Расплата за счастье

 
Цветы  лизиантуса. 




В  глаза  ударил  ослепительный  свет,  он  зажмурился,  вновь  открыл  глаза.  Прямо  над  ним,  на  потолке,  солнечный   отсвет  сверкал  ослепительной  белизной. 
В  его  голове  туманилось,  ещё  не  осознавая  действитель­ность,    уставился  в  этот  раздражающий  его  мерцающий  блик,  пятно  дергалось,  словно  живое. 

Он  никак  не  мог  сосредоточиться:  его  мысли,  как  и  это  пятно  были  расплывчаты.
Вновь  зажмурившись,  пытаясь  сосредоточиться,  впервые  почувствовал  своё  тело.  Тело  было  не  его,  нет-нет,  оно  было  его,  но  оно  было  странно  неподвижным.  Он  не  мог  пошевелиться,  даже  голова  словно  сжата  в  тисках.  Вновь  открыл  глаза,  пятно  на  по­толке  мерцало,  скосил  глаза,  неожиданно  над  ним  склонилась  голова  молодой  женщины,  волосы  забраны  под  накрахмаленный  бе­лый  колпак,  ярко-алые  губы  беззвучно  раскрылись. 

В  её  лице  было  равнодушное  удивление,  она  нагнулась  ниже,  всматриваясь  в  его  глаза,  и  он  ощутил  её  теплые  пальцы  на  своей  шее.
Ничего  не  понимая,  забылся.
Очнулся,  рядом  с  ним  стояли  четыре  человека,  в  том  чис­ле  та   молодая  женщина,  все  в  белых  накрахмаленных  халатах.
Самый  старший,  худощавый,  в  белом  накрахмаленном  кол­паке  нагнулся  над  ним.

-Ну,  что,  очнулись?!  Это  хорошо,  значит  будете  жить.  На­верное  вы  под  Богом,  собирали  вас  по  кусочкам.  Позвонки  на  шее  сдвинуты,  одну  почку  удалили,  как  и  одно  ребро,  три  ребра  слома­ны,  разбит  таз,  обе  руки -  одна  в  запястье,  другая  в  предплечье,  обе  ноги  в  голени,  множественные  ушибы.  Надбровные  дуги  соби­рали  по  кусочкам.
Он  слушал  ничего  не  понимая.
-Где  я?  Кто  вы?

-В  больнице,  в  реанимации,  вы  упали  с  большой  высоты,  вам  повезло,  падение  смягчило  дерево,  на  которое  вы  упали.
Врач  смотрел  на  пациента,  который  вновь  ушёл  в  забытье.  Переглянулся  со  своей  свитой,  буркнув — не  думал  я,  что  он  выжи­вет,  надо-же.  Обращаясь  к  сестре -  есть  у  него  родственники,  кто-либо  приходил?
Сестра  отрицательно  покачала   головой.

                1

-Если  кто  придёт,  направьте  ко  мне.
Сестра  оставшись  у  кровати,  ставила  капельницу,  скинув  одеяло,  бесцеремонно  вставила  катетер  в  пенис.
Больной  лежал  в  отключке.
Посмотрела  на  мониторы,  вроде  всё  в  пределах.  Впервые внимательно  посмотрела  на  пациента.  Впрочем, смотреть  особо  не  на  что — огромная  гематома  разбухла,  искажая  лицо  и  соломенные  вихры  только  сильнее  подчёркивали  черноту  гематомы. 
 
                ***
Прошло  две  недели.
Два  раза  этого  странного  пациента  вытаскивали  с  того  све­та  и  вроде  он  окончательно  решил  остаться  здесь  и  сейчас.
Лежал  один,  и  никто  так  и  не  пришёл  навестить  его.  И  главное  -  он  потерял  память.  Не  помнил  ни  своего  детства,  ни  своих  родителей,  никого,  кто  остался  там,  за  его  падением.  Одним  словом — родился  заново  и  сразу  взрослым.
 
                ***

Смотрел  на  нянечку,  которая  зло  вытирала  ему  зад, больно  выдернув  судно  из  под  его   задницы.  Что-то  сердито  бурчала  про  деньги,  которые  он  ей  должен,  иначе  ему  задницу  не  бу­дет  вытирать.
Бандаж  с  шеи  сняли  и  он  мог   уже  двигать  головой.
Густая,  соломенного  цвета  борода,  топорщилась,  мешая  ему  смотреть  на  нянечку. 

А  та,  прикрывая  клеёнкой  судно,  направилась  к  выходу.
Угроза  его  жизни  миновала  и  пусть  медленно  всё  же  пошёл  на  поправку.
Он  смотрел  на  свои  руки  в  гипсе,  висящие  на  тонких   ме­таллических  тросиках.  Левая  рука  белесая,  курчавилась  бесцветны­ми  волосками,    пошевелил  пальцами.

Неожиданно  резко  распахнулась  дверь  и  в  палату  стреми­тельно  ворвалась  молодая  женщина.
В  строгом  сером  костюме,  с  накинутым  на  плечи  белым  ха­латом,  с  перекошенным  от  злости  лицом,  подскочила  к  нему.

Удивлённо  на  неё  смотря,  теряясь  от  её  злости,  которая  обрушилась  на  него.  Он  не  знал  этой  женщины,  почему  она  на  него  так  злится.  Красивое   лицо  с  волнистыми  иссиня-чёрными  во­лосами,  подчёркивали  фарфоровость  её  кожи.
-Вы  кто?  Почему  вы  так  злитесь?

                2

Вошедшая,  как  споткнулась,  изумлённо  на  него  смотря  про­шипела.
-Ты  что,  идиотом  прикидываешься,  исковеркал  мою  жизнь,  жизнь  дочери,  а  теперь -  кто  я?!
-Я  вас  в  первый  раз  вижу,  извините  вы  ошиблись.
Её  лицо  побагровело,  она  задыхалась  от  возмущения.

-Алексей,  ты  что,  ополоумел.  Твоей  дочери  двенадцать  лет  и  ты  её  не  знаешь?!  Я  знала,  что  ты  негодяй,  но  не  до  такой  же  степени.  Господи,  и  с  этим  человеком  я  связала  свою  жизнь...
Внезапно  умолкнув,  потрясённо  смотря  ему  в  глаза,  даже  нагнулась  над  ним.

Тут,  как  бы  очнувшись,  осмотрела  его  лежащего  в  гипсе  с  противовесами  на  ногах  и,  с  пластырем  на  сбритой  надбровной  дуге. 
-Что  с  тобой?  Мне  сказали,  что  ты  в  больнице,  но  я  не  в  курсе  произошедшего.
-Я  вас  не  знаю,  простите,  вы  меня  с  кем-то  путаете.
В  палату  вошла  сестра.
-Вы  кто? - она  обратилась  к  женщине.
-Я  - запинаясь — жена.
-Где  же  вы  были  всё  это  время,  вас  ждёт  завотделением,  пройдёмте.
Они  вышли. 

А  он  в  недоумении,  думал  об  этой  ненормальной  женщине,  которая  назвалась  его  женой.  Где  же  она  была  всё  это  время,  про­шло  больше  месяца,  как  он  здесь.  У  него  есть  дочь,  но  он  ничего  такого  не  помнит,  этого  не  может  быть.
Через  час,  ему  так  показалось,  к  нему  вошла  его  «жена»,  по  крайне  мере,  она  так  назвалась.  На  её  лице  была  растерян­ность  и  тем  не  менее,  сжатые  губы  выдавали  её  упрямство,  красно­речиво  говорящие — какого  она  о  нём  мнения.

-Ты  что,  правда  ничего  не  помнишь?!
-А,  что,  я  должен  помнить?
Она  не  присела,  молча  буравя  его  глазами  возвышаясь  над  ним.
Всё,  что  ты  свей  поганой  жизнью  замарал,  всё  твоё отно­шение  к  своей-же  матери,  которую  ты  вогнал  в  гроб,  ко  мне  и  сво­ей  дочери,  оно  в  этом  твоём  падении,  в  твоей  амнезии,  и  эта  твоя  расплата,  перед  всеми  нами.  И  мне  тебя  абсолютно  не  жаль.  Ты  слышишь?!  Есть  справедливость  и  Бог  тебя  наказал.
-Я  пришла  к  тебе,  только  с  одной  целью - хочу  твоего  пись­менного  согласия  на  развод,  я  думала,  ты  сюда  специально  от  меня  спрятался. 

                3

-Может,  хоть  сейчас  найдёшь  в  себе  силы  подписать  бума­ги,  на  развод  и  раздел  имущества.
-Хотя  с  твоей  амнезией  действительность  подписи  будет  оспорена.
-Но  я  к  тебе  приду  через  месяц,  вряд  ли   тебя  выпишут  раньше,  судя  по  твоим  увечьям.

Она  повернулась  уходить,  и  он  к  ней  обратился.
-Как  вас  зовут?  Вы  правда  моя  жена  и  у меня  есть  дочь?
-Это  хорошо,  что  ты  меня  не  помнишь,  а  дочь  твою  зовут  Анна.
На  её  глазах  предательски  сверкали  слёзы,  но  закусанные  губы  говорили  об  окончательном  принятом  решении.
Она  так  же  стремительно  вышла  из  палаты.

                ***

Уставившись  в  потолок,  ощущал  тонкий  аромат  дорогих  ду­хов.  Она  назвалась  его  женой,  но  он  совершенно  её  не  помнит.
Неужели  у  него  есть  дочь,  какое  красивое  у  неё  имя.
Всё-же  с  какой  ненавистью  и  презрением  она  на  него  смот­рела.  Неужели  то,  что  она  о  нём  говорила  правда?
А  она  ему  понравилась,  даже  очень,  красивая  женщина.

                ***

Прошло  ещё  полтора  месяца.  Наконец  с  него  сняли  гипс  с  рук  и  с  ног.  Память  так  и  не  вернулась. 
При  падении,  при  нём  не  оказалось  никаких  документов.  И,  ещё  до  прихода  жены,  полиция  выяснила  его  личность  по  сделан­ной  в  больнице  фотографии  у  жильцов  дома.  Где  его  нашли  разби­тым  у  берёзы,  которая  смягчила  его  падение.  Так  и  выяснилось,  что  его  зовут  Алексей  Георгиевич  Фукс.  Женат,  имеет  дочь,  но  они  живут  отдельно  от  него.

Жена  так  больше  ни  разу  к  нему  не  приходила.  Лечение  его  на  удивление  прошло,  для  таких  увечий  полученных  от  паде­ния,  успешно.  Упасть  с  балкона  одиннадцатого  этажа  и  остаться  в  живых,  редкая  удача.
Как  ни  странно,  в  больнице  к  нему  относились  на  редкость  тепло,  начиная  от  нянечек,  медсестёр  и  лечащего  врача.  Ни  разу  за  все  эти  почти  три  месяца,  не  выразил  никакого  неудовольствия.
Приветливая  улыбка  и  вежливость  так  располагала.
Если-бы  кто  знал  его  прежнего,  до  падения,  никто  бы  не  поверил,  что  это  одно  и  тоже  лицо.

                4

Алексей  понимал,  что  скорая  выписка  столкнёт  его  с  реа­лиями  той  жизни  в  которой  он  существовал  и  о  которой  ничего  не  помнит.

                *** 

Спасибо  полиции,  которая  установила  его  адрес.  Слесарь  из  ЖЕКа  вскрыл  его  дверь.  Войдя  в  свою  квартиру  растеряно  озирался,  даже  квартиру  свою  не  помнил.  С  трудом  нашёл  деньги  в  кармане  делового  костюма  расплатившись  со  слесарем.

К  своей  прежней  работе  не  вернулся,  он  был  владель­цем  небольшого  колбасного  заводика.  Память  так  и  не  вернулась,  не  помнил  ни  сотрудников,  ни  производство  своего  завода.

Завод  продал,  по  вздохам  удовлетворения  на  лицах  своих  бывших  сотрудников,  к  сожалению  понял,  что  любовь  к  нему  они  явно  не  испытывали.
Сидел  у  себя  на  кухне  и  мучительно  думал,  почему  он  выпал  с  балкона  своей  квартиры.  Первое,  что  его  поразило,  когда  вышел  на  балкон,  у  сдвинутого  в  сторону  стекла,  стояла  при­двинутая  к  борту  балкона — табуретка.

Его  это  ошеломило,  да,  он  ещё  в  больнице  думал,  как  же  он  мог  выпасть  с  балкона  своей  квартиры.
И  когда  увидел  табуретку,  как  он  и  не  пытался  уворачи­ваться  от  приходящей  мысли,  ночью  она въедливо  заполняла  его  всего,  и  ему  становилось  муторно,  до  тошноты,  он  бросился  вниз  сам.  Сам!!!

Почему,  что  толкнуло  его  на  такой  шаг?
Жена  появилась  у  него  на  третий  день,  с  кипой  бумаг.  Он  не  спорил  с  ней,  подписав  всё,  что  она  ему  подсунула.  Его  попыт­ка  поговорить  с  ней,  ни  к  чему  не  привела.  Она  только  фыркнула,  когда  он  подписывал  бумаги.

-Тебе,  даже  неинтересно,  что  ты  подписываешь!  Ты  весь  в  этом.
Через  неделю  она  ему  позвонила  на  мобильный,  приедет  завтра  к  десяти,  и  заберёт  все  свои  вещи.
Из  квартиры  вывезли  почти  всё,  оставив  кухню  с  техникой  и  в  спальне  кровать  со  шкафом.

Сидел  на  кухне  безучастно,  ни  разу  не  повернувшись  к  грузчикам  выносящих  вещи.
Когда  вынесли  последние  вещи,  вошла  его  уже  бывшая  жена,  сказать,  что  забрала  то,  что  принадлежит  ей.
Он  повернулся  к  ней,  посмотрел  на  неё.

                5



-Вы  красивая  женщина...  запнулся - скажите,  почему,  я  вы­прыгнул  из  окна?
Она  замерла.  Затем  охрипшим  голосом  произнесла.
-Как  выпрыгнул,  ты  что, сам  выпрыгнул  из  окна?!  Мне  в  милиции  сказали,  что  ты  выпал.

Ошеломлённая  с  расширенными  глазами,  вопросительно  смотрела  на  него.
-Если  вам  нетрудно,  выйдите  на  балкон,  с  момента  моего  прихода  из  больницы,  я  там  ничего  не  трогал.
Она  пришла  с  балкона,  растерянная,  даже  немного  поте­рянная,  присела  на  софу  у  кухонного  стола.
-Алёша,  Алёша,  зачем?

Её  немой  вопрос  застыл  в  воздухе.
-Я  думал,  вы  мне  проясните  это.
Она  справившись  с  собой,  решительно  встала.
-Я  думаю,  вся  твоя  нелепая,  мерзкая  жизнь,  толкнула  тебя  на  этот  шаг.  Наверное,  там,  внутри  тебя,  были  ещё  остатки  сове­сти.
Она  уже  выходила,  когда  он  к  ней  обратился.

-Вы  разрешите  мне  увидеть — он  запнулся — мою  дочь.
-Нет,  не  разрешаю,  а  главное,  она  тебя  не  хочет  видеть.  Забудь  нас,  так  будет  лучше  для  тебя  и  в  первую  очередь,  для  меня  с  Анной.

                ***

Он  уже  ходил  без  палки,  его  реабилитация  после  больни­цы  прошла   более  чем  успешно.  Работать,  не  работал,  как  ни  странно,  ел  он  мало,  можно  сказать  очень  скромно  и  не  только  в  количестве  еды,  но  и  в  её  выборе.  Одевался  непримечательно,  свои  яркие  вещи,  кому  раздал,  что-то  выбросил.  И  совершенно  не  переносил  джинсы  которые  у  него  были  в  избытке. 

Брюки  и  всегда  отутюженные,  никаких  складок, пожёванно­сти.  Скромно,  но  опрятно  и  чисто.  Он  не  отдавал  себе  в  этом  от­чёт -  ему  было  так  удобно  и  комфортно. 
Алексей  осознавал  -  он  другой,  не  тот,  прежний.
Из  обрывков  соседей,  их  косых  взглядов  понимал,  что  их  любовью  и  уважением  не  пользовался.
Соседка  по  лестничной  площадке  поведала  ему,  что  его  мать  умерла  уже,  как  полтора  года  тому  назад. 

                6

При  этом,  она  многозначительно  с укоризной  смотрела  на  него.
Удивительно,  но  он  себя  не  идентифицировал  с  тем  преж­ним.  Он - это  он,  а  тот  вымышленный,  которого  все  ненавидят  или  презирают,  но  причём  тут  он.  И  его - это,  не  то-что  раздражало,  скорее  угнетало.
Почему  должен  отвечать  за  кого-то  другого,  которого  не  помнит  и  не  знает. 

Но  оставаясь  наедине,  всё  чаще  и  чаще  думал  о  доче­ри.  Нет,  он  не  испытывал  никаких  чувств -  их  просто  не  было.
Он  не  чувствовал  своего  отцовства,  но  знание  её  суще­ствования  не  давало  ему  покоя.  Он  отец,  хочет  того  или  нет.  Да  и  к  жене  никаких  чувств,  пусть  они  и  разведены,  хотя  ему  даже  было  смешно,  не  зная  этой  женщины - он  с  ней  разведён.  Просто  бред.

Но  её  образ,  когда  ворвалась  к  нему  в  палату — Господи,  как  она  его  взволновала.  И  чувство  вины,  оно  его  просто  снедало.
Как  странно,  он  же  ни  в чём  не  виноват.  Но  разум,  созна­ние  не  обманешь.  Ольга  была  его  женой  и  Анна  - его  дочь.
В  Яндексе,  по  телефону  Ольги,  нашёл  её  адрес. 
Ему  было  не  перебороть  себя — внутри  свербило,  так  хоте­лось  их  увидеть,  хоть  издали.

                ***

Наконец-то  решился  и  приехал  к  дому  Ольги. Припарко­вал  свой  «Лексус»  неподалёку  от  подъезда  в  котором  жила  Ольга. 
Просидел  в  машине  почти  четыре  часа,  когда  из  подъезда  вышла  Ольга,  держа  за  руку  дочь.

Алексей  даже  боялся  вздохнуть,  вцепившись  пальцами  в  руль  автомобиля.
День  был  не  по  осеннему  тёплым,  да  в  добавок   вы­ходной.  Ольга  с  Анной  вышли  прогуляться,  шли  они  в  сторону  пру­да,  рядом  с  музыкальной  школой.  Следовал  за  ними  поодаль,  его  обуревали  такие  чувства:  и  гордости,  и  печали  одновременно.  Это  его  дочь,  для  своих  двенадцати  лет,  она  была  высокой,  стройной,  нет  не  худой,  а  именно  стройной.  Густые,  соломенного  цвета  воло­сы  ниспадали  на  её  спину, внизу  заплетённые  в  косичку.  Светло-кремовое  тонкое  расклешённое  платье,  с  голубыми  цветочками  по  полю,  так  ей  шло.

                7



Ольга,  своими  жгучими  чёрными  волосами  контрастировала  цвету  волос  дочери.  В  таком  же  платье,  как  у  Анны,  они  вызывали  завистливо-восторженные  взгляды  гуляющих  у  пруда. 
Ему  очень  нравилась  Ольга,  подумал,  что  тот  прежний,  не  зря-же  женился  на  такой  красивой,  элегантной  женщине.  Что  же  он  натворил  такое,  что  Ольга,  с  такой  ненавистью  и  презрением  ворвалась  к  нему  в  палату?

Приехав  домой,  лёг  на  свою  кровать  и  всё  ещё  видел  «жену»  и  дочь.  Надо  узнать  где,  в  какой  школе  учится  дочь.  Он  не  может  не  иметь  к  ней  отношения,  быть  равнодушным,  потому  что  её  не  помнит.  Он  её  отец  и  точка,  и  должен  с ней  наладить  кон­такты.

Так  и  заснул,  не  раздевшись.  Проснулся  от  головной  боли,  пошёл  на  кухню,  поставил  чайник  на  плиту.  Только  сейчас  обратил  на  это  внимание.  Он  выбросил  электрический  чайник  и  купил  не­мецкий  чайник  из  нержавейки.  Чем  ему  так  не  угодил  электриче­ский  чайник.
В  ванной  комнате,  в  бельевом  пенале  была  аптечка.  Нашёл  пенталгин.   

Сидел  за  кухонным  столом  на  красивой  софе,  погляды­вая  в  темноту  окна.  Да,  он  должен  найти  подход  к  дочери,  только  как?
Пил  крепко  заваренный  чай  и  перед  глазами  всплыла  из  памяти  стройная  обворожительная  фигура  Ольги.  Она  определённо  его  задела.  И   почувствовал  внутри  себя  какое-то  волнение.

                ***

Школа  оказалась  рядом  с  их  домом.  Огороженная  со  всех  сторон  металлической  оградой.  Внутренний  дворик  школы  был  чист,  и  по  середине  двора  была  небольшая  но  ухоженная  красивая  аль­пийская  горка. 
Анна  в  школу  шла  одна,  без  матери,  внимательно  на­блюдал  за  ней.  Дочка  шла  легко,  но  чувствовал  в  ней  какую-то  пе­чаль,  нет,  скорее,  она  была  отстранённой,  сама  в  себе.

Господи,  он  даже  не  знает  в  каком  она  классе  учится,  или  в  пятом,  а  скорее  всего  в  шестом.
В  саму  школу  не  зашёл,  постоял  у  входа  и  повернул  обрат­но,  к  выходу. 
Ему  надо  узнать  расписание,  наверняка  Ольга  её  опреде­лила  на  какие-то  дополнительные  занятия. 

                8


Может  она  её  определила  в  музыкальную  школу.  Она  ведь рядом  с  их  домом.
Ничего,  времени  у  него  море,  он  не  работает  и  всё  выяс­нит  и  уточнит.
Через  неделю  уже  знал  расписание  Анны  в  школе,  и  он  не  ошибся,  Анна  ходила  в  Музыкальную  школу.  Только  это  оказалась  не  совсем  Музыкальная  школа,  а  Школа  Искусств,  кроме  музыки  здесь  учили  рисованию  и  лепке.

Оказалась,  Анна  великолепно  рисует,  он  даже  видел  несколько  акварелей  на  доске  лучших  учеников.  Приятно  был  по­ражён  её  дарованию.  Ему  стало  так  хорошо  на  душе,  когда  прочёл,  что  эти  акварели  нарисовала  Анна  Фукс.  Она  носит  его  фамилию,  она  его  кровь,  плоть  от  плоти  его.

Вечером  сидя  на  кухне  за  крепко  заваренным  чаем,  поду­мал,  что  благодарен  Ольге,  за  оставленную  его  фамилию  дочери.
Завтра  он  подойдёт  к  Анне.  Единственное,  что  его  тяготило — он  не  знал,  что  ей  купить.  Понимая  на  подсознательном  уровне,  ни  игрушки,  ни  конфеты  совершенно  будут  не  к  месту.  Наоборот - это  только  усугубит  негативное  отношение  дочери  к  нему.

                ***

Проводил  Анну  до  Школы  Искусств,  напротив  в  цветочном  магазине  купил  разноцветные  нежные  ранункулусы — они  ему  напо­мнили  нераскрывшиеся  бутоны  купальницы.  Только  цветки  гораздо  крупнее  и  больше  лепестков.  Стебли  обвязали  лиловой  атласной  лентой — бу­кет  ему  очень  понравился.

Ожидая,  стоял  напротив  выхода  из  Школы.  Родители  встречали  свои  чада  и  последние  с  визгом  выскакивали  из  распахнутых  две­рей  Школы.
Почти  последней  вышла  Анна. Он  смотрел на  неё  заво­рожённо.  Какие  у  неё  большие  красивые  глаза,  как  у  её  мамы,  редкого  насыщенного  зелёного  цвета. 

Неожиданно  Анна  увидела  его  и  в  тот  же  момент  он  весь  сжался  от  выражения  испуга  на  её  лице.  Она  остановилось,  как  вкопанная,  словно  наткнувшись  на  преграду. 
На  негнущихся  ногах  подошёл  к  своей  дочери.
-Здравствуй  Аннушка, — протягивая  ей  букет  цветов.
-Это  тебе  Анна.
Анна  испуганно  отшатнулась,  чуть  ли  не  дрожа.

                9


Господи,  что  же  он  такое  натворил,  что  его  дочь  от  страха  дрожит,  как  осиновый  лист. 
-Возьми  цветы,  не  бойся.  Они  так  же  прекрасны,  как  и  ты. 
С  пересохшим  ртом,  теряясь  перед  её  испугом,  не  зная  куда  деть  руки.

-Анна,  мама  тебе  наверное  говорила,  что  я  долго  пролежал  в  больнице.  Я  потерял  память,  не  помню  до  своего  увечья - ничего.  Мне  ужасно  больно  от  того,  что  ты  меня  боишься.  Я  не  знаю,  что  я  натворил  в  той  прежней  жизни,  но  я  перед  тобой  другой.  Я  не  тот,  прости  меня  за  него.  Я  даже  тебя  не  помню,  это  ужасно,  на­верно  это  моя  расплата  за  ту  боль,  которую  я  вам  причинил.  Я  знаю,  твоя  мама  меня  никогда  не  простит.  Хотя  убей  меня  Бог,  я  ничего  не  помню,  ничего.

-Я  только  знаю,  ты  моя  дочь  и  это  единственное,  что  меня  связывает  с  моей  жизнью.  Я  обещаю  тебе,  что  никогда -  у  него  внезапно  дикая  боль  пронзила  затылок,  превозмогая  боль  продол­жил - я   больше  никогда  не  причиню  тебе  страдание.
-Дай  мне,  моя  девочка,  последний  шанс.

Глаза  Анны  ещё  шире  распахнулись,  детские  розовые  при­пухлые  губы,  чуть  приоткрылись.  Она  внимательно  настороженно  на  него  смотрела,  но  цветы  так  и  не  взяла.
Растерянный,  смотрел  на  свою  дочь,  в  глазах  потемнело  от  боли  в  голове.  Рука  с  букетом  безвольно  опустилась.  Ему  нет  про­щения,  в  её  глазах  увидел  непреклонное  выражение  Ольги.
-Прости  меня,  Анна.

Он положил  цветы  у  её  ног,  раздавленный,  повернулся  и  пошёл  от  неё  неуклюжей  походкой.  Ему  было  невыносимо  плохо,  впервые  ощутил  такую  безысходную  глубину  пропасти  своего  одиночества.  Его  одиночество  было  лишено  даже  памяти.  И  боль  в  голове  раздирала  затылок  раскалёнными  кинжалами.

Не  помнил,  как  добрался  до  своей  квартиры,  принял  две  таблетки  пенталгина  и  завалился  на  кровать.
Лежал  и  видел  свою  дочь,  свою  Аннушку,  ему  так  нрави­лось  произносить  её  имя.  Он  шептал  её  имя  как  мантру,  но  успо­коения  не  было.
Его  самого  поразило — он  ни  разу  не  назвал  её  дочерью.
Он  боялся,  понял  это  сейчас -  он  боялся  ей  сказать — до­ченька.
И  сейчас,  лёжа  на  этой  кровати,  подумал,  ему  так  не  хочется  вспомнить  свою  прежнюю  жизнь.  Страх  и  боль  в  глазах  его  девочки,  были  красноречивее  слов.  Он  мразь!

                10

Почти  в  одиннадцать  часов  вечера,  позвонила  Ольга.  Он  ожидал  её  звонка,  Анна  наверняка  рассказала  Ольге  о  их  встрече.
Его  удивил  её  спокойный  тон,  ну  не-то  чтобы  спокойный,  нет,  она  говорила  взволновано,  но  не  выговаривала  резко  с  яро­стью.

-Я  же  тебя  просила,  чтобы  ты  нас  оставил  в  покое,  ну  ладно  меня,  так  хоть  свою  дочь  побереги.  Она  пришла  со  школы  такая  печальная  и  задумчивая.  Рассказала  о  встрече  с  тобой,  при­жалась  ко  мне  и  расплакалась.  Неужели  ты  думаешь,  что  всучишь  ей  цветы,  извинишься  и  она  всё  забудет  и  простит  тебя.

-Простить  тебя,  когда  ты  её  отшвырнул,  как  тряпку,  когда  она  бросилась  меня  защищать.  Ты  что  думаешь,  для  неё  это  пу­стяк,  её  отец  поднял  руку  на  её  мать.  Все  твои  загулы,  хождения  налево.  Ты  нас  предал,  вымарал  в  грязи  и  ещё  руки  распустил,  и  бух  в  ноги — простите.

-Простит  ли  тебя  дочь,  не  знаю,  но  я  никогда,  ты  слы­шишь,  я  никогда  не  забуду.  Прошу,  если  в  тебе  осталось  человече­ское — оставь  нас  в  покое. 
-Оля,  я  что,  ударил  тебя  и  Анну?!
-Господи,  неужели  ты  ничего  не  помнишь?  Прощай,  да,  и  Анну  поразили  цветы.  Они  и  правда  красивые,  а  как  они  называют­ся?
-Ранункулусы -  Оля. 

-Ты  меня  удивил,  за  последние  десять  лет — это  твой  пер­вый  букет.  Ты  и  правда  ничего  не  помнишь.
Погасший  экран  мобильника  отрезвил  его.
Ему  было  невыразимо  плохо,  всё  внутри  вопило.  Как,  как  он  мог  поднять  руку  на  жену  и  ребёнка.  Он  заметался  по  пустой  квартире,  которая  жалобно  отзывалась  гулкой  пустотой.
И  давящая  боль  чернотой  опрокинула  его  на  широченную  кровать.

                ***

Ему  надо  сходить  в  больницу,  плановый  осмотр,  за  одно  пожалуется  на  участившиеся  головные  боли. 
Проснувшись  решил,  что  всё  сделает  чтобы  наладить  контакты  с  дочерью.  В  Декабре  у  Аннушки  день  рождения.  У  него  в  паспорте  отметка,  о  её  появлении  на  свет.  У  него  зародилась  куча  идей,  как  отметить  её  двенадцать  лет.  Он  весь  зажёгся,  в  нём  поднялась  волна  кипучей  энергии.
Анна,  Аннушка -  прости,  прости  меня. 

                11

Он  вновь  купил  цветы,  на  этот  раз  ему  понравились  ма­хровые  лизиантусы,  фиолетовые  и  зеленовато  белые.  Букет  полу­чился  очень  красивым. 

Он  ждал  Анну  возле  её  школы.  Выходящие  из  внутреннего  дворика  родители  с  детьми  обращали  на  него  внимание.  Но  всё  его  внимание  было  обращено  на  парадную  дверь  школы.
Его  сердце  забилось,  боже,  как  ей  идут  толстые  заплетён­ные  косы  с  двумя  небольшими  ярко-голубыми  бантами.

Она  увидела  его,  вздрогнула,  настороженно  смотря  на  него,  замедлив  шаг  приближалась  к  нему.
-Здравствуй  Аннушка! 
Он  протянул  ей  букет.
-Это  тебе.

Она  остановилась,  молча,  чуть  наклонив  голову  смотрела  на  него.  Его  обрадовало,  что  в  её  распахнутых  глазах  не  было  того  страха,  при  их  первой  встречи.  Но  цветы  не  взяла.
-Не  знаю,  что  мне  сказать,  но,  я  не  хочу,  чтобы  ты  по­мнила  ту  боль,  которую,  я  тебе  и  маме  причинил.
-Я  не  могу  спать,  меня  внутри  съедает  боль  от  осознания,  каким  я  был  плохим  отцом  и  мужем.  Дай  мне  шанс,  моя  девочка,  всё  исправить. 
Анна  молча  обогнула  его,  направляясь  к  дому.

Он  чуть  не  выкрикнул.
-Аннушка,  можно  я  тебя  провожу  до  дома.
Она  повернулась,  и  чуть  кивнула  головой.  Его  сердце   за­билось,  как  ненормальное.  Он  шёл  рядом,  до  подъезда  было  мет­ров  триста.  Шли  молча,  да  и,  что  он  мог  сказать.  Разумом  пони­мал,  она  его  дочь,  но  душа,  сердце — молчали.  Он  не  помнил  её  детства,  о,  сколько  он  пытался  напрячься  и  вспомнить  ну  хотя-бы  что-то.  Увы,  тишина  памяти  убивала  своим  безразличием.

И  всё  же,  вот  сейчас  шла  рядом,  она  разрешила.  Натянутый,  как  струна,  он  разве  что,  не  гудел  от  напряжения.  Боялся  вспугнуть  это  робкое  единение.  Негодуя,  что  их  путь  столь  короткий.  Так  молча  и дошли  до  подъезда.
-Спасибо  Анна,  что  разрешила  проводить. 

-Аннушка,  возьми  цветы,  я  не  задабриваю  тебя,  хочу  ими  сказать,  какая  ты  красивая.  Хочу  чтобы  смотря  на  них,  ты  бы  улы­балась  и  твои  изумрудные  глаза  не  были  печальны.
Он  протянул  ей  цветы,  не  смотря  на  него,  она  робко  про­тянула  руку  взяв  букет.
-Спасибо!
И...  растворилась  в  проёме  подъезда.

                12

За  всё  это  время,  впервые  убрался  в  квартире,  впро­чем  и  убирать  было  нечего,  только  пыль  лежащая  на  полу.
Неожиданно  замер.  Господи,  почему  ему  раньше  не  пришла  эта  мысль.  Бросился  к  шкафу  в  спальне,  увы  ничего  и  в  пенале  в  ванной  комнате,  ни  на  кухне,  он  так  и ничего  не  нашёл.

Сел  на  софу  на  кухне  и  чуть  не  расплакался,  Оля  не  оставила  ни  одной  фотографии  их  прошлой  жизни.  Словно  огром­ным  ластиком  стерли  всю  прежнюю  жизнь.
 Ему  стало  так  плохо,  что  еле  успел  до  унитаза — его  вы­рвало.  Разболелась  голова  и  он  лег  на  кровать.
Очнулся  поздно,  почти  в  десять  вечера,  от  пережитого  его  вырубило.
Набрал  номер  Ольги.

-Зачем  ты  звонишь — Алёша,  оставь  меня  в  покое.
Перебивая  её.
-Ольга,  прости  я  не  жалуюсь,  Судьба  меня  наказала,  я  по­терял  память  и  потерял  вас.  Но  прошу,  ты  забрала  все  фотогра­фии - это  сродни  как  потерять  душу. Если  ты  можешь,  дай  мне  несколько  фотографий  Анны.  Это  так  страшно  знать,  что  у  тебя  та­кая  большая  дочь  и  не  помнить  её  маленькой.

-Помоги  мне,  мне  невыносимо  плохо  в  этой  жуткой  пустоте.
Оля  молчала — он  замер.
-Я  не  виновата  в  том,  что  ты  сотворил  сам  с  собой.  Хоро­шо,  я  подберу  фотографии.

-Да,  хочу  сказать,  ты  и  правда  другой,  ты  подарил  Анне  очень  красивые  цветы.  Горько,  что  так  поздно  вспомнил  о  своей  дочери.
Вязкая  тишина  окутала  его  с  молчанием  мобильника.
Как  же  он  мог  поступить  самим  собой  так  подло,  потерять  такую  женщину  и  красавицу  дочь.

                ***

Прошло  две  недели,  середина  Октября.  Каждый  день  в  лю­бую  погоду  он  встречал  Анну,  даря  ей  цветы.  Вчера,  она  впервые  взяла  цветы  при  встрече.  Но,  как  ритуал,  они  шли  молча  до  само­го  её  дома.  Он  шёл  рядом  с  Анной  и  его  сердце  переполняла  та­кая  радость.  Его  новая  жизнь  приобретала  смысл,  он  рождался  за­ново  обретая  новую  память.  И  в  этой  памяти,  всю  его  душу  запол­няла  его  дочь — Анна.
Сегодня  он  встречал  её  возле  Школы  Искусств.  В  руках  у  него  был  неизменный  букет.

                13


Бледно-зелёные  розы  в  обрамлении   мелких  тугих  головок  хризантем  насыщенного  зелёного  цвета,  с  лиловой  атласной  лентой  на  стеблях  были  необычны  по  цвету. 
Шёл  моросящий  дождь.  Было  мозгло  и  прохладно,  но  он  этого  не  чувствовал,  наоборот,  внутри  весь  горел  в  ожидании  зеле­ноглазого  ангела.

Вышла  его  девочка,  раскрыв  над  собой  прозрачный  стиль­ный  зонт.  Она  увидела  его,  его  сердце  сжало  так,  что  он  затаил  дыхание,  боясь  дышать.  В  глазах  его  дочери  было  ожидание,  она  ждала  его  прихода.  Он  резко  выдохнул  воздух,  как  кит - направился  к  ней.
Анна  стояла  и  ждала.

-Здравствуй  Аннушка!
На  его  глазах  предательски  сверкнули  слёзы,  а  может  это  были  капельки  дождя.  Его  дочь  ему  улыбнулась.
Она  взяла  букет,  неожиданно  подошла  к  нему  вплотную  и  прижалась.  Его  оглушила  звенящая  тишина,  в  глазах  потемнело,  он  задыхался  от  невероятного  счастья. 

Его  дочь  не  отторгла  его,  и  сам,  впервые,  почувствовал  зов  крови  соединяющих  их.  Пусть  он   потерял  память,  но  сейчас  в  этот  промозглый,  моросящий  день,  его  связало  с  дочерью  незримыми  нитями  кровного  родства.

Осторожно  положил  ладонь  на  её  плечо,  прижимая  к  себе  и  по  его  щекам  катились  слёзы  вперемежку  с  каплями  дождя.
Они  так  и  шли,  прижавшись  друг  к  другу, ощущая  опору  так  необходимую  каждому  по  своему.  Он  держал  зонт  над  ней,  а  Анна  крепко  прижимала  к  себе  необыкновенный  букет,  который  так  радостно  выбивался  своей  летней  зеленью  в  эту  серую  осеннюю  слякоть.

Уже  подходя  к  подъезду,  остановившись  под  бетонным  ко­зырьком  навеса,  отряхнув  зонтик  и  сложив  его,  Анна  обратилась  к  нему  почти  шёпотом.
-Папа,  завтра  на  втором  этаже  школы,  в  выставочном  зале,  будет  выставка  работ  учеников  школы.  И  мои  работы  тоже  будут,  и  мне  выделили  отдельный  стенд.

Подняв  голову  смотря  в  его  глаза  робко  произнесла.
-Ты  придёшь  посмотреть  мои  работы.
Ошеломлённый,  он  присел,  взяв  её  ладошку  прижимая  к  лицу.
-Разве  ты  сомневаешься,  я  буду  там  самый  первый.
Она  ушла  в  зев  подъезда,  а  он  прижавшись  к  холодной  стене,  прикрыв  глаза,  ощущал  её  тёплую  ладошку.

                14


И  набатом  в  голове  звучала  её  просьба.
Дома,  он  рассматривал  фотографии  своей  дочери,  которые  передала  Ольга  через  Анну.  Его  огорчило,  что  она  не  посчитала  нужным  самой  встретиться  с  ним.  Но  и  то,  что  она  отдала  их  Анне  говорило  о  многом.  Она  не  против  его  встреч  с  Анной.
Он  рассматривал   внимательно,  боясь  опустить  хоть  ма­ленькую  черточку,  хотя  делал  это  ежедневно.

Анна  с  ним  заговорила,  Господи,  сама  пригласила  на  вы­ставку.  Его  сердце  обрело  надежду,  наверное  придёт  Ольга  и  он  её  увидит.  Учащённо  задышал,  подумав,  как  она  ему  не  безразлична.  С  того  дня,  как  она  появилась  в  его  палате,  влюбился  в  неё.  Те­перь  он  это  понимал.  Он  потерял,  предал  свою  семью,  и  неизбыв­ная  тоска  разъедала  душу.

Внезапно  ему  пришла  странная  мысль,  благодаря  падению  и  потери  памяти,  он  осознал  значимость  этой  потери,  но  и  полю­бил  всем  сердцем  своего  зеленоглазого  ангела  и  испытывает  глубо­кие  чувства  к  своей  бывшей  жене.

Еле  дождался  утра,  надо  обратиться  к  врачу  -  участились  позывы  рвоты,  не  давая  ему  спать.
Открытие  выставки  в  двенадцать  часов  дня.  Обратился  к  заведующему  отделением  рисования,  попросив  его  впустить  в  зал.  Тот  было  заартачился,  но  он  его  уговорил.
Он  сделал  то,  что  спланировал  ночью.

Народа  забилось  у  раздевалки  и  в  холле,  бабушки  и  де­душки  и  обратил  внимание,  как  мало отцов  и  много  матерей.
Издали  увидел  Анну  и  Ольгу.  Они  уже  сдали  свои  вещи  в  раздевалке.  Он  спрятался,  не  хотел  смущать  Ольгу,  но  Анна  крути­ла  головой  ища  его.  Вся  душа  пела,  его  дочь  ждёт  его,  она  его  ищет. 

Смотрел  на  Ольгу  в  красивом  тёмно-фиолетовом  костюме,  красивая  укладка  волос  открывала  её  шею.  Алая  памада  на  губах  так  сочеталась  с  такого  же  цвета  платочком  торчащего  из  нагрудно­го  кармашка  жакета,  светло-пепельные  чулки  с  лаковыми  алыми  ту­фельками  на  высоких  каблуках  делали  её  элегантной — богиней.  Смотрел  на  Ольгу,  всё  трепетало  внутри  от  восхищения.

Немного  расстроился  из-за  поникшей  Анны.  Ничего,  моя  маленькая,  ты  всё  поймёшь.
Распахнулись  двери  выставочного  зала  и  вся  эта  разно­шёрстная  толпа  ринулась  наверх.  Он  поднялся  последним.  Зал  был  забит  битком,  протискиваясь  он  увидел  Ольгу  держащую  за  руку  Анну.  А  та  сияла,  на  её  лице  была  широкая  улыбка.

                15



У  её  стенда,  внизу,  прямо  на  полу  стояла  большая  из  про­стого  стекла  ваза.  Высокие  розы,  невероятно  оранжевого  цвета  с  бордовой  окаёмкой  по  краю  лепестков  возвышались  над  вазой.
Аннушка  увидела  его,  её  глазки  распахнулись,  засверкали  изумрудами.
Она  махнула  ладошкой  подзывая  к  себе.  Ольга  обернулась  смотря  на  Анну  и  тут  заметила  его.  Выражение  её  глаз  было  странным,  в  них  была  гордость  за  дочь  и  непонятная  дымка  грусти.

-Здравствуй  Оля,  здравствуй  Аннушка. 
Анна  протянула  руку  к  нему,  он  ухватился  за  её  ладошку,  второй  рукой  она  нашла  ладонь  мамы  и  они  так  и  стояли  молча,  каждый  думая  о  своём.

Акварели  Анны  были  не  по  детски  зрелы,  тут  много  было  хороших  работ  и  всё  же  работы  его  дочери  выделялись  пронзи­тельной  печалью.  В  это  трудно  было  поверить,  акварель  всегда  так  легка,  поэтична,  но  ни  эти  работы.  Мятежность  и  печаль  и  зрелость  чувств. 
Он  ошеломлённо  смотрел  на  работы  Анны  вернувшись  к  её  стенду.

Анна  подошла  к  нему  прижимаясь,  Ольга  с  кем-то  разгова­ривала,  искоса  бросая  на  них  взгляд.
-Спасибо   папа,  за  такие  красивые  розы.
-Аннушка,  я  так  восхищён  твоими  работами,  меня  так  пора­зили  твои  чувства  в  них.  Ты  очень  одарённая,  будешь  большим  ху­дожником.

Подошла  Ольга,  услышав  его  слова  чуть  с  вызовом  произ­несла.
-Да,  моя  (с  нажимом)  дочь  будет  большим  художником,  а  ты  и  не  знал,  что  твоя  дочь  рисует.
-Мамуля,  ну,  не  надо.
Он  понял  свое  нежелательное  присутствие,  посмотрел  в  глаза  Ольги.
-У  тебя  замечательная  дочь,  и  мне  невероятно  понравились  её  работы.  Прости  меня  Аннушка,  мне  надо  идти. 
Он  повернулся  и  чуть  ли  не  бегом  сбежал  по  лестнице.

                ***

Ночью  ему  было  плохо,  его  всего  ломало  и  опять  сума­сшедшая  головная  боль  и  позывы  рвоты  не  давали  ему  спать.
В  понедельник  он  пойдёт  к  врачу.

                16


Весь  разбитый,  утром,  направился  в  больницу.
Хмурое  утро  с  мелкой  моросью,  отразилось  с  такой  же  хмуростью  на  лице  его  лечащего  врача. 
Он  пожаловался  на  тошноту  и  боли  в  голове.
-Доктор  - это  мигрень?

Доктор,  что-то  пробурчал,  выписывая  направление.
-Вам  надо  пройти  на  МРТ,  чтобы  убедиться,  что  никаких  патологий.  Приходите  в  среду,  снимки  и  расшифровка  будет  готовы,  тогда  и  поговорим.
Он  сам  лично  провёл  его  в  кабинет  томографии.
Похлопал  по  плечу — удачи -  вышел  из  кабинета.

                ***

Вечером  он  ждал  Анну  с  неизменными  цветами,  пришёл  пораньше,  хотел  не  в  сутолоке  посмотреть  работы  Анны.
Розы так  и  стояли  в  вазе,  ещё  больше  распустившись. 
Внимательно  обошёл  зал,  да   тут  много  было  хороших  ра­бот,  особенно  старшеклассников,  но  застыл  зачаровано  перед  рабо­тами  дочери.  Боже  мой,  какая  сила  в  этой  маленькой  девочке,  ка­кое  у  неё  большое  будущее.

Внезапно,  из-за  спины,  к  нему  прижалась  Анна.
-Здравствуй  папа!
-Пришла  посмотреть  на  розы — они  такие  красивые.
-Здравствуй  Аннушка!

-А,  я,  захотел  посмотреть  твои  работы  в  тишине.  И  душа  в  восторге,  мне  не  верится,  что  ты  такая  одарённая.  Аннушка,  ты  мне  подаришь  свою  работу?
-Папа,  тебе  правда  нравится?
-Очень,  Аннушка,  очень.

Они  шли  вместе  держась  за  ладони  и  им  обоим  было  так  хорошо.
Неожиданно  вечером  позвонила  Ольга.
-Алёша,  если  ты  обидишь Анну — я  тебя  убью.
Сразу  без  преамбул  бросилась  в  атаку.
-Она  тебе  поверила,  и  я  за  неё  боюсь.  Анна  не  выдержит  ещё  одного  твоего  предательства.
-Оля,  не  волнуйся,  я  тебе  обещаю.  Я  люблю  её,  понимаю  странно  звучит  из  моих  уст. 

                17




-Да,  я  ничего  не  помню,  смотрю  на  те  фотографии  которые  ты  мне  передала — за  что,  тебе  большое  спасибо — и  мне  так  пло­хо,  от-того,  что  её  детство  исчезло  из  моей  памяти.  Это  так  жутко.  Но  встречая  её  каждый  день,  я  всё  больше  чувствую  незримые  нити  родства.
-И  я  бесконечно  тебе  благодарен,  что  ты  не  препятствуешь  нашим  встречам.

Неожиданно  ему  пришла  мысль.
-Оля,  что  же  со  мной  произошло,  где  я  потерял  себя,  да  я  не  помню  свою  прежнюю  жизнь,  но  я  сегодняшний  не  родился  за­ново,  значит  во  мне  был  всегда,  я  сегодняшний.
-Когда,  я  предал  самого  себя?

Они  оба  молчали  переваривая  сказанное.
-У  меня  нет  ответа  -  Алёша,  мне  только  тебя  жаль,  что  ты  угробил  того  Алёшу,  которого  я  когда-то  любила.
Он  как  эхо  за  ней  произнёс.
-«Которого  я  когда-то  любила».

Возникла  неловкая  пауза.  Неожиданно  Ольга  сказала.
-Ты  на  выставке  выглядел  неважно,  ты  болен?
-Мигрень  замучила,  до  тошноты.
-Береги  нашу  дочь — и  отключила  мобильный.
Растерянный  от  её  «нашу  дочь»,  он  замер  с  гулко  бью­щимся  сердцем.

                ***

В  среду  он  был  у  своего  врача,  и  тот  его  сразу  огорошил.
Алексей  Георгиевич,  я  вам  даю  направление   в  больницу  на  Песочной,  там  хорошие  специалисты. 
Он  не  смотрел  ему  в  глаза.

-У  меня,  что  рак -  на  Песочной-же  онкологический  центр.
-У  вас  опухоль  в  голове,  там  вам  сделают  точную  диагно­стику.  Вы  не  отчаивайтесь,  может  она  доброкачественная.

-Со  следующего  понедельника  вас  там  ждут.  Полежите  не­дельку,  вас  осмотрят,  возьмите  с  собой  необходимые  вещи.
Растерянный  он  пожал  протянутую  руку  врача  и  вышел  из  кабинета.
Он  ехал  на  маршрутке,  горько  задумавшись,  чуть  не  проехал  остановку.  Судьба  не прощала  его,  теперь  ему  были  понят­ны  головные  боли  и  тошнота.

                18

.
 
В  нём  не  было  страха,  скорее  равнодушное  принятие  неиз­бежного.  Это,  как  апофеоз  разрушения  его  жизни.  Было  невыразимо  горько  от  осознания  так  глупо  прожитой  жизни.  Он  не  знал  сколько  ему  отпущено,  но  по  выражению  лица  его  лечащего  врача -  понял,  хорошего  ожидать  нечего.
И  опять,  вновь,  подведёт  свою  дочь,  она  только-только  ему  по­верила,  и  такой  финал.

Ладно,  чего  себя  хоронить,  съездит  узнает,  а  там  будет  видно.
Вечером  он  встретил  Аннушку,  подарив  ей  скромные,  но  та­кие  ароматные  гиацинты.
Анна  подойдя  к  нему,  внимательно  на  него  посмотрела.
-Папа,  что-то  произошло?!
Бог  мой,  вот  она  интуиция  дочери.

-Это  тебе  доченька — протягивая  гиацинты.
-Как  они  дивно  пахнут — спасибо  тебе  папуля.
Он  чуть  не  расплакался  от  её - «папули».
Уже  у  дома  ей  сказал.
-Аннушка,  меня  с  понедельника  не  будет,  я  на  неделю  лягу  в  больницу.  Увидев  встревоженное  и  растерянное  лицо  дочери,  по­спешно  сказал.

-Ты  не  волнуйся  -  это  просто  плановая  проверка.
-И  знаешь  что,  когда  я  выйду,  мы  сходим  с  тобой  в  зоо­парк,  и  если  мама  не  будет  против,  я  приглашаю  и  её.
-Ой,  папочка,  как  здорово  ты  придумал,  я  так  давно  хочу  в  зоопарк.
Внимательно  посмотрев  прямо  в  глаза,  произнесла.
-Я  постараюсь  уговорить  маму,  я  рада,  что  ты  пригласил  и  маму.
Неожиданно  она  приподнялась  на  цыпочки,  обвила  его  шею  руками  и  поцеловала  в  щеку.

-Я  буду  тебя  очень  ждать.
Дома,  налив  себе  кружку  крепкого  кофе,  сидел  на  кухне.
Его  жизнь,  после  падения  была  странной,  продав  свой  биз­нес,  он  не  думал  о  будущем,  чем  ему  в  дальнейшем  заниматься.  Деньги  у  него  есть  и  немалые.  Но  никакой  мотивации  строить  пла­ны  на  будущее  у  него  не  было  и  в  помине.

Жил  встречами  с  дочерью,  она  заполняла  его  пустоту  и  оставаясь  без  неё,  он  только  и  думал  о  ней  и  Ольге.
Он  почти  не  ел  и  ещё  меньше  пил.

                19


Подумал,  что  ему  надо  купить  костюм  и  сделать  причёску,  когда  они  пойдут  в  зоопарк.  И  главное,  ему  надо  организовать  то,  что  он  задумал  на  день  рождение  своей  дочери.

                ***

В  понедельник  его  положили  в  отдельную  палату.  Сдал  все  анализы,  повторно  прошёл  МРТ  и  ждал  вердикта  врачей.  В  среду  был  плановый  обход.  Зав  отделением  стоя  ему  сообщил.
-У  вас  глиобластома  четвёртой  степени,  она  неоперабельна.  Опухоль  задела  мозжечок  и  другие  отделы. 
-И  каков  мой  шанс?

-Двадцать  процентов,  а  может  и  меньше.
-Попробуем  лучевую  терапию.
-Ладно  доктор,  спасибо  за  честность,  но  я  откажусь  от  ле­чения.  Подпишу  любые  бумаги.  У  меня  мало  времени — да?

-Думаю  месяца  полтора — два,  это  в  лучшем  случае.
-Что  же,  выписывайте  меня,  у  меня  много  дел  и  надо  успеть.
-Завтра  с  утра  вас  выпишут.  Я  подготовлю  бумаги.
-Спасибо  доктор.

Вечером  его  разбудил  мобильный,  звонила  Ольга.
-Алёша,  мне  Анна  рассказала,  но  ты  умолчал  куда  ты  лёг.  Она  хотела  тебя  проведать,  но  мы  не  знали  куда  приехать.
В  голосе  было  напряжение  и,  что-то  ещё,  но  он  не  понял.
-Алёша, — её  голос  задрожал — по  справочной,  я  выяснила,  что  ты  в  онкоцентре  на  Песочной.

-Не  волнуйся  Ольга  и  успокой  Анну,  меня  уже  завтра  выпи­сывают.
-Алёша,  может  тебе...
-Нет,  ничего  не  надо,  всё  хорошо.  Тебе  Аннушка  говорила,  что  я  пригласил  вас  в  зоопарк,  ты  не  против.
-Эх,  Алёша,  Алёша,  что  же  ты  наделал — замолчала.  Да  я  пойду  с  вами,  я  хочу  видеть  счастливые  глаза  нашей  дочери.
Он  сам  выключил  телефон,  понимая  её  неловкость  прекра­тить  разговор.

                ***

В  четверг  он  был  дома,  и  по  приезде  в  город,  сразу  поехал  в  нотариальную  контору.

                20

Оформил  все  документы,  запечатал  их  в  конверт.  Вечером  позвонил  Ольге.
-Оля,  я  уже  дома,  немного  устал,  скажи  Аннушке,  что  я  эти  дни  не  смогу  её  встречать,  но  в  субботу,  я  вас  буду  ждать  у  подъезда,  удобно  будет  в  одиннадцать?
-Да,  Алёша,  вполне.  С  тобой  всё  в  порядке?
-Да,  Оленька, — впервые  её  так  назвав — передай  мой  жаркий  привет  Анне.

Выпал  снег,  стоял  небольшой  морозец.  Погода  была  шикар­ная,  он  купил  себе  новый  костюм,  рубашку  и  даже  туфли.  Там  в  глубине  души  понимал,  что  хочет  понравится  Ольге  и  не  противил­ся  этому   желанию.
Вчера  постригся.  И  сейчас  стоял  перед  подъездом  в  ожидании  их  выхода.  Только  посмотрел  на  часы,  как  двери  подъез­да  открылись,  и  он  восторженно  смотрел  на  своих  любимых. 

Мать  и  дочь  выглядели  великолепно,  и  отметил  про  себя,  что  у  Ольги  новая  причёска.  Она  готовилась  к  встрече,  его  переполняла  ра­дость.

Анна  подошла  к  нему  встав  на  цыпочки  поцеловала  его  в  щёку. 
-Здравствуй  папа!
Ольга  внимательно  смотрела  на  него.  Он  понял,  она  пыта­ется  понять, с  ним  всё-ли  в  порядке.
-Здравствуй  Аннушка,  я  скучал  по  тебе,  -  прижимая  её  к  себе.
-Здравствуй  Оленька,  как  ты  красива.

Ольга  вздрогнула,  и  даже  покраснела,  и  ей  это  так  шло.  Она  подошла  к  нему  вплотную,  заглядывая  в  самую  глубину  глаз.  Протянула  свою  ладонь,  он  пожал  её  горячие  пальцы  и  его  обдало  таким  невероятным  волнением,  перехватывающее  его  дыхание.
-Здравствуй  Алёша!
И  то,  как  она  произнесла - «здравствуй»  было  понятно, что  это  не  просто  дежурная  фраза,  а  искреннее  желание  ему  здравство­вать.
-Спасибо  Оля.

Они  доехали  до  метро  Горьковская,  по  дороге  о  чём-то  го­ворили.  Он,  что-то  отвечал  в  невпопад,  они  стояли  и  между  ними  была  Анна.  Держась  за  поручни, старались  не  смотреть  друг  на  друга,  а  когда  вагон  резко  затормозил  их  ладони  встретились  -  это  прикосновение  его  так  обожгло,  в  глазах  потемнело,  а  рот  разом  пересох.  Бог  мой,  он  в  неё  влюблён,  как  мальчишка,  если  от  при­косновения  его  так  швырнуло  в  небеса.  Ольга  была  красная,  и  с  задержкой  убрала  свои  пальцы  с  его  ладони.

                21


Они  обошли  вольеры,  но  многие  животные  от  холода  по­прятались.  Анна  щебетала,  радостная  обращаясь  к  нему,  то  к  маме.  На  лице  Ольги  была  не  проходящая  улыбка.  Они  шли  ря­дом,  почти  вплотную  и  их  ладони  соприкасались,  он  не  мог  не  от­метить,  она  сняла  перчатки,  убрав  их  в  сумочку.  И - это  его  взволно­вало  и  окрылило.

Ольга  хотела  этих  прикосновений.
В  закрытом  помещении  были  аквариумы,  даже  крокодил  в  большом  садке,  множество  птиц  и  мелких  зверей.
-Папа,  как  хорошо,  что  ты  нас  сюда  вытащил.  Так  здорово,  правда  мама?!

-Да,  Аннушка,  я  сто  лет  не  была  в  зоопарке.  Спасибо  тебе  Алёша,  за  этот  праздник.
Потом  они  гуляли  по  городу,  зашли  в  ресторан  перекусить.
Когда  они  сняли  верхнюю  одежду,  он  восторженно  смотрел  на  Ольгу  и  Анну.
-Какие  вы  красивые.

-И  ты  папа,  тоже,  тебе  так  идёт  серебристый  костюм  и  чёрная  рубашка.
-Знаешь  Алёша,  ты  раньше  так  никогда  не  одевался,  очень  элегантен -  произнесла  Ольга.
Ольга  смотрела  на  него  с  восхищением  и  какой-то   ему  не­понятой  теплотой.  Им  было  хорошо  и  они  втроём  не  хотели  ухо­дить  из-за  стола.
На  обратном  пути  чему-то  смеялись,  говорили.
Неожиданно  Аннушка  обратилась  к  нему.

-Папа,  ты  не  против  будешь,  если  я  тебя  нарисую.  Я  хочу  попробовать  рисовать  маслом,  мама  накупила  мне  кучу  красок,  ки­стей  и  подрамников.
-Ты  хочешь, чтобы  я  тебе  позировал?
-Нет,  я  хочу  нарисовать  тебя  по  памяти.
-Я  с  нетерпением  буду  ждать  твоей  работы.

Уже  подходя  к  их  дому,  ему  вновь  стало  плохо,  в  глазах  расплывалось  и  невыразимая  боль  пронзила  голову.
Распрощавшись  как-то  скомкано,  он  чуть  ли  не  бегом  бро­сился  домой.  Увидел,  убегая,  растерянные  глаза  Аннушки  и  испуган­ное  лицо  Ольги.
Не  помня,  как  добрался  до  своей  квартиры,  всё  было  как  в  тумане,  не  сфокусироваться.  Он  даже  не  принял  душа,  раздев­шись,  завалился  на  кровать  и  утонул  в  небытие.

                22


После  их  вылазки  в  зоопарк,  он  пригласил  их  в  Океана­риум. 
Мать  и  дочь  были  в  невероятном  восторге.  Ольга  его  благодарила   за  эту  вылазку  горячо  и  трепетно. 
Она  позвонила  ему  на  мобильный  на  следующий  день  по­сле  похода  в  Океанариум.

-Знаешь  Алёша,  я  так  тебе  благодарна  за  Анну,  она  за  эти  встречи  с  тобой  стала  другой.  В  её  глазах  наконец  поселилась  ра­дость  и  счастье.  И  это  твоя  заслуга,  ты  смог  достучаться  до  её  сердца  и  это  дорогого  стоит.
-Такого,  я  тебя  никогда  не  знала.  Меня  это  радует  и  так  горько,  что  это  так  поздно.  Эх,  Алёша,  Алёша,  что  же  ты  натворил.
Поспешно  бросила  трубку,  он  услышал  её  всхлип.

                ***

До  дня  рождения  осталось  десять  дней.  Он  торопился,  ему  было  всё  труднее  и  труднее.  Местами  от  терял  ориентацию  и  про­сто  не  мог  ходить.  Он  так  боялся  не  успеть.
За  некоторым  исключением,  он  встречал  свою  дочь  с  неизменными  цветами.  И  он  ей  был  так  благодарен,  что  она  не  привыкла  к  его  букетам  и  всегда  принимала  их  с  обожанием  и  вос­торгом.

У  него  замечательная  дочь,  и  ему  есть  чем  гордиться.
Двадцать  пятого  декабря,  от  самого  подъезда  до  входа  на  школьную  территорию,  установили  через  каждые  десять  метров  арки  из  воздушных  шариков,  разного  цвета.  Под  арками  висели  баннеры  с  надписью -  С  днём  рождения  любимая  Анна.  Прохожие  спешащие  на  роботу  с  удивлением  смотрели  на  происходящее.

А  с  другой  стороны  дома,  на  трамвайных  путях,  к  огражде­нию,  на  двух  шнурах  были  привязаны  ворох  разноцветных  шаров  поднятых  на  высоту  девятого  этажа,  прямо  напротив  окон  Анны,  и  между  этими  двумя  качающимися  группами  шаров,  висел  большой  баннер  с  фотографией  Аннушки  и  под  фотографией  надпись — Я  люблю  тебя  дочка!

Ольга  уже  наверное  встала.  Он  ей  позвонил.
-Оленька,  здравствуй,  поздравляю  тебя  с  днём  рождения  дочери,  выгляни  в  окно  на  улицу.
Через  несколько  секунд  услышал  вскрик  Ольги.
-Анна,  Аннушка,  подойди  ко  мне  быстрее,  чувствовалась,  что  она  еле  сдерживается  от  душащих  её  чувств.

                23

Он  выключил  телефон,  стоя  под  баннером,  смотря  на  лица  матери  и  дочери  смутно  видимые  в  окошке.
Он  уже  был  у  их  подъезда,  ожидая  выхода  Анны.
Минут  через  пятнадцать,  вышли  Ольга  с  Аннушкой,  опешив­шие,  они  смотрели  на  нарядные  арки. 

-Папа,  папочка,  ты  мой,  мой,  ты  самый  лучший - она  броси­лась  к  нему,  обвив  крепко  за  шею.   
-С  днём  рождения  любимая,  моё  золото,  моя  Аннушка.   
На  них  обращали  внимание  и  взрослые  и  дети  идущие  в  школу.    
Ольга  замкнувшись  шла  рядом.  Они  проводили  Анну  в  шко­лу  сияющую  от  счастья.

Оставшись  вдвоём  с  Ольгой,  он  не  знал,  что  ему  делать.
Ольга  была  какой-то  потерянной,  неожиданно  она  взяла  его  под-руку  смотря  на  него,  тихо  произнесла.
Пойдём  куда  ни  будь,  где  нет  людей.
Они  стояли  у  замёрзшего  пруда.

Ольга  повернулась  к  нему,  подойдя  вплотную,  протянула  ладони  обхватив  его  лицо,  долго  всматриваясь  в  когда-то  ею  люби­мые  глаза.
Неожиданно  обвила  его  шею  и  разрыдалась,  это  была  истерика,  её  било  в  конвульсиях,  он  успокаивал  её,  гладя  шелкови­стые  волосы.
-Я  тебя  расстроил,  да?!
Она  отстранилась  успокаиваясь.

-Разве,  я  могла  представить,  что  потеряв  тебя,  обрету  та­кое  счастье  дочери.  Ты  сделал  невообразимое,  думала,  что,  то  горе  которое  ты  принёс  дочери,  на  всю  жизнь  останется  в  её  душе  не­заживающей  раной.  Ты  исцелил  её,  своей  преданностью  и  любо­вью.  Ты  мне,  мой  родной,  дал  веру  и  надежду  в  то,  в  чём  я  ра­зуверилась,  живя  с  тобой  последние  годы.

-Я  ненавидела  тебя,  презирала,  а  сейчас  реву  и  не  могу  сдержаться.  Господи,  как  мне  радостно  и  как  мне  горько.
Она  откинулась,  продолжая  обнимать  его,  ища  в  нём  нечто.
Нашла,  обвив  его  шею  обожгла  страстными  поцелуями.
-Алёша,  мой  Алёшка,  что  же  ты  наделал.  Как  мне  теперь  жить.

Вновь  от  него  отпрянув,  заговорила.
-Я  была  на  Песочной -  её  душили  рыдания -  мне  всё  рассказали.  Я  ничего  не  сказала  Аннушке,  но  не  могу  найти  успо­коения.  Ты  украл  у нас  счастье  и  вернул  нам  его,  но  какой  ценой.  Неужели  должна  быть  такая  расплата  за  счастье.  Как  мне  теперь  жить  - Алёша,  как?

                24

Её  вопрос  завис  над  застывшим  прудом.
Он  стоял  молча,  робко  притянул  к  себе  и  слился  со  своей  любимой  в  поцелуе.
-Оленька, - переводя  разговор -  сегодня  здесь  в  десять  вече­ра,  я  для  Аннушки  и  тебя  приготовил  сюрприз.

Они  обнявшись, - она  как-бы  пыталась  в  нём  укутаться, стояли  так  минут  десять. 
-Знаешь  Алёша,  я  позвоню  на  работу  и  отпрошусь  на  сего­дня,  хочу  быть  с  тобой  и  нашей  девочкой.  И  вот  что,  я  хочу  тебе  сказать,  переезжай  к  нам  прямо  сегодня. 
Вновь  разрыдавшись  прошептала.
-Сколько  Бог  даст,  мы  будем  вместе. И  хочу,  чтобы  моя  дочь  запомнила,  как  надо  любить.

                ***

Впервые  поднялся  к  ней  в  квартиру.  Ему  так  не  хватало  её  тепла.  Он  стоял  у  окна  и  смотрел  на  лицо  своей  девочки  колыхаю­щееся  на  растянутом  баннере  под  порывом  ветра.   
Ольга  подошла  сзади  просунув  руки  под  его  подмышки,  при­жалась  к  нему.

-Идём  Алёша,  покажу,  что  тебе  сегодня  хочет  подарить  Ан­нушка.
Потрясённый,  он  смотрел  на  свой  портрет,  какое  поразитель­ное  не  по  годам  мастерство.  Он  обхватил  лицо  ладонями  и  напряжённо,  вопрошающе  смотрел  на  него  - живого.  Невероятно.  Как,  каким  образом,  она  подошла  к  этой  композиции,  как  удивитель­но  она  поработала  со  светом,  выхватив  главное — его  глаза  и  руки.
Он  благоговел  перед  мастерством  своей  дочери.
-Оля, — чуть  ли  не  задыхаясь -  неужели  эта  наша  дочь?!

                ***

 Анна  увидев  отца  в  квартире  была  так  ошеломлена.  Она  смотрела  на  мать  с  такой  благодарностью.
А  вечером,  они  пошли  к  пруду,  там  уже  стояла  машина  пи­ротехников.  Он  подошёл  к  бригадиру  дав  добро.
Втроём  они  отошли  метров  на  сто  и  начался  фейерверк.
Небо  полыхало  всполохами.  Пороховой  дым  завис  на  высо­те  и  неожиданно  вспыхнула  лазерная  надпись.
«С  днём  рождения  Анна».

                25



Потрясённые  Анна  и  Ольга  смотрели  в  ночное  небо,  на  ве­щественную  любовь  отца  и  мужа.  Они  обняли  его  сливаясь  в  единое  целое.
Уже  дома,  придя  в  себя,  сидели   за  чаем.
-Алёша,  как  только  тебе  в  голову  пришла  такая  идея?
А  он  сидел  рядом  с  ними,  испытывая  такое  счастье,  купаясь  в  их  любви  и  вспомнил  слова  Ольги — расплата  за  счастье.
   
                ***

Двенадцатого  января,  Алексей  Георгиевич  Фукс  умер,  с  улыбкой  на  похудевшем  лице,  и  его  ладонь  лежала  в  ладони  Оль­ги.


20  февраля  2015