Икра гречневая

За окном бушевал холодный зимний ветер.
Айна, сквозь жалюзи наблюдая природные метаморфозы непривычной для южного края морозной погоды, нервно теребила в руках телефон, в который раз бросая недовольные взгляды на циферблат экранных часов.
«Ведь должен быть звонок! – упрямо твердила себе она.
– И закономерность никто не отменял!
И каждый год, 31 декабря (ну если быть точным, то 21-го..) мы с друзьями… Нет, мы конечно, вовсе не ходим в баню, как герои известной телевизионной эпопеи, но все же проводим этот день не менее насыщенно и феерично».

Поводом для шумного веселья служило опять же закономерное и в то же время далеко не банальное историческое событие – у Айны в этот день были так называемые именины. Приятным бонусом, а точнее обязательным атрибутом этого повторяющегося каждый год праздника, был непременный телефонный звонок близкой подруги.
И хотя у той не было встроенного пропеллера, и она не жила на соседней крыше, Айна, вышедшая родом из детства, по-прежнему верила лишь в две непреложные истины – в любовь к ближнему своему и в счастье, которое не в пирогах.

«Уже девять часов вечера. До двенадцати остается всего лишь три часа! И если она не позвонит, то карета дружбы, увы, превратится в тыкву разочарования»,- бросив очередной уничижающий взгляд на часы, вывела она свой печальный вердикт.

Иногда изменчивый мир, который, как уверял Макаревич, должен прогибаться, не всегда бывал достаточно гибок. И приходилось самой применять гуттаперчивость, подстраиваясь под условности жизни.
И если существовало такое понятие, как дружить домами и семьями, то Aйна научилась дружить на расстоянии – городами. Благо современный мир был полон возможностей и новых технологий, и можно было оставаться на связи, не прибегая к помощи ковра-самолета и почты России.
Всевозможные смайлики и встроенные в гаджеты микрофоны как бы сокращали километровые дистанции, телепортируясь в пространстве и становясь тем самым мостом дружбы, объединяющим близких и родных.

Из масштабных географических полетов Айну вывел долгожданный звонок.
Вздрогнув от громкого мелодичного звука, она посмотрела на телефон.
На экране мобильного высвечивался до боли знакомый набор цифр. От ожидания предстоящего разговора Айну начало знобить. Руки предательски заходили ходуном. Это волнение было ей знакомо – обычная реакция рецепторов организма на искренние события в ее жизни – будь то душещипательный фильм по телевизору или ответственный разговор.
Не раз отмечая за собой неумение вести глубокие беседы, лежа на диване или поглядывая параллельно на монитор ноутбука, она внутренне подтянулась и подошла к зеркалу.
Подправив завиток волос, так некстати вынырнувший из непослушной пряди и таки основательно мешающий "архиважному" разговору, Айна подняла трубку:
– Алё…
– Привет!

«Голос как бы женский, но как бы предательски не ее. Или я за год успеваю  его подзабыть?»
– Привет… А это… ты?
– Ты меня не узнала? – вынырнул наконец-то из тьмы расстояния знакомый высокий тембр.
– Ты за год даже голос поменяла? Что у тебя еще нового?
В ответ раздался звонкий заливистый смех, такой легкий и близкий, уносящий Айну в далекие воспоминания, в тот день, когда они познакомились…

*   *   *
По случайному совпадению день знакомства тоже был зимним. И зимним было вокруг все: погода, настроение, салат в холодильнике и даже небольшой сад за окном.
«Не люблю зиму, – подумала она, – но моя нелюбовь к ней ведь не мешает мне пойти и посмотреть на зимнее море? Как оно борется с заморозками, с хандрой, со всеми теми типичными непогодами, свойственными, как природе, так и человеческой натуре?»
И после одной из очередных, участившихся в последнее время, семейных баталий в доме, когда на душе скребли и пели все кошки мира, Айна, как у нее всегда бывало в минуты глубокой тоски, двинулась в знакомый для нее путь – в никуда! На это раз «никуда» было берегом моря.

Зимнее море не обмануло ее ожиданий – оно сегодня тоже было серым и одиноким. Присев на не менее серую и одинокую скамейку, Айна приготовилась медитировать свой мозг умиротворяющими сознание дифирамбами в унисон морским волнам.
Уже находясь на полпути к нирване, и релаксацией значительно увеличив объем серого вещества мозга, девушка вдруг боковым зрением заметила остановившуюся неподалеку расплывчатую темную тень.
Вздрогнув гораздо раньше, чем ощутив испуг, она с опаской медленно обернулась. Сбоку от нее в легкой, явно не по погоде, кожаной курточке стоял молодой мужчина. Наличие густой растительности на его лице свидетельствовало либо в пользу его неславянского происхождения либо об отсутствии дома бритвенного станка.
Поймав твердый взгляд серых глаз, Айна попыталась за доли секунд по внешнему виду выявить в незнакомце отсутствие криминального прошлого и дурных наклонностей.

– Не бойтесь, девушка. Я не маньяк, – произнес он, будто прочитав ход ее мыслей.

Айна продолжала молчать, мысленно очерчивая вокруг себя круг, спасающий от темных сил.
– Я не маньяк, – повторил он испуганной девушке, – я моряк. У меня даже паспорт есть!
– Морской? – глядя на незнакомца снизу вверх, робко спросила Айна.

Улыбка осветила его лицо. Расстегнув молнию куртки, новый знакомый извлек из внутреннего кармана портмоне.
– Морской, – ответил он, протягивая ей документ.

«Ну я теперь хотя бы знаю его фамилию, и внешний вид в голове успела зафиксировать», – листая документ и исподлобья поглядывая на морячка, успокоила она себя. – Это ж информация, и она должна сохраниться в зрачках моих глаз на непредвиденный летальный исход?» – задала сама себе вопрос начитанная детективами Айна.

– Мы здесь неподалеку с командой кильку ловим. Вот наше судно стоит на причале. – Он показал рукой вдаль, присаживаясь на скамейку рядом с девушкой.

– Моя дочь тоже любит кильку, – еще немного растерянная почему-то произнесла Айна, – видимо, чтобы как-то поддержать разговор.

Резко повернувшись к девушке, моряк немного удивленно переспросил:
– Дочь?!
– Дочь, – выдержав его экспансивный взгляд, спокойно ответила Айна.
– Быть может, у вас еще и муж есть? – продолжил он в такой же резкой манере.
– И муж есть, – еле сдерживая невольно проступающую улыбку, так же спокойно ответила Айна.

Пробормотав что-то нечленораздельное себе под нос, новый случайный знакомый стал неожиданно собираться, на ходу застегивая куртку.
– В кои веки понравилась девушка, и та замужем, – нервно выпалил он, непонятно кому адресуя сказанное.
Еще через мгновение, придя в себя, моряк, бросив на Айну полный сожаления взгляд,  произнес:
– Вы простите меня, девушка. Мне просто религия не позволяет общаться с замужними. Прощайте. И удачи Вам! – торопливо добавил он, почти убегая от нее.

«Это был мой самый короткий роман, – устало откидываясь на спинку скамейки, отметила про себя Айна.
– Видимо, не для меня Газманов свою песню пел.
И не видать мне теперь на новогоднем столе ни кильки в томате, ни селедки под шубой. Основной поставщик-то утерян..
Что ж ты меня покинул, Джек Воробей мой недоделанный? – мысленно обратилась она к беглецу. – Отчего не вытащил меня из лап злого дракона-мужа? Почему не сделал моих детей счастливыми, надарив им биноклей и ракушек? Зачем пошел по пути наименьшего сопротивления, задушив в себе благородный порыв «ричардгирства», вразрез всем моим представлениям о доблестях, о подвигах, о славе?»

Почемучек было задано много, а ответ не наклевывался ни один.

Подышав еще какое-то время морским воздухом свободы и потерянной кильки, Айна, уже начавшая немного замерзать, решила, что пора бы и возвращаться.
Проходя вдоль берега, где неподалеку расположился жилой поселок, она обратила внимание на синхронно клубящиеся над крышами домов густые струи дыма из печных труб.
Струящийся печной дым всегда был для нее символом мира и уюта домашнего очага.

«Здесь вроде где-то рядом живут мои дальние родственники», – припомнила она. Которые когда-то активно зазывали ее в гости, – то ли это была дань вежливости, то ли действительно желание разделить с кем-нибудь лишнюю калориями вечернюю трапезу.
«Почему бы не пойти? Убью двух зайцев: развеюсь и исполню когда-то данное обещание нанести королевский визит. Даже не двух, а трех зайцев. Еще можно и вкусно поужинать», – окончательно убедила себя Айна последним доводом и свернула к поселковой тропинке.

Уже сидя за вечерним столом в гостях, Айна обратила внимание на незнакомую девушку, накрывающую на стол. Высокий рост, крепкое телосложение и несколько резкие черты лица заметно выделяли ее среди остального контингента домочадцев. Выделяли и как бы держали в стороне.

– Это жена моего брата, Разият, – заметив интерес Айны, представила ей новую знакомую хозяйка дома. – Я люблю ее как родную сестру, – подытожила она свою речь добавочной информацией, которая, по всей видимости, должна была растрогать гостя.
«Надеюсь, это знакомство будет не столь коротким, как утреннее», – подумала Айна, ответно улыбаясь на приветствие невестки и шеф-повара в одном лице.

Так начиналась эта вето-дружба.

Проходили дни, протекали месяцы, менялись декорации за окном, зимний сад сезонно становился вишневым. Менялось все, не менялось лишь ее восприятие жизни.
В моменты интровертного одиночества, когда в переполненном городе не было ни единой солидарной души, ноги девушки подсознательно вели ее к маленькому домику на окраине.
Казалось, в этом доме Айна находила недостающую порцию витамина, прописанную как самой жизнью, так и ее внутренним сознанием. Обретенная дружба новой знакомой стала для нее и тихой гаванью, и лучиком в туннеле, и идиллическим печным дымом из труб.
Будучи той самой редкостной приправой, придающей особую пикантность обычному блюду, Разият умудрялась заразить Айну своим оптимизмом и, подобно ди-джею на вечеринке, превратить любую банальную ситуацию в искрометное шоу.
За обедом она могла неожиданно выхватить кусок колбасы из рук ошеломленной Айны со словами: «Быть может, я сама хочу сделать тебе бутерброд», и еще через мгновение преспокойно протянуть ей уже готовый «правильный» бутерброд. А могла без лишних слов отдать Aйне в краткосрочную аренду свой эпилятор.
– Но ведь это вещь личного обихода, – недоуменно произносила Айна.
– Так я его любому и не даю, – откусывая яблоко, спокойно отвечала Разият.

Восхищало ее умение жить с улыбкой, несмотря на, казалось, всепоглощающее чувство неполноценного счастья – жизни с мужем, который был далек от ее внутреннего мира как земля от своего спутника.
«Откуда она черпает недостающую энергию? Какая батарейка "энерджайзер" сейчас в ней работает? – Для Айны эти вопросы оставались загадкой. – Ведь это равно как все время сидеть на гречке с жареной рыбой и есть ее изо дня в день с блаженной истомой на лице».

У каждого человека, наверно, бывают нелюбимые блюда. Но почему-то именно это сочетание блюд было для Айны неприемлемым.
Можно было отдельно съесть гречку, разбавив ее гуляшом или котлетами. Можно, конечно, и рыбу отдельно съесть с каким-нибудь изысканным гарниром. Но вместе эти два компонента почему-то вызывали у Айны резкое отторжение желудочного сока. Съесть гречку с рыбой она могла лишь в гостях и общественной столовой, но никак не дома, уютно примостившись у телевизора при просмотре любимой передачи.

Показное благополучие семьи и внешняя любовь домочадцев к «пришлой невестке с особым набором тараканов в голове» не убивали Разият, лишь делали ее сильнее. Разное восприятие жизни и несовместимость духовных ценностей делали невозможным и ее брачный союз, но она и там умудрялась как-то лавировать на разбитом корыте.
«И если ее до сих пор не заклевали, то только потому, что она перевернется в горле у каждого, кто захочет ее проглотить», – осенило как-то Айну.

Она была не из тех подруг, которые с указкой в руке лечили тебя долгими монологами о неверности твоего мышления.
Она была из тех, кто сказал бы тебе: если ты захочешь сбежать, позови меня – я смогу сбежать вместе с тобой.
Словом, она была! Была и Пятницей на острове, и скооперированным Атосом, Портосом, Арамисом в одном лице.
И тем не менее ее безнадежно было мало.

Короткие чингизхановские набеги Разият в Дагестан каждый год на несколько недель (все остальное время она вместе с семьей проживала в Калининграде) были тем небольшим глотком воздуха, из которого девушка черпала силы до следующего приезда подруги.
Схожесть суждений и даже в какой-то мере «нескладных» судеб делало девушек одним единым целым.
Лишь одно разительно отличало их – твердая вера (гиперпрочного качества) Разият в завтрашнее утро, вера, которой так не хватало Айне. Казалось, даже если весь мир перевернется, именно у нее останется стабильность, думалось тогда Айне. Но как она заблуждалась на тот момент…

*   *   *
Бесспорно, несложившийся брак оставляет негативный отпечаток даже на самом позитивном человеке – будь то принцесса Диана или сам Киркоров.
Нет-нет до Айны доходили вести неопределенного рода.
Ссора Разият с мужем, переезд на другую квартиру, небольшое перемирие и в итоге все же окончательный разрыв.
Конечно, было что-то еще похлеще – то, чего Айна пока не знала. Об этом свидетельствовали тайные пересуды родственников на различных семейных мероприятиях, где временами из эпицентра разговоров доносилось имя подруги.
Айна молча глотала слухи, наблюдая безмолвный онлайн Разият в социальных сетях и недоумевая, почему ей приходится узнавать новости от случайных общих знакомых, а не от нее самой. Не выдержав продолжительной неизвестности, Айна первая нарушила онлайн-молчание в сети:
– У тебя все хорошо?
– Да.

– Ты теперь молчишь… Помнится, мы были на одной территории доверия?
– Просто наступили времена, когда не поймешь: кто друг, а кто враг…

– И все же поделись… Подруги ли мы? Я не знаю… Но кажется мне, что подру…
– Безусловно, ты мне близкий человек. Я немного в смятении... Но, думается, мы сейчас по разную сторону баррикад.

Такие слова звучали шокирующе и немного оскорбительно.
Отодвигая в сторону невольно подступающую обиду, Айна, перефразируя Никулина, продолжила диалог:
– О, горе мне! Молчи, несчастная! Как ты могла такое подумать, ты – сестра моя, мать своих детей!
– Потому что я вышла замуж.

В эту секунду Айна смогла полностью оценить смысл мифологической фразы «и земля разверзлась пред ее ногами».

– Замуж?! Но за кого???
– …За Мурада.

Айна повторно провалилась сквозь землю.
Мурад был бывшим мужем той самой ее родственницы, которая их и познакомила и которая вдобавок по совместительству еще совсем недавно была золовкой Разият.
Упс...
Рубрика «нарочно не придумаешь».
Мезальянс века!
Все ва-банки мира объединяйтесь!
Нелепость, граничащая с безумством, и смелость достойная королей!

«Этого не может быть!
Такое случается только в сериалах, – пыталась собрать расползающиеся в стороны мысли Айна.
– Тут, с какого бока не гляди, фривольностью попахивает».

Привычный уклад жизни был нарушен достаточно дерзким вмешательством судьбы. И дальше, сколько ни пытайся закрывать глаза на произошедшее, очевидным было только одно – как прежде, уже никогда не будет.
Разият, как будто почувствовав смятение подруги, вышла из сети, дав тем самым Айне время на осмысливание…

Все родственники Айны по отцовской линии уже в открытую «громозвучно» ненавидели Разият, часто на семейных советах обсуждая проступок бывшей невестки, мимолетом поглядывая в сторону Айны.
Иногда молчание красноречивее слов.
В безмолвии Айны родственники узрели ее вражескую позицию: молчит, значит, она на стороне белых.
Рассматривая более масштабные варианты санкций против бывшего союзника, родственники требовали и от Aйны безоговорочной капитуляции с последующим сложением знамен.
– Как ты можешь с ней общаться, ведь она предала нашу семью?
– Ну, положим… на тогдашний момент развода этот… ее нынешний муж.. тоже был в разводе… ээээ… с ее бывшей золовкой…

– Ты все еще ее оправдываешь? Не забывай, ты наша родственница! А она змея, пригретая на груди. Твоя так называемая подруга совершила непростительный грязный поступок, и точка!

Громко хлопая дверью, родственники уходили.
Айна, потерянно глядя в сторону закрытой двери, чуть слышно отвечала:
– Я ее не оправдываю…. Я ее понимаю…

*   *   *
Умение заглядывать под чужую кожу всегда мешало Айне полноценно жить.
Это было ее личное мнение, и оспорить его пока никто не пытался.

Собрав воедино разбитую чашку надежд и реалий далекой подруги, Айна смогла воссоздать полную звеньевую цепочку событий, приведших Разият к «апокалипсису».

Непосильная жизнь с человеком, к которому не испытываешь никаких чувств, кроме сострадания; напускное благополучие и поддержка семьи лишь в глазах общества; вынужденный неизбежный развод как последняя возможность утопающего хлебнуть глоток воздуха; сплетни-доводы бывших родственников о моральном облике уже бывшей невестки; ночные слезы в одинокую подушку от осознания непризнанности массой; и в итоге отчаянный финишный рывок, удар по воротам, который и стал последним гвоздем в крышку ее гроба – недопустимое, почти инцестное замужество…

Мышь, загнанная в угол, тоже кусается…

И не от ветра, а от солнца распахиваются плащи…

*   *   *
Есть такой лабораторный опыт, когда блоху помещают в стеклянную банку, завинченную сверху крышкой. Через несколько дней, открыв банку, можно было наблюдать интересный парадокс: блоха никак не могла прыгнуть выше крышки – уже несуществующей.
Запертая в банке блоха помнила: крышка есть! В ее мозгу (а есть ли у блохи мозг?) сложился стереотип, что это потолок, что выше нельзя, выше некуда!
Нет бы ей остановиться на минутку, отдышаться, высунув язык, и спокойненько, не спеша выйти за пределы искусственно установленных границ, жить дальше, не ограничивая себя воображаемой крышкой.

Анализируя смысл проведенного учеными опыта, Айна понимала, что она была той самой запертой блохой. В противовес ей, сломав все стереотипы, из банки условных правил жизни выпрыгнула Разият…

*   *   *
Шли годы.
Менялись президенты.
Онлайн плавно переходил в оффлайн…

Айна периодически жала на клавиши клавиатуры:
– Так проходит земная слава?..
– Я просто не хочу добавлять тебе проблем. Как бы мне ни было больно тебе это говорить, но в первую очередь ты – их родственница. И лишь потом моя подруга. Хотя, что до меня – мне второе важнее…

– Первым делом  значит самолеты… А мне-то казалось, именно ты знаешь ответы на вопросы: кому на Руси жить хорошо и что делать...
– Не заморачивайся, подруга. Жизнь она ведь проста – как приготовление шарлотки: стакан сахара, муки, 3 яйца и 5 яблок. И все!

– А… температура духовки?

Легкое замешательство в ответе.

– Ну… температуру регулируй сама. Ты почувствуешь… как правильно.

«Все-таки нет у тебя точного рецепта, подруга.
Какие-то лишние двадцать градусов могут придать духовному миру начинки грубую пригоревшую корочку. И все-таки атмосфера вокруг важна не менее состава ингредиентов».

Дойдя в  своих размышлениях до точки, Айна задумчиво добавила:
– Хорошо, что жизнь не как приготовление безе. А то я взбиваю, взбиваю белки, и в миксере взбиваю, и вручную, а у меня все равно выходит какая-то жижа…


*   *   *
– Ты меня слышишь? – Голос из трубки вернул Айну из воспоминаний обратно к зеркалу.
– Я желаю тебе в твой день рождения отпустить из сердца недругов своих.
Скажи Всевышнему: дай счастья и здоровья врагам моим.
Пусть у них все будет хорошо! Но подальше от меня…

– Но… ведь это противно природе человеческой – любить врагов своих. Это неискреннее прощение. Фарс души. Это невозможно!
– Возможно. Я же простила. И пойми, что вовсе не тяжесть проблем сгибает твою спину, это мощь крыльев, которые тебе пора расправить. С днем рождения тебя, мой самый близкий человечек, моя лучшая подруга и сестра по духу. Ты – мой единомышленник! До свидания…
– До свидания… Через год…

*   *   *
Получив воздушно-капельным путем очередную порцию лекарства для борьбы с воображаемыми крышками, Айна устало присела перед телевизором.
Ничего не менялось. Все шло по кругу. Из года в год…

Она знала, что завтра с утра опять начнет новую жизнь, которую она регулярно начинала с каждого понедельника.

Уверенно расставаясь с розовыми очками и выбрасывая грабли, Айна каждый раз искренне негодовала: ну как к концу недели очки снова оказывались в кармане, а грабли вновь стояли в углу?

Усталость брала свое.

Самокопание труднодоступных глубин подсознания уже изрядно проело плешь в ее мозгу. Искусственно наращенный оптимизм, подобно снегу в баллончике, не приносил долгой радости и держался не дольше маникюра на ногтях.
Улыбка на лице была натянутой и, как сказала бы ее дочь, «невзаправдашней», как впрочем и мастерски вылощенные пельмени в рекламах.

В связи с этим назревал давно наболевший вопрос: и кого этим внешним лоском она пыталась обмануть?
Ведь сколько ни барахтайся, а сметана так и не превращалась в сливочное масло, а мотор лодки для отплытия в большое плаванье глох после нескольких попыток. О
Очевидно, для этого нужны более сильные лапки и более мощные обороты?

Отсутствие навыков кунг-фу в реслинге с повседневным негативом не позволяло ей ощутить долгожданный вкус жизни.

И борись – не борись с ветряными мельницами, были истины, которые оставались неизменными – за рассветом наступал закат, онлайн в сети был поверхностным, а на кухне ждала холодная гречка с рыбой…


Рецензии
Есть такой лабораторный опыт, когда блоху помещают в стеклянную банку, завинченную сверху крышкой. Через несколько дней, открыв банку, можно было наблюдать интересный парадокс: блоха никак не могла прыгнуть выше крышки – уже несуществующей. Запертая в банке блоха помнила: крышка есть! В ее мозгу (а есть ли у блохи мозг?) сложился стереотип, что это потолок, что выше нельзя, выше некуда!

Очень наглядный пример...

Андрей Бухаров   02.07.2015 16:05     Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.