сумки.

Все по-прежнему: Он сидит посреди комнаты, скрестив ноги, Она - на кухне, откуда слышится ровный звук бьющейся посуды и всхлипы.

- И когда Ты уже Ее утихомиришь? Я устала покупать посуду каждый день, Ты хоть знаешь, какая это тяжесть? Я устала, - снимаю ботинки, сажусь рядом с моими теплыми глазами.

- Ты сама знаешь, что Ее мания не лечится. Она, кажется, изначально была запрограммирована на разрушение твоей Души, пора бы смириться. Да и какой идиот запихивает Душу в посуду? Не лень покупать теперь? - язвит всегда к месту, но только я слышу эти невероятно добрые нотки в голосе. - И да, кажется, у нее аритмия. Слышишь, удары пропускает? - и правда, в какой-то момент не происходило ожидаемого падения тарелки на пол, такт нарушался, а потом восстанавливался.

- Я вообще-то не покупаю, а создаю заново, если Ты до сих пор не уяснил этого. И без Души тут с Вами не проживешь. А, знаешь, зато обмывать можно каждый день новую, - несмотря на архисложный день, шутить хотелось, дома все-таки.

- Решила споить меня? Да я тут вообще самый важный, на мне столько ответственности за Ваши поступки, - Он поднял свои ореховые глаза от пола, где методично раскладывал мандариновые косточки в порядке уменьшения размера. И откуда их столько?

- Да ты ни одного дельного совета за всю жизнь мне не дал, - тихо произношу я, когда он возвращается к своему делу. Удар пропущен.

- Неправда, ты сама знаешь, что это неправда, - я опять сталкиваюсь с ореховыми глазами, в которых видна вся глубина его искренности, жесткости и почему-то грусти. - Я всегда говорил тебе идти до конца, детка, что бы там ни было.

Опускаю глаза, смотрю на Его идеальные пальцы, на которых все еще следы вчерашней масляной краски и порезов осколками вчерашней порцией посуды. Еще один пропущенный удар. Что-то не так. Что-то не так.

Он продолжает.

- А ты повзрослела. Жестче, все больше желаешь отпускать людей и возвращать прошлое, все больше молчишь и все больше прячешься.

- Мне пришлось, Ты знаешь, потому что Тебе тоже придется, - прислоняюсь к его плечу лбом и закрываю глаза.

- Я что тут сижу-то, - начинает Он некоторое время спустя. Его пальцы холоднеют, я чувствую. Что-то не так.

- Ты всегда тут сидишь,- прерываю Его я, возвращаясь из воспоминаний. Пропущенный удар. Всхлипы громче.

- Я хотел извиниться. Я знаю, что ты не принимаешь нас обоих. Я понимаю, насколько все стало сложнее, но помни, что каждый из нас принимает тебя, что бы ты не решила. Мы оба тебя любим. Всегда иди до конца, чего бы это тебе ни стоило. Она бы сказала то же самое, - я поднимаю голову, открываю глаза. Посуда больше не бьется, - Ты еще не была на кухне. Я хотел предупредить: утром мне пришлось закончить начатое. Она поняла. Она тебя любит.

Резко встаю, нарушая последовательность мандариновых косточек и чувствуя запах фуксии. Открываю кухонную дверь.

Шаг.

Второй.

Третий.

По щекам слезы.

Она сидела, прислонившись к посудомоечной машине, держа в посиневших руках последнюю целую тарелку. Даже не так: она прижимала ее к себе. Идеально вымытый пол вокруг нее был весь в ее крови, усыпанной белоснежными фарфоровыми осколками. Красные, уже неживые глаза смотрели мне прямо в душу, срывая обои с моих собственноручно возведенных стен. Кровь была повсюду. Что.же.ты.сделал.Что.же.ты.сделал. Синяки вперемешку с порезами, явно сломанная левая рука, следы удушья, повсюду кровь: на столе, на кухонных полотенцах, на часах, на кастрюлях, на телевизоре, холодильнике, шкафах. Откуда.столько.крови.Откуда.столько.крови. Сажусь с ней рядом, сжимая изрезанное запястье. Слезы разбавляют кровь, хоть как-то соединяя нас единственный раз. Мой пустой взгляд олицетворяет внутреннюю пустоту, слезы - тяжесть смирения. Ведь я сама сделала выбор, нам всем приходится.

На полу записка: "Всегда иди до конца". Громко, глупо, бесполезно.

Он тихо подходит, садясь сзади и обнимая за плечи.

- Делать выбор всегда сложно, детка.

Прошло несколько часов, за окном садилось солнце, оповещая всех о приближении следующего дня, а мы все также сидели, сжимая ее запястье и смотря в ее безжизненные глаза. Запах фуксии поглотил все вокруг - так умирают сердца.

На холодильнике записка "купила твой любимый - апельсиновый". А на календаре сегодняшнее число обведено красной пастой.

Пустота в груди щемит. Пальцы холодеют.

"Сегодня Разум окончательно убил Сердце".

Я сделала свой выбор.

A little death without mourning
No call, no warning
Baby, a dangerous idea
That almost makes sense.