Стена. ч. 1. гл. 1. Один день Бумашкина

               

Что толкнуло Бумашкина в тот ноябрьский день выйти из дома, он уже не вспомнит никогда.

Но именно этот день оказался для него в некотором смысле роковым и судьбоносным, ибо произошли с ним  в те незаметно пролетевшие  часы несколько удивительных, почти мистических  и даже страшных встреч, которые навсегда разделили его жизнь на «до» и «после».

Ранним утром 19 ноября 1999 года Бумашкин удачно втиснулся в салон городского автобуса.

Повезло ему чрезвычайно: он успел занять свободное место недалеко от кондуктора, а через минуту в салоне началась давка.

Над его головой зависла чья-то сумка, соседка сбоку прижалась к нему так плотно, что Бумажкину пришлось повернуться к ней спиной. 

Развернувшись к окну, он стал рассматривать узоры на стекле, покрытом толстым слоем инея. От его близкого дыхания иней  потихоньку начал таять, и через крошечные мутные просветы Бумашкин без труда угадывал  знакомые очертания городского пейзажа.

В эти утренние часы он  всегда отмечал ставшую привычной после развала страны одну и ту же странность: 100 человек стоят, тесно прижавшись друг к другу, и … молчат,   физически близкие и чужие одновременно.   

К концу 90-х, по мнению Бумашкина, случилась   самая страшная метаморфоза в человеческих взаимоотношениях: люди потеряли друг к другу  всякий  и н т е р е с, кроме меркантильного.

У  центрального рынка салон автобуса опустошился наполовину, присутствие соседки его уже не напрягало, но Бумашкин по-прежнему смотрел в окно. 

В какой-то  миг он  неожиданно  почувствовал,  что его правая щека загорела. 

Инстинктивно  повернувшись, он замер от охватившего его  в то же  мгновение    ужаса: на него смотрела  невесть откуда взявшаяся одноглазая старуха. 

Среди десятка отреченных лиц в полутора метрах от него её физиономия  не могла остаться незамеченной никем из присутствующих, но всё окружение делало вид, что не видит в её обличье ничего странного. 

А Бумашкин не только увидел, но  всем своим нутром странным образом  понял, что больше секунды   лицезреть  это одноглазое  чудовище опасно для его жизни.

Странность  заключалась в том, что глаз у старухи была пара, но один из них, огромно-страшно-красно-выпучено-распаленный,  жег и испепелял именно его щёку. 

На миг ещё раз встретившись  с ней взглядом, Бумажкин почувствовал себя не просто неуютно, а ощутил  знаковость, не случайность этой встречи.

Больше в окно смотреть он уже не мог. Он узнал эту Даму. Нет, не в её конкретном  «марьипетровном» варианте.

Это была Её Величество Болезнь, которая выискивала себе новые жертвы среди слабых и поникших духом людей.

Глядя себе в колени, атеист  Бумашкин неистово взмолился:

- Господи, спаси и сохрани! Пусть она выйдет первая, раньше меня, только не со мной и не за мной!

Остановка за остановкой потянулись медленнее, он ещё пару раз обжегся об её проницательно испепеляющий взгляд, пока окончательно не превратился в парализовано- оцепеневшего кролика.

- Что со мной происходит? – отчаянно спросил сам себя Бумашкин, пытаясь руками унять дрожь в коленях.

Он не понимал, что случилось с ним сейчас такого страшного, что  выбило его из колеи привычного мироощущения.

Еще вчера он был смел и отважен, а сегодня,  в эти минуты какая-то невидимая сила безжалостно вынула из него стержень и превратила в телесную тряпку.

Вчера…

Вчера пятидесятипятилетний  Бумашкин уволился с работы. Сам, решительно и бесповоротно. 

Он зашел в кабинет главного редактора и положил заявление на стол.

Заявление начальником в ту же секунду с нескрываемым удовольствием было подписано, а через десять минут ему выдали полугодовалый  по причине многомесячной  задержки зарплаты расчет.

Всё, мол, Бумашкин,  покедова, пишите письма по адресу: улица Тру-ля-ля, дом два нуля.

От совершенного поступка   ему в тот миг  сразу же стало  чрезвычайно легко и свободно.

Оказывается, он уже давно нестерпимо устал быть Бумашкиным, но  окружающие  этого не замечали. 

В редакционном удостоверении, которое он положил на стол вместе с заявлением, Бумашкин значился корреспондентом сельскохозяйственного отдела  областной газеты.

И звали его  на самом деле Борис Андреевич Марусин.

С легкой руки нового главреда, сменившего пару лет назад   ушедшего на пенсию, его статьи, беспощадно искромсанные, по сто раз переписанные,  стали выходить не за привычной его читателям  подписью Б. Марусин, а насмешливо – оскорбительным псевдонимом Б. Машкин или, как вариант, Б.  Бумашкин.

Справедливости ради надо заметить, что Бумашкин был не единственной жертвой мобинга.

Коллектив  в кадровом смысле таял и менялся с первого дня прихода к власти  нового начальства.

Старая гвардия уходила под натиском наглой и самоуверенной молодежи, которую совсем не интересовало журналистское  предназначение. 

В связи с многочисленными выборными баталиями и началом расцвета рекламы в журналистику потянулись дельцы и коммерсанты, которые  знали толк в деньгах  и были по всем «понятиям»  при  делах. 

Так, к  середине 90-х,  с приходом  т.н.  «дерьмократии»,  в их  региональной  газете      вместе с колхозами, заводами, фермами и прочими достижениями народного хозяйства умерла и   журналистика. 

А вместе с ней за ненадобностью   в конкретное вчера  исчез с журналистского горизонта  и  Борис Андреевич Марусин.

Появившиеся на бумаге многочисленные фермеры, фермерши и прочие ИП требовали  переформатирования четвертой власти. 

Из коллективного организатора, пропагандиста и агитатора СМИ  превратились … в собачку.

***

Да, да – именно в собаку! 

Каковы функции собаки в  жизни человека? Друг, сторож, ищейка, пастух? 

СМИ  «особачились», потому что у них появились хозяева. 

Вот, к примеру,  появился в городе    новый информационно – экономический еженедельник «Тема недели». Всего – то две странички, читать абсолютно нечего.

Разве только вот эта «новость» двухмесячной давности достойна внимания:

- " Областная пресса  – на пороге ХХ1 века". Под таким названием пройдет фестиваль журналистов в последнее воскресенье августа. Более ста участников и гостей из Москвы соберутся в профилактории… Состоится прием участников  фестиваля  губернатором области. 

Бумашкина  в канувший в лету этот исторический август на встречу не пригласили.

Но то, что "избранные"  местные журналисты  вернулись с той встречи «ручными белочками», кастрированными котиками, стриженными баранами и «песиками на
коротких  поводках», он убедился воочию. 

Газеты с той поры можно было не читать совсем: они  врали,обманывали, лгали, не замечали, развлекали  и либо облизывали, либо мочили  тех, кого заказывал хозяин.

***

Подъезжая к своей остановке, Бумашкин неожиданно почувствовал облегчение. Подняв глаза, он к неописуемой радости, обнаружил, что  Одноглазая Старуха исчезла.

- Слава Богу: Она не пошла за мной! – мысленно перекрестился Бумашкин и вышел на привокзальной площади.

Пройдя вместе с толпой горожан метров тридцать в сторону ДК железнодорожников,  Бумашкин против своей воли оказался на небольшом стихийном рынке.

Остановившись у продуктовой палатки, он начал рассматривать товар.

Его внимание привлекло печенье: был хороший выбор и цены показались приемлемыми. 

Продавщица, к его удовольствию, не делала попытки что-либо навязать и стояла молча, погрузившись в  глубину своих раздумий.

Когда Бумашкин   определился по ассортименту  и полез в карман за деньгами, как  вдруг  ему опять пришлось вздрогнуть.

Лавочница неожиданно  диким голосом закричала, замахав руками:

- Вон! Вон! Пошла вон!

У прилавка, кроме Бумашкина, в это раннее утро  не было никого, поэтому он оторопел от крика и оглянулся. 

Позади него  стояла высокая, в сбившемся платке, с шампунеобразной пеной на лице женщина тридцати лет и протягивала продавщице деньги.

- Вон! Пшла вон! – истерично  продолжала кричать коммерсантка и, выхватив из - под прилавка палку, стала  отталкивать больную женщину, как собаку. 

Её Величество Безумие сопротивлялось голыми руками:  оно хватало палку и отталкивало её от себя.

Деньги упали на снег, а потом и сама Безумица рухнула  и забилась в припадке падучей. 

Жалость, стыд, страх, брезгливость смешались в душе Бумашкина, немота сковала его мысли.

- Почему я свидетель этого? Зачем мне это надо видеть, Господи? –  взмолился он.

Но Судьба продолжила развлекаться Бумашкиным, она невидимой палкой толкала его вперед, словно говоря: смотри, что с тобой может быть; смотри, каким может стать твоё будущее!

Минут через десять, вернувшись на остановку без печенья,  он повстречал Её Величество Нищету. 

Нет,  Бумашкин не отвернулся, не испугался, не смутился, не пристыдился и не прослезился.

Он с удивительным восторгом и нескрываемым любопытством  разглядывал прореху за прорехой, вырванный клок за клоком  её одеяния.

Облезлая шапка у Дамы настолько облезла, что её трудно было представить даже лежащей на помойке.

И облезлость эта была такая склизкая, что Бумашкин чуть не задохнулся от предполагаемой  вони.

Пятна грязи на одежде  живописно рассказывали о местах ночлега своей хозяйки. Обувь состояла из непарных ботинка и сапога.

Что-то не позволяло  назвать эту женщину без возраста привычным словом «бичиха». 

Наверное, вот это: она держалась с чувством собственного достоинства, совсем не чуралась своего внешнего прикида,  её нищета не нуждалась  в словесной оценке и всеобщем внимании.

В её руках была сумка, которую она держала как деловая дама.

Это была Голь Перекатная, не ждущая ни от кого  участия.

Нищета, гуляющая просто так, сама по себе.  Нищета, радующаяся своему праву жить на этой земле,как ей захочется, а потому в высшей степени довольная собой.

Она никому не заглядывала в глаза и не высказывала упреков.

Подошел автобус, Дама  легко запрыгнула на подножку и исчезла в утробе городского транспорта.

- Мда-а-а, - задумался Бумашкин и достал сигарету.

Прикурив от  цигарки  случайного  прохожего,  он неожиданно улыбнулся. В его голове  вместе с утренним солнцем наступила такая ясность, что захотелось смеяться.

- Мистика?  Игры сознания? Что станет со мною, если я не забарахтаюсь, не очнусь, не вскарабкаюсь, не придумаю, как мне жить и что делать дальше?  Сколько таких, как я, за ненадобностью  выброшено сегодня за борт жизни: тысячи, миллионы? Похоже, тьмы и тьмы…

Бумашкин  улыбнулся крутому повороту и задиристо  усмехнулся:

- Ну, если Судьба  в этот исторический день  так  прозорливо-предупредительна к моей персоне, то не могла бы   она  мне показать Госпожу Удачу?

И Судьба продолжила с ним игру.

Молоденькая хорошенькая кондукторша в пустом троллейбусе весело щебетала с Бумашкиным во время обратного пути и даже не взяла с него денег: план выполнила!

На прощание она пожелала ему удачи.

- Вот оно! -   торжествующе подумал Бумашкин и, спрыгнув с подножки,  направился в сторону своего дома. 

У подъезда одного из домов, мимо которого он проходил,  с ним неожиданно заговорил мужчина.  За час, который пролетел незаметно,  почему-то именно ему этот чужой  человек рассказал всю историю своей жизни. 

И что интересно: и рассказ этот,  и эта встреча не показались Бумашкину странными. Ему было безумно интересно слушать о том, как всё хорошо и удачно сложилось в жизни этого незнакомца.

Ни капли зависти не было испытано Бумашкиным по отношению к своему собеседнику, а только удивление,   радость и восхищение:  материальное благополучие через край,  любовь, о какой и не мечтал,  спокойная здоровая старость  - всё заработано трудом, выстрадано и всего лишку, так что даже неловко перед людьми.
 
Бумашкин долго прощался с господином Достатком. Этот разговор переполнил его тихой радостью, умиротворением, ощущением чего-то светлого, хорошего.

- Нет, конечно, я  не пропаду! – говорил себе успокоительно безработный  Бумашкин. – И у меня так будет. Надо жить. Надо верить. Надо ждать. Надо действовать.

Тем временем Господин Достаток, словно   устыдившись своего счастья, стал настойчиво приглашать  хорошего человека  Бумашкина к себе в гости, чтобы  пополдничать вместе и  от всей души  поделиться с ним  невероятно богатым нынче урожаем на даче.

Бумашкин  легко поддался на уговоры, ибо дачи у него, как у настоящего интеллигента, отродясь не было,  и через пять минут оказался он  в гостях у добрых  пенсионеров Петровых, которые, истосковавшись по общению с  порядочным  человеком, на несколько часов окружили его  такой заботой и участием, что он растаял от комфорта и напрочь забыл о своих личных  проблемах. 

Через полчаса,  после пары рюмочек домашней наливки,  ему уже казалось, что он находится не в гостях, а  в служебной командировке и что «материала» для газетного очерка  о трудовых людях  больше, чем предостаточно.

Он попросил бумагу и карандаш, предварительно открыв  тайну своей профессии.

- Да неужели Вы и есть тот самый Бумашкин? Помню, помню, читал! – всплеснул руками  от восторга добросердечный хозяин и тут же крикнул супруге на кухню:

- Нина, Нина, неси-ка  фотографии: Борис Андреевич хочет взять у нас интервью!

Бумашкин от удовольствия раскраснелся и приступил к «работе».

- Ничего, - подумал он. – Газет много, пристрою статью куда-нибудь без проблем: люди-то какие перед ним замечательные, трудового  стажу у будущих  героев  120 лет на двоих. Можно и на  всю страну такой содержательной информацией поделиться.

Пока гостеприимные хозяева перенакрывали стол (полдник плавно перетек в полноценный праздничный ужин),  Бумашкин, разглядывая фотографии в альбомах,  опять  призадумался. 

***
Итак, функция журналиста в современных СМИ – это функция собаки в доме.

1. Журналист – дружок: виляет хвостиком, ластится к хозяину до неприличия, напоминающего инцест. 

Читать статьи и смотреть телепередачи с откровенным подхалимажем неприятно даже тогда, когда герой-хозяин или его друзья  заслуживают похвалы.

- Ай, какая прелесть: он белый и пушистый! – сообщает Дружок.

- Ну, и что, - ворчит зритель в ответ, - я и сам вижу, что он не голубой и не лысый!

Местные «дружки»  того хуже: слюна с языка дворняжек, облизывающих своих хозяев, капает со страниц так обильно, что от чтения тошнит и хочется принять душ.

2. Журналист -  собака-сторож. Эта сидит на «цепи», потому близка к бешенству.

Она не просто лает и рычит на тех, кто покушается на  территорию и имущество  хозяина, она вонзается мертвой хваткой в тело противника и рвет его в клочья.

И делает это она не из любви к хозяину-покровителю, а под страхом смерти: не сумеет сожрать врага – хозяин пристрелит.

А как же: она слишком много знает, одной «цепью» повязана. 

Господа Зверенко, Жандарович, Чертештейн, Капризов – яркие представители «цепных» псов.

- Он черный! Черный! Ату его. Фас! – в бешенстве захлебываются  они и рвут на части очередную жертву.

- Надо же, - удивляется  читатель – зритель, - а ещё вчера он, укушенный,  белый и пушистый был, и кепочка его всем нравилась.

3. Журналист – пастух «пасёт» стадо, собирает  заблудших.

Все овцы должны быть в «нашем» загоне. Особенно это характерно для партийной прессы.

4. Ищейка ищет хозяину ему подобных – голубых, зеленых и прочих узко озабоченных.

Предлагает читателю  чтиво – «корм».

Их лозунг: «Да здравствуют травоядные!», «Наш образ – самый здоровый!», «Наши девушки – самые грудастые», «Все на борьбу со СПИДом!» и пр.

5. Собака, будто бы лающая сама по себе,  только делает вид, что  никому не принадлежит и гордо именует себя «независимой» до поры до времени.  С утра до вечера только и делает, что брешет попусту. Однако того, кто косточку бросит ей в тарелку, не трогает.
    
Псы-журналисты и газеты делают для псов. Потому народ и перестал читать прессу. 

Золотое время журналистики середины 80-х ушло безвозвратно.   

Бумашкин не хотел  иметь ничего общего с   газетенками - "дворняжками". И где-то даже был очень рад, что его не пригласили на тот августовский фестиваль.

Более того, он как-то даже гордился тем, что в нем  никто  не учуял этого отвратительного  запаха псины.
 
Были ли у Бумашкина кумиры? Да.

В последнее время ему была очень симпатична породистая собачка по имени Дмитрий Киселев: умненькая, хитренькая, с маленькими остренькими зубками и – потрясающе! – без   х в о с т а!

Она не боится потерять хозяина, потому что знает себе цену.

Вопросы этого интеллигентного журналиста так умно-проницательны, что по физиономии растерявшегося собеседника нетрудно догадаться – открыть истину, где ложь, а где правда.

Когда господин Черкизов – Капризов в своей реплике на «Эхе» истерично заорал про будущего президента:

- Да он же быдло! Внук лакея! Да если я по-другому подумаю, то меня ни в один приличный дом не пустят!-

Бумашкин обиделся всерьез. 

И решил, что отныне в его «неприличном» доме так оскорбительно и беспардонно  он не позволит  разговаривать никому.

Бумашкин вырвал «с мясом»  розетку с радиоточкой и    ни разу не пожалел об этом.


***

Домой Бумашкин возвращался поздненько, навеселе, с исписанным блокнотом  и с полными сумками.

Добрые  стариканы предлагали ему даже  переночевать, но Борис Андреевич «честь имел» и бесстрашно отправился в позднюю дорогу.

Подойдя к родному подъезду, он сделал первый шаг на ступеньку, но неожиданно от сильного удара в голову обмяк, выронил сумки из рук и упал на асфальт.

Последнее, что  запомнил его взгляд, была стена.


               (продолжение следует)

http://proza.ru/2015/02/20/550