На поле с ветряными мельницами

     Это очень важно оказаться в нужном месте, в нужное время. Моё нужное место и время оказалось вечером на лесной дороге. Я возвращался с дачи и увидел стоящий на обочине джип, с поднятым капотом. Рядом суетился водитель, здоровенный парень в официальном костюме и белой рубашке. Заметив меня, он отчаянно заголосовал. Это полный идиотизм останавливаться у аварийной машины в глухом месте. В лёгкую можно без башки остаться. Хороший костюм в наши дни может оказаться и на отмороженном бандите. Будь я с женой в тот момент, никогда бы не совершил подобного. Но я был один и почему-то не мог проехать мимо. Мы в России, где взаимовыручку и милосердие из народа ещё не вытравили.

     Водитель  обрадовался мне как службе спасения:

     - Больше часа уже здесь кукуем. Встала, зараза, как мёртвая.
     - Может, на буксир? – простодушно предложил я и тут же начал прикидывать, смогу ли потянуть такого «дурика» на своём «паркетнике».

     Водитель джипа тоже сомневается:
     - Не утянешь. Я на автомате. Лучше шефа моего забери, будь другом. Он опаздывает.
     - А сам?
     - Я…, - водитель безнадёжно отмахивается, - Я аварийку дождусь. Заплутали где-то. Так заберёшь?

     Соглашаюсь.

     Так я встретил своего будущего шефа. Но тогда я об этом ещё не знал, просто захватил с собой пассажира из джипа и повёз в город. Случайный попутчик, с виду большой начальник, вельможу из себя не строил, первым завёл разговор о машинах, дорогах, футболе, потом стал расспрашивать меня.

     Я отвечал: «Производственник, начальник цеха… Месяц как без работы… На химкомбинате сменился собственник. Новая метла, как водится по-новому... Зла не держу. Понимаю. Команда набирается из своих… Жена… Дочка учится в столице… Машина кредитная… Кто ж знал… Как-нибудь...»  И так далее.

     Высадил я его у здания нашей администрации. А через неделю звонок домой.
 
     - Такой-то такой? – незнакомый женский голос называет мою фамилию.
     - Да.

     Хорошо, что ещё не жена сняла трубку. Объясняйся потом, кто, чего и как? Особенно, когда объяснять-то нечего. Я вообще не в курсе, подумал, что из банка звонят. А меня, оказывается, приглашают на собеседование в область. Неожиданно. Кому это я понадобился? Но девочка-секретарь назвала лишь место, день и время.

     Поехал, разыскал указанный адрес - двухэтажное здание за высоким забором со шлагбаумом и охраной на входе. Просто так не зайдёшь. Но обо мне были извещены, пропустили.

     Кабинет генерального на втором этаже. Таблички с фамилией нет. Местным она ни к чему, а случайные, как оказалось, здесь не ходят. По-хорошему и я должен бы знать хозяина – фирма его гремит на всю область. Но как-то не случилось. И потому шёпотом (в приёмной ещё были люди) справляюсь у секретаря. Та удивлённо распахивает на меня глаза и также шёпотом отвечает.

     Во как! Фамилия в наших краях известная, повторять не буду, для рассказа это ни к чему, а чтобы как-то обозначить его, назову, скажем – Пал Палычем. Неопределённо и солидно – Пал Палыч.

     Пришлось подождать.  Но мы – люди не гордые, точнее в меру гордые, можем и подождать, особенно с кофе, любезно предложенным секретаршей. Из рук красотки и яду глотнёшь, хотя, чего вредничать, её кофе тоже хорош. Качественный продукт трудно испортить.

     Наконец, дошла очередь и до меня. Вхожу в кабинет и в хозяине его узнаю  своего пассажира, которого подвозил с неделю назад. Сказать, что удивился – ничего не сказать. В чудеса и всяческие совпадения не верю. Стою как дурак, онемел, окаменел. Как он нашёл меня? Соображаю, по номеру машины. Зачем? И тут он, без всяких предисловий и лирики, предлагает поработать на него.

     - В качестве кого? – не могу не уточнить.

     Проблема с трудоустройством ещё не стоит передо мной настолько остро, что надо не разбирая соглашаться на любую работу.
     Предложение Пал Палыча сражает наповал:

     - Разведчиком.

    Я не ослышался? Разведчиком? Начинаю улыбаться – это явный розыгрыш!
    Но Пал Палыч серьёзен.

     - Я не шучу, - говорит он, - самым настоящим разведчиком. Небось, в детстве мечтали стать им, работать в тылу врага, водить противника за нос, быть героем? Кто из мальчишек не мечтал. Я в своё время тоже. Это нормально. Предлагаю поработать на меня лично, заодно исполнить свою мечту. Согласитесь, весьма редкая возможность – реализовать свою мечту.

     В это просто не верится, потому переспрашиваю:

     - Стать шпионом? Вы серьёзно?
     - Вполне. И расслабьтесь. Вам не потребуется бегать по крышам, стрелять и скрываться на явочных квартирах. Разведка – это в первую очередь сбор и анализ информации. И Родину предавать не придётся, упаси бог. Я хочу, чтобы Вы побыли для меня глазами и ушами в одном из наших районов. Ничего противозаконного.
     - Для чего это?

     Пал Палыч предупреждает:

     - То, что я сейчас скажу, не должно выйти за порог этого кабинета. Обещаете?

     Я подумал и поклялся, что буду молчать. Хозяин кабинета продолжает:
   
     - Месяца через два-три, край через полгода, меня назначат руководить этим райцентром. Дело уже решённое, остались формальности. Мне нужен свой человек на месте. Чтобы к тому времени, когда я сяду в кресло градоначальника, у меня была полная картина о городе, так сказать, изнутри.
     - Предлагаете…
     - Предлагаю какое-то время поработать на месте, в отделе по рассмотрению жалоб от населения. Есть возможность засунуть Вас туда. Где как не там хорошо видны слабые места городского хозяйствования. Где как не там быстрее всего познакомиться с руководителями служб города, оценить их со стороны.

     Он, конечно, прав, но у меня сомнения:

     - Но… я производственник, я никогда…
     - Чем и дороги, - напирает Пал Палыч, - Производственник быстрее схватывает проблему, видит пути решения.  Мне нужны люди дела. Болтуны сами набегут, не отобьешься. Ну как, согласны?

     Мнусь, не зная, что и ответить.

     - Зарплату, помимо официальной, будете получать ещё и от меня, - искушает собеседник.
     - Какую? – скорее для проформы уточняю я.
     - В равной доле, чтобы обидно не было.

     Разумный аргумент, который, в конце концов, является решающим. Соглашаюсь.

     - Это хорошо, что колебался, - смеётся Пал Палыч, - Согласился бы сразу, заставил бы усомнился в тебе. Терпеть не могу всезнаек, всёумеек.

     Сразу с «Вы» на «Ты», вроде, как и положено. Это в нас неистребимо. Я – начальник, ты – соответственно…. Но пока не обидно. Больше занимает порученное мне задание. Даже самому интересно, что из этого выйдет. Всегда хотелось поработать в надзорных органах. Все эти госгортехнадзор, котлонадзор, пожарники, санитарная служба, ещё какой-то там надзор, даже лаборатория по проверки заземлений – все они вволю поглумились надо мной, в бытность сначала мастером, потом начальником участка и цеха. Теперь сам похожу, помашу «ксивой», народ постращаю.


     Как Пал Палыч и обещал, в отдел по работе с жалобами меня взяли сразу. Располагался он в отдельно стоящем здании, прямо за администрацией. Теперь я знаю, куда не зарастает народная тропа.

     Моё появление здесь встречено с повышенным вниманием. В чём дело сначала я не понял. Грешным делом, подумал, что меня сдали, всем известна моя секретная миссия, а для тех, кого ещё не просветили, доброхоты прилепили мне на спину бумажку «Шпион». В конце концов, до меня дошло – в здании работали одни женщины. Я был здесь вторым мужчиной. Первым, соответственно, начальник, тут же углядевший во мне конкурента. Пришлось заверять его, что я здесь случайно и уж точно ненадолго, жду обещанного места на заводе. Лишь после этого он слегка смягчился и то, больше для виду. Начальники «из-под сохи» никогда не расслабляются, ни о чем не забывают и никому ничего не прощают.

     Вообще, печальное зрелище – мужик, всю жизнь работающий с бабами. Как правило, он мелковат, с ярко выраженными комплексами, частично мимикрирует в их среду. У таких мужиков даже случаются «критические дни». Это когда он приходит мрачнее тучи и срывает на подчинённых плохое настроение. А чего, в морду никто не даст, изгаляйся, как хочешь. Это не так, то не этак, а дай-ка дерьма на ложке, теперь помоги прожевать. Какое счастье, что мне здесь вечно не работать, кое-что можно и перетерпеть. К тому же я – разведчик и тут на задании.

     Мне выделили стол, ручку, кучу всяких бланков, – проинструктировали, как вести себя. Это чуть ли не самое важное в нашей работе. Один день стажировки под присмотром опытной дамы из нашего отдела и меня отпустили в свободное плавание. Теперь я член административной команды и от меня практически зависит благосостояние подведомственного района. Я для горожан отец родной, защитник и жилетка для слёз. Так, по крайней мере, мне внушили.

    
     Рабочий день начинается в девять. Минута в минуту появляется первый посетитель - бабуля с жалобой. Похоже, загодя караулила под дверью. Пока коллеги-женщины ещё только готовятся к трудовому дню, принимаю посетительницу я. Бабуля из культурных, у кого только совести хватило обидеть такую. Оказалось, у аптеки. Продали ей контрафактные лекарства. Слово такое бабуля не применяла, не знала, наверное, говорила «не такие», «поддельные».

     Невольно радуюсь. В первый же день и удача! Есть возможность перекрыть канал поступления контрафактных лекарств.

     Начинаю потихоньку выяснять. Аптека не самая близкая от дома старушки. В двух шагах открыли коммерческую, она туда сунулась, там всё дороже, потому по-прежнему ходит в 115-ю. Последние годы бабуля принимает одни и те же таблетки. У них хороший участковый врач. Какие прописала, такие и пьёт. Помогает. А как же. Но в последний раз почувствовала, что таблетки стали не те. То, что дороже, это понятно, какой-то там баррель подорожал, о котором всё по телевизору талдычут. От этого поганца всё дорожает, даже хлебушек. Но таблетки, точно стали не те.

     Уточняю:

     - Действовать перестали?

     Бабулька мнётся:
     - Нет. С этим вроде, как и раньше.
     - А что с ними не так?

     Жалобщица тушуется ещё больше и, наконец, выдаёт:
     - На ощупь не такие, как были. Явная подделка. Сейчас, говорят, всё подделывают. Недавно вот передачу видела…

     На ощупь? С минуту ошарашено молчу, затем до меня начинает доходить, что у старушки с головой не всё в порядке. Таблетки у неё на ощупь не те. Да ей не к нам надо. На минутку оставив бабульку одну, бегу за консультацией к своей наставнице. Та смеётся:

     - Не ожидал такого? Погоди, осень только начинается. Скоро косяками попрут…. Никакой бригады из психушки. Ни в коем случае. Во-первых, они не приедут…. Сделай всё, чтобы заявление у неё не брать. Представляешь, потом по нему расследование открывать…. И вежливо, вежливо. А то она на тебя уже жалобу накатает. Прокурорские, конечно, посмеются над шершавыми таблеточками, но, тем не менее, оставят тебя с выговором и без премии.

     Возвращаюсь к бабульке, дослушиваю содержание телепередачи о контрафактных лекарствах и сам начинаю плести плетушку. Мол, сейчас проводится тайная проверка этой и ещё нескольких аптек, и лишний шум пока не нужен. Иначе всех жуликов спугнём. Старушка понимающе кивает. Прикладываю палец к губам, призывая её молчать.

     - Потом всё из газет узнаете, если позволят органы, - загадочно шепчу ей и выпроваживаю.

     Смотрю на часы – сорок минут. Работёнка, оказывается ещё та! Не ожидал. Соглашаясь на неё, как-то упустил из виду, что люди со «съезжающей крышей» ходят по тем же улицам, что и все мы. И что для них открыты те же двери, что и для остальных. Вот с мороженым и собаками нельзя, а с тараканами в голове можно.


     И началось! Если б вы только знали, сколько люди жалуются. Прозорлив был Пал Палыч, засунув меня сюда. Лучшего поста наблюдения за своей будущей вотчиной не найти. Через месяц я уже всё знал о местной инфраструктуре, её болячках, о слабых и сильных руководителях служб.

     Мой первый отчёт Пал Палыч оценил:

     - Рад, что не ошибся в тебе.

     А мне как радостно. Я и не подозревал в себе талантов разведчика. Весь второй месяц я уже систематизировал заявления граждан. Основной и самый массовый поток жалоб  – на условия проживания: ветхое жильё, вонь из подвала, текущие крыши, помойки, шум, качество воды. Жалуются на животных: на кошек и собак, на крыс и тараканов, свиней и даже на пчёл. Песнь песней – претензии к соседям. Они тоже никогда не закончатся. Несносные соседи постоянно шумят, ночью храпят, травят заявителей, пуская через замочную скважину волны, а через розетки газ. А ещё они безобразничают в квартире, пока хозяев дома нет.

     Кому-то это и смешно, но не тем, кто по долгу службы обязан выслушивать бредовые заявления типа: сосед на балконе строит вертолёт. Нет у чиновника защиты от дурака. А ведь чего проще, весной и по осени, в период обострений, организовать прямо в отделе дежурство психиатра. Участвуют же они в работе призывных комиссий, могут и посидеть на приёме жалоб. Но, господь с ними, с больными. Их, в конце концов, по человечески жалко. Вот уж кто донимает до печёнок, так это кляузники и сутяги. Боже мой, как замечательно работать на производстве и не видеть их. Кляузники - это особая людская порода. До настоящего дела им нет. Пусть льёт, воняет и мёрзнет, им главное, чтобы кого-нибудь наказали. И спасения от них нет. А ведь как было бы нормально – иметь определённый лимит по жалобам. Превысил его – извольте на диспансеризацию.

       Святые небеса, по истечении второго месяца, моя маета здесь закончилась. А то я уже стал замечать в себе мизантропа. О том, что миссия моя завершилась, Пал Палыч известил лично. Я сидел у него в кабинете, пока тот читал мой второй отчёт.

     - Можно поздравить? – услышав об этом, справился я, - Скоро в кресло градоначальника?

     Пал Палыч кивнул, продолжая читать. Наконец, отложив бумаги, он резюмировал:
     - Неплохо. Не думал, что из этого что-то путное выйдет. Самому-то понравилось в необычном амплуа?

     Теперь уже киваю я.

     - Нет желания поработать ещё? – интерессуется Пал Палыч.
     - Опять в отделе по жалобам? – кривлюсь я.
     - Эта тема закрыта. Теперь мне нужны глаза с ушами в другой структуре.

     Кривлюсь:
     - Как только станете городским Папой, отбою от стукачей и так не будет.
     - Стукачи преследуют лишь свою выгоду, - улыбается Пал Палыч, - А мне нужен трезвый взгляд, анализ. Короче, мне нужна твоя голова. Согласен?

     В принципе ничего не имею против такой работы. Противозаконного в ней не вижу. Но кое-что всё-таки хочется для себя прояснить:
     - Я вот не пойму, - говорю, - для чего существует отдел по работе с жалобами? Это настолько малоэффективный орган. Я словно два месяца провёл на поле с ветряными мельницами. Мы помогаем одному из десяти обратившихся к нам. Не продраться сквозь законы. Договора составлены так, что никто лично ни за что не отвечает.  Управляющие компании - частные, им лишь квартплату собираясь. Ты им предписание, а они на него плевали с высокой колокольни. Ты виновного на административную комиссию, а там заседают те, у кого с потолка не течёт, канализация в подвале не хлещет и под окном мусор не разлетается, а среди хозяев коммунальных служб друзья друзей. Если мы реально не можем помочь людям, для чего этот отдел?

     Пал Палыч помолчал, подумал, затем глянул исподлобья:
     - Отвечать обязательно?
     - Честность за честность. Вам же нужен преданный работник?
     - О, как! –Пал Палыч глядит на меня с удивлением.

     Он опять молчит, взвешивая, стоит ли откровенничать? В принципе, этого особо не жду. Просто хочется верить не только в хитрого, но и мудрого начальника.

     - Это обычное болото, - всё же говорит он, - В нём вязнет недовольство населения. Отдел замечательно справляется с этим.
     - Зачем? – не до конца понимаю.
     - Из всех человеческих эмоций больше всего починяется математике недовольство. Оно охотнее всего множится. Один человек обиду сглотнёт, двое дальше скандала не пойдут, толпа, она уже на бунт способна. А вот тьма недовольных – это уже революция. Тогда всем мало не покажется. Кому это надо?

     Не глупо для человека, нанимающего меня.
     - Я ответил? – спрашивает Пал Палыч.
     - Да, и я теперь согласен на новую работу.


     А дальше, это уже другая история.