Проникающий в сны - 1й законченный черновик

I.Виктор
Должно быть, я единственный человек на свете, для которого звонок будильника – звук приятный и желанный. Глас реальности. Зов жизни. Однажды он не прозвучал – батарейки «сели». И я проспал почти трое суток, очнувшись лишь от звонкого удара по щеке. Я открыл глаза и увидел над собой взволнованное лицо Джеффри, моего крестного:
- Извини. Я звал тебя и тряс – не помогало. Так что, пришлось…
- Который час? – я сонно огляделся: за окном было сумрачно.
- Уже семь. Семь часов вечера.
- Вечера?? – я сел в кровати.
- Я звонил тебе несколько раз. Но ты не отвечал.
- Странно, я не слышал звонка.
- Ничего странного: твой телефон лежит внизу в мастерской. И, оказывается, ты был прав, когда отдал мне запасные ключи.
- Извини, что заставил поволноваться, - я все еще плохо осознавал происходящее.
- Ну о чем ты говоришь, Виктор. Как ты себя чувствуешь?
Голова кружилась. Во рту была сухость. И еще я вдруг понял, что мне срочно нужно по малой нужде.
- Прости, Джеффри, я сейчас.
Но встав с кровати и сделав шаг, я пошатнулся – в ногах была слабость.
Джеффри закинул мою руку себе на плечо и приобнял меня за талию:
- Пойдем. Я помогу.
Доковыляв так до туалета, я буркнул:
- Дальше я сам, - и уединился за дверью. А когда вышел – Джеффри ждал меня со стаканом воды:
- Держи.
Я почти залпом осушил стакан – и почувствовал себя лучше.
- Или ты болен, или… - его карие глаза внимательно смотрели на меня.
- Или что?
- Когда ты последний раз ел и пил?
- Вечером накануне. Я что-то устал и лег спать почти сразу после того, как ты ушел.
- Я ушел? Это было во вторник.
- Да. А сегодня…
- Вечер пятницы.
Я рассеянно заморгал:
- Не может быть.
- Но это так. Пойдем, я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
- Спасибо. Только умоюсь сначала.
- А ноги как, держат?
Я сделал шаг-другой по направлению к ванной:
- Вполне.
Крестный кивнул и отправился на кухню.

Я плеснул в лицо воды. Вот как, значит – проспал три дня и не заметил. А если бы Джеффри не разбудил меня? Конечно, это маловероятно – или он, или Оливер обязательно обеспокоились бы, куда я пропал. Но все же? Я так и спал бы – пока не умер от истощения? Нет, умирать мне не хотелось – хотя бы потому, что я знал: двоих людей это бы очень расстроило. Один из них ждал меня на кухне и, судя по запаху, жарил тосты с сыром или что-то в этом роде.  Я машинально взглянул в зеркало: оттуда встревоженными темными глазами на меня смотрел кто-то лохматый и бледный. Наверное, это я. Утершись полотенцем и пригладив волосы рукой, я вышел из ванной.
- Выглядишь уже лучше, - Джеффри, полуобернувшись от плиты, улыбнулся мне и помахал лопаточкой, - я делаю тебе омлет с гренками и сыром – если ты не против.
- Не против, - я улыбнулся в ответ, - но не знал, что ты умеешь готовить, - непривычно было видеть крестного, джентльмена и аристократа, в фартуке и со сковородкой в руках – хотя держал он ее вполне уверенно.
Джеффри рассмеялся:
- Не особо умею, на самом деле. Но надеюсь, что получится съедобно.
- Готов съесть в любом случае – я просто умираю от голода.
- Кстати… о голоде… и прочем, – Джеффри положил омлет на тарелку и поставил передо мной, – Ты не собирался просыпаться? – он смотрел на меня чуть исподлобья, пытаясь прочитать ответ на моем лице.
- Конечно, собирался! Наверное, что-то случилось с будильником.
Крестный продолжал молча смотреть на меня.
- Джеффри… я… у меня и в мыслях нет умирать. Да и спать вечно тоже – я ненавижу сны! Я их ненавижу, - закусив губу, я уставился на тарелку с едой, пытаясь успокоиться – но почувствовав руку Джеффри на своем плече, поднял глаза.
- Прости. Я беспокоюсь за тебя, ты знаешь.
Нет, он еще извиняется. За то, что, возможно, спас мне жизнь. И теперь я чувствую себя виноватым.
- Конечно, я знаю. И обещаю впредь проверять будильник на работоспособность прежде чем ложиться спать. Я даже два буду ставить – если хочешь.
Джеффри улыбнулся:
- Я могу звонить тебе и будить.
- Если тебе делать больше нечего…
- Так мне было бы спокойней.
- Я буду рад. Я всегда рад слышать тебя.
- Надо же. Я еще не надоел? – Джеффри рассмеялся.
Я фыркнул:
- Нет.
- Вот и чудно.
Я вздохнул:
- Все хорошо, Джеффри. Все просто отлично, - и улыбнулся.
Казалось, он хотел еще что-то сказать – но промолчал. Сел рядом за стол и, кивнув в сторону тарелки, произнес:
- Лучше съешь, пока инеем не покрылось. Поговорить и потом можно.
Я кивнул и принялся за еду. Было вполне даже вкусно. Я смотрел на Джеффри – на его идеально естественно уложенные каштановые волосы, на его костюм – простой, добротный, но сшитый на заказ, на его артистически выразительные руки и думал: как часто ему приходилось готовить самому, имея личного повара, и зачем бы ему это делать? Мне казалось, я неплохо знаю крестного, но так ли это, на самом деле? Правда, мне было известно то, что Джеффри скрывал ото всех, в том числе от меня. Мне было неловко от того, что я узнал об этом благодаря своему дару «проникающего в сны». И я не признался Джеффри в своем знании – ведь это причинило бы ему боль.
 Лишь когда я справился с омлетом, крестный заговорил снова:
- Мне не нравится, что ты живешь совсем один. Я понимаю – ты уже давно взрослый и мужчине нужна независимость; понимаю, что ты не хочешь больше жить в монастыре у Оливера, но… может быть, ты поживешь у меня?
- Я не хочу тебя стеснять.
- Меня стеснять? – Джеффри поднял бровь, - ты, и правда, думаешь, что можешь стеснить меня в моем особняке? Даже если бы ты женился и заимел кучу детей – ты и то бы меня не стеснил, - он вздохнул, - Ты даже сделал бы мне одолжение, если поселился там – мне не было бы так одиноко. Виктор, ты ушел из монастыря, но все равно живешь как монах – сидишь целыми днями среди книг, клея, красок и прочего!
- Но я – переплетчик, реставратор. Это мое ремесло. И оно мне нравится. В любом случае, ничего другого я не умею.
- Ты прекрасно знаешь, о чем я.
Да, я знал. Мне было уютно в моем мирке среди книг. Они не лгут, не лицемерят, не убивают. И никогда не бросят. А еще они не видят снов. Люди были лишены всех этих достоинств.
Джеффри молча смотрел на меня. Я знал, что ему не доставляет удовольствия читать мне нотации. И то, что он делал это сейчас, означало лишь, что он очень обеспокоен.
- Джеффри, я… я постараюсь исправиться. Правда. И я не хочу, чтобы ты или Оливер переживали за меня. Просто… дайте мне время.
Джеффри кивнул:
- Только не уходи в себя, пожалуйста. Если захочешь поговорить или еще что – ты знаешь, что можешь звонить и приезжать в любое время суток.
Я попытался отшутиться:
- А если ты будешь не один?
Джеффри усмехнулся:
- Ты важнее всех любовников на свете.

Когда крестный ушел, тишина стала прямо таки осязаемой. Нет, конечно, за окном по-прежнему шумел город, но он не заглушал отсутствия человеческого голоса. Может быть, и правда, стоило поехать с Джеффри? Я знал, что не в тягость ему, но упорно внушал себе обратное. И ему, и Оливеру уже давно пора перестать нянькаться со мной. Мне двадцать пять, я уже четыре года живу один и вполне себя обеспечиваю. Но на самом деле, я был благодарен им за эту заботу  –  я нуждался в семье не меньше, чем оба моих бессемейных опекуна. В силу разных обстоятельств, но каждый из нас остался один на свете, и друг для друга мы были единственными близкими людьми.
Квартирка, в которой я жил, была на втором этаже старого здания – прямо над моей мастерской. И то, и другое я арендовал – Джеффри отговорил меня приобретать недвижимость до тех пор, пока я не решу точно, где хочу жить и, возможно, не обзаведусь семьей. От родителей мне остались небольшие сбережения, которыми до моего совершеннолетия управлял крестный – и преумножил их. Он же, по моей просьбе, продал коттедж, где жила наша семья до тех пор, пока… все не случилось – я не мог и не хотел туда возвращаться – и нашел мне это жилье. С тех пор я старался как можно реже беспокоить Джеффри и обрести хоть какую-то независимость и самостоятельность. Он это понял со всей присущей ему тактичностью, и теперь его вмешательство в мою жизнь ограничивалось тем, что он присылал мне клиентов из числа своих друзей.
Раз уж я проспал три дня, то вполне могу поработать этой ночью – я всегда в срок выполнял заказы. Тем более, что последний был от очередного знакомого Джеффри и крестного подвести я никак не мог. Я погрузился в работу – она всегда меня успокаивала: запах книжных страниц, клея и красок дарил умиротворение. И под утро я все же заснул.

Я почувствовал липкое прикосновение к своим губам, попытался их разомкнуть и не смог – рот был заклеен клейкой лентой. В этот же миг меня сдернули с кровати. Их было двое – здоровых крепких мужчин, и один из них тащил меня прочь из комнаты. Я крутился и брыкался.
- Тише, парень. А то придется тебя успокоить.
Вниз по лестнице – из детской на первый этаж. На встречу взбегает мама. Мама! Мама! Она пытается отобрать меня у громил. Один из них толкает ее, и она падает вниз по лестнице, ударяется головой о стену. Меня проносят мимо. Я пытаюсь извернуться и увидеть маму. Мне удается. Она неподвижна, голова повернута и с губ стекает струйка крови. Мама!! МАМА!!

Я проснулся от своего крика. Сел в постели, все еще не понимая – что это, что это было? Это не мой сон. Он не мог быть моим! Я не создавал его. Я не хотел видеть этого. И… я не видел этого тогда. Меня даже не было дома – тем утром я сидел с отцом на берегу реки… И видел я его смерть, а не матери. Значит ли это… о, Боже… я видел сон Анри?? И если так – то он жив и где-то поблизости? Как бы я хотел, чтобы так оно и было. Но если это сновидение моего брата, если Анри вошел в мой сон – то почему он не заговорил со мной прямо? Наверное, это был тот редкий случай, когда мы оба именно спали – а не создавали сны. И я видел кошмар Анри. Но что мне делать теперь? Тринадцать лет назад поиски брата ничего не дали. Так как же мне искать его теперь?
Я вскочил и достал из шкафа альбом с фотографиями. Вот они – последние семейные снимки: отец обнимает маму, и оба смеются; другая его рука лежит на моем плече. А Анри выглядывает из-за мамы, прижавшись к ней. Мой брат-близнец. Но при этом мы такие разные. Анри был похож на маленького ангелочка: каштановые кудри и нежные черты лица. И только близкие знали, что он – скорее чертенок, чем ангел. Я же был спокойным ребенком с самой обычной внешностью. Но мы неплохо ладили с братом – он почти всегда слушался меня, как старшего – я родился раньше на пару часов. И, на самом деле, некоторые его розыгрыши придумывал я. Мне нравилось выдумывать, а Анри – действовать. И сновидение у нас не редко было одно на двоих. Вместе мы забирались в чужие сны. Проклятый дар, доставшийся нам от отца. Но тогда мы об этом не знали – для нас это была всего лишь игра.

Тем утром, тринадцать лет назад, отец рано разбудил меня и позвал с собой на рыбалку. Мне очень хотелось спать, но я с радостью согласился: накануне вечером мы повздорили, но раз отец берет меня с собой - значит, он уже не сердится. Или хочет поговорить. Анри крепко спал на соседней кровати – я поправил ему одеяло, спешно оделся и вышел следом за отцом. Дом наш стоял почти на самом берегу глубокой и быстрой речушки. Отец не был большим любителем рыбалки, но время от времени, как он сам говорил, ощущал потребность “помедитировать” с удочкой в руках. Обычно он уходил на реку один; но иногда брал меня с собой, и почти никогда – Анри: мой младший брат был слишком непоседлив.
Мы уже сидели на берегу, закинув удочки, когда отец заговорил:
- Я знаю, ты рассердился на меня вчера. Но я всего лишь беспокоюсь за вас с Анри.
- Но ведь мы не делаем ничего такого, -  я недоуменно пожал плечами.
- Ты не понимаешь. Это может быть опасно. Если кто-то узнает о ваших способностях, он может захотеть использовать их в своих целях, - отец очень серьезно смотрел на меня.
Я фыркнул:
- Как их можно использовать? Это всего лишь сны.
- Позже ты поймешь, - похоже, в силу каких-то причин, отец не особо хотел подталкивать меня к пониманию, - Я лишь хочу, чтобы ты пообещал мне: если что-то случится... что-то нехорошее - ты пойдешь к отцу Оливеру и все ему расскажешь. Он поможет тебе, – и, помолчав, добавил, – Я абсолютно ему доверяю.
Я смотрел на отца. Да что его так беспокоит?
- Обещаешь?
Я кивнул. Оливер был школьным другом отца и настоятелем монастыря Св. Франциска. Он мне нравился, хотя и казался слишком серьезным. Но ведь он католический священник - наверное, ему положено быть таким.
Вдруг отец вздрогнул – словно что-то почувствовал. Мгновение он сидел, прислушиваясь. Потом вскочил на ноги.
- Жди меня здесь, Виктор, - и направился к дому.
Навстречу ему  с заднего крыльца спустился какой-то мужчина. Никогда прежде я не видел его, и он мне совсем не нравился. Отец и незнакомец на мгновение замерли, увидев друг друга. Потом мужчина что-то резко спросил. Отец, приблизившись, ответил. Незнакомец отпихнул его так, что отец упал, и выхватил пистолет.
- Нет! – я вскрикнул и сам испугался своего голоса.
Мужчина тут же обернулся и сделал шаг в мою сторону.
- Виктор, беги! - отец бросился на незнакомца. Завязалась драка.
- БЕГИ!!
Я все еще стоял, замерев.
Выстрел.
Отец остался лежать, а незнакомец поднялся и направился в мою сторону. Я бросился бежать. По мостику перебрался на другой берег. Ближайшие дома пригорода были в другой стороне, но назад пути не было – там меня ждал убийца. Я бежал, куда глаза глядят, лишь бы подальше. Отец... Мама... осталась там… как же Анри…?
 Я остановился на миг - перевести дыхание. Обернулся. Прислушался. Кажется, погони уже не было. Но вернуться страшно. Я вспомнил, что неподалеку у дороги есть телефонная будка. Я вызову полицию! И снова бросился бежать.
К счастью, будка была на месте. Я влетел в нее и набрал номер.
“Полицейское отделение округа N, слушаю вас”.
Задыхаясь, я прокричал в трубку:
- В моего отца стреляли! Он ранен… Там еще мама! Анри! ... Адрес... Заречная улица, дом десять.
“Кто Вы? Назовите себя”.
Но в это мгновение я увидел бегущего со стороны реки человека.
Это ОН!
Я выскочил из будки и бросился бежать. На мое счастье, на дороге показался городской автобус. Я запрыгнул внутрь, двери закрылись, и автобус успел набрать скорость прежде, чем убийца смог нагнать его.
Я перевел дух. Сердце билось где-то в горле. Мама. Анри. Но что еще я мог сделать? Полиция спасет их, обязательно. И, может быть, отец еще жив.
“Если что-то случится, обратись к отцу Оливеру”. Да, так я и сделаю. А что еще я могу? В голове была пустота. Я изо всех сил старался не паниковать. И не разреветься.
Так, закусив губу и сжав кулаки, я доехал до другой окраины города, где располагался монастырь. Меня впустили, когда я назвал имя отца-настоятеля, и оставили ждать во дворе. Через пару минут я увидел шагающую ко мне высокую черноволосую фигуру отца Оливера. Подойдя, он на мгновение замер, вглядываясь в мое лицо.
- Что случилось, Виктор?
И тут я не выдержал - бросился к нему и уткнулся лицом в его грудь.
- В отца...  стреляли. А я убежал, – я старался не плакать и говорить внятно, но не мог – Мама, Анри... я не знаю, что с ними... Он гнался за мной... Я вызвал полицию... Приехал сюда. Отец сказал прийти к Вам, - я чуть отстранился и посмотрел ему в лицо –  Оливер пытался сохранять спокойствие, но видно было, как он встревожен.
- Пойдем, - взяв за руку, он проводил меня в свою келью, - Подожди меня здесь. Я все узнаю.
И ушел. А я остался ждать.
Минуты текли как часы. Мне принесли поесть. И как-то незаметно я съел все, что было на подносе.
Время близилось к полудню, когда дверь открылась, и вошел отец Оливер. И потому, насколько усиленно он пытался быть спокойным, я понял, что никаких хороших новостей он не принес. Положив ладони на мои плечи и глядя мне в глаза, он рассказал все, что мог: родители погибли, а брат исчез. Его  ищут. Возможно, ему  удалось сбежать. Я стоял в оцепенении и не мог понять, что происходит. Этого всего просто не могло быть. Не должно быть. Это какой-то дурной сон. Да, наверное, я сплю. Я помотал головой и ущипнул себя. Больно. Не сон? Я в отчаянии взглянул на Оливера. Похоже, он так же отчаянно смотрел на меня, не зная, что делать:
- Если хочешь поплакать, или покричать…
Да, мне хотелось и того, и другого. Но я не мог. Не мог. Потому судорожно вцепился в его сутану и уткнулся лицом так, словно хотел пройти сквозь него. Мгновение спустя я почувствовал, как он гладит меня по голове чуть дрожащей рукой. Несколько минут мы так и стояли, молча. Потом Оливер произнес:
- Никто не знает, что ты здесь, у меня – кроме одного доверенного офицера полиции. Так хотел твой отец.
Я кивнул. Я едва понимал, что он говорит. Я решил, что подумаю об этом позже, и просто доверился ему.
Днем к нам заехал тот самый офицер полиции, и я рассказал ему все, что видел. Все это время Оливер сидел рядом и держал меня за руку – только так я смог успокоится и хоть как-то собраться с мыслями. Я цеплялся за его ладонь как за единственное, на что я теперь мог опереться в этой жизни.

Я остался в монастыре – как предполагалось, для моей безопасности. Я не возражал. Близких родственников у меня не было, так что Оливер с Джеффри стали моими опекунами. Оба они были друзьями отца со старшей школы. Но чем больше я их узнавал, тем меньше понимал, как они вообще могли дружить: мой отец, способный ввязаться в авантюру ради науки; Джеффри, неверящий ни во что; и Оливер, ищущий Бога в своей душе и в мире вокруг. Два моих опекуна и вовсе казались мне противоположностью друг другу. И часто спорили о том, что лучше для меня. К счастью, в этих спорах рождался компромисс в виде «золотой середины», и наше трио продолжало мирно сосуществовать. Год я провел в монастыре, ни на миг не покидая его. Потом меня стали тайно вывозить на машине Джеффри в его имение, где я мог хоть немного размяться и читать книги из огромной библиотеки крестного. Еще где-то через год эти вылазки стали открытыми. Сначала Джеффри и Оливер сами учили меня всему, что знали. Потом крестный нанял для меня учителей, так что к семнадцати годам я знал ничуть не меньше своих сверстников-выпускников школ. Я отучился в колледже на реставратора книг, хотя большую часть этого искусства я узнал еще в монастыре, и открыл маленькую мастерскую.
Все это время не было никаких новостей о моем пропавшем брате. Ни единой. Нападавшие исчезли бесследно. Я задумывался: жив ли он? Но обычно мне представлялось невозможным, чтобы он умер и я ничего не почувствовал. Я хотел в это верить. Но меня пугала мысль о том, что жизнь его может быть хуже смерти. И вот теперь… я видел его сон? Другого объяснения у меня не было. Это означало, что Анри жив. Но свободен ли? Что за люди напали на нас? Те, о которых предупреждал отец? Но откуда они знали о нашей семье? Отец хотел, чтобы Оливер нас спрятал. Значит, он должен был знать хоть что-то. Может быть, он не все мне рассказал? Нужно поговорить с ним.
Раздался телефонный звонок. Я взял трубку:
- Алло.
«Ты уже не спишь? Надеюсь, утро доброе?» - мягкий, заботливый голос Джеффри.
- Нет, не сплю, - я немного помедлил, раздумывая, рассказать ли Джеффри про сон, и решил, что сделаю это позже, - Я в порядке. Как ты сам?
«Как всегда – лучше не бывает. Я просто звоню узнать, как ты».
- У меня все хорошо. Думаю, заеду к тебе на днях.
«Отлично! Буду ждать», - я даже по телефону чувствовал его улыбку.
Почему я не сказал ему? Не хочу, чтобы он волновался прежде времени. Он ведь сразу же приедет и устроит мне допрос с пристрастием.

Когда я добрался до монастыря, утренняя служба уже закончилась и прихожане покидали храм. И хотя я не жалел, что не стал священником или монахом, я любил возвращаться сюда – и не только для того, чтобы навестить Оливера – мои отношения с окружающим миром не очень удались, а в этих стенах покой возвращался в мою душу.
Я решил подождать на скамейке, пока Оливер не выйдет из храма. Но один из монахов заметил меня и пошел сообщить ему. Вскоре показался и он сам, нашел меня взглядом и поспешил ко мне, как всегда серьезный и обеспокоенный. Я встал и поклонился, как обязывали правила.
- Что-то случилось, Виктор?
- Ничего страшного. Но мне нужно поговорить с тобой. Если ты не очень занят.
- Для тебя я найду минутку. И, конечно, - он чуть улыбнулся, - я очень рад тебя видеть.
Если бы дело было в моей мастерской или в поместье Джеффри, Оливер позволил бы себе более дружеское приветствие. Но здесь, на виду у братии и послушников, он должен был вести себя соответственно. Мы присели на скамейку.
- Я видел сон Анри.
Лицо Оливера мгновенно изменилось: дружеское внимание превратилось во встревоженность:
- Ты уверен?
Я кивнул:
- Я не знаю, что еще это могло быть. Я… я видел смерть матери. Его глазами.
Оливер коснулся рукой моего плеча.
- Ничего, я в порядке.
- Но это ведь значит…
- Что он жив? Да, я почти никогда не сомневался в этом, ты знаешь.
- Но что-то еще ты видел, во сне?
Я покачал головой:
- Только это. Я не видел его самого. Но скажи, как иначе я мог бы увидеть то, что видел – если бы Анри не было в живых, если это – не его сон? Это должен быть он, живой и где-то поблизости.
- Хорошо, если так. Но что мы можем сделать? Дать объявление о розыске?
- А если он все еще не свободен? Не вспугнем ли мы его похитителя? Да и… трудно сказать, как теперь выглядит Анри – столько лет прошло. Но нужно что-то делать. Пожалуйста, расскажи мне еще раз все, что знаешь о случившемся.
Оливер задумался, вспоминая:
- Однажды твой отец пришел ко мне, чем-то явно обеспокоенный. Сначала он не хотел говорить, но потом, все же, рассказал, что познакомился с одним человеком. И человек этот очень заинтересован в его способностях – предложил ему совместное дело, или что-то вроде. Твой отец отказался. Мне он не назвал ни имени, ни каких-то подробностей – сказал, что не хочет втягивать меня, что парень этот ему не нравится, но продолжает его настойчиво уговаривать. А незадолго до нападения на вашу семью твой отец просил меня спрятать вас, если с ним что-нибудь случится. И никому ни о чем не рассказывать. Я пытался его расспросить – но он категорически отказался говорить и просто ушел.
- Но почему он просил тебя спрятать нас? Почему не обратился в полицию?
- Возможно, у него не было улик против этого человека. Или тот чем-то пригрозил ему.
- Или же не доверял полиции. Но тебе-то он доверял! Почему же больше ничего не рассказал?
- Должно быть, не хотел подвергать меня опасности. Или считал, что я не смогу его понять, - Оливер виновато опустил глаза, - Твой отец входил в какую-то группу при своем университете  - по изучению парапсихических возможностей человека. И мне это не нравилось. Ты знаешь, как я к отношусь к таким вещам. Я отговаривал его. Но он хотел понять, как работает его способность проникать в чужие сны и как ее можно использовать – во благо науки. Позже он сам разочаровался в этих исследованиях, или в людях, с которыми работал. Он уже подумывал, чтобы уйти из группы. И, как я понял, именно там он познакомился с этим человеком. Да, теперь я вспомнил – именно профессор, руководивший этой группой, их и познакомил.
- Значит, университет – единственная наша зацепка. Я поеду туда и постараюсь найти кого-то, кто знал отца и работал с ним. Может быть, они расскажут мне что-нибудь еще.
- Полиция допрашивала тогда его коллег.
- Да, но я – не полиция. В приватной беседе люди охотнее открываются. Вдруг я что-то узнаю.
- Виктор… пожалуйста, будь осторожен, - в голосе Оливера и во взгляде его черных глаз была и просьба, и обеспокоенность, - Может быть, ты поедешь с Джеффри?
Я чуть улыбнулся:
- Боюсь, я тогда привлеку больше внимания, чем нужно.
Оливер не сдержался и улыбнулся в ответ:
- Боюсь, что так. И все же, расскажи ему. И, конечно, сообщай мне обо всем. Пожалуйста.
Я кивнул.
- Может быть, мне поехать с тобой?
Я улыбнулся:
- Боюсь, твоя сутана будет заметна не менее, чем обаяние Джеффри.
- Я мог бы в штатском…
- Оливер. Не волнуйся. Я уже взрослый. И обещаю, что буду разумным и осторожным.
- Тебе есть в кого быть другим, - Оливер улыбнулся, но улыбка его была грустной.

В университет  я попал на удивление легко. Найдя в записной книжке отца телефон его коллеги – доктора Джейкоба Марли - я позвонил ему, назвался, и тот охотно согласился со мной встретиться.
Доктор – невысокий и уже лысеющий мужчина средних лет, в очках - встретил меня у ворот университета с пропуском на мое имя:
- Виктор, - он похлопал меня по плечу, - последний раз я видел тебя еще крохой. Да… какая трагедия. До сих пор не могу понять, как это все произошло. Ведь так и не нашли ни убийц, ни твоего брата? – он сочувственно смотрел на меня.
Я покачал головой.
- Ужасно. Но чем я могу тебе помочь?
- Я хотел бы побывать на рабочем месте отца, поговорить с кем-то, кто помнит его. Вы случайно не знаете профессора, который руководил группой парапсихических исследований?
Доктор как-то странно посмотрел на меня:
- А что ты об этом знаешь?
- Да ничего, к сожалению.
Некоторое время доктор Марли размышлял, а потом произнес:
- Я, конечно, могу отвести тебя к профессору Эшби – он все еще работает здесь – но… боюсь, ты мало что от него добьешься.
- Почему?
- Мм.. трудно объяснить. Увидишь сам.

Нам пришлось пересечь почти весь университетский городок – профессор Эшби работал в самом дальнем корпусе. По дороге я с любопытством разглядывал alma mater отца – старинные здания красного кирпича, окруженные столь же старыми раскидистыми деревьями; студентов и преподавателей в пиджаках с университетской эмблемой – в моем колледже все было проще и современнее. Наконец мы вошли в нужную дверь и поднялись по лестнице на четвертый, последний, этаж, который занимало отделение психотерапии.
Доктор Марли перекинулся парой слов с сидевшей за стойкой дежурной сестрой. Я лишь кивал и улыбался, так что, наверное, она мне тоже поставила какой-нибудь диагноз. После чего мы, наконец-то, двинулись в сторону кабинета профессора Эшби. Марли постучал. За дверью было тихо. Мы переглянулись. Доктор постучал еще раз, громче – и лишь теперь из кабинета послышалось: «Да-да?» Марли приоткрыл дверь и заглянул:
- Добрый вечер, профессор. Можно нам войти?
-Вам, доктор, можно. А кто с Вами?
- О, это сын одного из наших профессоров, - произнес Марли, распахивая дверь и предъявляя меня. За столом сидел плотный пожилой мужчина с густой седой шевелюрой и с настороженным вниманием смотрел на меня.
- Здравствуйте, профессор Эшби, - я вежливо улыбнулся, стараясь выглядеть как можно безобиднее. Видимо, мне это удалось – так как профессор, улыбнувшись, вышел из-за своего стола мне навстречу:
- Добрый вечер, молодой человек. Как Вас зовут? И что привело Вас ко мне?
- Мое имя – Виктор Легран. Кажется, Вы когда-то работали с моим отцом, Полем Леграном.
Мне показалось, что профессор на мгновение оцепенел и взгляд его стал стеклянным. Потом он часто заморгал и улыбнулся странной улыбкой – как будто ее нарисовал на его лице какой-то неумелый художник:
- Да-да, милый был такой человек. Но я плохо знал его, да. Нет, мы не работали вместе. Но он иногда заходил, интересовался моими работами. Да-да, приятный был человек, - он замолчал, улыбаясь и глядя на нас рассеянным взглядом.
- Над чем Вы работали? Кто еще приходил к Вам, профессор? – я задавал вопросы, уже не особо надеясь получить хоть какой-то ответ.
- Да-да, хорошее было время. Столько работы… Сейчас всё иначе, - профессор покачал головой.
Марли тронул меня за рукав и тихо сказал:
- Пойдем. Толку не будет.

- И так – каждый раз, когда кто-то пытается расспрашивать его о тех событиях, о твоем отце, - Джейкоб Марли покачал головой.  Мы стояли на улице у дверей корпуса.
- И ведь знаешь, он вполне здоров, Эшби – если не касаться этой темы. И нельзя заставить его пройти терапию, чтобы понять, что же стало с его психикой, памятью – почему он ведет себя так. Так что, боюсь, Виктор, я больше ничем тебе не могу помочь.
- Но, может быть, кто-то еще знает, помнит те события? Кто-то из группы профессора Эшби?
- Я лишь помню, что группа тогда и распалась. Или даже чуть раньше. Полиция всех допрашивала. Но никто не смог рассказать ничего толкового.
- И с тех пор никто больше не интересовался ни моим отцом, ни Эшби и его группой?
Марли задумчиво нахмурился.
- А знаешь, ведь не так давно меня расспрашивал о работах Эшби еще один человек.
- Да? – я замер в ожидании.
- Да, точно. Молодая девушка. Тоже интересовалась его парапсихическими исследованиями и очень расстроилась, что никто не смог ей ничего рассказать. Погоди, она оставила свой телефон – на случай, если кто-то что-нибудь вспомнит, - Марли сунул руку во внутренний карман пиджака, достал записную книжку и, полистав, протянул мне, - Вот. Жасмин (Маккоун, Грейсток, Гримвуд).
- Можно я перепишу себе?
- Да, пожалуйста.
- А она не сказала, кто она и зачем ей это?
- Кажется, студентка или аспирантка, и пишет работу по теме.

Распрощавшись с Марли, я тут же позвонил по указанному номеру:
- Мисс Гримвуд?
«Да», - голос в трубке был тихим и настороженным.
- Мне Ваш номер дал доктор Марли из Н-ского колледжа. Меня зовут Виктор Легран. И если Вы не против, я хотел бы встретиться и поговорить про исследования профессора Эшби.
«Да? Вам что-нибудь известно о них?»
- Не так много, как хотелось бы. Но вдруг мы дополним знания друг друга?
«Хорошо бы. Где и когда мы можем встретиться?»
- Где Вам удобно? И так скоро, как Вы можете.
Несколько мгновений она молчала.
«Через пару часов в кафе «Локко Мокка» на Фонтанной площади – годится?»
- Да, вполне. Как я Вас узнаю?
«Опишите себя».
- Высокий, волосы темно-каштановые, глаза карие, в сером свитере и синих джинсах.
«ОК, хорошо. Просто позвоните по этому номеру, когда будете на месте».
- Хорошо.
«Тогда до встречи», - она положила трубку.

Вежливая и общительная девушка, ничего не скажешь. И скрытная. Но, если подумать, я для нее – всего лишь непонятный незнакомец. Так с чего бы ей проявлять особую открытость и доброжелательность.
Времени было более чем достаточно, чтобы добраться до места. Но не так много, чтобы успеть заняться другими делами. Потому я решил просто отправиться в это кафе и пообедать. Заодно изучить местность, так сказать.

Кафе оказалось довольно уютным и недорогим, заполненным болтающими парочками и компаниями  студентов или моих сверстников. Глядя на них и прислушиваясь к разговорам, я показался себе одиноким неудачником. Джеффри прав: сижу один как монах среди бумаги и клея, погруженный во сны, прошлое и сожаления. Мне нужно общаться с кем-то еще, кроме моих опекунов и клиентов. Я стал разглядывать посетителей в поисках кого-то, хоть сколько похожего на меня. В противоположном углу сидела девушка. Длинные прямые темные волосы, бледное лицо, коричневая жилетка поверх кремовой рубашки и, кажется, такие же коричневые брюки. Она подняла на меня глаза, издалека показавшиеся мне светло-карими, и некоторое время внимательно смотрела на меня.  Но потом, все же, отвела взгляд и сделала вид, что смотрит в окно. Она показалась мне довольно милой, если бы не выглядела строгой и печальной. Я продолжил тихонько рассматривать сидящих в кафе; но мои мысли, да и взгляд, возвращались к этой девушке. Я чувстовал, что она тоже посматривает на меня, хотя старается делать это незаметно. Может быть… это ее я жду? Время приближалось к назначенному. Я достал мобильный и позвонил. Девушка за столом явно отреагировала на что-то, хотя звонка ее телефона я не слышал. Она посмотрела на меня и, как будто немного поколебавшись, поднесла трубку к уху.
«Да?»
- Это на Вас я сейчас смотрю?
Она кивнула.
Я встал и подошел к ней.
- Жасмин Гримвуд?
Она кивнула, глядя на меня. Теперь я разглядел, что глаза ее – зелено-карие, как орешник, с длинными ресницами.
- Виктор Легран. Рад познакомиться, - я протянул ей руку. Она пожала ее – не очень крепко, но решительно:
- Пожалуйста, присаживайтесь.
Я уселся, ловя себя на мысли, что я рад, что она оказалась именно такой. А не, например, яркой пташкой, каких было немало рядом в кафе.
Она чуть улыбнулась, как будто прочитав мои мысли. Но, как бы то ни было, встретились мы по делу, и потому я немного неловко спросил «прямо в лоб»:
- Что Вы знаете об исследованиях профессора Эшби?
Жасмин стала серьезной:
- Это я у Вас хотела бы спросить.
Мгновение мы напряженно молчали. Потом я решил, что так дело не пойдет, чуть расслабился, вздохнул и сказал:
- Мой отец работал с ним вместе, в его группе. А потом его убили. И я хотел бы узнать, не связано ли это как-то с их совместными исследованиями?
Когда я начал говорить, Жасмин как будто тоже слегка расслабилась. Но когда услышала, что мой отец погиб…
- И твой отец тоже… - она сидела, замерев и нахмурившись, глядя в никуда потемневшими глазами. Потом словно очнулась:
- Ой, извините…
- Ничего, можно на «ты». Если Вы не против.
- Не против.
- Значит, твой отец…
- Да. Я обещаю, что расскажу свою историю, если ты расскажешь свою, - она смотрела на меня своими широко раскрытыми ореховыми глазами, и я видел в них только взволнованную искренность. Ну да что я теряю?
Я рассказал ей о том, что случилось со мной и моей семьей. За исключением одного – о нашей способности проникать в чужие сны и менять их я не упомянул. Не знал, как лучше это сделать, да и стоит ли вообще. Жасмин слушала очень внимательно, и иногда мне казалось, что я вижу слезы в ее глазах. Хотя она очень старалась сделать непроницаемый вид.
Потом она спросила:
- Но зачем этому человеку нужен был твой отец? И если он был нужен, почему его убили? Если твоего брата похитили – то зачем, ведь выкуп не просили, да и не у кого было. И почему нужно было тебя прятать?
Она чувствовала, что я что-то недоговариваю. Она знала это – я видел по ее глазам. И понял, что если я не скажу, то и от нее ничего не добьюсь. А я чувствовал, что мне важно услышать то, что знает она.
- Понимаешь… - я уперся взглядом в стол и стал усиленно изучать его, - наверное, это звучит невероятно… но я, как мой отец и мой брат… мы можем создавать сны. Как свои, так и чужие. Менять их по своему желанию. Хотя и в определенных пределах, - тут я все же взглянул на Жасмин. Она смотрела на меня застывшим и потемневшим взглядом.
- Сны, - ее голос звучал почти как с того света, но вдруг ожил, - Так вы создаете сны? И можете убивать в них людей?
Не знаю насчет снов, но таким голосом точно можно убить. И взгляд ее был столь же жгучим.
- Не знаю, о чем ты говоришь, - я был абсолютно сбит с толку и даже подавлен этой неожиданной горькой злостью. Но почему-то чувствовал себя виноватым. Хоть и без вины.
- Жасмин, правда,… я никогда не убивал людей – ни во сне, ни наяву. И практически уверен, что мой отец тоже не был способен на это. Что касается брата…  - я хотел заверить ее, что и он не мог; но вдруг подумал, что я ведь ничего о нем не знаю -  какой он теперь и чем занимается. - Про него я ничего не могу сказать, потому что… - неожиданно голос мой запнулся, ком в горле мешал говорить. Я почувствовал, как ее ладонь легла на мою. И от ее мягкого тепла мне вдруг стало спокойнее – как будто теплый нежный поток разливался из ее руки по всему моему телу. Я поднял глаза и встретил ее взгляд.
- Я верю тебе. Прости. Я…  - Жасмин вдруг убрала руку, и мне тут же стало не хватать этого прикосновения, - Мой отец умер во сне. И я почти наверняка знаю, что… это не само по себе произошло, - она сидела, обхватив себя руками, и выглядела абсолютно потерянной – так что теперь мне хотелось обнять ее. Но для этого мне пришлось бы встать, передвинуть свой стул ближе к ней и… Я не привык обниматься с кем бы то ни было на людях, да и не знал, как она среагирует на это. А она, опять словно прочитав мои мысли, взглянула на меня и чуть улыбнулась:
- Ничего. Извини. Просто я тоже не привыкла говорить с кем-либо об этом. Мой отец умер двенадцать лет назад. Мне тогда исполнилось десять. И я… я была рядом с ним в ночь его смерти. Мама уехала навестить бабушку, и мы с отцом остались вдвоем. Я проснулась ночью. Что-то разбудило меня. Не знаю… мне показалось, что я слышала стон. Я прислушалась. Было тихо. Но я, всё же, решила проверить, как там отец. Он лежал на постели и явно спал. Но лицо его было бледным и лоб - в испарине. Он прерывисто дышал, а глаза его метались под закрытыми веками. Мне стало страшно. Я позвала его – сначала тихонько, потом громче. Но он не просыпался. Я взяла его за руку – ладонь была чуть теплой. Я… я чувствовала, что с ним что-то происходит; кто-то преследовал его во сне – кто-то чужой и холодный. Я чувствовала страх и отчаяние отца, как свои собственные. Я закричала и дернула его за руку. Он не очнулся, но рука его выскользнула из моей. Вдруг он вздрогнул и захрипел. Я поняла, что он умирает. Схватила телефон и набрала номер службы спасения, - Жасмин замолчала. В лице ее не было ни кровинки, а во взгляде застыла боль – словно она прямо сейчас, в этот момент, переживала все, что случилось тогда.
Я испуганно склонился к ней через стол, думая, не пора ли и ей вызывать врача – но она подняла на меня глаза и слабо улыбнулась:
- Ничего. Все в порядке, - она сделала несколько глотков из своей чашки с кофе, - Они приехали быстро. Но отца не спасли. Обширный инфаркт миокарда. Сердце у него… было не очень крепким. И, конечно, все выглядело как самый заурядный случай. Кто бы поверил моим словам, которые никак нельзя доказать. Кто поверит, что человека со слабым сердцем можно убить во сне созданным для него кошмаром? Только ты, - Жасмин смотрела на меня, сначала немного обвиняюще, но потом взгляд ее смягчился, а плечи поникли: - Прости. Ты ведь тоже потерял семью. И видел гибель отца. Прости, - она сидела, обхватив ладонями чашку с кофе и уткнувшись взглядом в ее содержимое. Я понял, что она с трудом сдерживает слезы и что она из тех, кто не любит плакать на людях. Потому я не стал прикасаться к ней, чтобы не спровоцировать. Я сидел молча и ждал. Через несколько мгновений она снова взглянула на меня:
- Но я не переставала думать об этом. Как это могло  произойти. Кто виновен в смерти моего отца. Как мне доказать, что это не было случайностью. Когда я училась в колледже, мне попалась статья про осознанные сновидения. Я изучала все, что смогла найти по снам и способам внушения. Многое мне было непонятным. Но вот я наткнулась на исследования профессора Эшби по парапсихическим возможностям человека. И наткнулась не где-нибудь, а в бумагах отца. Мой отец был психотерапевтом. Я не помнила, чтобы он упоминал имени Эшби, но, возможно, они были знакомы – отец одно время сотрудничал с Н-ским колледжем.
- Все сходится на этом Эшби. Но у него, похоже, «крыша поехала», - я закусил губу от досады.
- Да, я от него тоже ничего не смогла добиться. Он произвел на меня странное впечатление: как будто он боится, но сам не знает чего. Скрывает что-то, что сам не помнит. У него, и правда, какой-то сбой в голове – как будто кто-то в ней покопался, или очень сильно напугал его – так что он не может, не хочет или боится вспомнить, - Жасмин задумчиво крутила прядь волос.
- И это все ты поняла, поговорив с ним? – я озадаченно смотрел на нее. Меня самого хватило лишь на то, чтобы заметить, что с профессором не все в порядке.
- Ну, наверное, я тоже яблоко от яблони своего отца, - Жасмин улыбнулась.
- Да, ну и что нам теперь делать? – я сказал «нам», потому что, похоже, мы оба нуждались в информации, похороненной в памяти Николаса Эшби.
- Мм… Но ведь кто-то еще должен бы что-то знать. В исследованиях профессора участвовали несколько человек.
- Доктор Марли сказал, что группа распалась после смерти моего отца. И никаких документов не сохранилось – что, конечно, подозрительно. Полиция вела расследование. Возможно, что-то осталось в их архивах. Только как нам заглянуть в них?
Жасмин пожала плечами:
- У меня нет таких связей.
- У меня тоже. Но я спрошу… у друзей, на всякий случай.
- Если что-то узнаешь…
- Да, конечно, я сообщу тебе.
Вроде бы, нам больше не о чем было говорить, но… я мучительно искал возможность продолжить разговор. Жасмин сделала это за меня:
- Знаешь… мне кажется, если мы выясним, кто виновен в смерти твоих родителей и куда исчез твой брат… то это хотя бы подскажет мне, как и почему умер мой отец. И потому… я хотела бы помочь тебе в поисках ответов на все эти вопросы.
Мне как-то сразу полегчало:
- Да, я буду только рад такой помощи.
Жасмин улыбнулась, и я понял, что мне очень нравится ее улыбка.

Мы распрощались, обменявшись контактами, обещая друг другу звонить и вскоре встретиться. Странно, но я чувствовал себя немного менее одиноким. Но что мне делать теперь? Вернуться домой и взяться за работу? Я так погрузился в прошлое и странные события, связанные с ним, что мои еще недавние будни теперь казались мне менее реальными – словно они были сном. Я спал тринадцать лет. И вот теперь проснулся. Отец… почему ты не рассказал мне ничего? Или хотя бы своим друзьям. Это бы все упростило, а, возможно, и спасло чьи-то жизни. Отец, если бы я мог поговорить с тобой. Но я не умею общаться с мертвыми. Я даже в своих снах не решался тревожить их. Я навещал могилу родителей, но, наверное, не так часто, как нужно бы. Я боялся этого вторжения реальности в мою жизнь. Я не любил сны; но получается, что я жил, как во сне. Да, мне нужно проснуться. Жасмин показалась мне очень реальной. И я знал, какой еще шаг мне нужно сделать для возвращения к реальности.

Наш старый дом все еще был на месте. Несколько лет он стоял заброшенным, но с тех пор, как я понял, что не хочу в него возвращаться, Джеффри выставил его на продажу. Сначала никто не хотел покупать дом, где произошло двойное убийство и похищение, цену пришлось снизить, и в итоге его купили под мини-отель. Есть же любители пощекотать себе нервы. Да и история дома имела значение только для местных – для приезжих она ничего не значила: семья, жившая тут до них, была им не знакома и потому безразлична.
Я стоял и смотрел на дом. Для меня он был все равно, что призрак – призрак прошлого, моего детства и гибели нашей семьи. Конечно, я не надеялся и не собирался искать тут какие-то улики и свидетельства произошедшего – слишком много лет прошло. Мне просто нужно было увидеть это место, осознать его реальность. И хорошо, что в нем теперь жили разные и чужие люди – он не был домом с привидениями, а наполненным жизнью.
Если бы я был на месте Анри и сбежал из плена – я бы пришел сюда: это ведь единственный адрес, связанный с прошлым, что он знает. Никому из прежних соседей не было известно, где я теперь живу. Джеффри сказал: достаточно, что они знают его адрес. Да и Анри должен бы его помнить.
Я подумал, не стоит ли мне зайти в дом? Но мне не хотелось ни объяснять, кто я, ни прикидываться возможным постояльцем в поисках жилья. А вдруг Анри решил бы остановиться здесь? Нет, не думаю – для него это было бы еще больнее.
Дом я увидел. Теперь мне нужно «повидать» родителей. Хоть так «поговорить» с отцом.

Несмотря на то, что стоял теплый и солнечный сентябрьский вечер, в душе моей сгустились сумерки, когда я вошел в ворота кладбища. Не было мне спокойно в этом месте вечного упокоения. Словно я чувствовал себя виноватым за то, что все еще живу. И за то, что я ничего уже не могу сделать для тех, кто ушел. Я жив, а мои родители – мертвы, и брат исчез. И я ничем им не помог. Отец, чтобы сделал ты на моем месте?
На скамье у могилы моих родителей кто-то сидел. Мужчина или молодой человек – я не видел его лица – в джинсах и толстовке с капюшоном, длинные волосы собраны в хвост. Эти волосы… вьющиеся, каштановые… я вздрогнул и замер. Сердце гулко билось. Но могло ли это быть? Я медленно и осторожно стал обходить вокруг, пытаясь заглянуть в лицо незнакомцу.  Он сидел, скорбно склонившись к могильной плите. Тонкий профиль, смугловатая (?) кожа; глаза, прикрытые длинными ресницами, казались темными. Он был похож на печального ангела. Такими становятся кудрявые амурчики, каким был мой брат, когда взрослеют?
Видимо заметив меня, он вздрогнул и поднял глаза. Глаза моего брата.
- Анри??
Его губы приоткрылись и дрогнули.
- Ви… Виктор??
Я кивнул.
Секунду спустя он судорожно сжимал меня в своих объятьях, а я все еще, остолбенело, не мог поверить в происходящее. Наконец-то я заставил свои руки шевелиться и тоже обнял его. От него пахло дорогой и пылью, но волосы и одежда были почти чистыми.
- Ты ведь спрячешь меня, Виктор? Ты не отдашь меня ему? – Анри говорил, уткнувшись лицом в мое плечо.
Значит, его, действительно, похитили. Он убежал, и похититель, возможно, ищет его. Я не знал, о ком и о чем речь, но кивнул, а потом и произнес, поняв, что брат не видит моего кивка:
- Я никому тебя не отдам. Больше никому и никогда. Анри. Я обещаю.
Он чуть отодвинулся и поднял глаза. В них не было слез – лишь надежда, смешанная со страхом. Он хотел увидеть подтверждение моих слов на моем лице. И, видимо, нашел его. Потому что облегченно вздохнул, и на лице его появилось некое подобие улыбки:
- Как хорошо, что я встретил тебя, - улыбка исчезла с его лица так же, как появилась, - Но нам нужно уходить отсюда. Нужно спрятаться. Если я нашел это место – найдет и он.
Я не стал возражать и задавать лишних вопросов. Потом, позже. И просто кивнул:
- Пошли.
Анри послушно следовал за мной, нервно озираясь по сторонам. Когда мы вышли за ворота кладбища, он замер, оглядываясь вокруг. Казалось, его взгляд бегло, но цепко осматривает каждого человека в поле его зрения, каждый подозрительный объект. Наконец он облегченно вздохнул:
- Куда дальше?
Я указал на свою припаркованную по соседству машину. Анри позволил мне первым подойти к ней, а сам остановился чуть поодаль:
- Распахни все двери и открой багажник. Осмотри ее.
Я так и сделал. Никого и ничего лишнего в машине не было. Анри кивнул. Закрыв багажник и двери, я сел за руль. Анри юркнул на заднее сиденье и залег там. Едва машина тронулась, он спросил:
- Куда мы едем?
- Домой. Туда, где я живу.
- Он найдет.
- Никто из прежних знакомых, кроме Оливера и Джеффри, не знает моего адреса.
- Кто это? Ты им доверяешь?
- Друзья отца. Теперь они для меня… как семья. Я верю им больше, чем себе.
- Тогда ему доставит особое удовольствие сделать из них твоих врагов.
- Кто бы он ни был… у него не получится, - я был абсолютно в этом уверен.
Анри помолчал, а потом сказал:
- Ты просто не знаешь, на что он способен. Сделать из черного – белое, и наоборот – для него ничего не стоит. Чтобы ты проклял все, что любишь, и возлюбил то, что ненавидишь.
Я не выдержал:
- Да кто он такой?
- Этьен.
- Но кто он?
- Просто Этьен. Никогда не смотри ему в глаза и не слушай, что он говорит. Это трудно. Но иначе ты пропал. Как пропал я, - в голосе его послышалась истерика.
- Но теперь ты свободен. Ты со мной, и мы что-нибудь придумаем, - я старался говорить спокойно и убедительно.
- Ты, и правда, думаешь, что я свободен?! – Анри резко сел на сиденье и смотрел на меня в зеркало заднего вида, - Ты не понимаешь, что происходит у меня в голове. Не чувствуешь этого, не можешь знать. Чем и кем я был. Что я есть, - он нервно обхватил себя руками.
- Конечно, я не понимаю этого. И не узнаю – если ты мне не расскажешь.
Неожиданно из глаз его потекли слезы, перешедшие в рыдания. Я спешно припарковал машину на обочине, пересел к нему и обнял.
- Виктор, Виктор. Уходи. Оставь меня. Мне не спастись. Не хочу, чтобы ты тоже...  Ведь он захочет тебя. Ты ведь тоже… Проникающий в сны.
- Нет, братишка, не говори глупостей. Мы справимся. Мы что-нибудь  придумаем. Вместе.
- Давай уедем.
- Хорошо.
- Прямо сейчас.
Я замолчал, обдумывая.
- Давай завтра? Возьмем вещи и деньги. И я… хочу попрощаться.
Анри горько покачал головой:
- Завтра может быть поздно. Но ладно. Пусть так.

Остаток пути мы проделали молча. Я думал о том, куда мы можем поехать. В другой город? Да, в больших городах легче затеряться. Куда-нибудь подальше. Но говорить ли Джеффри и Оливеру, куда мы едем? Наверное, не стоит – для нашей и для их же безопасности. Как-нибудь позже дам знать. Просто скажу, что Анри вернулся и мы уезжаем. Жасмин… мы обещали помогать друг другу. Но если этот человек так опасен, пусть даже он причастен к смерти его отца – ей лучше не знать об этом и держаться подальше. Она, конечно, будет не высокого мнения обо мне – если я просто так исчезну. Или начнет меня искать – зная, какими поисками я занимался? И если этот Этьен не найдет здесь нас с Анри – не займется ли он ей и моими близкими? Хотя бы для того, чтобы добраться до нас? А что, если уезжая и спасаясь бегством, я ставлю под удар их всех? Нужно хотя бы предупредить их об опасности – чтобы знали, с кем и чем могут столкнуться. Но с кем – на самом деле? С кем? Кто этот Этьен? Что я о нем знаю? Только то немногое, что сказал Анри. Только с его слов. Но он явно не в себе. Можно ли верить тому, что он сказал? Или чудовищный Этьен существует только в его мозгу?
Мне стало как-то нехорошо от таких раздумий. То, к чему они меня привели… Но вдруг так и есть? Что я знаю об Анри? Как и где он провел эти годы? Лишь в одном я не сомневался – это, действительно, мой брат. Я находил в его повзрослевшем облике его детские черты, как и черты наших родителей. И даже мои собственные – ведь мы, все же, близнецы. Да и вел себя он как мой брат. Но… что же делать? Конечно, даже если Этьен – фантазия Анри, от нашего переезда хуже не будет. Не должно. А если нет… что-то подсказывало мне, что проблемы нам обеспечены вне зависимости от того, останемся мы здесь или нет. Но если мы уедем… я останусь совсем один. Без помощи и поддержки близких. Без Джеффри, без Оливера. Без Жасмин. И этот Этьен, если он существует, продолжит свободно действовать. Кто его остановит? Кто рассчитается с ним за наших родителей, и за его другие возможные жертвы? В голове у меня был миллион вопросов – и не на один не было ответа.
Мне так хотелось поговорить с кем-то – более опытным и знающим. С кем-то близким. От этого ведь не будет хуже? Я бросил взгляд на Анри через зеркальце – он, казалось, задремал, свесив голову на грудь.  Я тихо позвал его:
- Анри.
Он вздрогнул и посмотрел на меня.
- Как ты думаешь, может, стоит рассказать кому-то? Обратиться за помощью?
Анри покачал головой:
- Ты поставишь под угрозу и их, и нас.
- Но бегство… скрываться всю жизнь… Всю жизнь боятся – это лучше?
Казалось, он задумался.
- Я не знаю. Я слишком устал. Я хочу есть и спать, - и, помолчав, добавил, - Поступай, как знаешь.
Если бы я знал, как. Но Анри, кажется, успокоился – и это меня радовало. Я подумал, что поесть и выспаться – это то, что нам нужно. А завтра – будет завтра.

Когда я припарковал машину возле дома, Анри дождался, пока я открою входную дверь, и быстро проскользнул в нее. Мы вошли не через мастерскую, а через подъезд и поднялись на второй этаж к квартире.
- Проверь, не ждут ли тебя там, - Анри указал на дверь.
Я согласно кивнул, подумав, что, в любом случае, в подъезде мы как в ловушке. Я открыл дверь и вошел. Оглядел комнаты, заглянул в ванную. Потом спустился в мастерскую – все было так, как я оставил, никаких следов присутствия кого бы то ни было. Я вернулся к Анри:
- Вроде, никого нет.
Он вздохнул:
- Хорошо бы так и было.
Следом за мной Анри прошел в комнату и огляделся:
- Ты живешь один?
Я кивнул:
- Да.
Анри обошел квартиру:
- Небольшая. Много книг. Чем ты занимаешься?
- Реставрирую книги, переплетаю и тому подобное.
- Тихая и спокойная жизнь? – он разглядывал мои вещи, словно в музее.
Я снова кивнул.
- И вот в нее вторгся я, - тут он остановился и посмотрел на меня, как будто даже с вызовом.
- Да. И я очень рад этому вторжению. Я постараюсь, чтобы ты не исчез снова, - я не отводил глаз; но чем дальше, тем больше росло во мне чувство вины. Нет, оно всегда было со мной. Но раньше я сам себя обвинял, а теперь это делал мой брат.
- Анри... Что я мог сделать? Я был ребенком. Полиция искала тебя – я рассказал им все, что знал.
Его взгляд смягчился, и он кивнул:
- Да, конечно. Прости. Я… - лицо его исказилось, и он бессильно опустился на пол, обхватил руками колени и уткнулся в них лицом. Он как-то весь сжался, как будто хотел спрятаться, отгородиться от чего-то.
Я подошел и сел рядом с ним. Протянул руку и тихонько коснулся его волос. Он был похож на дикого испуганного зверя – боишься, что он вскочит и убежит; или попытается напасть на тебя. Что я мог сказать? Что все будет хорошо? Я сам не был в этом уверен. Как достучаться до его души – после стольких лет разлуки?
- Я люблю тебя. Ты нужен мне.
Он чуть поднял голову и взглянул на меня исподлобья.
- Зачем?
- Ты мой брат. Брат-близнец. Ближе тебя у меня никого нет.
Некоторое время он молча смотрел на меня. Потом мягко и печально улыбнулся, выпрямился и сказал:
- Тогда, наверное, ты дашь мне что-нибудь поесть.
Я улыбнулся в ответ:
- Да, конечно. Боюсь, деликатесов у меня на кухне нет, но что-нибудь найдется.
- Что угодно – лишь бы поскорее: я очень голоден.
- Тогда пару тостов и яичницу с сосисками?
Он кивнул.
- Чай? Кофе?
-Чай.
Я отправился на кухню и вскоре услышал, как хлопнула дверь в ванную, а затем и звук льющейся воды. Анри, наверное, понадобится одежда на смену. Засунув хлеб в тостер, кинув сосиски в кастрюльку и разбив на сковородку четыре яйца, я пошел в спальню, открыл шкаф и достал рубашку, брюки, носки и трусы. Наверное, Анри будет чуть великовато – он казался тоньше меня; но роста примерно моего, так что, должно как-то сгодиться на первое время. Взяв одежду в охапку, я подошел к двери в ванную и постучал:
- Я принес тебе чистые вещи – переодеться.
- Заходи – открыто.
Я зашел, положил вещи на стиральную машину и, не глядя, вышел.
Наш ужин был уже готов, я раскладывал все по тарелкам, когда появился Анри. Моя одежда, действительно, была ему свободновата. Но выглядел он посвежевшим и даже вполне довольным. Его вьющиеся волосы не были собраны в хвост и спадали на спину и плечи, доходя почти до лопаток, что я невольно подумал: стригся ли он хоть раз за эти годы.
- Душ, чистая одежда, горячая еда – я почти счастлив, - Анри улыбнулся. Я начинал привыкать к перепадам его настроения.
Мы сидели и молча ели, иногда бросая друг на друга взгляды. Казалось, что каждый хотел бы о чем-то спросить , что-то сказать - но так и не решался или счел, что лучше помолчать. Я уж точно боялся спрашивать о том, что было с ним; хотя вопросы так и вертелись на моем языке. И от ответов зависело довольно многое. Но я подумал, что нужно дать Анри время хоть немного прийти в себя и успокоиться. Закончив с ужином, он попытался начать:
- Я должен тебе рассказать… Где я был и что делал. Тебе нужно знать. Я… - говорил он так, словно слова застревали у него в глотке, в самом прямом смысле, - Я… не могу. Не могу сказать! Хочу, но не могу. Чертов Этьен! Наверное, наложил на меня какой-то запрет. Он… - лицо Анри побледнело и покрылось испариной, - умеет внушать, - глаза его закатились, и он бы упал со стула, если бы я не успел подхватить его. Он был почти без сознания, и я оттащил его на диван. Растерянно соображая, не стоит ли вызвать скорую, я похлопал его по щекам – к счастью, он открыл глаза, вздохнул и покачал головой:
- Я не могу.
- Ничего, как-нибудь так разберемся. Как ты себя чувствуешь?
-Уже лучше. Только голова кружится. Можно мне воды?
- Конечно, - я сходил на кухню, принес чашку с водой и протянул ее Анри. Он выпил и как будто успокоился:
- Тебе придется думать самому. Соедини его дар с нашим.
- Это то, что он делал?
Анри кивнул.
- Внушал во сне? Внушал тебе создавать сны?
Анри, молча и не моргая, смотрел на меня.
- Создавать сны для кого-то? Плохие сны?
Без изменений. Тут я вспомнил, о чем мы говорили с Жасмин, о ее отце:
- Люди в этих снах… умирали?
Глаза Анри стали совсем темными и застывшими, лицо своей неподвижностью напоминало маску. Так что я снова испугался за него.
- Анри, Анри, - я похлопал у него перед носом – он заморгал и ожил:
- Что? Ты что-то сказал?
Я покачал головой. Нужно что-то делать. Наверное, Анри нужна помощь психолога или психотерапевта. Кого-то мне напоминало его поведение. Профессора Эшби, с его странной нервной потерей памяти.
- Послушай, кем бы он ни был – он не может найти нас здесь так быстро. Как я говорил, этот адрес знают только Джеффри и Оливер.
- Он может знать о них – из моих воспоминаний.
- Все равно, ему потребуется время найти их, а потом как-то выведать, где я живу.
- Квартира – твоя собственность?
- Нет, съемная.
- Это усложняет поиск. Но все равно, наверняка есть списки арендаторов.
- Может быть. Но на это нужно время и не малое. Думаю, какое-то время мы здесь в безопасности.
Анри посмотрел на меня уставшим взглядом:
- Я везде в опасности, пока я нужен Этьену. А я нужен ему, пока я жив. Или пока жив он. И как только он узнает, что ты жив-здоров и умеешь создавать сны – боюсь, ты не в меньшей опасности.
Я вздохнул:
- Ладно, давай доживем до утра, а там что-то решим – «утро вечера мудренее». Выспаться не помешает в любом случае.
- Выспаться?! - голос Анри дрожал, в голосе Анри вновь послышалась истерика (голос Анри дрожал не то от нервов, не то от страха), -  Нет уж. Я, пожалуй, сегодня не буду спать, - он нервно улыбнулся.
Я непонимающе смотрел на него.
- Он придет за мной, - Анри снова весь сжался, - вернее… я сам приведу его. В свой сон.
- Но зачем??
- Такая программа в моей голове!! Ты не понимаешь. Я его проводник в мир снов! Я… марионетка. А он – кукловод, - сейчас Анри, и правда, был похож на сломанную игрушку: поникшие руки и плечи, застывшие глаза.
- Но ты сбежал. Ты нашел меня. Ты смог рассказать. Значит, ты можешь делать не только то, что он заставляет тебя.
Анри кивнул:
- Где-то он допустил ошибку. Ослабил бдительность. Думал, что я полностью в его власти. А оказалось, что нет. Недавно… я вспомнил… свое детство, и как меня похитили. Мне удалось скрыть это от Этьена. Наверное, он считал, что после стольких лет моя память уже не восстановится – так что, нет особой нужды держать меня под замком. Но долго обманывать его мне бы не удалось – и я сбежал при первой возможности. Я мечтал вернуться домой – найти родителей, тебя. Теперь я понимаю, что нужно было бежать куда угодно, только не сюда. Здесь он найдет меня. Я старался не спать в пути – чтобы не останавливаться, не тратить время и не быть совсем беззащитным. Но вчера я, все же, заснул. И Этьен был в моем сне. Я понимаю, что сам привел его – как иначе он бы смог. Он сказал, чтобы я возвращался. Что он все равно найдет меня. Что мы связаны, и эту связь никто не может разорвать.
- Но теперь я с тобой. Я буду охранять тебя в твоем сне. Ты же не можешь не спать вечно.
- Не могу, - он покачал головой, - рано или поздно я засну. И сны мои будут принадлежать ему.
- Мы найдем, как прервать эту связь. В конце концов, мы оба можем управлять снами. А еще сходим к психотерапевту – вдруг он подскажет, как изгнать Этьена из твоей головы.
Анри смотрел на меня молча и потом кивнул:
- Давай попробуем. Кроме этих пут мне нечего терять. Как хорошо, что я встретил тебя, - он улыбнулся, но улыбка тут же исчезла с его лица, - Прости, что подставил тебя под удар.
- Даже не думай об этом. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Анри… Я… - слов не нашлось, и я просто схватил его и прижал к себе. Это же мой брат, ближе него у меня никого нет. И пусть мы не виделись столько лет – главное, что теперь мы вместе. Я нужен ему. И я буду его защищать.
- Не бойся, - я чуть отодвинулся от него, - Засыпай спокойно. Я тоже усну. И буду в твоем сне. Я буду рядом с тобой, Анри – во снах и наяву.
Он улыбнулся:
- Ты настоящий старший брат.

Несмотря на все волнения и опасения, Анри заснул быстро. Видимо, это у нас семейное – мы легко погружались в сон по своему желанию. Я лег рядом и, засыпая, нащупывал дорожку в его сновидение.
 Анри сидел на холме, густо заросшем травой. И его волосы трепетали на ветру, так же как и трава.
- Это место, я помню его, - он огладывался по сторонам, - Оно же реально существует? Мне было хорошо здесь.
- Да, это похоже на холм рядом с имением Джеффри, - я стоял рядом и смотрел на него, -  Мы часто гуляли здесь в детстве.
Анри откинулся на спину и подложил руки под голову. Улыбаясь, он смотрел в небо: 
- Хорошо бы вернуться в прошлое. Или хотя бы… остаться здесь навсегда. Где тихо, спокойно и лишь трава и ветер.
Я молчал. Мне тоже было знакомо желание остаться во сне навсегда. Ведь здесь ты можешь быть где угодно и кем угодно. И даже с кем – хотя бы отчасти.
- Жаль нарушать идиллию. Но Анри, дорогой мой, ты бы умер здесь с тоски, - голос, вязкий и липкий, как мед. Как мед с привкусом полыни. Я понял, кто это. Но почему-то не спешил оборачиваться. Я взглянул на Анри – его словно парализовало, и в глазах был почти ужас. Ужас и обреченность. Но нет, этого я не позволю. Я обернулся. В нескольких шагах от нас стоял мужчина одного роста со мной: густые светлые волосы, голубые глаза – холодные, пронзительные.
- Не смотри на него! И не слушай! – Анри дернул меня за руку.
- Оо, Анри, ты преувеличиваешь мои способности. Кто твой друг? – в голосе читалась мягкая улыбка; так и хотелось посмотреть на его обладателя, - Хотя… можешь не отвечать. Я знаю. Ты более чем предсказуем, Анри. Да и вы похожи. Ну и кто еще мог быть здесь с тобой на равных. Ты привел его ко мне, да? Ты нашел его за меня.
- Нет!! – Анри яростно обернулся, - Я не собирался приводить его к тебе. И не смей его трогать!
- Мм… Обещаю подумать над этим, если ты вернешься. Когда ты вернешься.
- Я не вернусь. Никогда! Ты слышал? Убирайся!
- Он не вернется, - меня самого удивило собственное спокойствие. Но ведь это всего лишь сон, разве нет?
Теперь Этьен смотрел на меня. Он молча рассматривал меня, склонив голову на бок и чуть улыбаясь:
- Ты действительно выглядишь так, как сейчас? Мм… неплохо. Но Анри красивее. Намного. А вот как насчет таланта?
- Как я понимаю, ты убил наших родителей и похитил моего брата, - голос мой зазвенел от злости, - И, как я подозреваю, причастен к смерти других людей. Ты должен сидеть в тюрьме, в психушке или вовсе… сдохнуть. И я постараюсь, чтобы так оно и было.
- Вот как? – из его голоса исчезла мягкость, как и улыбка с лица, - Мой маленький Виктор. Что ж, давай поиграем. Это будет забавно. И твоя ставка, сдается мне, больше чем моя, - Этьен повернулся к Анри, снова став обволакивающе мягким, - я жду тебя, мой дорогой.
Анри покачал головой, не в силах что-то произнести.
- Тогда я приду сам. И заберу тебя и его.
- Нет!
- Ты же знаешь, тебе будет лучше со мной. Ты не сможешь без меня.
- Он не вернется, -  черт, и почему я не мог сказать ничего другого.
- Вернется, - Этьен мягко улыбнулся, - если не хочет сойти с ума.
Злость, казалось, заполнила меня всего. Я хотел обрушить мироздание на этого ублюдка. Пусть провалится в тартарары. Пусть его растерзает ветер.
Земля задрожала под ногами. Воздух пошел рябью. Все вокруг словно покрылось волнами, стремившимися к Этьену. Но… достигнув его, волна разрушения остановилась. Он самодовольно улыбнулся:
- Не ты один здесь мастер сновидений.
Я непонимающе взглянул на Анри. Он стоял, бессильно и безвольно опустив голову и руки, и избегая смотреть на меня:
- Я обязан защищать его.
- Нет. Ты ничего ему не должен.
- Его подсознание с тобой не согласно,- как бы мне хотелось заткнуть этот улыбающийся голос, - Ты уже проиграл, Виктор.
- Битву, может. Но не войну, - я схватил Анри за руку и вынырнул с ним из сна.

Так вот он какой, значит. Этьен. Он существует. Я был почти уверен, что это не проекция, созданная Анри. Слишком самостоятелен и осязаем. С какой-то стороны это и лучше – значит, Анри не выдумал его и не сошел с ума. Но это значит, что Этьен – реальная угроза и, возможно, не только для нас.
Я повернулся к  Анри: он сидел рядом со мной на диване, погруженный в какие-то свои печальные размышления.
- Есть что-то еще, что я должен знать?
Он виновато взглянул на меня:
- Я рассказал все, что знал – все, что мог. Откуда я знал, что ты решишь напасть на него??
- А как еще я могу защищать тебя?
Анри раскрыл было рот, но так и ничего не сказал; отвернулся, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Он вел себя как капризный обиженный ребенок. Он всегда был таким. Но… могу ли я винить его, что он таким и остался?
- Прости. Прости меня, - я старался говорить как можно мягче. Он повернулся ко мне – печальный не то ангел, не то демон с картины художника-романтика:
- Нет, это ты меня прости. Я… Я должен вернуться к нему.
- С ума сошел??
Он покачал головой:
- Пока нет. Но, видимо, это мне предстоит – с ним или без него. Но хотя бы до тебя он не доберется. А мне уже не спастись.
- Даже не смей так думать. Мы найдем выход. Пока ты не сдался -  ты не проиграл.
- И как долго мы сможем не спать?
- Мм… просто нужно не спать в одно время с ним, - я улыбнулся простоте этого решения.
- Ага, спать тогда, когда он активно бодрствует – значит, быть уязвимым перед ним в реальности. Он заявится, когда мы заснем.
- А мы будем спать по очереди.
Анри задумался:
-Ладно, давай попробуем. Мне особо нечего терять. А вот тебе…
- А мне главное – тебя не потерять.
- Ну и кто из нас сумасшедший? – Анри улыбнулся, - Ладно, тогда ты ложись спать. А я буду бодрствовать и охранять тебя.
- Ммм… - мне совсем не хотелось оставлять его одного.
- Хоть один из нас должен выспаться. Чтобы нормально соображать.
- Ничего, если я одну ночь не посплю – ничего со мной не случится. А дальше придумаем что-нибудь.
- Ты боишься, что я сбегу? Или боишься спать, когда я рядом?
Он это серьезно?
- Анри, это паранойя.
- Она самая. Ну так можешь привязать меня – чтобы я ничего не натворил, - голос его задрожал.
Замерев, я смотрел на него:
- Он… привязывал тебя?
- Нет! – злость улеглась так же быстро, как возникла, сменившись бессильным отчаянием, - Ему не было нужды. Мои узы – здесь, - он ткнул пальцем себе в лоб. И, помолчав, добавил:
- Вик, у тебя есть пистолет?
На какое-то мгновение мне захотелось застрелить его за такой вопрос. Как раз этого он и хотел.
- Это бы решило все проблемы.
Я молчал. Что мне делать: заорать на него? Ударить? Это вызвало бы новую бурю? Может быть, буря лучше такой апатии. Но мне не хотелось ни того, ни другого. Я хотел встряхнуть его, чтобы он проснулся и ожил. Но я понимал, что это вряд ли случится прежде, чем я выгоню Этьена из его головы. Я тихонько коснулся его волос. Я гладил его по голове, как в детстве, когда он расшибал себе коленки или его обижал кто-то в школе. Анри сидел неподвижно, глядя в никуда; потом лицо его исказилось, и он разрыдался, уткнувшись мне в плечо. Хорошо бы напряжение ушло из него с этими слезами.

Мы лежали рядом на диване, и я рассказывал Анри обо всем, что произошло со мной за эти годы – просто, чтобы отвлечь его и скоротать время до утра. Мы решили, что, все же, стоит рассказать всё Джеффри и Оливеру – жизненного опыта у них больше, да и возможностей. Этим я эгоистично оправдывал себя; а еще тем, что они все равно захотели бы знать все и помочь. Незаметно для себя я заснул.

Проснувшись, я на мгновение подумал, что просто задремал с книгой на диване – и потому лежу здесь одетый, а не в своей кровати. Но тут же вспомнил, что засыпал я не один. Я вообще не должен был спать!
В комнате Анри не было. Вообще, в квартире было тихо. Как будто я один. Один! Я вскочил и побежал на кухню – никого, заглянул в ванную – никаких следов. Как и в спальне. Я скатился по лестнице в мастерскую – Анри не было и там.
Проклиная все на свете и, прежде всего, себя, я выскочил на улицу и огляделся по сторонам. Вовремя, чтобы заметить, что кто-то очень похожий на моего брата свернул за угол дома в квартале от меня. Я бросился туда. Огляделся.  И снова увидел его, сворачивающим за угол. Ситуация повторилась еще раза два. Это было похоже на дурной сон – когда догоняешь кого-то, но он ускользает в последний момент. Я ущипнул себя, подпрыгнул – нет, не сон. Собравшись с силами, я поднажал – и вылетел на центральную площадь.
Утро было ранним и народу вокруг еще не так много. Я стоял, вертя головой во все стороны и высматривая Анри среди прохожих. Наконец я увидел его – на другой стороне площади. Он стоял, словно ожидая кого-то. Я бросился к нему. Рядом с ним затормозила машина, дверь открылась, Анри сел, и, взвизгнув тормозами, машина свернула на ближайшую улицу, быстро скрывшись из виду.
Я стоял… Я пытался понять, что же произошло. Что я наделал. Это, и правда, был один кошмарный сон. Только я не знал, когда я заснул. Когда он начался. Когда убили моих родителей? Когда Анри вернулся? Или когда он исчез?
- С Вами все в порядке?
Я обернулся: рядом стояла женщина средних лет и участливо смотрела на меня. Я кивнул:
- Да-да. В порядке. Спасибо.
Она немного помедлила и пошла дальше по своим делам.
А мне что делать? Куда идти?
Из кармана джинсов раздался звук, мелодия. Это мой телефон. Я машинально сунул руку в карман и достал мобильник:
- Да?
«Привет. Это Жасмин. Я не слишком рано звоню? Не помешала тебе?»
Я покачал головой. И, как всегда, лишь потом понял, что жест мой не видят.
- Нет, не помешала.
«Что-то случилось?»
Да, случилось. Что я – идиот. Из тех, что надо пристреливать сразу, чтобы не мучились. И других не мучили.
«Виктор?»
- Да, случилось.
«Ты где? Я сейчас приеду».
- На Центральной площади.
«Буду минут через двадцать. Пожалуйста, дождись меня. Или мне лучше приехать к тебе домой?»
- Дождусь. Я буду здесь. На скамье у фонтана.
«Хорошо», - она положила трубку.
Я сел и попытался собраться с мыслями. Собраться хоть с чем-нибудь. В голове была звенящая пустота. Тогда я решил взять небольшой тайм-аут и дождаться Жасмин.

Так я сидел, неподвижно, изучая брусчатку под моими ногами – пока чья-то ладонь не легла на мою руку. Ладонь была прохладной маленькой и нежной. Я повернулся и взглянул на ее обладательницу: рядом со мной сидела Жасмин. Она казалась застывшей – лишь глаза оставались живыми на бледном лице. Но и глаза эти смотрели словно в никуда, на что-то, невидимое мне. Прошло мгновение – и она ожила, взглянула на меня с состраданием. Ощущение от ее руки стало иным: я чувствовал, будто холод и боль истекают из меня через нее. Мне стало спокойнее и в голове прояснилось. Но сама Жасмин как-то сникла.
- Что… ты делаешь? Ты что-то делаешь со мной, да?
Жасмин, вздохнув, отвернулась и убрала руку:
- Он вернулся и снова исчез, да? Твой брат.
- Ты… экстрасенс?
- Я не знаю, кто я. Да, наверное, что-то в этом роде, - ее голос звучал тускло и подавленно. Мои ли ощущения она забрала себе, или у нее есть другие причины для этого – я должен это исправить:
- Спасибо, что приехала, - я вложил так много тепла и мягкости в эти слова, как только мог.
Она взглянула на меня и, к счастью, улыбнулась в ответ:
- Я почувствовала… что тебе нужна помощь.
Я кивнул:
- Ты уже сама все знаешь, или мне нужно рассказать?
- Расскажи. Я не уверена, все ли я смогла считать.
- Считать?
- Да. На самом деле, не обязательно касаться. Но так надежнее – контакт сильнее. Я воспринимаю эмоции, чувства; те образы, что их рождают. Иногда – как свои собственные, - она съежилась и обхватила себя руками, - Но именно чувства, не мысли. Так что, не пугайся.
- А я и не пугаюсь.
Она распрямилась и взглянула на меня, улыбнувшись:
- Тебя не пугало бы, если б кто-то читал твои мысли? Или хотя бы знал твои чувства?
- Мм… Чем-то подобным я занимаюсь, проникая в чужие сны. Так что, в каком-то смысле, это было бы всего лишь расплатой, - я улыбнулся, - За грехи. Mea culpa.
- Хмм. А ведь так и есть. Ну ладно, можешь воспринимать меня как заслуженное наказание, - Жасмин улыбнулась, тут же снова нахмурившись, - Это лучше, чем…
- Не бери в голову. Со мной ты… в подходящей компании. К тому же, у меня-то как раз проблема в выражении моих чувств. Так что, какое облегчение, что тебе не нужно будет ничего объяснять.
Она, вопросительно улыбаясь, посмотрела на меня.
- То, что я чувствую. Не нужно объяснять, - я смутился: вечно я несу что-то… что-то делаю не так.
Улыбка Жасмин стала шире:
- Да, похоже, мы подходящая команда.
Я облегченно кивнул.
- Так… что случилось с тех пор, как мы вчера расстались?
Сбивчиво я принялся рассказывать Жасмин, как я встретил брата, о чем мы с ним говорили, и что мне удалось узнать. И о столкновении с Этьеном в сновидении Анри. Когда я впервые произнес это имя, Жасмин замерла, словно ей пришло что-то в голову, но продолжала молча слушать меня. И лишь когда я закончил, сказала:
- Бойся Этьена де Сент-Клера: никогда не смотри ему в глаза и не слушай, что он говорит, - произнесла она это так, словно цитировала что-то.
Но… почти то же самое крикнул во сне и мой брат. Я уставился на Жасмин. Стоп. Но она назвала и фамилию.
- После того, как мы расстались, я вернулась домой и принялась искать в своих дневниках записи о времени, когда умер мой отец. И представь себе мое изумление, когда под датой незадолго до его смерти я нашла запись, сделанную чужой рукой – как мне кажется, рукой моего отца. Те слова, что я только произнесла. Но… я никогда не давала ему читать свой дневник – мне и в голову не приходило, что он мог взять его.
- Наверное, он пытался предупредить тебя. Но так, чтобы никто другой не узнал – вот и сделал запись в твоем дневнике.
- Но почему просто не сказал мне?
- Почему мой отец мне не сказал? Должна быть причина. Возможно… такая же, как у Анри: он просто не смог мне рассказать – так плохо ему стало.
Жасмин задумалась:
- Может быть. Но… что нам делать теперь?
«Нам». Мне так сладко стало от этого «нам». Хотя и сладость была с горечью.
- Почему-то мне кажется, что Этьен не удовольствуется тем, что забрал Анри. Ведь теперь он нашел и меня. Возможно, нам и не придется его искать. Скорее… прятаться. Вернее, спрятаться до тех пор, пока мы не придумаем, как дать ему отпор. Хорошо бы узнать что-нибудь про него – тогда было бы легче к нему подобраться.
- Да, но как? Мы знаем лишь его имя и как он выглядит – если его облик во сне был настоящим. Я пыталась найти упоминания о нем в Интернет – но ничего не вышло: видимо, он не публичный человек.
- Приставка «де» перед фамилией значит, что он аристократического рода?
Жасмин пожала плечами:
- Наверное.
- Тогда, возможно, Джеффри что-то знает о роде де Сент-Клер. Нужно все ему рассказать – боюсь, их с Оливером это тоже может коснуться. Так что я должен хотя бы предупредить их. И у Оливера, как я помню, есть знакомые в полиции. Вдруг через них мы сможем что-то узнать. А иначе остается только ждать ночи – когда я постараюсь найти Анри или Этьена во снах.
- А ты можешь взять меня с собой… в сон? – Жасмин смотрела на меня так, словно очень хотела услышать «да».
- Наверное. Но…
- Если мы столкнемся с Этьеном, я бы постаралась узнать что-то о нем. Я никогда не пробовала делать этого во сне, но со мной и не было Проникающего в сны, - она робко улыбнулась.
- Это ведь опасно. И Этьен узнает про тебя.
- Да что он узнает? Я буду всего лишь персонажем из сна.
- Но он поймет, что ты – со мной.
- Я все равно хочу попробовать. Если ты позволишь. Пожалуйста. Вдруг это поможет. Вдруг получится. Должно получиться.
- Я… я подумаю. Хорошо?
Она, вздохнув, кивнула.
- Не думай, я очень благодарен тебе за помощь…
- Но не хочешь подвергать меня риску. А что, если я сама этого хочу? Я уже втянута в эту историю – с того самого момента, как умер мой отец. Или даже раньше. И я не меньше тебя хочу узнать правду и добраться до возможного убийцы. Я знаю, что тебе нужна моя помощь, Виктор. Я знаю, что ты хочешь, чтобы я была рядом.
- А вот это уже запрещенный прием, - я смущенно и чуть сердито отвел глаза.
- Да, прости, - Жасмин взяла меня за руку, - я просто не знаю, как еще мне убедить тебя.
Ее прикосновение было весьма убедительным. Равно как и взгляд зелено-карих глаз.

Спустя несколько минут мы уже ехали на моей машине в сторону имения Джеффри. Я позвонил ему и Оливеру и попросил о встрече. Оба они без лишних вопросов согласились встретиться прямо сейчас. Я знал, что для этого им придется отложить дела и обязанности. А они знали, что это важно для меня.
- Может быть… не стоит говорить твоим друзьям о моих… способностях? - Жасмин сидела рядом со мной  на переднем сиденье, но смотрела совсем не на меня.
- Мне кажется, это будет не совсем честно по отношению к ним – не предупредить их. Не беспокойся – они вполне нормально относятся к подобным вещам – привыкли иметь дело со мной, - я улыбнулся. Но Жасмин продолжала хмуриться.
- У тебя были проблемы из-за этого?
Она повернулась ко мне:
- Я тоже как-то подумала, что это нечестно – и рассказала своему парню. Сначала он посчитал меня ненормальной  – и не поверил. А потом поверил – назвал меня монстром и сбежал.
- Да сам он урод, раз говорит такое. Не переживай. Он просто тебя не заслуживал.
Жасмин улыбнулась:
- А сам ты часто рассказываешь знакомым о своем даре?
- Мм.. у меня и знакомых-то не так уж много. А из близких – только Джеффри и Оливер.
Жасмин посмотрела на меня так, словно хотела спросить что-то еще. Но не стала. И я был ей благодарен за это.  За то, что не стала расспрашивать меня о моей личной жизни; которая была не очень-то удачной. Зная способности Жасмин – она и так это поняла.
Некоторое время мы оба молчали. Видимо, погрузившись в невеселые воспоминания. К счастью, мы уже подъехали к воротам во владение Джеффри, и этот факт прервал затянувшуюся паузу.
- Твой крестный живет здесь? – Жасмин во все глаза глядела на высокие красивые ворота чугунного литья и на видневшиеся за ними подъездную аллею с вековыми деревьями и трехэтажный особнячок красного кирпича в (?) викторианском стиле.
- Да, - я подумал, что следовало бы сказать об этом раньше, - Джеффри – граф Ланкастер.
- Ой. А я даже не знаю, как себя правильно вести в таком светском обществе, - Жасмин смущенно заерзала на сиденье.
Я рассмеялся:
- Не бери в голову. Сейчас познакомишься с ним и поймешь, что все твои опасения напрасны. Джеффри не придает большого значения таким вещам.

Крестный ждал нас, стоя в дверях – высокий, статный; как всегда, в хорошем, но простом костюме, и с очаровательно-искренней улыбкой на губах. И я невольно подумал: как хорошо, что из-за его предпочтений мне не нужно конкурировать с ним за внимание Жасмин.
- Добрый день, Виктор, - Джеффри пожал мне руку, чуть более официально, чем если бы мы были одни, - Юная леди, - он чуть поклонился Жасмин, - к сожалению, Виктор не назвал Вашего имени по телефону.
- Жасмин. Жасмин Гримвуд.
Джеффри протянул ей руку и, заполучив в ответ ладонь Жасмин – нет, не поцеловал ее, но пожал. Все-таки крестный тоже был неплохим психологом. Ой, но я ведь еще не предупредил его… Я взглянул на Жасмин – как мне показалась, она улыбалась ему хоть и смущенно, но вполне тепло и искренне – значит, не нашла в нем ничего, что оттолкнуло бы ее. Я облегченно вздохнул – почему-то мне хотелось, чтобы они понравились друг другу.
В этот момент хмурое небо решило разразиться дождем.
- Заходите скорее, а то промокните, - Джеффри приглашающее распахнул перед нами дверь. Мы шагнули внутрь. Но тут перед домом остановилась еще одна машина, и из нее вылез Оливер. Он захлопнул дверцу и широкими торопливыми шагами направился к нам, так что сутана его затрепетала на ветру. Зонта у него не было, и он успел изрядно намокнуть, прежде чем добрался до дверей: мокрые черные волосы, черные же глаза и сутана сделали его похожим на взъерошенного ворона.
- Что за привычка – ходить без зонта, - проворчал Джеффри, пропуская его вперед, но ворчание это было очень мягким, - Хастингс, - позвал он своего камердинера, - пожалуйста, принесите отцу Оливеру полотенце.
Оливер фыркнул:
- И так обсохну. Не нужно, Хастингс, спасибо.
- Чтобы твоя простуда была на моей совести? – Джеффри кивнул камердинеру, и тот ушел.
Оливер взглянул на него снисходительно-обреченно и решил больше не препираться. Он повернулся к Жасмин и, чуть улыбнувшись, сказал:
- Извините, нас не представили друг другу, - и протянул ей руку, - Оливер Брэдшоу.
- Жасмин Гримвуд.
Как мне показалось, рукопожатие их было достаточно крепким – почти дружеским. Я улыбнулся про себя: что ж, знакомство с семьей состоялось. Конечно, Жасмин, не была моей невестой. И даже моей девушкой.  Но почему-то я волновался.
- Пожалуйста, пойдемте в гостиную – там будет удобнее, - Джеффри сделал приглашающий жест рукой.
Пока мы шли за Джеффри, я думал: как бы рассказать им про Жасмин, про ее способности. Конечно, я не сомневался, они оба будут вести себя сверх сдержанно и корректно. Но как раз напряженности я и опасался. Если бы они узнали ее чуть-чуть больше – хотя бы так, как я…
Когда все расселись на удобных диванчиках в одной из гостиных Джеффри – я рядом с Жасмин, а крестный и Оливер напротив нас – я рассказал все, начиная с моего сна и поездки в колледж отца и заканчивая утренним исчезновением Анри и разговором с Жасмин. Джеффри поначалу пытался сохранять невозмутимость, но под конец уже сидел, подавшись вперед, опираясь локтями на колени и касаясь губ пальцами сплетенных рук. Оливер же сидел прямо и почти неподвижно, и лишь внимательный взгляд его скользил от меня к Жасмин и Джеффри, и обратно.
- Жасмин… тоже обладает даром, - я старательно подбирал слова, - она… чувствует других людей. Их эмоции и чем они вызваны. Что-то вроде сверхчувствительности, - я смотрел на Оливера и Джеффри, а они оба, конечно, смотрели на Жасмин. Но если взгляд Оливера выражал почти спокойный интерес, то во взгляде крестного была… встревоженность? Я знал, что он – не из тех, кто любит пускать кого бы то ни было в свой внутренний мир. И что ему есть, что скрывать от сидящих здесь меня и Оливера. Но он быстро взял себя в руки и улыбнулся:
- Вот как? Мисс Жасмин – экстрасенс? – говорил он максимально доброжелательно, но я знал, что Жасмин чувствует то, что скрыто в этом голосе.
- Наверное, можно и так сказать, - она смотрела на него, не отводя взгляда, - но в том нет моей вины.
Джеффри раскрыл было рот, но Оливер опередил его:
- Никто Вас не обвиняет, - и в голосе его и взгляде было столько тепла, мягкости и искренности, что мне показалось – я увидел слезы в глазах Жасмин, смотревшей теперь на Оливера. Джеффри тоже смотрел на него, и я подумал – как хорошо, что кроме меня никто не смотрит на самого Джеффри. Но тот, как всегда, быстро скрыл в себе то, что не считал нужным показывать:
- Позвольте предложить всем чай или кофе?
- Кофе, - Оливер, улыбнувшись, взглянул на Джеффри.
- Мне тоже, пожалуйста, - я облегченно вздохнул.
Джеффри кивнул и вопросительно посмотрел на Жасмин.
- Мне чаю, пожалуйста, - некоторое время они смотрели друг на друга, и, наконец,  Джеффри не удержался от улыбки, на этот раз вполне искренней, и кивнул. Затем он встал и отошел к столику у стены, где заблаговременно дворецкий оставил поднос с кофейником, чайником, чашками и всем прочим.
- Позвольте мне Вам помочь, - Жасмин вскочила и подошла к Джеффри. Они вдвоем принялись за дело, и я видел, как Жасмин что-то тихо сказала ему. Несколько мгновений он молча смотрел на нее, а потом чуть кивнул.
Когда все вновь расселись, Джеффри заговорил:
- Так этот человек похитил Анри для того, чтобы он создавал для него сны?
Я кивнул:
- Но как я думаю – не для него самого. А для тех людей, чьими снами Этьен хотел управлять.
- Управлять снами… Плюс его собственный дар внушения, - Джеффри задумчиво нахмурился, - С такими возможностями этот человек должен быть очень влиятельным. Но между тем мы о нем ничего не знаем и даже не слышали.
- Что тут удивительного? – Оливер взглянул на него, - Истинное влияние всегда скрытно. Истинная власть – всегда тайная.
- Я не думал, что ты интересуешься политикой, - Джеффри немного удивленно посмотрел на друга.
Оливер вздохнул:
- Ты забываешь, что Церковь – это тоже система власти, - а потом добавил, - Но этот человек должен был хоть как-то проявить себя. Должны быть свидетели его влияния. Ведь перед нами один из них, - он взглянул на Жасмин. Та кивнула:
- Да. Но я знаю о нем еще меньше, чем Виктор.
- Но если он убил еще кого-то таким образом – должны же быть случаи непонятных, нераскрытых смертей, - я переводил взгляд с одного собеседника на другого, но, похоже, никто не помнил подобных случаев.
- Не обязательно, - вздохнув, Жасмин взглянула на меня, - Смерть моего отца была самым обычным инсультом. *??инфарктом же, вроде как??*
- Так, что нам о нем известно? – Джеффри откинулся на спинку дивана и соединил кончики пальцев рук перед собой, - голубоглазый блондин, обладающий даром внушения, по имени Этьен де Сент-Клер. Де Сент-Клер. Если он из тех де Сент-Клеров, о которых я слышал – это очень древний род. У них имение где-то на юге. Но про последнего его владельца давно ничего не слышно, и я даже не помню его имени. А предыдущий маркиз де Сент-Клер, кажется, погиб в автокатастрофе – вот уже сколько лет назад.
- Но, все же, Этьен может быть их родственником, - я с надеждой смотрел на Джеффри. Он взглянул на меня в ответ и кивнул:
- Я постараюсь что-то узнать.
- Но, пожалуйста, будь осторожен, - Оливер серьезно смотрел на него.
Джеффри улыбнулся самой невинной и очаровательной улыбкой:
- Как мило, что ты беспокоишься обо мне.
- Джеффри.
Тот отвел глаза и кивнул. Оливер вздохнул и тихонько коснулся рукой его плеча. Мне почему-то стало неловко: как будто я стал свидетелем чего-то очень личного.
- Ты прав, - Джеффри взглянул на него и улыбнулся. А потом посмотрел на меня:
- Извини, Виктор. Твоему крестному иногда тоже нужен воспитатель, - и он кивнул головой в сторону Оливера. Тот принял невозмутимый вид и, повернувшись ко мне, спросил:
- Ты не думаешь, что стоит обратиться в полицию?
- Я не знаю. Что мне им сказать? У нас нет улик. И я боюсь, что если полиция начнет активно разыскивать Анри или его самого, то Этьен скроется куда-то далеко и надолго. Пока он чувствует себя хотя бы в сравнительной безопасности, он будет действовать смелее. А значит, у нас больше шансов столкнуться с ним.
- А ты хочешь с ним столкнуться? – Джеффри серьезно смотрел на меня.
- Я хочу вернуть брата. А, боюсь, это и значит столкновение с Этьеном. И он подсказал мне неплохой способ до него добраться – его собственные сны. Правда… Анри, видимо, будет его охранять. Так что, мне нужно будет придумать способ, как одолеть Этьена, не навредив Анри.
- И как не дать Анри навредить тебе – если Этьен прикажет ему тебя атаковать. Что очень вероятно, - Жасмин озвучила то, о чем мне не хотелось думать. О том, что мой брат может стать моим врагом. Пусть и невольным.
- Будь осторожен, Виктор. Ты отправишься туда, где мы не сможем тебе помочь, - Джеффри тревожно смотрел на меня.
- Вы помогаете мне уже тем, что вы есть, - я улыбнулся, - Я буду осторожен. Ведь мне не хочется расстраивать никого из вас. И я хочу выиграть в этой войне.


II. Этьен
Я стоял у раскрытого окна и смотрел на город. Мне нравилось смотреть с высоты на всю эту суету внизу – и быть выше ее. Хотя гораздо больше мне нравился вид из окон моего поместья – запущенный сад и цветущие кусты роз. Я был его единоличным владельцем. Здесь же мне приходилось терпеть миллионы людей под боком. Что ж, надеюсь, надолго мы здесь не задержимся. Город хорош только в очень маленьких дозах. Правда, появление на сцене брата Анри несколько меняло расклад. Я ничуть не сомневаюсь, что мой маленький Анри вернется ко мне. Но вот что делать с Виктором? Заманчиво получить его. Но смогу ли я удержать их двоих? Ведь к моим услугам только этот чертов жалкий Кэссиди. А привлечь кого-то еще… лишние контакты повышают уязвимость. Что ж, поживем – увидим.
Даже жаль, что мой дорогой Анри оказался настолько предсказуем. Да, его побег был неожиданным, в некотором роде. Но я знал, что он не выживет без меня – мой хрупкий ангел, в этом жестоком мире. Он вернется. Я лишь хотел понаблюдать, что он будет делать. Несложно предположить, куда он отправится. Если бы он хоть немного руководствовался логикой, то ему стоило скрыться где-то в безлюдных местах, хотя бы попытаться затаиться. Но дикая природа пугала его еще больше, чем я. Ему нужно, чтобы о нем заботились. И защищали. Конечно, он постарается вернуться домой и найти кого-то, кто сделает для него все это.  Но даже если ему  удастся – боюсь, ему будет очень непросто: кто еще станет терпеть его капризы и вздорный характер? Правда, он не всегда ведет себя как испорченный ребенок – он бывает спокойным и тихим, почти нежным. Конечно, я его испортил – взрастил это маленькое чудовище. Но я не против терпеть его и дальше, таким, каков он есть – мой прекрасный взбалмошный ангел. Иногда жестокий – как все ангелы.
Я знал, что наша встреча во сне подтолкнет его в нужную сторону. Я знал, что он придет туда, куда я сказал ему прийти. Рано или поздно. Я просто отправлюсь туда и подожду. Я закрыл окно и, поморщившись, как всегда неохотно, позвал:
- Джон! Кэссиди! Иди сюда.
Через мгновение дверь в комнату отворилась, и он вошел, взглянув на меня и тут же опустив глаза. Я, мягко говоря, неприятен ему так же, как и он мне. Каждый раз, видя его и помыкая им, я испытывал странную смесь ненависти, отвращения и удовлетворения. Он был жалок тогда – был жалок и сейчас. Но тогда я был ребенком, маленьким и беззащитным. Беспомощным. А теперь он в моей власти. И я могу заставить его делать все, что мне взбредет в голову. Например, разбить его собственную об стену. Я бы сделал это - если бы он не был мне полезен. Сделаю – как только он перестанет быть таковым.
- Спускайся вниз и заводи машину. Жди меня.
Он кивнул, развернулся и вышел. Жалкий бесцветный таракан. Надо бы подумать о том, чтобы подыскать ему замену. Довольно с меня его общества.

Конечно, приятно, когда твои прогнозы сбываются – Анри стоял на Центральной площади и ждал меня – но слишком уж всё просто. Я распахнул дверцу машины, и он сел рядом со мной на заднее сиденье.
- Возвращаемся, - приказал я сидевшему за рулем Кэссиди, - И быстро.
Машина резко развернулась и рванула в ближайший переулок.
Анри сидел тихо, молча, поникнув головой – как нашкодивший ребенок, каким он и был. Как же быстро он сдался. Он совсем не воин.  Он подавлен и напуган. Мой бедный ангел.
- Всё хорошо, Анри. Мы едем домой. Закрой глаза, - он не должен был видеть, куда мы едем. Анри послушно выполнил указание. Лицо его приняло расслабленное выражение, почти безмятежное – как всякий раз, когда я вводил его в транс. Видимо, сейчас мне придется делать  это чаще.
Мы возвращались в снятую мной трехкомнатную квартиру на верхнем этаже нового двадцатипятиэтажного здания – дом был еще мало заселен и большая часть квартир пустовала. Потому я и выбрал его.

Приказав Кэссиди сидеть тихо и не беспокоить нас, я отвел Анри в комнату, приготовленную для него, усадил на кровать и сам сел напротив. Он смотрел в никуда невидящими глазами – живая статуя. Я должен поработать с его памятью – узнать то, что узнал он и сделать так, чтобы он это забыл. Чтобы он стал прежним – моим Анри. Держать его в трансе все время было бы невыносимо – для нас обоих. Я вовсе не хотел делать из него механическую куклу – только не из него.
- Анри, - никакого движения; но я знал, что он слышит и слушает меня, - Где ты был? – я догадывался, но мне нужно было услышать это от него.
- У брата, - голос звучал бесцветно.
- У Виктора?  Как ты нашел его?
- Я встретил его на кладбище, у могилы родителей.
Я не хотел убивать их. Не хотел смерти Полю Леграну и уж тем более его жене – у меня не было причин для этого. Захватив детей, я хотел принудить Поля работать со мной – хотя мальчишки «обещали» быть одареннее своего отца.  Но для похищения близнецов Кэссиди нанял некомпетентных идиотов  - вне себя от злости и досады я заставил их застрелить друг друга. Но ошибку этим не исправишь. Я старательно заблокировал детские воспоминания Анри – он считал меня своим опекуном, что было правдой, так или иначе. Я заботился о нем. Я воспитывал его – так, как нужно мне.
- Он был рад видеть тебя?
- Да. Он сказал, что я нужен ему.
- Настолько нужен, что он не искал тебя все эти годы?
Что-то еле уловимо дрогнуло в его лице – я знал, что ожидаемо задел его за живое.
- Он был ребенком, когда все это случилось.
Я тоже был ребенком, когда меня похитил Кэссиди – это не помешало мне, повзрослев и научившись пользоваться своим даром, найти похитителя, вытащить его из тюрьмы и сделать из него раба.
- Ну да. А когда он вырос – ему просто было не до того. Своя жизнь. Свои проблемы. Где он был все это время? И чем занимается сейчас?
- Жил в монастыре у отца Оливера. Он реставрирует книги.
Я фыркнул про себя, едва удержавшись, чтобы не сделать этого вслух. Что ж, образ вполне ясен. Думаю, мне не трудно будет справиться с ним. Нужно лишь решить – убрать его с дороги или заполучить себе? Думаю, стоит начать со второго.
- Что за Оливер?
- Отец Оливер. Друг отца. Настоятель монастыря.
Как интересно. Друг Леграна-старшего… Явно не случайная личность в этой истории. Если он воспитывал Виктора – вероятно, они близки и можно воздействовать через него на нашего книжного мальчика.  Священник. С ними я еще не работал. Будет занятно, я думаю.
- Виктор живет один?
- Да.
- У него есть девушка, друг? С кем он общается?
- Я не знаю. Мы так мало были вместе.
Что это? Грусть в его голосе? Но они, и правда, недолго были вместе – вряд ли успели наладить общение.
- Но он упоминал еще хоть кого-нибудь? Он же наверняка рассказывал тебе о своей жизни.
- Только Джеффри. Джеффри Ланкастер, наш крестный.
- Он имеет отношение к аристократическому роду Ланкастер?
- Да, он граф.
Занятная компания. Итак, пока – трое против троих. Мои «компаньоны» - Кэссиди и Анри – не были так надежны. Но ничего, думаю, не сложно будет вывести из игры и возможных союзников братца Анри. Что ж, сыграем, малыш Виктор?
Но сначала я должен подправить кое-что в памяти моего дорогого Анри.
- Анри,-  я придал голосу всю возможную мягкость, при этом вложив в него абсолютную уверенность, - твои родители умерли очень давно. Ты остался один. Совсем один. Беспомощный и беззащитный. Но я позаботился о тебе. Я опекал тебя и защищал тебя. Я всегда рядом. И так будет всегда.
По его щеке скатилась слезинка.
- Анри, ты слышишь меня?
Он кивнул.
- Ты понимаешь меня?
- Да. Этьен.
- Что ты чувствуешь ко мне?
- Я люблю тебя.
Ох, если бы он сказал то же самое, проснувшись. Я коснулся губами его щеки, почувствовав вкус его слезы. Он знает, что и я люблю его. Должен бы знать. Но я не хотел любви послушной куклы – я жаждал страсти настоящего Анри. Настоящие чувства внушить нельзя, к сожалению. Приходится довольствоваться тем, что есть. Так что, в каком-то смысле, мой маленький ангел владел мной, а не я им. И, должен признаться, иногда это меня очень злило.
Я встал и вышел из комнаты. Мне нужно было подумать, что делать дальше. Нужно узнать как можно больше о Викторе и его близких.

Начнем с самого простого и доступного – покопаемся в Интернете. Я раскрыл ноутбук. На Виктора Леграна не было ничего. Ровным счетом ничего. Кроме упоминания в старых хрониках о случившемся с его семьей. Но об этом я знал больше старых газет. Что ж, придется вести разведку боем.
А вот найти информацию о его крестном, Джеффри Ланкастере ,не составило большого труда: если ты потомок и наследник аристократического рода, о тебе нет-нет да напишут в светских изданиях. Хмм… он явно не любитель позировать – фотографий немного, и на редкой – взгляд в камеру. Это странно, учитывая его… экстерьер – рост, стать, правильные черты лица – я бы сказал, аристократические. Да, информации немного:  не женат, бездетен, экзальтированных увлечений нет; в легкомысленных связях, по крайней мере, с женщинами, не замечен. Продал фабрику элитных автомобилей, доставшуюся после смерти отца – не приносящую сверхдоходов, но вполне окупавшую себя. Но, может быть, он не любит автомобили. Или отца. Хм, я смотрю, у нас немало общего, Джеффри Ланкастер. У таких мальчиков, как мы, всегда есть «скелеты в шкафу». И я найду твои.
Попасть в поместье будет непросто, конечно. Особенно Кэссиди. Гораздо легче следить за Ланкастером где-то в городе – сомневаюсь, что он сидит безвылазно в своем гнезде. Нужно узнать, где он бывает – клубы, рестораны, магазины. Но, опять же, оборванца Кэссиди туда не пустят. Разве что у входа потолкается. Придется заняться самому.
Так, теперь займемся «святым отцом». Если информация верна – в городе и окрестностях есть три монастыря – два мужских и один женский. Женский можно отбросить, думаю. Ах, как хорошо, что Церковь у нас стала прогрессивной – даже у монастырей есть сайты. Вернее, у одного из двух. И настоятелем там – не Оливер. Остается монастырь Святого Франциска. Туда я и отправлю Кэссиди – с этим он должен справиться.
- Джон.
Он появился в дверях. С трудом верится, что моя мать, пусть даже в своей молодости, могла обратить внимание на эту бесцветную моль: светло-русые волосы, серые глаза, невыразительное лицо. И интеллектом не обременен. Разве что физически не так плохо развит – в этом качестве я его и использовал, обычно –  как охранника, шофера, грузчика и тому подобное.
- Отправляйся в монастырь Святого Франциска – вот адрес. Настоятелем там должен быть отец Оливер. Выясни это. Если так – следи за ним, но не привлекай к себе внимание. Узнай о нем все, что возможно. И сфотографируй. Понял?
Он кивнул. Взял бумажку с адресом и молча вышел.
Хорошо было бы заняться и Ланкастером. Или самим Виктором. Но я не хотел оставлять Анри одного. Не сейчас. Я должен быть уверен, что он ничего не натворит и не попытается бежать.



III. Виктор
Я покидал имение крестного с ощущением, что движусь в неизвестность. Как никогда в своей жизни я не был уверен в том, что будет дальше. Я старался выглядеть уверенно перед Джеффри и Оливером, но на самом деле плохо представлял, что мне делать. Я знал лишь, что должен вернуть Анри.
Все были согласны с тем, что мне небезопасно возвращаться домой, и Жасмин предложила  пожить в квартире, которая досталась ей от бабушки и часто пустовала. Мне было неловко, но, пожалуй, этот вариант лучше, чем гостиница – где Этьену проще меня найти.
Сев в машину и оставшись снова наедине с Жасмин, я неожиданно растерялся. Я не знал, что мне делать и как вести себя с ней. Да, у нас, вроде бы, была общая цель – найти и остановить Этьена. Но ведь, на самом деле, то, что происходило сейчас, ее не касалось: это мой брат был во власти Этьена; это мне, возможно, грозила от него опасность. И моим близким. Про Жасмин же он ничего не знал. Вроде бы. И я хотел, чтобы так было и дальше.
- Зачем тебе все это? – мой голос прозвучал резче, чем я ожидал.
Она посмотрела на меня, серьезно и настороженно:
- Что именно?
- Влезать в эти разборки с Этьеном? Ведь… он – опасный человек, судя по тому, что мы знаем о нем.
- Ты не допускаешь, что мой отец был дорог мне так же, как и тебе твой?
- Да, но… для меня дело не в отце. То есть… да, я хотел бы найти и наказать того, кто убил моих родителей. Но… возможно, если бы не Анри – я бы предоставил это дело полиции.
- Полиция не нашла виновного. Хотя в твоем случае это хотя бы было явное убийство. Мой же отец просто умер, во сне. И для меня единственный шанс доказать, что это не было случайностью – найти Этьена. Я не знаю, как я могу остановить его. Но я хочу хотя бы попытаться.
Даже я, не имеющий особых способностей знать чувства других, видел, что Жасмин злится, но пытается сдерживать свои эмоции и не кричать на меня. Мгновение я молчал, а потом выдохнул:
- Я понимаю тебя. Но…
- Ты не знаешь, можно ли мне доверять. И не хочешь, чтобы со мной что-то случилось. На первое могу сказать, что, пока не доверишься – не узнаешь. А второе… ты не в ответе за меня, Виктор. Я – посторонний для тебя человек.
- Как будто посторонних я бы так легко подставил под удар, - пробурчал я, нахмурившись.
- Я так и не думаю, - Жасмин улыбнулась, - ты кажешься мне на удивление порядочным. Просто фантастически.
Я фыркнул, но не смог удержаться от улыбки, хотя и не был уверен, можно ли это считать комплиментом:
- Что ж… если твое предложение в силе…
Жасмин кивнула.
- … то едем туда сейчас?
Улыбнувшись, она кивнула снова и назвала адрес.

Квартира оказалось небольшой, но уютной: две комнаты и маленькая кухня. Но я и не привык ко «дворцам», ведь мое жилье тоже было скромных размеров. А у крестного я жил слишком мало, чтобы считать это место своим домом.
- Располагайся, - Жасмин улыбнулась и сделала приглашающий жест рукой.
- Я тебя точно не стесняю?
Она покачала головой:
- Я не живу здесь. Прихожу сюда, лишь когда хочу побыть одна.
Ага, а теперь мы здесь вдвоем. То, что Жасмин предложила мне эту квартиру как убежище, не отменяет факта, что я вдвоем с девушкой у нее дома. Но я бы не должен думать об этом. Наверное.
- Если ты не против, то эта комната будет твоей, - Жасмин указала на ту, что побольше, похожую на гостиную, - а я останусь в этой, - она кивнула на соседнюю дверь.
- Останешься? – вырвалось у меня раньше, чем я успел подумать.
- Но ты же не будешь возражать, если я останусь здесь ночевать, при необходимости? – зелено-карие глаза Жасмин теперь казались совсем темными. Или это просто из-за сумрака?
- Нет, конечно, это твой дом… Я просто… Я…
- Мне кажется, что мы уже все обговорили насчет моей безопасности и участия в этом деле. Разве что… тебе неприятно, когда я рядом.
- Нет, - я совсем смутился, - ты же знаешь, что это не так… Ты ведь легко читаешь мои чувства, разве нет? – я смотрел на нее с легким упреком.
Мгновение она задумчиво смотрела на меня.
- Да, прости. Но… человек – это не только его чувства. Все гораздо сложнее.
- Но это хорошо?
- Что? – она непонимающе склонила голову на бок.
- Что я достаточно сложен для тебя? – я пытался говорить серьезно, но, все же, улыбнулся.
Жасмин улыбнулась в ответ:
- Знаешь, даже если человек – экстрасенс, это не значит, что мир для него – раскрытая раковина.
- Во всяком случае, подозреваю, что ты знаешь о нем больше меня, - я улыбнулся, а потом добавил серьезно, - И, кажется, знаешь обо мне больше, чем я о тебе.
- Это то, что тебя беспокоит?
Я уже начал привыкать к этому ее словно проницающему сквозь внутрь меня взгляду, и кивнул.
- Хорошо, я… Давай поговорим. Я постараюсь рассказать о себе. Хотя я и не мастер в этом, - она как-то съежилась и обхватила себя руками.
- Я вовсе не собираюсь допрашивать тебя, - произнес  я как можно мягче, уже чувствуя себя виноватым, - я… просто хотел бы узнать тебя… немного лучше.
Жасмин улыбнулась и кивнула:
- Пойдем на кухню. Выпьем чаю. Или кофе?
- Чаю, - я вздохнул с некоторым облегчением.

Мы сидели на сумрачной кухне за столиком у окна, друг напротив друга – так что лицо каждого из нас было освещено лишь наполовину. Я подумал, что сейчас мы видим одновременно светлую и темную сторону друг друга. Жасмин сидела, обхватив чашку руками (ладонями?) – как тогда, в кафе. Но теперь она не казалась потерянной. Скорее, задумчивой. Интересно, каким видит меня она (каким она видит меня)?
- На самом деле, ты знаешь обо мне почти всё. После того, как отец умер, я осталась вдвоем с матерью. И она… так до конца и не пришла в себя после его смерти. Она тоже что-то чувствовала. Хоть у нее и нет дара, как  у нас с отцом. Просто женская интуиция и чутье любящего человека. Или же… - Жасмин чуть нахмурилась, - как я теперь могу предположить, Этьен каким-то образом коснулся и ее. Она старалась держаться, пока я росла. Но… в общем, она выпивает. Так что, я живу с ней, и присматриваю.
Я видел, что Жасмин тяжело говорить об этом.
- Зато она жива, - я попытался приободрить ее.
Она кивнула и чуть улыбнулась:
- Ты скучаешь по своим родителям?
- Да. До сих пор. Но у меня есть Джеффри и Оливер: теперь они - моя семья, - я вспомнил реакцию крестного на талант Жасмин и улыбнулся, - Кстати, о чем вы секретничали с Джеффри, когда разливали чай?
- Не скажу, - лицо Жасмин приняло заговорщицкий вид.
- Он испугался, что ты узнаешь его секреты? – я все еще надеялся выведать хоть что-то.
- Секреты есть у всех, Виктор.
- И у Оливера? Расскажи мне о нем, ну пожалуйста. А то он такой скрытный.
Жасмин фыркнула:
- Оливер – самый открытый из вас.
- Да? – я всерьез задумался. Ведь я-то не знал о нем почти ничего, кроме фактов биографии.
Жасмин кивнула:
- Он не пытается скрывать что-то ни от себя самого, ни от окружающих. Не пытается казаться лучше. Он такой, какой он есть.
Вот так вот. За несколько минут она может узнать человека лучше, чем я – за несколько лет. Несколько потрясенно я взглянул на нее:
- Каково это – так чувствовать людей? Что ты сама чувствуешь при этом?
Она задумалась:
- Я чувствую себя этим человеком. Но при этом я чувствую ощущаю и себя. И иногда бывает очень трудно понять, где мои чувства, а где – чужие, - она снова смотрела в никуда с отрешенным видом, - я чувствую испытываю чужую боль, чужую радость, счастье и горе *как свои собственные*. Иногда я воспринимаю чувства от нескольких человек. Иногда эта волна грозит затопить меня. Поэтому я не люблю быть в толпе, - она снова поежилась и взглянула на меня.
Она выглядела такой хрупкой и уязвимой в этот момент, что мне невероятно хотелось защитить ее. Захотелось обнять и сказать, что будет все хорошо.
Жасмин улыбнулась:
- Спасибо.
Я смутился:
- За что? – хотя сам уже понимал, наверное.
- За твое тепло.
- Абсолютно не за что, - пробурчал я, смущаясь еще больше и желая провалиться куда подальше.
- Что мы будем делать дальше? – не знаю, нарочно или случайно, но Жасмин вернула меня к печальной реальности.
Я взглянул в окно – уже темнело.
- Как ты думаешь, когда Этьен спит? Не вмешивается в чужие сны с помощью Анри, а спит сам?
- Тогда, когда его жертвы не спят?
Я пожал плечами:
- Хорошо бы это выяснить. И до того, как он поймет, что мы пытаемся вторгнуться в его сон.
- Мы? Ты все же возьмешь меня с собой? – Жасмин заметно оживилась.
- Если получится – я ведь никогда не делал такого. И если это не будет опасно.
- С тобой – не будет, я уверена.
Эх, мне бы такую уверенность.
- Ты легко засыпаешь?
- Я? – Жасмин задумалась, – более-менее.
И, улыбнувшись, добавила:
 - Когда хочу спать – точно легко.
- Хорошо. Не хотелось бы использовать снотворное – с ним труднее контролировать время пробуждения. А спать нам, возможно, придется много.
Жасмин слушала меня со вниманием ученика. Но роль учителя несколько смущала меня.
- Что ж, давай просто попробуем. Просто попробуем. Надо же с чего-то начать.
Она кивнула.
- Тогда... Нужно лечь и постараться заснуть.
Жасмин встала и кивнула в сторону комнат:
- Пошли.
Она направилась в ту комнату, что отдала мне. И я - за ней.
- Наверное, нужно разложить диван - иначе мы вдвоём едва уместимся.
Вдвоём? Ну да, наверно, так. Я ведь понятия не имел, как задействовать её способности экстрасенса во сне. Чтобы привести в сон человека, мне не обязательно быть рядом с ним. Но ведь мне нужно было как-то контролировать и процесс засыпания и пробуждения Жасмин.
Пока я размышлял, она разложила диван и положила сверху подушки и плед.
- Я не знаю, как лучше. Как надо, - она немного смущенно смотрела на меня, прервав мои размышления. Но как только я вынырнул из своих мыслей и взглянул на Жасмин, на диван и потом снова на Жасмин... я смутился сам, ещё более от того, что она знала о моём смущении.
- Мм... да... Нормально. Главное, чтобы было удобно спать, - о том, что мне придётся сейчас засыпать рядом с ней, я старался не думать.
- Вот и не думай. А то мы оба не заснем, - буркнула Жасмин, глядя на меня чуть исподлобья. Но потом подняла голову и улыбнулась: - Расслабься.
Не знаю, ее ли улыбка подействовала на меня, или я просто, наконец, взял себя в руки, но мне как-то это удалось. Устроившись поудобнее, я взглянул на Жасмин:
- Готова?
Она кивнула:
- Надеюсь, буду готова и когда засну.
- Я в тебя верю, - я чуть улыбнулся, - и я с тобой.
И попытался напеть: "Спи моя радость, усни".
- У тебя неплохо получается, - Жасмин улыбнулась и закрыла глаза.
Я сделал то же самое.

Я быстро заснул - видимо, это тоже часть дара. И отправился искать Жасмин. То, что мы были рядом физически, не означало, что и в мире сновидений мы окажется в одном месте.
Я нашел ее на центральной площади города - там,  где мы встретились во второй раз.  Там,  где я снова потерял Анри.
- Привет.  Ты помнишь меня?
Жасмин улыбнулась:
- Конечно.
- Ты знаешь,  что ты спишь?
Она на мгновение задумалась:
- Да. Теперь знаю. Но как проверить - чтобы знать наверняка?
- Сделай что-нибудь,  что не возможно в реальности.
Жасмин помедлила,  а потом тихонько подпрыгнула. И не опустилась - так и осталась парить в полуметре над землей.
- Здорово, - она улыбалась.
- Ты никогда не летала во сне?
- Конечно, летала. Но не так осознанно. Идём искать Анри? - она опустилась на землю, - Или Этьена?
- Кого-нибудь из них. Как повезёт.
Я взял Жасмин за руку:
- Так мне будет проще вести тебя за собой.
Она кивнула и улыбнулась:
- Я в любом случае не против.
Эхх. И почему всё так? Почему сейчас? Хотя я тут же поймал себя на мысли, что, возможно, в других обстоятельствах мы бы могли не встретиться. А если бы и встретились, то могли просто пройти мимо, не заговорив. И даже если бы заговорили... Слишком много "если". И потому пусть всё идёт так, как идёт.
Я сконцентрировался на своих воспоминаниях об Анри, на его образе. И ничего не почувствовал. Я не чувствовал его во снах. Тогда я попытался на строиться на Этьена - нашёл отпечаток его образа в своей памяти и тех чувств, что он вызвал у меня. Этьен. Этьен де Сент-Клер. Я пытался найти его образ или имя в сознаниях спящих людей.
Я и Жасмин оказались во мраке - словно туман окутывал нас. Но вот он прояснился, и мы разглядели полутемный подвал, заваленный старой рухлядью.
Я различил шорохи где-то впереди, за скрывавшим обзор стеллажом, и обернулся к Жасмин - по её лицу я понял, что она тоже слышала. Мы осторожно подошли ближе и выглянули из-за полок: у стены, прикованный наручниками к трубе, сидел, сжавшись в комок, светловолосый мальчик лет  семи-девяти. Над ним угрожающе нависал мужчина - он стоял к нам спиной, так что его лица не было видно:
- Вот такая сука твоя мать. Скажи ей за все спасибо. Маленький засранец, - он ударил мальчика, и ещё раз, - Лучше бы я убил тебя тогда, Этьен. Я исправлю это сейчас.
Мальчик поднял голову, и лицо его отнюдь не было лицом жертвы - он улыбался, голубые глаза светились злым торжеством:
- Ты - неудачник, Джон Кэссиди. И ты - мой раб.
Мужчина не смог его ударить снова, глядя в его лицо. И отпрянул.
- Этот мальчик – Этьен? – спросила Жасмин очень тихо.
Я кивнул:
- Но сон – не его. Этого мужчины.
-Так-так, у нас тут гости, - холодно-насмешливый голос позади нас. Я обернулся: Этьен, в своём взрослом воплощении, стоял неподалёку, - Отлично, Виктор - мне даже не нужно тебя искать, - он перевёл взгляд на Жасмин, - а это кто? Твоя подружка?
- Никто, - я дернул Жасмин за руку, собираясь вывести нас отсюда.
Но, почти одновременно со мной, её схватил за руку и Этьен:
- Куда-то собрались? А я хотел познакомиться ближе и продолжить наше общение.
Жасмин смотрела на него, широко раскрыв глаза. Но то был не страх. Скорее, подобие шока. Этьен взглянул на неё... И так и продолжал смотреть - в удивленном недоумении. Мы оба держали её за руки. Что она чувствует сейчас, находясь словно меж двух огней? Я взглянул на удерживающую Жасмин ладонь Этьена, и мне показалось, что он ослабил хватку. Я резко дернул Жасмин - и мы выскочили из сна.

Мы лежали, словно рыбы, выброшенные волной на песок, хватая ртом воздух. Просыпаться так быстро - не очень приятно. Но нужно было сбежать от Этьена. Мы оказались не готовы к встрече (к столкновению) с ним. Что и следовало ожидать.
- Мы сбежали, - озвучила мои мысли Жасмин.
- А ты хотела бы остаться? – я повернулся к ней.
Она взглянула на меня:
- Нет, не сейчас. Не в тот момент.
- Что… что ты почувствовала? – я не хотел ее тревожить. Но мне нужно было знать, - Что ты чувствовала, когда он держал тебя за руку?
- Торжество. Злость. Любопытство. Желание подчинять. Но где-то глубже – страсть. И боль.
- Страсть?
Она кивнула:
- Но к кому – не поняла, - взгляд ее снова стал туманным, - не совсем.
- Тебе не было страшно?
Она покачала головой:
- Не особо. Но я чувствовала твой страх, - ее зелено-карие глаза внимательно смотрели на меня.
- Я боялся за тебя, - это было правдой, и она, конечно, знала это.
- Я буду тебе плохим помощником, если ты будешь за меня бояться.
Я вздохнул:
- Но что я могу поделать? С этим.
Жасмин молча смотрела на меня, словно размышляя о чем-то (обдумывая что-то). А я думал о ней. И о своих желаниях. Но тут же запретил себе эти мысли. Успела ли она почувствовать их? Чтобы меньше смущаться, я встал и подошел к окну.
- Хм, а еще говоришь, что тебя не смущают волнуют мои способности.
Я снова вздохнул:
- Они не смущали волновали бы меня, если бы не ситуация. Если бы я мог позволить себе… такие чувства сейчас.
- А потом? Ты себе их позволишь?
Я обернулся к ней – она сидела на диване, опершись на него руками, и смотрела на меня. Я пытался понять, какие чувства в ее взгляде – но не смог. Мои способности в этом были далеки от ее.
- Да, возможно.
- Ладно. Тогда я подожду.
Это значит… что?
- Я тоже чувствую, что сейчас – не время. Что это все усложнит.
- А потом?
Она улыбнулась:
- А потом будет потом. Еще дожить надо.
Видимо, чувствуя, что этот ответ не особо удовлетворил меня, Жасмин добавила:
- Тебе будет легче, если я скажу, что ты тоже нравишься мне? Это не особо очевидно, да?
Я пожал плечами.
- Потому что у меня тоже все сложно, Виктор. И как ты сам сказал – ситуация у нас сейчас не очень веселая.
Я кивнул:
- Да, ты права, - и улыбнулся, - тогда подождем, пока она изменится.
Жасмин, улыбнувшись, кивнула, а потом вновь стала серьезной:
- Как ты думаешь, что всё это значило? То, что мы видели во сне?
- Прикованного в подвале мальчика и угрожающего ему мужчину? Сны, конечно, не всегда отражают прошедшие события, но часто имеют реальную основу. Сновидение принадлежало тому мужчине, и вел он себя так, как будто знаком с Этьеном – и знал его в детстве.
- Но они не похожи на отца и сына – я не чувствовала родства между ними. И Этьен назвал его по имени.
- Джон Кэссиди.   Но сама ситуация – был ли это просто образ из подсознанья, или действительно произошло что-то подобное?
- Мне показалось, Этьен был зол из-за того, что мы увидели это – он не хотел, чтобы мы знали. Так что, вероятно, эти события много значат для него и были на самом деле.
- Подвал и угрозы? Похищение?
Жасмин кивнула:
- Во всяком случае, Кэссиди держал его взаперти. А еще Кэссиди он сказал что-то о матери Этьена.
- Что-то не очень хорошее.
- Что во всем виновата его мать, - Жасмин задумчиво опустила глаза, - Наверное, это было большой травмой для мальчика.
- Ты жалеешь его?
Почувствовав холодное напряжение в моем голосе, Жасмин вскинула голову и посмотрела на меня:
- Если его похитили ребенком и держали в подвале – да, жалею. Но это не оправдывает того, что он делает с другими. Что он сделал с нашими семьями.
Я кивнул. На это мне нечего было возразить.
- Знаешь, всё-таки наша вылазка не была такой провальной. Мы узнали кое-что о нем. А еще… я рада, что увидела его. И почувствовала. Думаю, это поможет нам. Ну и… теперь мы знаем, что мои способности работают и во сне, - она улыбнулась.
- Меня радует твой оптимизм, - я улыбнулся в ответ.
- Да, и хорошо бы, чтобы ты им заразился.
- Я постараюсь.
- Что будем делать дальше?
- Прежде всего, я хочу найти Этьена и забрать у него Анри. Нужно узнать, где он скрывается.
- Ты сможешь это сделать через его сны?
- Я не знаю. Вряд ли он так просто скажет. Но… может быть, удастся поговорить с Анри. Может, он даст какой-то знак.
- Хм. Да, хорошо бы. Или как-то выманить Этьена. Встретиться с ним в реальности.
- Боюсь, в реальности у него преимущество перед нами – он владеет внушением. А наши способности, как они помогут нам защититься или напасть на него?
- Но вдруг мы сможем проследить за ним? И узнать, где его убежище?
- Что ж, если получится выманить его, то так и сделаем.
- Он захочет встретиться с нами, если мы скажем, что готовы работать на него.
Я озадаченно смотрел на Жасмин, не зная, безумная ли это идея или гениальная:
- Не думаю, что он так легко купится на это. И это очень опасно – мы можем попасть в ту же ловушку, что и Анри – и кто поможет нам тогда? Давай сначала попробуем другие варианты. А уж если не получится, тогда…
Жасмин пожала плечами:
- Я просто предложила.
- И это хорошая идея. Но… просто уж слишком игра ва-банк.
- Я ничего и не говорю. Что будем делать сейчас?
- Мне нужно подумать. И я хочу… побыть один.
Жасмин снова пожала плечами, словно говоря «как хочешь», встала и со словами «Когда понадоблюсь - позови» вышла из комнаты.
Я не хотел обижать ее. Но мне действительно нужно спокойно все обдумать наедине с собой. А еще… я собирался вернуться в сон и найти Этьена. Или Анри. Как повезет. И сделать это один.

Заснул я быстро, как всегда. И… как странно… я оказался в своей келье в монастыре – той самой, что покинул несколько лет назад. Но почему я здесь? Ведь я искал Этьена.
- Виктор? Как хорошо, что ты вернулся, - в дверях стоял Оливер, - Здесь безопасно. Тебе не нужно было покидать монастырь.
- Ты не Оливер. Неплохая попытка. Но неужели ты думаешь, что я не отличу образ от присутствия?
- Была такая надежда, не скрою. Хотя и не очень большая, - Этьен улыбнулся, - Но от своего лица скажу то же самое: тебе не нужно было покидать этих стен, Виктор. Ты прост, доверчив и наивен, - Этьен расхаживал вокруг меня, так, что у меня уже начинала кружиться голова в попытке уследить за ним, - Мир слишком сложен для тебя. Ты – книжный мальчик. Вот и нужно было остаться здесь, среди книг, со своим любящим опекуном. И не вставать у меня на пути, не лезть не в свое дело – а оно не твое. Но теперь поздно. И даже эти стены тебя не укроют. Даже здесь не безопасно.
Я слышал нарастающий шорох, еле слышный топоток и попискивание. Я огладывался, пытаясь найти источник звука. Он, казалось, шел изо всех щелей. Этьен улыбался:
- Я должен тебя оставить, друг мой. Потому что даже я не люблю подобных зрелищ.
Крысы. Это были они. Это их хвосты шуршали по камням, коготки легонько цокали, голодные носы вдыхали воздух в поисках пищи.
Я мысленно провел линию вокруг себя.
- Не поможет, - мягкий, сладкий голос, - ты их не удержишь. Ты слаб.
Крысы столпились у возведенного мной невидимого барьера. Я отчетливо видел их жадные носы, их черные глазки смотрели на меня. Одна из них шагнула внутрь круга.
И в следующий миг волна их тел накрыла меня. Я чувствовал их лапы, хвосты. Их зубы. И закричал.

Кажется, я все еще кричал, когда осознал себя сидящим на диване. Я в квартире Жасмин. И это ее руки ладони согревали мои. А сама она сидела у моих коленей, глядя в мое лицо:
- Ты кричал, - произнесла она, словно извиняясь, что потревожила меня.
- Да, прости.
- За что?
- Я, должно быть, напугал тебя.
Она покачала головой:
- Тебе не за что извиняться.
Я не знал, что сказать. Я все еще был между сном и явью. И просто молча сидел, глядя в пол. На нее я не мог смотреть. Да, я слабак. Книжный червь.
Но я чувствовал, как боль и холод выходят из меня. Я чувствовал тепло. И тепло это исходило из ладоней Жасмин. Поняв это, я отдернул свои руки.
- Я не хочу, чтобы ты делала это, - я взглянул на нее: она непонимающе смотрела на меня.
- Не хочу, чтобы ты принимала эту боль. Не хочу, чтобы ты согревала меня. Я… я не заслуживаю этого.
Она смотрела на меня, все еще не понимая, хотя теперь в ее взгляде сквозили и обида, и упрек.
- Оставь меня. Я… Я не хочу, чтобы ты видела меня таким! – я встал и отошел к окну. Я не знал, как сказать ей, чтобы она поняла. Я не хотел обижать ее. Но обидел – я чувствовал это. Я не знал, что делать дальше. Мои мысли и чувства метались в хаосе.
Я понял, что Жасмин стоит рядом, и обернулся. И тут же почувствовал звонкую пощечину на своей щеке.
- Лучше? Пришел в себя?
Как ни странно, но да. Боль отрезвила меня и вернула к моменту «здесь и сейчас». Я кивнул:
- Да. Спасибо.
- Не за что. Обращайся, если что, - Жасмин скрестила руки на груди и покачала головой. Выглядела она сердито, но при этом забавно – так что я невольно улыбнулся.
Она взглянула на меня и тоже не удержалась от улыбки:
- Извини.
- Тебе не за что извиняться. Я веду себя… не лучшим образом, я знаю.
- Все в порядке, Виктор. Я ведь… понимаю, - она смотрела на меня, и глаза ее казались совсем темными в полумраке комнаты. И в этом полумраке вернулись образы из сна.
- Он знает об Оливере. И о монастыре.
- Он взял их из твоей памяти?
Я вздохнул:
- Или из памяти Анри – я успел ему кое-что рассказать. И я даже не знаю, можно ли надеяться, что Этьен ограничится только образами и только снами. Что он не тронет тех, кто близок мне и дорог. Я не знаю, как защитить вас.
Кажется, Жасмин заметила, что я и ее включил в этот круг, но предпочла не говорить об этом:
- Ты можешь управлять снами так же, как и твой брат. Ты сможешь защитить наши сны, - она не дала мне возразить, - Пусть не так легко и сразу, но сможешь. А в реальности… что ж, жизнь вообще – опасная штука.
- Но иногда она опасней, чем могла бы быть. Может быть, тебе, Джеффри и Оливеру нужно куда-то уехать – хоть на время.
- Я не уеду – ты это знаешь. И очень сомневаюсь, что твои друзья согласятся спасть свои жизни и бросить тебя одного. Виктор, прекрати решать за других.
- Тогда мне нужно остановить Этьена как можно скорее.
- Что ты видел во сне?
Я немного помедлил, но все, же рассказал о своем столкновении с Этьеном.
Жасмин в задумчивости уселась обратно на диван:
- Знаешь, на самом деле, все не так плохо: теперь мы кое-что знаем о нем, и о том, как он действует. Нам нужно узнать как можно больше – чтобы понять, где его уязвимые места и как с ним справиться.
Я сел рядом:
- Что мы уже знаем? Что его самого похищали он был заточен в подвале в возрасте восьми - десяти лет?
Жасмин кивнула:
- Мужчиной по имени Джон Кэссиди.
- И что, похоже, они до сих пор связаны - раз мы видели Этьена в его сне, и потому, что Этьен нас быстро там нашёл.
- Ты думаешь...
- Что Этьен настолько ненормален, чтобы поддерживать отношения со своим похитителем? Думаю, с него станется. И он назвал Кэссиди своим рабом.
- Значит ли это, что он теперь слуга Этьена?
Я кивнул:
- Очень может быть.
- Безумие.
- Похоже, Этьен любит рискованные игры.
- И у него есть как минимум один помощник.
- И мой брат, - добавил я с горечью, - так или иначе, но он создаёт сны по указанию Этьена. И, похоже, он делает это лучше, чем я.
- Если бы освободить Анри из-под влияния... Мы можем поговорить с ним во сне?
- Я постараюсь. Но и при личной встрече мне не удалось повлиять на него. Боюсь, это будет очень непросто.
- Но что ещё мы можем сделать?
- Постараться узнать, где они скрываются. Пойти туда и забрать Анри, - помолчав, я добавил, - у меня есть пистолет. И я умею стрелять. Джеффри меня научил.
В любых других обстоятельствах я был бы рад, что удивил Жасмин.




IV. Этьен
Когда я вернулся к Анри, он так и сидел на кровати, блуждая рассеянным взглядом по комнате. Я взял стул и уселся перед ним. Теперь он был вынужден смотреть на меня, но глаз так и не поднял (но в мои глаза так и не взглянул).
- Мне нужно, чтобы ты помнил брата, мой дорогой Анри. Мне нужны твои воспоминания о нем. Но твой брат бросил тебя. Ты ему не нужен.
- Не нужен, - голос тихий, как умирающее эхо, и почти такой же бесплотный.
Помолчав, он произнес:
- Я хочу домой.
- Домой?
- В твое поместье. Там просторно. А здесь – так тесно, в этой комнате, - он взглянул на закрытое ставнями окно. Я закрыл его намертво, чтобы исключить для Анри возможность понять, где он.
- Давай вернемся, - он наконец-то посмотрел мне в глаза – тусклым, почти безжизненным взглядом. Во мне проснулась жалость, но…
- Сначала я должен разобраться с твоим братом. Хотя бы наказать его за то, что он предал тебя.
Анри покачал головой.
- Он может быть нам полезен, Виктор. Но может быть и опасен. Я не хочу, чтобы ты вступал с ним в контакт без моего разрешения.
- Оставь его в покое.
- Ты защищаешь его?
- Тебе не достаточно меня, Этьен?! Моей жизни??
Неожиданный всплеск эмоций. Куда же подевалась апатия? Анри смотрел на меня… Нет, в его взгляде не было ни злости, ни возмущения – скорее, горькое отчаяние.
- Как драматично. Но ты сам виноват – ты привел меня к нему.
- Оставь его. Ведь у тебя есть я.
- Я подумаю над этим. Если будешь себя хорошо вести.
- Я буду. Когда вернемся домой.
Я усмехнулся:
- Я подумаю.
- Я ненавижу тебя, Этьен.
Я встал и направился к двери:
- Веди себя хорошо.
- Иди к черту!
Определенно, в ярости он нравится мне больше, чем в апатии.

Я ощутил себя голодным - со всеми этими событиями и размышлениями я не ел со вчерашнего вечера. Да и пленнику моему, пожалуй, не помешает поесть. Я отправился на кухню и заглянул в холодильник, заполненный полуфабрикатами и готовой едой. Мы подготовились к тому, чтобы при необходимости провести несколько дней, не выходя из дома. Если бы я был у себя в имении - я бы не стал есть всю эту замороженную гадость. Вытащив наугад пару упаковок - как оказалось, содержащих в себе бифштекс и куриное филе с гарниром - я сунул их в микроволновку.
Выложив всё на две тарелки, я отправился к ними к Анри. Он встретил меня настороженным взглядом.
- Что будешь: курицу с рисом или мясо с картошкой?
- Курицу.
Я протянул ему тарелку.
Некоторое время мы ели молча. Потом Анри спросил:
- Что ты собираешься делать дальше?
Я пожал плечами. Я, и правда, не знал - конкретных планов пока не было:
- Импровизировать, - я улыбнулся. Анри хмуро смотрел не меня.
- Послушай. Я не собираюсь делать с твоим братом что-то ужасное. Во всяком случае, до тех пор, пока он не захочет сделать это со мной. А, боюсь, он может этого захотеть. Но тебе - не все ли равно? Вы - чужие люди. Он отлично обходился без тебя все эти годы, Анри. Да и ты, как мне кажется. Ты помнишь, как мы жили вдвоём?
Он кивнул.
- Разве тебе было плохо?
- Нет. Но я ничего не помнил. Не помнил своей семьи.
- Лучше бы и не вспоминал.
- Лучше бы всех этих лет с тобой не было. Лучше бы не было тебя.
Почему-то это задело меня за живое. Я встал:
- Знаешь, Анри. Я ведь могу быть и жестоким. Я могу прекратить всю эту болтовню с тобой и просто приказывать. Ты сделаешь всё, что я скажу.
- А ты не боишься меня сломать? Ведь тогда ты лишишься не только своей любимой игрушки, но и ценного инструмента.
- Хм. Но ведь есть ещё твой брат, возможно, он даже лучше тебя - я усмехнулся и вышел, оставив его злиться и обдумывать своё положение в одиночестве.

Ближе к вечеру вернулся Кэссиди.
- Почему так долго? – не то, чтобы я скучал по нему, конечно.
- Думаешь, легко следить за монахом? – он посмотрел на меня исподлобья, - В монастырь так просто не войдешь, не привлекая внимания. А наружу они выходят только на службу во внешний храм.
- И?
- Я нашел этого Оливера, - он достал из-за пазухи мини-камеру и протянул мне, - Надеюсь, фото получились, - не так просто фотографировать священника в храме.
Я взял камеру и подключил к ноутбуку. Просмотрел фотографии – некоторые вышли вполне сносно – мой шпион набирался опыта. Во всяком случае, можно разглядеть этого Оливера: он явно старше меня – думаю, ему под пятьдесят, как и Ланкастеру; достаточно высок, черные волосы коротко стрижены – на вид ничего такого особенного. Разве что в глазах есть что-то… как в тихом омуте.  Но чувствуется в нем какое-то напряжение. Хорошо бы взглянуть на него живьем.
- Что ты можешь сказать про него? – я обернулся к Кэссиди.
- Да ничего такого. Обычный поп, – ему явно не терпелось закончить наш разговор.
- А подробнее? Расскажи всё,  что ты видел.
- Да что тут рассказывать. Я услышал, как к нему обращаются по имени – так и вычислил. Он провел службу в соборе, принял исповедь у желающих – и ушел обратно в свой застенок.
Что за скудный ум и язык. Где детали? Мне нужны детали. Вечно всё из него вытаскивать приходится.
- Джон. Стой спокойно и смотри на меня. Сейчас ты расскажешь мне всё, как было. Всё – что – ты видел. Говори.
- В монастырь так просто не пускают всех подряд, во внутренний двор. Так что я пошел в собор – но дневная служба уже закончилась, а до вечерней было еще далеко. Я снова вышел на улицу и стал слоняться вокруг храма и во внешнем дворике, надеясь узнать, кто из монахов тот чертов Оливер, которого ты послал меня искать. Хотелось курить. Но в монастыре – нельзя, и дома ты мне запрещаешь. И… - он замолчал.
- Что дальше? Что было дальше, Джон?
- Я… мне стало плохо.
- Плохо?
- Голова… удушье…
- А. Ты что-то нехорошее подумал про меня. Хотел убить, наверное. В очередной раз. И тебе стало плохо, - я не без злорадства усмехнулся. Конечно, я вложил в его голову код, запрещающий любые угрожающие мне действия, - И что дальше?
- Ко мне подошел этот самый поп. Спросил, как я себя чувствую и не нужно ли вызвать врача. Я ответил: нет, не надо. В этот момент к нему подошел монах и, обратившись «Отец Оливер», сказал, что его ждет прихожанка. Тот кивнул ему и спросил у меня, не хочу ли я хотя бы присесть и выпить воды или чаю. Я подумал, что на ловца и зверь, и сказал – ага, не откажусь. Он отвел меня в храм, усадил на скамью. Спросил, что мне принести: чаю или воды, и вышел. Через пару минут он вернулся с чашкой чая, убедился, что я в порядке, и подошел к ожидавшей его женщине. Она, кажись, была чем-то расстроена. Я не слышал, о чем они говорят. Но зато сделал фотографии.  И должен сказать, так он хорошо с ней поговорил, что она совсем успокоилась, аж на лицо просветлела. Есть в нем что-то, что успокаивает. Потом он вернулся ко мне, сказал, что я похож на приезжего и спросил, есть ли мне где жить и на что. Я ответил, что да, с этим порядок. На что он сказал, что если мне нужна будет помощь, то я могу прийти сюда и спросить настоятеля, отца Оливера – это он и есть. Я кивнул: спасибо, так и сделаю. И решил, что пора сваливать оттуда – и так глаза намозолил.
- Да уж, незаметно – это не про тебя. Что ж, наш святой отец – на вид вполне таков. Но, как известно, святости способствуют прошлые грехи. Уверен, что он – не исключение. Ладно, на сегодня ты свободен. Но присматривай за дверью в квартиру: если через нее кто-то выйдет или войдет без моего разрешения – это будет последний промах в твоей жизни.

Интересно, когда Виктор спит? Пора бы мне встретиться с ним самим. Узнать получше. Произвести разведку боем.
Анри  расхаживал по комнате, когда я вошел. Я не дал ему возможности ничего сказать – хватит этих разговоров. Просто дернул его за руку и усадил на кровать:
- Спи, мой дорогой. Спи крепко и хорошо. И возьми меня с собой. Отведи меня к своему брату.
Чтобы он не думал, он не мог ослушаться. Анри закрыл глаза. Я сел рядом и погрузил себя в транс, переходящий в сон.
Мы нашли Виктора на удивление быстро. И удивительно близко: он и какая-то девчонка стояли в подвале и из-за стеллажа наблюдали… как Джон Кэссиди разбирается со мной девятилетним, прикованным наручниками к трубе. Злость вскипела во мне мгновенно. Я едва удержался, чтобы не разметать тут всё и вся к чертовой матери:
-Так-так, у нас тут гости.
Девушка обернулась. Виктор медлил. Но, все же, повернулся и он.
- Отлично. Мне даже не нужно тебя искать, - я кивнул в сторону девчонки, - А это кто? Твоя подружка?
- Никто, - Виктор собрался было дать деру, прихватив и девчонку.
Но я успел схватить ее за руку:
- Куда-то собрались? А я хотел познакомиться ближе и продолжить наше общение, - я взглянул на девушку. Она смотрела на меня. И было что-то странное в ее взгляде. Какое-то пронизывающее внимание. И почти полное отсутствие страха. Да кто она такая?
Тут Виктор дернул ее сильнее, и они исчезли.
- Анри, кто она? Кто она, Анри – отвечай!
«Я не знаю. Я не знаю ее».
Ладно. Он не может врать. Придется это выяснить как-то иначе. Но есть еще кое-что.
- Кэссиди, - я сделал шаг и оказался рядом с ним. В его глазах был шок и страх.
- Развлекаешься, да? Легко было справиться с девятилетним мальчишкой? Ну так вот он взрослый я, - и со всех сил ударил его под дых, очень надеясь, что его тело почувствует боль.
- Анри, забери меня отсюда.

Я открыл глаза. Что ж, Виктор оказался довольно прытким. Наверное, он искал Анри. Или меня. Но нашел мой образ во сне Кэссиди. И мое появление собственной персоной застало его врасплох. Но что это за девица?
- Анри, - я повернулся к нему, - Проснись.
Он заморгал и открыл глаза.
- Ты точно не знаешь ее?
Он покачал головой:
- Никогда не видел раньше. *объяснить отдельно, почему Анри не может врать Этьену*
- И Виктор не говорил о ней?
Тот же ответ.
- Ладно, позже с этим разберемся.
Я сходил за ноутбуком и показал Анри фотографии монастыря, которые нашел в Интернете:
- Создай для меня это место во сне. А еще, - я вывел на экран фотографию Оливера, - мне нужен образ этого человека.
Анри несколько мгновений всматривался в него:
- Но это же…
- Отец Оливер, - я усмехнулся, - Хорошо, что ты помнишь его. Мне понадобятся и твои воспоминания.
- Что ты задумал? – Анри непонимающе смотрел на меня.
- Ничего такого. Просто поболтать с твоим братцем. Меньше знаешь – лучше спишь, Анри.

Виктор не заставил себя долго ждать. Он стоял посреди кельи, растерянный, явно не ожидая оказаться здесь. Правда, он быстро сообразил, что перед ним – не Оливер. Но я и не надеялся надолго ввести его в заблуждение – мне было достаточно показать ему, что я знаю и про это место, и про этого человека. Я кружил вокруг него, не давая сосредоточиться. Он не казался напуганным. Но ведь я еще и не был страшным. Страшным. Добавим немного страха. И много крыс. Мне всегда нравился образ Крысолова, подчиняющего их себе своей флейтой. Ты слышишь их, Виктор? Слышишь. И видишь. Этих маленьких голодных тварей. Которые сожрут тебя.
Конечно, он не стал ждать, пока его съедят – сбежал. Думаю, этой ночью мы уже не встретимся.
Я был вполне доволен своей маленькой победой. Но Анри, конечно, не разделял моего торжества:
- Ты говорил, что не собираешься причинять ему вреда! Я… Ты заставляешь меня нападать на собственного брата! Я не буду этого делать. Я не стану причинять ему боль.
- Как будто тебя спрашивают, Анри, - как мне надоели эти капризы, - Как будто ты тут что-то решаешь.
Он открыл было рот… но не нашелся, что сказать.
- Вот и молчи. Не заставляй меня быть жестоким и к тебе.
- Ты уже жесток.
Я встал взял ноутбук и направился к двери.
- Ты способен только разрушать, Этьен.
Я на мгновение обернулся к нему:
- Никто не научил меня созидать, - и вышел из комнаты.

Умеешь ты испортить настроение, Анри. Машинально я раскрыл ноутбук и проверил почту. Не то, чтобы я ждал писем, но иногда заказы от моего агента приходили на e-mail. И сейчас там было сообщение от него. Хм, это более, чем занятно. Агент сообщал, что некоего аристократа заинтересовала возможность создания снов на заказ. И зовут этого джентльмена Джеффри Ланкастер.
На мгновение я не знал, что и подумать. Он знает, кто я и чем занимаюсь? Знает, как меня найти? От таких мыслей неприятный холод скользнул в мою душу. Но нет, почему-то я не думаю, что Ланкастеру всё про меня известно. Скорее, ему что-то рассказал Виктор, и его добрый крестный фей решил ему помочь. Но что Виктор знает про меня? Должно быть, совсем немного. Анри сказал ему что-то? Да,  это я мог предположить. Но и Анри немногое знал про меня. Он даже не должен знать моей фамилии. Но это мы сейчас проверим.
- Что ты рассказал своему братцу обо мне? – я уселся рядом с ним, глядя глаза в глаза.
Но Анри был почти спокоен:
- Только то, что ты умеешь внушать. И используешь свой дар в связке с моим.
- И всё?
- А должен был что-то еще?
Мне показалось, или легкая ирония была в его голосе? Несколько мгновений я продолжал молча сверлить его взглядом. Но он не врал. Он не мог мне врать. *или лучше здесь, объяснить, почему Анри не может врать Этьену* Значит, Виктор или его крестный сделали выводы самостоятельно. И Джеффри Ланкастер как-то пересекся с моим агентом. На самом деле, в этом не было ничего невозможного и даже удивительного, если подумать: я и искал клиентов среди богатых и знатных – тех, у кого были прихоти и кто мог оплатить их реализацию. Мой агент присылал мне информацию о них на e-mail. Мы очень редко встречались с ним лично, и он не знал ни моего настоящего имени, ни того, как именно я действую. И уж конечно, я сделал ему внушение, чтобы он никогда не мог действовать против меня. Так что, да, по-видимому, Ланкастера на меня вывела логика и стечение обстоятельств. Но, тем не менее, он принадлежит к клану врага. И действовать нужно соответственно.
- Ладно. Покажи мне, что сниться сейчас Джеффри, графу Ланкастеру. Но не вводи меня в сон – я должен остаться «за кадром», как и ты. Мы просто посмотрим.
Анри мрачно посмотрел на меня, но ослушаться не мог.

Я увидел холм, густо поросший травой. И двух мужчин, сидящих рядом на его вершине. Одним из них был Джеффри Ланкастер. А вторым… какое занятное совпадение… наш «святой» Оливер.
- Столько лет прошло, и мы снова здесь, да? – Оливер улыбнулся и взглянул на Джеффри.
Тот молча кивнул. И по лицу его я видел, что он хотел бы многое сказать, но что-то ему мешает. После минутного молчания Джеффри не без труда, но произнес:
- Ты стал священником, как и хотел. Ты счастлив, Оливер?
Тот взглянул на него и несколько мгновений молча смотрел, а потом отвел взгляд, так ничего и не сказав.
- Я бы очень хотел, чтобы ты был счастлив.

На этом все исчезло, словно растворившись в серой мгле – видимо, Джеффри вошел в стадию сна без сновидений.
«Занятно. Анри, ведь Оливер не был проекцией? Это был он сам».
«Да».
«Должно быть, их многое связывает (между ними сильная связь), если они могут видеть один сон на двоих».

Сновидения вернулись. Теперь Джеффри стоял в коридоре, похожем на какое-то промышленное помещение. В другом конце его появился Виктор, вернее, его образ *?или лучше Оливер?*, и поманил за собой. Джеффри побежал за ним, пытаясь нагнать:
- Виктор, подожди! – но безуспешно.
Завернув за очередной поворот, Джеффри остановился: впереди коридор заканчивался открытой площадкой с перилами и лестницей, спускавшейся куда-то вниз. На площадке стояли несколько рабочих и, кажется, спорили. Один парень отступал, прижимаясь к перилам, а несколько мужчин как будто обвиняли его в чем-то или угрожали.
Джеффри словно парализовало, но, все же, он сделал шаг вперед, и еще один. Парень взглянул на него, и в этот момент кто-то из стоявших рядом его ударил (толкнул). Он покачнулся, взмахнув руками и пытаясь удержать равновесие… и рухнул вниз.
- НЕТ!! – Джеффри бросился вперед, сбежал по ступеням и склонился над телом. Явно мертвым. Но телом  уже не рабочего, а Оливера.
Все резко исчезло – Джеффри Ланкастер проснулся.
«Возвращаемся, Анри».

Да, мне было, над чем подумать. И к некоторым выводам я уже пришел. Позволив Анри отдыхать, я пошел в свою комнату и набрал телефон Джеффри Ланкастера. Я не боялся разбудить его с такой поздний час – я знал, что он не спит.
«Да?»
- Джеффри Ланкастер?
«Он самый».
- Если Вас все еще интересуют сновидения на заказ, приходите завтра в … часов в кафе «Паяц».
«Хорошо, я буду».
- Приходите один. Иначе встреча не состоится.
Я положил трубку. Я почти не сомневался, что он придет. И, судя потому, что он не задал лишних вопросов, он знал, с кем встретится.


V. Виктор
Остаток ночи мы с Жасмин проболтали о том, о сём: о прошлом, о семье, о школе; о том, что нам нравится. И вскоре я уже не чувствовал себя так зажато. Да и она тоже, казалось. Под утро мы все же заснули, и я сделал ещё одну попытку встретиться с братом или Этьеном. Но ни того, ни другого во снах не было. Или они не спали, или же Анри научился скрывать свое присутствие.
Я проснулся раньше Жасмин и некоторое время смотрел на неё спящую. Впервые с момента гибели моей семьи я просыпался рядом с кем-то. Те немногие девушки, что были в моей жизни, не проводили со мной всю ночь до утра - мы расставались раньше. И не было такой, которую я мог бы по-настоящему назвать своей девушкой, и тем более - спутницей жизни. Я, конечно, не знал, смогу ли когда-нибудь назвать так Жасмин; но то, что мы уже не были чужими - это точно. И этот факт очень согревал меня. Я надеялся, что так будет и дальше.
Я встал, вышел на кухню и набрал номер монастыря - личные телефоны не разрешались монахам уставом. Когда кто-то взял трубку, я поздоровался и попросил отца-настоятеля. Через некоторое время Оливер взял трубку:
"Алло".
- Доброе утро. Это Виктор.
"У тебя всё в порядке? Есть новости?" - голос звучал взволнованно, хотя Оливер старался говорить спокойно.
- Мы встретились с Этьеном во снах. И... Оливер, он знает про тебя.
Пауза была лишь мгновенной:
"Но этого следовало ожидать. Ничего страшного, Виктор. Не переживай. Я смогу за себя постоять. Но, конечно, я буду осторожен. Что ещё произошло... там?"
- Наверное, лучше рассказать при личной встрече. Я постараюсь как-нибудь заехать, при возможности.
"Могу я чем-нибудь помочь?"
- Береги себя.
"Конечно. Ты тоже. Передавай привет Жасмин".

Привет я передал сразу же - Жасмин стояла в дверях и смотрела на меня.
- Не хотел тебя будить.
- Как ни странно, я хорошо спала.
- Хм, - я отвел глаза.
- Это твоих рук дело? – Жасмин пыталась изобразить возмущение (что сердится), но это у нее плохо получалось. Наверное, потому, что она никак не могла определиться, сердиться ей на меня за это или нет.
- Я боялся, вдруг Этьен решит искать тебя.
- Но он же не знает, кто я. Или это не помеха?
Я пожал плечами:
- Не зная имени и места нахождения, труднее. Но не стал бы говорить, что это не возможно.
- Ясно.
- Ты все еще можешь…
Но Жасмин посмотрела на меня так, что я решил не продолжать.
- Что ты хочешь на завтрак: яичницу, омлет, сосиски, тосты, хлеб с маслом, сыр? Боюсь, ничего интереснее нет. Ну, еще есть мюсли и молоко – но, думаю, ты это не ешь.
Я улыбнулся:
- Я ем всё. В монастыре меню не обсуждается. Да и дома у меня в холодильнике, обычно, не густо.
- Ладно, тогда я достаю все – а ты бери, что хочешь.
- Ага, только Джеффри сначала позвоню.
Я набрал номер крестного.
«Виктор, доброе утро. Как вы?»
- Неплохо, - я кратко обрисовал ему всё, что случилось с нами во снах.
«У меня тоже есть для вас информация. Я нашел человека, который учился в колледже вместе с Этьеном де Сент-Клером. Не в одной группе, но все же. Это один мой знакомый. И он согласился поговорить с вами. Я бы тоже с удовольствием поехал, но… я опасаюсь, что, желая найти тебя и, возможно, зная обо мне (о наших отношениях), Этьен может следить за мной.  И я не хотел бы привести его к тебе».
Черт! Во что я втянул их: его и Оливера. Хотя, если уж на то пошло, «втянул» их еще мой отец.
- Да… Джеффри, я…
«Все в порядке, Виктор. Пока будем общаться по телефону. И лучше ты сам звони мне. Запиши адрес. Чарльз Уотерберри готов встретиться с вами уже сегодня. Расскажи потом, как все прошло. И звони по возможности, пожалуйста. Ах да, еще я встретил человека, который предложил мне воплотить все мои желания и мечты во снах» - даже по телефону я почувствовал улыбку в голосе Джеффри, - «Но это был не Этьен. Постараюсь узнать о нем что-то еще».
- А это не опасно?
«Виктор, ты же знаешь, осторожность – мое второе имя».
Я хотел было сказать, что считаю совсем наоборот, но лишь попросил его не рисковать слишком.
Поблагодарив крестного, я повернулся к Жасмин:
- Кажется, нам есть, чем заняться до вечера.

Знакомый Джеффри согласился встретиться с нами во время ланча в одном из кафе в центре города. Когда мы вошли, из-за столика навстречу нам поднялся мужчина лет сорока; в деловом костюме, явно не дешёвом; с темно-русыми волосами и загаром любителя горных лыж. Но улыбался он приветливо и смотрел доброжелательно:
- Чарльз Уотерберри, - он довольно крепко пожал мне руку.
- Виктор Легран и Жасмин Гримвуд.
- Очень приятно, - ответил Уотерберри, пожимая руку Жасмин.
Когда мы все уселись, он, изучающе глядя на меня, спросил:
- Так Вы - крестник Джеффри? Тогда странно, что мы не были знакомы, - он улыбнулся, - Или Вы - ещё больший не любитель светских вечеров, чем Ваш крестный?
- Боюсь, что так. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
- О, совершенно не за что. Джеффри теперь мой должник, - и снова улыбка, - А он очень не любит долги и потому охотно их отдаёт. Я понимаю, вы хотели поговорить об Этьене де Сент-Клере, - добавил он уже серьёзно и тихим голосом.
Я кивнул, стараясь скрыть волнение.
- Что ж. На самом деле, мне не так много о нем известно и отнюдь не тайные факты. Я провёл значительную часть своего детства и школьных лет в тех же краях, откуда родом Этьен. Но мы не были знакомы. И впервые я услышал о нем, когда его похитили - как потом оказалось, бывший ухажер его матери. Говорили, что она вышла за его отца, маркиза де Сент-Клера, из-за титула; а тот, в свою очередь, женился из-за денег её семьи. И брак не был особо счастливым. Похищение наследника, как ни странно, совсем не сблизило семью. Тем более, что похитили мальчика не из-за денег, не ради выкупа: похититель - не помню, как его зовут – хотел свести счеты со своей бывшей невестой. Говорили даже, что когда Этьена нашли, спустя неделю, маркиз сделал тест на отцовство. И, к счастью, отцом мальчика был именно он. Но, все равно, не повезло парню с семьей.
Лично же с Этьеном меня жизнь свела уже в колледже. Мы учились в разных группах и на разных факультетах. Но Этьен и тут умудрился стать печально известным. Его не любили. Не потому, что он был очень богат – особо бедных среди учащихся и не было. И не потому, что некрасив или не так одевался – нет, он был внешне привлекательным: белокурым, голубоглазым, высоким;  и не лишенным вкуса. Но было в нем что-то, что отталкивало людей. Этот непроницаемо холодный взгляд. Как у рептилии. Совершенно не понятно, что он думает о тебе и думает ли вообще. По видимости, думал – так как учился он хорошо – что не прибавляло ему популярности. Так что, он часто служил объектом для нападок и насмешек.
Однажды после занятий я вышел во двор кампуса, и мое внимание привлек шум голосов: неподалеку о чем-то спорила группа студентов. Вернее,  один парень приставал к  (?) нападал на другого, и этим другим, как нетрудно догадаться, был Этьен. Вернее, двое молодых людей выясняли между собой отношения. Одним из них был Тодд Дженнингс – крепкий и нахальный парень, а вторым, как нетрудно догадаться, Этьен. Похоже, Тодд толкнул Этьена, и тот упал, рассыпав вещи из сумки и вызвав новую волну насмешек. Этьен же, не вставая с земли, молча сверлил обидчика взглядом. И было что-то в этом взгляде, что заставило всех смолкнуть: что-то пугающее, пробирающее холодом до костей. Тодд стоял, словно загипнотизированный. Потом, пошатнувшись, подошел к кирпичной стене кампуса и стал биться об нее головой. С такой силой, что разбил ее до крови. Его пытались оттащить, но он вырывался; и далеко не с первой попытки удалось отвести его в лазарет. Под совершенно демонический смех Этьена. Надо ли говорить, что толпа быстро рассосалась. А Этьен просто поднялся, отряхнулся и пошел, как ни в чем не бывало. И конечно, с тех пор его никто не трогал.
Чарльз замолчал, задумчиво вертя в руках бокал.
- И больше Вы о нем ничего не слышали?
- Только то, что он с отличием закончил колледж и вернулся домой. Через год или два его родители погибли в автокатастрофе, и Этьен унаследовал имение и огромное состояние. Где он и чем сейчас занимается, я не знаю. И ни разу не слышал, чтобы о нем говорили. До тех пор, пока Джеффри не спросил меня вчера, - Чарльз улыбнулся, - Надеюсь, я хоть чем-то вам помог.
- Да, конечно, очень помогли, - я видел, что ему хочется знать, почему и зачем мы расспрашивали об Этьене, но учтивость не позволяет ему спросить прямо. А я не стал рисковать, посвящая его в детали. И потому мы поблагодарили его еще раз и распрощались.

Все это время Жасмин задумчиво молчала. И лишь когда мы сели в машину, произнесла:
- Мы были правы: его похищали. И, похоже, жизнь у него была не очень сахарная.
Ну вот, она уже оправдывает его.
- У всех бывают трудности, но это еще не повод, мягко говоря, портить жизнь другим.
- Я просто пытаюсь понять, что им движет.
- Ты жалеешь его. Хотя совершенно не за что.
- Не сердись, - примиряюще сказала Жасмин, - Наверное, это потому, что я – женщина. А женщины склонны проявлять жалость больше, чем мужчины.
- Меня ты тоже просто пожалела? – я с горечью смотрел на нее.
Несколько мгновений она молча глядела на меня:
- Тебя не зачем жалеть. Ты сильный. Ты просто сам не знаешь, насколько. А вот у Этьена, как мне кажется, есть слабое место.
- И какое же?
- Любовь.
- Моё тоже, - тихо сказал я.
- Да, но его слабость – в ее отсутствии. А твоя – в наличии, - Жасмин улыбнулась, - Рядом с тобой были и есть люди, которые любят тебя, и которых любишь ты. В его жизни этого нет. Так что, как мне кажется, ты в большом преимуществе, - она, улыбаясь, смотрела на меня.
А мне очень хотелось спросить, вносит ли она себя в число этих людей.
Немного смущенно Жасмин отвела глаза и спросила:
- Если у нас нет других планов до вечера, может, подбросишь меня домой? Проведаю маму и возьму кое-что из вещей.
- Да, конечно.
Тем более что планов действительно не было.

Когда мы подъехали к дому, Жасмин несколько неловко произнесла:
- Извини, не приглашаю тебя, именно сейчас. Потом – обязательно.
- Тебе не за что извиняться. Все в порядке. Сколько времени тебе потребуется? В смысле, когда за тобой заехать?
Она задумалась:
- Если я не нужна тебе до вечера… давай, я тогда сама приеду на ту квартиру. Хочу дождаться, когда мама придет с работы. Не знаю точно, сколько понадобиться времени после. И чтобы ты не ждал напрасно.
- Ничего, я бы и подождал, - я улыбнулся, - Но хорошо. Давай так.
- А ты сейчас… поедешь туда?
- Наверное. А, может быть, немного поболтаюсь по городу.
- Звони, если что.
- Ты тоже.
Жасмин несколько мгновений смотрела на меня, потом наклонилась, чмокнула меня в щеку и вылезла из машины.
Это был почти сестринский поцелуй, но от того не менее теплый для меня. И на момент я почувствовал, что я действительно сильнее Этьена.
Мне очень захотелось увидеть кого-то еще из моих близких. Джеффри высказал опасение, что за ним могут следить и не стоит нам встречаться. Возможно, он прав. К его именью трудно подъехать незамеченным. Но вот к монастырю…  Даже если Этьен наблюдает за ним, то, скорее всего, за главным входом. Он просто не может знать обо всех черных ходах и калитках, о которых знаю я. А значит, я смогу пройти незамеченным. И поговорить с Оливером.
 
Я оставил машину в нескольких кварталах от монастыря и, оглядываясь по сторонам, подобрался к одной из малых башенок с калиткой. К счастью, она была открыта. Изнутри за ней присматривал брат Томас. Поздоровавшись и узнав, как он поживает, я сказал, что пришел к отцу Оливеру.
- Кажется, он должен быть у себя, - добродушно сказал Томас.
Я кивнул и отправился в келью Оливера. Ни одна дверь в монастыре не запиралась, за исключением входных ворот. А вместо стука при входе в келью другого монаха произносилось что-то вроде «Господи Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Что я и произнес, но не дождался ответа. Тогда я тихонько открыл дверь и вошел. И никого не увидел. Келья настоятеля состояла из двух маленьких комнаток, первая из которых служила кабинетом, а вторая – спальней, и именно в ней я услышал какой-то шорох. Сделав пару шагов, я осторожно заглянул в дверь.
Оливер молился, стоя на коленях. В этом не было бы ничего необычного, если бы не выражение его лица, которое я никогда раньше у него не видел – смятенного, почти страдающего человека. Я хотел тихонько уйти, но боялся быть замеченным. В конце концов, я сделал шаг назад, другой – и задел так некстати подвернувшийся стул. Оливер вздрогнул и поднял голову.
- Извини… Я… не хотел мешать, - я готов был провалиться под землю.
Но Оливер улыбнулся:
- Ничего. Ты же знаешь, ты не можешь помешать мне, Виктор.
Если их что и роднило с Джеффри, то это умение владеть собой.
Через минуту мы уже сидели рядом, на двух древних жестких стульях, которые Оливер каждый раз чинил самолично; и я рассказывал ему обо всем, что произошло со мной с момента нашей последней встречи. И как-то невольно - о том, что меня беспокоило.
- Во сне Этьен привел меня в келью и, сначала притворившись тобой, сказал, что мне не стоило покидать монастыря и стать монахом. И я подумал… может быть, так оно и есть…
Оливер мягко смотрел на меня:
- Но ты ведь хотел жить в миру. И мне кажется, ты принял правильное решение.
Честно говоря, я ожидал несколько иных слов.
- Почему ты ушел из монастыря?
- Я хотел… увидеть жизнь за пределами этих стен. Возможно, иметь семью. Конечно, вы с Джеффри – моя семья. Но я хотел… - почему-то я смутился и отвел глаза.
- Узнать любовь женщины.
Я взглянул на Оливера: он мягко и понимающе улыбался:
- Это же самая естественная вещь на свете.
- Да, но ты…
- Я принял сан, а вместе с ним и обет.
- А… до этого?
- Личная жизнь не очень складывалась, - его улыбка стала немного грустной.
- И потому ты…
- Нет. Конечно, нет. На то было несколько причин. Отсутствие денег на образование – мне хотелось учиться, а в семинарии обучали бесплатно. Конечно, я мог бы пойти работать и копить на учебу, но… Я не был уверен, что поступлю куда-то еще. То, что я прилично окончил школу, было заслугой Джеффри - он занимался со мной. Другой причиной, возможно, более важной, было то, что я искал себя. И Бога. И я подумал, что на этом поприще я смогу принести пользу не только себе, но и людям. А третья причина – моя гордость и вспыльчивый характер, которые я хотел смирить. Пока не натворил бед.
- А ты мог натворить бед?
- Да. Например, избить отца - за то, что он бил мать. И это было ещё одной причиной уйти от мира и смириться свой гнев. Я боялся стать таким, как он.
Я надеялся, что я не слишком удивленно смотрел на него. Оливер – самый спокойный и уравновешенный человек из тех, кого я знаю – вспыльчивый и гордый? Получается, что я его совсем не знаю. Мы почти никогда не говорили с ним так, как сейчас. И, думаю, это по моей вине. Я был эгоистом, замечающим только свои беды и проблемы. Я считал себя одиноким, но не сделал ничего для того, чтобы разбить свое одиночество и одиночество близких мне людей. Я надеюсь, еще не поздно это исправить:
- И ты нашёл себя? И Бога?
Оливер улыбнулся и пожал плечами:
- Более или менее. Мне кажется, я не самый плохой пастырь. Я надеюсь, - он рассмеялся, - но что-то мы больше обо мне говорим.
- Да потому что все предыдущие годы говорили только обо мне, - виновато пробурчал я, опустив глаза.
- Виктор, ты был ребёнком, - мягко произнёс Оливер, - взрослые не обсуждают с детьми свои проблемы, и это нормально. Да и я не из тех, кто легко обсуждает с окружающими свои проблемы,- он несколько смущенно смотрел на меня.
- Даже с Джеффри? - я улыбнулся.
Оливер фыркнул и, как бы в шутку рассердившись, скрестил руки на груди:
- С ним особенно.
Это насмешило меня:
- Почему?
- Потому что он из тех, кто проблемы создаёт, а не решает. Особенно на свою... голову.
Да, сегодня Оливер был совсем не таким, каким я его привык видеть. Но таким он мне больше нравился:
- Да ладно, я знаю, что ты любишь его.
Оливер взглянул на меня и несколько мгновений молчал. А потом улыбнулся:
- Да. Только ему не говори. Он и так абсолютно уверен в своём неотразимом обаянии.
- Но оно действительно работает. Взять хотя бы этого его знакомого, который рассказал нам немало об Этьене. А ещё... Джеффри сказал, что вроде бы встретил человека, который создаёт сны на заказ... и попытается узнать что-то еще, - какое-то неприятное чувство кольнуло меня, - Знаешь... Я беспокоюсь за него. Кажется, он затеял собственное расследование, - я достал из кармана телефон и набрал номер Джеффри. Оливер обеспокоенно смотрел на меня.
"Да, Виктор?"
- Ты... в порядке?
Джеффри рассмеялся:
"Почему я должен быть не в порядке? Всё хорошо. Но пока новостей у меня нет. А как старина Чарльз, рассказал вам что-нибудь полезное?"
- Да, - я вкратце изложил ему историю Этьена, - Спасибо, что устроил нам эту встречу.
"О, совершенно не за что, друг мой. Я делаю всё, что могу. Позвоню тебе, как только узнаю что-то ещё. Береги себя. И передавай привет чудесной девушке Жасмин".
- И ты, пожалуйста, будь осторожен.
- Скажи, что если он не будет - я сам убью его, - добавил серьезно Оливер.
Я передал Джеффри его слова и в ответ получил новую порцию смеха:
"Так ты сейчас с ним? Завидую тебе. Но конечно, раз Оливер сказал, то слушаюсь и повинуюсь. До встречи, Виктор. Надеюсь, до скорой".
Вздохнув, я взглянул на Оливера:
- Конечно, он сделает все по-своему.
- Не беспокойся. Я поговорю с ним.
- Ты думаешь, он послушается?
Оливер печально улыбнулся:
- Если не меня, то никого другого.

Я был рад, что поговорил с Оливером – у меня стало легче на душе. Из мира снов я вернулся в реальность. И даже ощутил прилив спокойствия и уверенности. Но, всё же, мне было тревожно за Джеффри; и я решил, что если ничего не измениться, то завтра как-то встречусь с ним.
Я вернулся в нашу с Жасмин квартиру. Ну да, в настоящий момент она и была нашей – моей и ее. Пусть я был всего лишь жильцом. За окном темнело. А это значило, что скоро я снова встречусь с Этьеном. Во всяком случае, я на это надеялся. И был готов. Теперь я вполне представлял, с кем имею дело и на что он способен. Но такая определенность лучше неизвестности. Я знал, что в этот раз не сбегу. Во что бы то ни стало.
Замок во входной двери повернулся, и я невольно вздрогнул. Но конечно, то была всего лишь Жасмин.
- Как дела? Как мама?
Она подала плечами:
- Всё как обычно.
- Ты рассказала ей что-нибудь? С кем ты и чем занимаешься?
- Нет, конечно. Зачем ей лишние тревоги? У меня была идея рассказать ей, что я встречаюсь с тобой - на случай, если ты всё-таки маньяк, - она улыбнулась, - но тогда было бы слишком много лишних расспросов: она бы подумала, что ты - мой парень или что-то вроде.
- А я, конечно, даже не что-то вроде, - я театрально вздохнул.
- Мм... А ты хотел бы? - Жасмин задорно улыбнулась.
- А если я скажу "да"? - я продолжил эту игру, хотя игрой она была лишь отчасти.
Жасмин подошла ко мне вплотную и, глядя в мое лицо снизу вверх, хитро сказала:
- А ты попробуй.
Сам себя загнав в угол, я смутился - от нашей ли игры или от близости Жасмин.
Она, смягчившись, вздохнула:
- Ладно, не мучайся. Я знаю, что у тебя проблема со словами, - она отступила назад, - Вернее, с тем, чтобы облекать в них чувства.
- Может быть, ты научишь меня? - спросил я, все ещё смущаясь.
Она улыбнулась:
- Я и сама - не большой мастер. Но если хочешь, могу попытаться. Хотя лучше я приму тебя таким, какой ты есть. Тем более, для меня это не большой недостаток.
- Да, я хочу, чтобы ты была моей девушкой, и чтобы мы встречались.
Почему так трудно признаться другому человеку даже в том, что он и так знает? Потому что одно дело догадки, мысли и намерения, и другое - их открытое объявление.
Несколько мгновений Жасмин молча смотрела на меня. Она явно не ожидала, что я произнесу это сейчас. Она снова приблизилась ко мне, обвила мою шею руками и поцеловала. Через секунду я тоже целовал её, тихонько скользя руками по её спине и длинным шёлковым волосам. Она казалась мне такой хрупкой, что я боялся обнять её крепко. И я все ещё не решался.
Она чуть отстранилась в моих объятьях, положив ладошку мне на грудь, и немного смущенно глядя вниз:
- Но на большее я пока не готова. *то же самое, но без слов*
Я улыбнулся:
- Ну что ты. Я и на это не рассчитывал.
Она взглянула на меня чуть исподлобья и тихонько стукнула меня кулачком в грудь:
- Ты... Тебе надо быть увереннее в себе, - сказала она немного сердито, - Ты вообще-то симпатичный, ты знаешь об этом? И вообще... получше многих.
- Вообще-то, комплименты положено женщинам делать, - сказал я, по-прежнему улыбаясь.
- Хм. Ну, поскольку я их от тебя не дождалась, то решила взять все в свои руки, - Жасмин все ещё изображала рассерженность, но я видел, что она сдерживает улыбку:
- Что ты делал всё это время?
- Навестил Оливера. Чему очень рад. Потому что мы наконец-то поговорили не как ученик с наставником, а как взрослые близкие люди. Хм, и я, наверное, узнал о нем больше, чем за все предыдущие годы.
- Рада за вас обоих. Думаю, вы оба в этом нуждались.
Я кивнул:
- Знаешь… я думаю, это твое влияние. Ты все время тормошишь меня. Ты разбудила во мне что-то. Вытащила меня из раковины. Оливеру этого не удавалось сделать – потому что он сам такой же как я. Да и Джеффри тоже. Ведь его шарм и позерство – всего лишь маска.
Она кивнула:
- Да, я знаю.
Я чуть улыбнулся:
- Я до сих пор до конца не привык, что тебе не нужно ничего объяснять.
- Нет уж, объясняй. Говори со мной, Виктор. Мне это нужно. Да и тебе тоже. Мне хочу слышать твой голос.
- Да. С тобой мне хочется говорить, - я обнял ее, крепко, но нежно, стараясь передать ей всё то тепло, что было во мне. Которое рождалось благодаря ей. И я хотел его вернуть.
Несколько мгновений мы так и стояли, молча, замерев. Потом Жасмин, не размыкая объятий, сказала:
- Наверное, уже пора.
Я чуть отстранился и посмотрел на нее.
- Пора отправляться в сон.
Да, пора. Пора сделать следующий шаг.


Я оказался в толпе. Плотной колышущейся зыбью она облекала меня, постепенно подталкивая куда-то. Жасмин рядом не было. Я попытался оглядеться, но всё, что я видел вокруг, было море людей, наполнявшее большой продолговатый зал. Метро. Да, это похоже на вестибюль метрополитена с платформами по бокам, и толпа, колыхаясь, несла меня к одной из них. Все эти люди вокруг… я присмотрелся к ним – не все из них были лишь образами. А это значило, что кто-то притащил в один сон и удерживает несколько десятков, а быть может, и сотен людей. И этот кто-то – мой брат. Его возможности явно превосходили мои.
Я крикнул:
- Жасмин! – в надежде, что она отзовется. Но если так и было – я не услышал ее голос в гудении толпы. Но зачем она? Я, несмотря на свой образ жизни отшельника, не боялся быть в толчее. Не боялся метро и поездов. Жасмин. Жасмин боится толпы. Вот почему. Но… как он узнал?
- Жасмин!! – я подпрыгивал, пытаясь смотреть поверх голов. Но Жасмин с ее ростом легко не заметить и рядом. Нет, Виктор, ты все не так делаешь. Это же сон. Постарайся почувствовать ее. Попробуй разогнать толпу.
Но толчея усилилась. Меня пихали и толкали, и влекли куда-то. И никакой возможности сдержать натиск, зацепиться за что-то. Я был словно щепка в водовороте. И в какой-то момент не почувствовал опоры под ногами. Я куда-то падал. Но падал недолго – я оказался стоящим на путях метропоезда. Толпа колыхалась плотной стеной у самого края перрона, лишая возможности взобраться на него – меня отпихивали обратно, наступая на пальцы. Я огляделся: вместе со мной на пути свалились еще несколько человек. И некоторые из них были такими же (?) живыми людьми, как и я. Стараясь, чтобы голос звучал как можно более властно, я заорал:
- Отойдите от края!!
Толпа чуть отодвинулась, и я принялся выталкивать на перрон тех, кто был рядом со мной. Краем глаза я уловил свет в туннеле. Поезд. Последней я подсадил наверх женщину, и уже готовился, что железная махина поезда выбросит меня из сна, или же погрузит в дальнейший кошмар, когда чья-то рука с силой дернула меня на перрон и сквозь толпу увлекла в маленькую нишу в стене. Где я, наконец, смог разглядеть своего спасителя – то был Анри. Несколько мгновений мы, молча, смотрели друг на друга. А потом обнялись.
- Как ты? Где ты? – я чуть отстранился и взглянул на него.
Он выдохнул:
- Так, ничего. Терпимо. Не знаю, где я – окна закрыты ставнями. Но это похоже на обычную квартиру. Виктор, я… я не хочу причинить тебе вреда. Ни тебе, ни этой девушке.
- Жасмин... Ты знаешь, где она? Что с ней??
- Она в безопасности, как я знаю. Он хотел поговорить с ней.
- Что?! – я выскочил из ниши на платформу, - ЖАСМИН!!
Да чтоб вы все исчезли!!
Эхо прокатилось по опустевшему залу. Я выбежал на середину и огляделся: в другом конце вестибюля стоял Этьен. И рядом с ним Жасмин. Нет, я не позволю ему даже прикасаться к ней. Я вскинул руку вперед, и в то же время в ней оказался пистолет. Выстрел. Я чувстовал пулю, ее стремительное движение к цели, и что на миг что-то вязкое пыталось удержать ее, но не смогло. И в тот миг, когда она должна была войти в голову Этьена – он исчез. И вместе с ним – всё вокруг.

Я отрыл глаза. Моя рука нащупала рядом руку Жасмин.
- Я в порядке, - услышал я ее голос, - А вот Этьен сбежал.
Я взглянул на нее: она улыбалась.
- Знаешь, я бы выпила чашечку чая. Думаю, мы заслужили. Особенно ты, - Жасмин встала и направилась на кухню.
И я – следом за ней. Пока она ставила чайник и насыпала заварку, я уселся за стол, все еще находясь во власти сна:
- Он знал, что ты боишься толпы. Он… Что он сказал тебе?
Жасмин обернулась и некоторое время молча смотрела на меня:
- Пытался убедить, что с ним мне будет лучше, чем с тобой, - она усмехнулась.
- И… это ему удалось?
Она фыркнула:
- Виктор… Если бы я уже не знала тебя достаточно хорошо, как и то, что ты чувствуешь – я бы обиделась.
- Да, прости. Но как он узнал о твоих способностях? И особенностях?
- Он не стал объяснять. Видимо, чтобы сохранить ореол таинственности. Но он выдернул меня из толпы за руку, и продолжал держать, зная, на что я способна. Не понимаю, зачем, - она покачала головой, - Вернее, понимаю. Но все ли так просто? Или это очередная его игра?
- Хотел, чтобы ты прочла его чувства?
Она кивнула:
- Похоже на то.
- И что же он чувствует?
- Любовь к Анри. Усталость. Одиночество.
Я фыркнул:
- А не мог он вызвать в себе эти чувства, зная, что ты их прочтешь?
- Мог. Но… вообще-то… я бы почувствовала и это. Наверное.
- Хороша ж его любовь к Анри, если он держит его на привязи и использует.
Жасмин покачала головой:
- Он не умеет любить иначе. Он чудовище. Но мне все еще жаль его.
- Да вот поэтому он и хотел, чтобы ты почувствовала – хотел, чтобы ты его пожалела.
- Знаешь,  - Жасмин с горечью смотрела на меня, - некоторые нуждаются и в жалости. Чтобы их хотя бы пожалели, если не полюбили, - но понимая, что я чувствую, добавила, - Но я не оправдываю его, Виктор. Ни того, что он сделал; ни того, что делает сейчас. И я не простила его. И сделаю все возможное, чтобы его остановить.
Я кивнул:
- Я верю тебе. Я просто… слишком боюсь потерять тебя.
- Ты не потеряешь, обещаю, - она смотрела на меня так… тепло и нежно.
Мне хотелось большего. И уже было плевать, что она знает, что я хочу. Она подошла и села ко мне на колени. И поцеловала. И… дальше я уже плохо что-либо понимал. Лишь как-то уловив ее слова о том, что вряд ли Этьен так быстро вернется в сон, и у нас есть время… Я кивнул, подхватил ее на руки и отнес на кровать.


VI. Этьен
Назначив встречу Ланкастеру, я позволил себе расслабиться. Счет был в мою пользу,  и пока малыш Виктор пытается побороть свои страхи и сомнения, я могу спокойно все отдумать и действовать неспешно. И главный вопрос сейчас – что за девица была с ним? Анри ее не знал – следовательно, она не родственница и не подруга детства. Подружка-невеста? Хм. Но тогда, скорее всего, Виктор хотя бы упомянул ее в разговоре с Анри, когда они встретились. Да и зачем бы Виктору тащить ее с собой на поиски брата? Она же, в лучшем случае, была бы обузой. Случайно? Нет, было похоже, что она действовала осознанно и сообща с ним.
Тогда кто она? Зачем ей быть там? Какие у нее на то причины? Она знала, кто я, и не боялась меня. Она знает меня. Но я не помню, чтобы мы когда-либо встречались. А у меня хорошая память на людей. Значит… она слышала обо мне от кого-то. И она зачем-то помогает Виктору. Или ей нужно было увидеть меня. Должна быть причина, должна. Зачем Виктор пытается противостоять мне – я разрушил его семью и похитил брата. Что если у нее схожая причина? Но я больше никого не похищал, и не… убивал… Артур Гримвуд, он умер во сне. Я тогда еще плохо контролировал наши с Анри совместные возможности, и кто ж знал, что у Гримвуда слабое сердце? Я хотел, чтобы он работал на меня, как и Поль Легран. Еще одна ошибка молодости. Гримвуд обладал сверхчувствительностью – границы его психического поля были столь тонки, что в него проникали эмоциональные образы других людей; но по той же причине их психополя были проницаемы для его собственных чувств. Что если у него была дочь? И, как Виктор и Анри, она унаследовала способности своего отца? Но как она узнала, что я причастен к его гибели? И как встретилась с Виктором? Гримвуда, Леграна и меня связывали только исследования Эшби. Чертов полоумный старик. Так и знал, что недостаточно подчистить ему память – нужно было уничтожить его. Конечно, только так девчонка Гримвуда и Виктор могли найти друг друга. Ладно, нет худа без добра – может быть, они заменят мне своих родителей. Но, все же, эту версию нужно проверить. Нужно разыскать семью Артура Гримвуда. У меня будет время до встречи с Ланкастером. Но всё это завтра. А сейчас я могу позволить себе выспаться. Даже если Виктор решится на новое вторжение, Анри легко остановит его.

Как я и ожидал, ночь прошла спокойно. Оставив Кэссиди присматривать за Анри, я отправился разыскивать семью Артура Гримвуда. Я помнил его прежний адрес, но, добравшись туда, узнал, что жена его и дочь Жасмин - Бинго! - переехали на новое место жительства. И, конечно, соседка была так "любезна", что назвала мне их адрес. Конечно, она никому не скажет, что я приходил.
Что ж, теперь хорошо бы устроить последнюю проверку и убедиться, что Жасмин Гримвуд и есть та девчонка, что была с Виктором во сне. Но идти и стучаться в дверь мне не хотелось - если мы столкнётся с ней лоб в лоб, она ведь тоже узнает меня. И это лишит меня возможности до поры до времени просто наблюдать за ней и, возможно, узнать, где прячется Виктор - я сомневался, что он укрылся у крестного в имении или в монастыре. Лучше будет послать Кэссиди следить за квартирой, где жила Жасмин с матерью, и сделать фотографии.
Вернувшись в свое убежище, я дал Джону адрес, описал ему Жасмин – такой, как я запомнил ее – и сказал, что если похожая девушка появится возле дома – сфотографировать ее; и наблюдать за тем, кто входит и выходит в квартиру. Причем сделать это незаметно, а не как в прошлый раз. И он должен вернуться к (?) пяти часам вечера, так как в шесть у меня была встреча с Ланкастером. Отдав ему ключи от машины, я решил проверить, как там Анри.
Казалось, он спал. Интересно, не говорит ли он сейчас с Виктором во сне? Несколько мгновений я внимательно следил за его лицом. Нет, врятли Виктор станет днем пытаться найти Анри во снах – точное время неизвестно, а спать весь день – как минимум неудобно. Во всяком случае, лицо Анри было спокойно – похоже, он, и правда, спал. И я спокойно мог любоваться его тонкими чертами, длинными ресницами, изящным изгибом губ. Он был похож на творение художника-романтика – слишком красив для мужчины. Но и женственной его красота не была. Вот потому он  похож на ангела-демона – слишком утонченно красив, чтобы быть человеком. Хотя, возможно, только лишь в моих глазах. Но что мне до мнения других.
- Я – твое слабое место, - его голос звучал мягко, почти нежно. Ресницы дрогнули, и Анри открыл глаза. Он смотрел на меня, и во взгляде его не было ненависти.
- Да, но это меня не остановит.
- Ты не боишься потерять меня? Что я для тебя, Этьен? Просто игрушка? Рабочий инструмент?
- Ты… ты знаешь, что нечто большее.
- Тогда отпусти меня.
- Если я отпущу… ты уйдешь? – я едва сдерживал дрожь в голосе.
Казалось, он на миг задумался:
- Скорее всего, да.
- Значит, я не могу сделать этого.
Анри выдохнул:
- Значит, ты не любишь меня. Ты всего лишь собственник.  - теперь его голос звучал жестко и резко.
Я взглянул на него: в его глазах были злость и отчаяние. И мне это совсем не доставляло удовольствия.
- Как я буду без тебя? Ты бы подумал, - слова вырвались прежде, чем я успел их остановить. Я чувствовал себя слабым и уязвимым, и это разозлило меня:
- Я никому тебя не отдам! – я вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Как я позволил себе так влипнуть? В какой момент я допустил себе привязанность к нему?  Я и сам был еще молод, когда Анри появился в моей жизни. Я обучал и воспитывал его. Он рос на моих глазах. Во всем мире у меня не было никого, кроме него и Кэссиди. Но последнего я ненавидел всем сердцем. Я много кого ненавидел в этом мире. Но к Анри, этому мальчику, который на моих глазах стал взрослым, я не мог испытывать ненависть. Мне не за что было его ненавидеть. Он же считал меня своим опекуном, и постепенно я вошел в роль. Я привязался к нему. Как и он ко мне. На какое-то время я почти забыл, что этот иллюзорный мир создан мной. А потом к нему вернулась память. И он сбежал. И теперь его братец хочет забрать его у меня. Но не выйдет. Потому что забрать у меня Анри – значит забрать мою душу. Которая так не кстати появилась.
Чтобы успокоиться, нужно заняться делом. Я вспомнил, что хотел выяснить еще кое-что про сны Ланкастера. Включив ноутбук, я набрал в поисковике: «Джеффри Ланкастер Оливер Брэдшоу».
Информации было не много. Но и одной найденной статьи мне хватило:
Трагический случай на фабрике
… молодой рабочий Томас Эллиот погиб, упав с лестницы в производственном помещении. Сын владельца фабрики, сэра Эдмунда *?Эдварда?* Ланкастера - Джеффри, утверждает, что была драка между рабочими и Томми Эллиота столкнули. Рабочие же утверждают, что мнение Ланкастера-младшего предвзято, так как, по их словам, он много времени проводил с этим молодым человеком, и даже в день гибели последнего. Это опровергает школьный друг Джеффри, Оливер Брэдшоу, заявляя, что у Ланкастера-младшего не было близких отношений с погибшим рабочим, и все это время Джеффри провел с ним; ведь скоро они расстанутся надолго, так как Оливер готовится к постригу в монастырь *?в монахи*.
рабочий Томас Эллиот (? 22 лет) погиб в результате падения с лестницы в производственном помещении. Сын владельца фабрики, сэра Эдварда Ланкастера – Джеффри Ланкастер- утверждает, что была драка между рабочими и (имя не надо второй раз, тем более уменьшительную форму *__*) Эллиота столкнули. Но объективно ли его мнение? По нашей информации, Ланкастер-младший имел с погибшим рабочим интимные отношения. Это опровергает его школьный друг, выпускник семинарии Оливер Брэдшоу, заявляя, что у того не было близких отношений Эллиотом, и все это время Ланкастер-младший провел с ним.

Да, эти двое стоят друг друга. Но с такими скелетами в шкафу, мой дорогой Джеффри, тебя легко не только поймать на крючок, но и закопать совсем. И сомневаюсь, что твой любимый Оливер и в этот раз поможет тебе. Впрочем, пока вы оба интересуете меня только как близкие Виктора. Будете вести себя благоразумно – я вас не трону. Но что-то мне подсказывает, что с благоразумием вы не в ладу.
Через несколько часов вернулся Кэссиди и показал мне фотографию девушки. Да, это была она - Жасмин Гримвуд, девушка из сна. И я держал её за руку. Интересно, во снах её способности действуют так же, как и наяву? Нужно будет это проверить. А сейчас пора на встречу с Джеффри Ланкастером.

В кафе было достаточно многолюдно. Но на это я и рассчитывал: в пустом зале посетители привлекают больше внимания. А мне нужно было раствориться в толпе - и до, и после разговора. Да и чтобы сама наша встреча прошла как можно менее заметно. Потому я выбрал недорогое, но стильное кафе - чтобы я и Ланкастер не так бросались в глаза.
Он ждал меня за столиком с элегантно скучающим видом. Я узнал его - несмотря на то, что на носу его красовались очки-хамелеоны - и улыбнулся про себя: он явно прятал глаза. О, Джеффри, ты забываешь, что голос часто оказывает более сильное действие, чем взгляд.
*описание Джеффри было здесь, теперь ниже*
- Мсье Ланкастер? Меня зовут Этьен, и это я звонил Вам вчера.
Он кивнул, едва взглянув на меня:
- Пожалуйста, присаживайтесь. Рад нашему знакомству.
Так уж и рад? Несмотря на то, что он старался быть естественным, я все же чувствовал в нем некоторое напряжение. Он, конечно, знает, с кем имеет дело. Что ж, посмотрим, Джеффри, что за игру ты ведешь.
- Вы хотели бы реализовать во снах свои самые сокровенные желания? - произнёс я тихо и мягко.
- Хм. Сначала мне хотелось бы узнать, что Вы можете предложить, - его голос звучал деликатно заинтересованно.
- Все, что может удовлетворить Ваш изысканный вкус, - я добавил в свой тембр низких частот, и поймал его взгляд через очки, но на очень короткое время, - Неужели мне нельзя увидеть Ваши глаза? Это способствует установлению контакта, который так необходим в нашем деле, - я выдал самую очаровательную улыбку, какую только мог. А потом наклонился к нему поближе:
- Или Вы чего-то боитесь? Меня, быть может?
- У меня нет причин Вас бояться, - произнёс он уверенно и с улыбкой, и снял очки - но на меня взглянул лишь мельком. Мм, достойный противник.
- У Вас красивые глаза, - и это было правдой. Даже я невольно любовался им. Нет, он совсем не так красив, как мой Анри; но было в нем то, что зовется шармом и обаянием. Какие-то тонкие флюиды притягивали взгляд к его фигуре, рукам, аристократическим чертам лица. С него только картины писать о жизни богемы. Он абсолютно очарователен в своем лицемерии.
Ланкастер улыбнулся:
- Спасибо за комплимент. Но, пожалуйста, расскажите, как всё будет происходить? Если я соглашусь.
- Очень просто. Вы расскажете мне свои пожелания, или изложите их любым другим доступным способом - если трудно произнести вслух - и я реализую их в виде сновидения. Очень реалистичного и детального. Вы не разочаруетесь, поверьте мне.
- А возможна сначала... некоторая демонстрация?
- Для Вас - всё, что угодно, граф Ланкастер, - я накрыл его ладонь своей. Он не отдернул руку - сделал вид, что не придал этому значения.
Я встал из-за стола:
- Думаю, сегодня вечером. До скорого свидания, Джеффри.

Конечно, я заметил двоих, сидевших неподалёку и как бы невзначай наблюдавших за нами. Когда я вышел, они проследовали за мной. Ай-яй, Джеффри, ты мог бы нанять более умелых детективов. Я запудрил им мозги и отпустил блуждать по городу - пусть Ланкастер думает, что они все ещё следят за мной и я знать ничего не знаю. Но вообще, его инициативы начали несколько утомлять меня. Так что, нужно разобраться с ним *вывести его из строя*, чтобы не путался под ногами и не отвлекал меня от основных целей.
Гораздо больше сейчас меня занимала таинственная девушка по имени Жасмин. Насколько она привязана к Виктору? Какие у них отношения? И, конечно, особенности её таланта: что она знает о нем сама, что умеет, что может? Все это надо выяснить незамедлительно. Дело усложнялись тем, что узнать это я мог только у неё самой. Или у Виктора. Конечно, было бы у меня время - я бы попытался найти других её знакомых, тех, с кем она общалась раньше. Но боюсь, времени у меня нет. Но одну её особенность я знаю почти наверняка: она должна очень неуютно чувствовать себя в толпе, когда на неё обрушиваются эмоции стольких людей сразу.

Вернувшись домой, я вошёл в комнату Анри и уселся перед ним, молча сверля взглядом. Долго он не выдержал:
- Что ты хочешь?
- Мне нужно, чтобы ты собрал в одном сновидении как можно больше людей. Именно живых людей, а не образы.
- Это трудно, ты знаешь.
- Знаю. Но уверен, что ты сможешь. Если захочешь и постараешься. Я в тебя верю.
- Зачем тебе это?
- Хочу создать подходящую обстановку для разговора.
- С кем?
- Неважно. Просто сделай. Пусть это будет вестибюль метро, до отказа набитый людьми. И поезд мне тоже понадобится.
Анри кивнул:
- С тобой я чувствую себя повелителем кошмаров.
Я улыбнулся:
- Ты он и есть, мой дорогой Анри, - и, помолчав, добавил, - Насколько наша совместная жизнь была бы проще, если бы ты иначе относился ко мне.
- Я не могу, ты же знаешь.
- Точно? Точно-точно? - я коснулся пальцами его щеки, - Только подумай: больше никаких страхов, никаких угроз - все как раньше. Тебе было хорошо со мной, я знаю. Все можно вернуть.
- А Виктор?
- Боюсь, тут уже не я решаю. Не только я. Ведь он не успокоится, пока не вернёт тебя. Как будто тебе с ним будет лучше. Что он может дать тебе, что не могу дать я?
- Свободу. Пойми, выбор человек может сделать, только когда он свободен. А ты не оставляешь мне выбора, Этьен. Тебе нужна любовь раба?
Впервые мне было нечего ему сказать. И ничего не хотелось говорить.
- Ладно, оставим эту философию. Просто сделай то, что я сказал. Когда сделаешь - привели меня в этот сон. Приступай.

Анри лег и закрыл глаза. У меня было ещё немного времени, прежде чем он закончит приготовления - в транс полусна я вводил себя достаточно быстро. Я сидел, откинувшись на подушку, рядом со спящим Анри, и думал: зачем всё это мне. Зачем тебе это всё, Этьен? Чего ты хочешь добиться? Что и кому доказать? Ты хотел мести - ты вполне осуществил её. Ты хотел власти над людьми и силы? Что ж, в определённом смысле, всё это есть у тебя. И что? Что дальше? Ты доволен? Счастлив? Единственный человек, которого ты умудрился полюбить, не испытывает к тебе тёплых чувств. Хотя... мне не всегда понятно, что творится в голове Анри и в его душе. Думаю, он сам не всегда это понимает. Но совершенно определённо, это не те чувства, которые хотелось бы мне. Но я не могу отпустить его. Не могу, не могу! Что я буду делать без него? Кем я буду?  За эти годы он стал частью меня. Лишиться его - всё равно, что совершить самоубийство. А я к этому не склонен. Пока, во всяком случае. А значит, я не могу позволить кому-либо забрать Анри у меня. Это просто самооборона.
Я закрыл глаза и погрузился в транс. Через несколько мгновений я уже стоял в забитом людьми вестибюле метро. Но толпа не касалась меня: словно невидимый барьер ограждал пространство радиусом в метр вокруг.
"Анри, твой брат уже здесь?"
"Пока нет".
" Когда они появятся, я хочу, чтобы девчонка оказалась поблизости от меня. А вот Виктора держи подальше. Для его же блага".
Ожидание не было долгим - в нескольких метрах от себя я увидел Жасмин. Она явно растерялась, никак не ожидая оказаться в плотной толпе и без Виктора. Люди, перемещаясь, толкали и пихали её. Некоторые из них были настоящими и растеряны или испуганы не меньше ее. И она принимала в себя все эти эмоции.
Достаточно. Я сделал несколько шагов, поймал её руку и вытащил на свободное пространство рядом с собой.
- Ты ведь Жасмин, да? Жасмин Гримвуд? И обладаешь талантом своего отца.
Про отца, кажется, упоминать не стоило: выражение лица её тут же сменилось с растерянности на злость, а тёмные глаза её хотели прожечь меня насквозь:
- Которого ты убил.
- Так получилось. Это был несчастный случай.
- Так я тебе и поверила.
- Так проверь - я держу тебя за руку.
- Даже если так, это мало что меняет, - она отдернула руку, и я отпустил её.
- Твой дар силён. Но ты и наполовину не умеешь им пользоваться. Ты не умеешь закрываться от чужих эмоций. Ты не умеешь проникать в психополе других людей, заставляя их чувствовать то, что ты хочешь. Ты можешь лишь считывать. И, может быть, вытягивать эмоции в себя.
Мои слова возымели должный эффект: она слушала меня, хотя и пытаясь сделать вид, что это не так. И я знал, что она вздумается над этим - если не сейчас, то позже.
- Я помог бы тебе развить твой дар.
- В обмен на что? - спросила она резко.
- На возможность изучить его вместе с тобой. И да, не буду скрывать - мы могли бы работать вместе, - я не дал ей возразить, - Что связывает тебя с Виктором, кроме общего желания отомстить? Зачем тебе этот неудачник?
- Он не неудачник.
В этот момент толпа исчезла. На другом конце вестибюля стоял Виктор и смотрел на нас. Мне плохо было видно его лицо. Но тут он вскинул руку - и в ней оказался пистолет. Я хмыкнул - дешёвый трюк. Виктор выстрелил. Но Анри же остановит пулю. Ведь остановит? Я почувствовал, что пространство передо мной уплотнилось. Пуля замедлилась, дернулась - и прорвала барьер. Изучать последствия от ранения в голову, пусть даже во сне, мне не хотелось.
"Анри".

Через мгновение я открыл глаза. Что за фокус? Анри не смог остановить пулю? Или не захотел? Я сел на кровати и посмотрел на него - он лежал с закрытыми глазами.
- Проснись.
Он открыл глаза и посмотрел на меня:
- А чего ты ожидал?? Ты заставил меня создать сновидение, привести столько людей и удерживать их - мои силы истощились. Я не железный! Даже если ты думаешь иначе.
- Ты хотел, чтобы твой брат уничтожил меня?
Он фыркнул:
- Не ты ли говорил, что от моих желаний ничего не зависит?
- А вдруг это изменилось. Ты бы убил меня, Анри?
Он молча смотрел на меня, а потом отвернулся:
- Нет. Я бы не смог, - а через мгновение взглянул на меня снова и добавил, - А вот за брата своего не ручаюсь.
Я хмыкнул:
- То, что у него получилось сейчас - не значит, что получится в следующий раз. Отдыхай пока. А у меня есть другие дела.
- Какие?
- Тебя не касающиеся, - я вышел из комнаты.

На самом деле, других планов у меня не было. Мне просто нужно все спокойно обдумать.
Что ж, способности Виктора развиваются – я этого ожидал. Что Анри не всесилен – для меня это тоже не новость. Я не могу знать наверняка, чей талант больше, или же они равны. И преимущество Анри – лишь в его опыте. И надо использовать его, пока оно есть.
Далее, Жасмин. Похоже, и она имеет смутное представление о своих возможностях. Пока они приносят ей больше боли и беспокойства. И что это – обоюдоострое оружие, она не знает. А, значит, она пока не опасна. Да, она может читать мои намерения. Но это, отчасти, мне на руку. Во всяком случае, не особо мешает – я их не скрываю. Насколько они связаны с Виктором и что значат друг для друга – пока не ясно. Но какие-то симпатии между ними точно есть.  А значит, у Виктора новый союзник. И пора бы поуменьшить их число.
Я вернулся в комнату Анри. Он лежал на постели с открытыми глазами, и в свете ночника его лицо показалось мне бледным и уставшим. Нужно дать ему как следует отдохнуть. Но после.
- Анри. Как только твой брат уснет – приведи его ко мне. А вместе с ним – отца Оливера и Джеффри Ланкастера. Но мы с тобой должны остаться «за кадром».
- Я не хочу. Я не хочу больше, - голос его, и правда, звучал устало и измучено, - я не хочу этого делать, Этьен. Лучше… убей меня. Если бы ты хоть немного любил меня, то не мучил бы так.
- Анри, я… я дам тебе отдохнуть, обещаю. После того, как ты выполнишь эту мою просьбу.
- Просьбу? – у него нашлись силы на ироничное удивление. Может быть, он притворяется?
- Да. Пока я прошу. И я не собираюсь делать с твоим братом что-то ужасное.
- Что ж… у меня все равно нет выбора. Убить себя я не могу.
Даже так? Да ты слишком трус и любишь себя для того, чтобы убить. Я не верил всей этой его патетике.
- Если сделаешь все, как я сказал – я сдержу слово и устрою тебе отпуск. А там посмотрим, - я вышел в свою комнату и лег спать – в ожидании, когда Анри выполнит порученное.

И он сделал все, как я просил. Джеффри, Оливер и Виктор с Жасмин стояли, в недоумении глядя друг на друга. Прежде, чем они успели заговорить, они услышали мой голос:
- Вы хотели маленькую демонстрацию моих возможностей, граф Ланкастер. Я выполняю обещанное.
Трое остальных как один взглянули на Джеффри. Что ж, им будет, что увидеть и услышать. Я показал им сон Ланкастера про гибель рабочего на фабрике:
- Почему спустя столько лет ваш дорогой Джеффри все еще видит этого паренька во сне? Чувствует себя виноватым? Сдается мне, что у них была интрижка. Не поэтому ли рабочие выясняли с ним отношение – они узнали, что паренек обслуживает сына владельца фабрики?
Если можно побледнеть во сне, Ланкастер именно это и сделал.
- Что с того? – Оливер шагнул вперед, - я знал об этом. Единственная вина Джеффри – в том, что он позволил себе отношения с этим парнем, Томми. Их чувства были взаимны.
- Ты так привязан к своему другу, что лжесвидетельствовал ради него в суде.
- Лишь для того, чтобы защитить Джеффри, да и семью погибшего от новых проблем.
- Да, похоже, что Ланкастер только и делает, что создает проблемы для тех, кого любит. Правда, того паренька он не любил – лишь секс и ничего более. Потому что – как романтично – всю свою жизнь он любит совсем другого человека. Такого близкого и такого недоступного.
Джеффри Ланкастер стоял как парализованный, расширившимися застывшими глазами глядя в никуда.
- Тебя, Оливер.
Одновременно с тем, как я произнес это, Жасмин резко дернула священника за руку:
- Не слушайте его, Оливер.
Ланкастер схватился за сердце, пошатнулся и, падая, исчез.
- Джеффри!! – Виктор выдернул из сна всю остальную компанию.
«Мы тоже можем возвращаться, Анри».

Я открыл глаза, вполне удовлетворенный произведенным эффектом. Что ж, я думаю, что теперь Виктору и его друзьям есть, чем заняться, кроме меня. И я могу дать отдохнуть Анри. Я пошел взглянуть, как он там.
Анри лежал с закрытыми глазами и как будто спал. Я положил руку на его плечо:
- Проснись.
Он не открывал глаза и не шевелился. Я громко хлопнул в ладоши перед его лицом:
- Просыпайся, Анри.
Никакой реакции. Если он притворяется, то слишком хорошо. И он ведь должен подчиняться:
- Анри, ты просыпаешься и открываешь глаза. Я приказываю тебе.
Разве он может так крепко спать? Возможно, он действительно устал и погрузился в глубокий сон. Я пощупал его пульс – сердце билось спокойно и ровно. Я вздохнул. Ладно, путь поспит. Не позже, чем к обеду проснется сам. А пока мы оба можем расслабиться.
 

VII. Виктор
Едва открыв глаза, я бросился к телефону и набрал номер Джеффри:
- Ну давай же, ответь.
Но в трубке были лишь длинные гудки. Мое сердце боялось биться, пока я набирал номер Хастингса, камердинера Джеффри. И наконец-то раздался его сонный голос:
"Ланкастер Холл, Хастингс у телефона".
- Это Виктор Легран. Прошу Вас, проверьте, как там сэр Джеффри.
" Но он категорически запретил беспокоить его в ночное время".
- Под мою ответственность. Умоляю, Хастингс, быстрее! Это жизненно важно.
"Хорошо, сэр. Уже иду".
- Я подожду на телефоне.
Ну скорее же, скорее. Мысленно я бежал по коридорам и лестницам особняка в спальню Джеффри, обгоняя Хастингса. А на самом деле замер, в чем мать родила, вжимая телефон в ухо. Но не уверен, что холодно мне было из-за этого. Через мгновение я почувствовал тёплый плед на своих плечах - Жасмин накинула его на меня. Сама она уже была в нижнем белье и блузке.
Через несколько бесконечных минут я снова услышал голос Хастингса в телефоне и интонации его были красноречивее слов:
«Сэр... Вы ещё здесь?»
- Да, конечно.
"У него плохо с сердцем. Я вызвал скорую".
Господи, но он хотя бы жив.
- Я сейчас приеду.
Жасмин уже одевалась. Я спешно подобрал свою одежду с пола и кое-как натянул плохо слушающимися руками.
Через пару минут мы уже мчались в машине по направлению к имению Джеффри. Но я старался вести осторожно - не хотел убить ещё и Жасмин. За всю дорогу мы не произнести ни слова. И я был благодарен Жасмин за её молчание. Её поддержку я чувствовал и без слов.
Чугунные ворота усадьбы были распахнуты, а перед крыльцом стояла скорая. Не помню, как я припарковался и выскочил из машины, но как раз к тому моменту, когда из дверей врачи вынесли Джеффри. Слава тебе, Господи - не в чёрном пакете.
- Что с ним? Куда вы его везете?
-А Вы кто?
- Его крестник.
Врач на мгновение остановился рядом со мной:
- Скорее всего, инфаркт. В Н-скую городскую больницу.
Носилки погрузили в реанимобиль, и он, мигая огнями и оглашая округу сиреной, помчался по дороге в город. Мы с Жасмин пристроились следом.

Джеффри забрали в реанимацию. А мы уселись на банкетках в коридоре.
- С ним ведь будет все хорошо, правда? - произнёс я, обращаясь не то к себе самому, не то к Жасмин.
Она накрыла мою сжатую в кулак руку своей теплой ладонью.
- Только не забирай мою боль. Не надо. Я хочу её чувствовать. Я...
Жасмин хотела что-то сказать, но я не дал:
- И не надо говорить, что я не виноват. Это не так. Я втянул их с Оливером в это, - меня настигла совсем другая мысль, - Оливер... Он-то как? Нужно ему позвонить, в любом случае.
Я набрал номер монастыря. (?) По времени они уже должны были готовиться к заутренней. Да, трубку взяли довольно быстро. Я, как обычно, спросил настоятеля. И через минуту я услышал взволнованный голос Оливера:
"Что случилось, Виктор?"
- Джеффри в больнице. В реанимации.
"В какой?"
Я назвал ему адрес.
"Сейчас буду", - он положил трубку.
Что, что я ему скажу?
- Как ты думаешь, они помнят, что было во сне? Оливер и Джеффри, - Жасмин немного робко смотрела на меня. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять - она уже боялась моей реакции. Мне стало немного стыдно:
- Прости. Я... опять веду себя как эгоист и истеричный ребёнок. Нет, не обязательно, что  помнят. Мы ведь не всегда запоминаем сны. Даже если это кошмары. Но что-то могло остаться памяти.
- Я к тому: если кто-то из них спросит, что там произошло...
- Если не вспомнят, то лучше им и не знать. Я думаю. Во всяком случае Джеффри. Боже,я не знал, что это настолько... ранит его, - я потер лоб ладонью и запустил пальцы в волосы.
- Он очень чувствительный.
- Ты ведь знала, да? - я взглянул на Жасмин.
- О его чувствах к Оливеру? Да.
- Его поэтому напугали твои способности?
Она кивнула:
- Но вообще-то, по-моему, об этом не так трудно догадаться.
- Я просто однажды... увидел один его сон - и понял. Но Джеффри не знает об этом. А Оливер, как ты думаешь?
Жасмин закусила губу и несколько мгновений молчала.
- Догадываться и знать - это разные вещи. Знать и слышать это из уст другого - тоже. О чем-то догадывается. Но это не мы с тобой должны сказать ему об этом. И уж тем более не Этьен. Так что, да, ты прав - это должно остаться между ним и Джеффри.
Я кивнул. На несколько минут мы замолчали, размышляя каждый о своём. Господи, не дай Джеффри умереть. И дело совсем не в том, что я буду чувствовать себя виноватым. Он не должен умереть так. И не сейчас. Пожалуйста.
В коридоре послышались шаги, и я поднял голову. Я не сразу узнал Оливера - он был без облачения, в старом джемпере и брюках. И выражение лица его было абсолютно непривычным: потерянное, беспомощное. Лишь глаза - как две чёрные бездны. Он подошел и сел рядом со мной:
- Как он?
- В реанимации. Врачи пока не выходили, - я боялся, что еще он спросит. Но Оливер сидел молча, оперевшись локтями на колени, сцепив пальцы рук и глядя куда-то перед собой. Через несколько минут он все же заговорил:
- Что случилось, Виктор? Я проснулся с ощущением, что произошло что-то ужасное. А потом твой звонок… - он посмотрел на меня.
Я не мог ему врать:
- Этьен раскопал что-то о прошлом Джеффри. Случай с гибелью рабочего на фабрике.
Оливер кивнул:
- Да, это болезненная история. Не знаю, что сказал там этот… но вины Джеффри в произошедшем не было – хотя он и винит себя. Он пытался доказать, что Томми столкнули преднамеренно – ему показалось, что именно это он и видел. Но когда встал вопрос об их отношениях… - Оливер тяжело вздохнул, -  Отец Джеффри запер бы его в психушке, если бы узнал, что он - гей. Он предпочел бы не иметь сына вовсе. И судя по тому, что я знал о Ланкастере-старшем – он сделал бы это. Я и сам только тогда узнал – после гибели Томми. Джеффри ведь бывает очень скрытным. Как, в прочем, и я. Но тогда ему больше не к кому было пойти – и он рассказал все мне. Это было мое решение – сказать на суде, что всё это время Джеффри проводил не с Томми, а со мной – своего рода прощальные каникулы перед тем, как я приму постриг в монахи. И присяжные поверили молодому семинаристу, то есть мне. Да и в семье парня, кажется, не знали об их с Джеффри отношениях – в рабочей среде такое не приветствуется, мягко говоря. Так что, для всех было спокойнее забыть об этом. Но Джеффри, как видно, не забыл, - меж бровей Оливера легла горькая складка.
Да, но как мне кажется, гораздо больше он боялся, что кто-то узнает о его чувствах к тебе. И прежде всего, ты сам. Он слишком боится тебя потерять. Хотя… я не верю, что что-то могло бы оттолкнуть тебя от него. Не его любовь, во всяком случае. Но, может быть, и лучше, что ты не знаешь  - это ведь усложнило бы жизнь вам обоим, не так ли?
- И это всё, что произошло? – Оливер внимательно смотрел на меня.
Я кивнул. Хотя, возможно, не слишком уверенно.
Оливер вздохнул:
- Года через (?) три после того, как я стал монахом, мой отец умер. Я не особо сожалел об этом – мой отец был не лучше отца Джеффри. Мать осталась одна. Но, казалось, и она вздохнула с облегчением. Я переживал, что не могу помогать ей; но она была рада тому, как у меня все складывалось – не знаю, почему, но она гордилась мной. А потом у нее нашли рак. И она ничего не сказала мне. А я слишком редко был рядом, чтобы вовремя заметить. Я не был ей хорошим сыном. Хотя… чем бы я мог ей помочь – денег у меня не было, и нет. И лишь потом я узнал, что ей помогал Джеффри. Он навещал ее, покупал продукты и лекарства. Умирая, она сказала, что спокойна за меня – потому что рядом со мной есть человек, который любит меня, - голос Оливера дрогнул, он резко встал и отошел к окну.
Я молча смотрел на его высокую фигуру, такую непривычную без сутаны. И лишь в ее отсутствии я заметил, что Оливер похож на сжатую пружину – напряжение копилось в нем и не находило выхода. Он сдерживал себя, потому что должен был. Он должен быть наставником и пастырем, заботится о других. Но кто бы позаботился о нем самом. Единственный человек, которому это было под силу, лежал сейчас в операционной. И мы лишь молились и надеялись, что с ним будет все хорошо.

Двери отделения реанимации распахнулись, оттуда вышел врач и подошел ко мне:
- У Вашего крестного был микроинфаркт *или просто острый приступ стенокардии?* Сейчас состояние стабильное, но он ещё нуждается в постоянном стационарном наблюдении. И, конечно, ему показан полный покой.
*в общем, тут надо описать состояние Джеффри, как его описывают врачи пациентам. И когда можно навестить человека после инфаркта, не обширного? И когда точно он может встать на ноги и отправится домой?*
- Когда можно будет его увидеть?
- Если изменений не будет, то во второй половине дня.
- Спасибо. И если можно, передайте ему... что его близкие здесь, и пусть поскорее выздоравливает.
Доктор кивнул:
- Вы можете ехать по своим делам - мы сообщил вам обо всех изменениях и когда можно будет навестить его.
Я взглянул на Жасмин, а потом снова на врача:
- Если вы не возражаете, мы ещё побудем здесь.
- Можете подождать в комнате отдыха - обратитесь к дежурной сестре, она покажет вам.
Врач ушёл.
А мы трое остались на своих местах - никто не нашёл в себе сил уйти, хотя и напряжение заметно спало. Помолчав, Оливер произнёс:
- Думаю, кофе нам не помешает. Пойду раздобуду. Вы как?
Мы согласно кивнули.
- Что-нибудь ещё захватить?
Я чуть улыбнулся:
- На твоё усмотрение.
Он кивнул и ушёл.
- Мне кажется, ему просто нужно побыть одному, - я обернулся к Жасмин.
- И оставить нас вдвоем, - она смотрела на меня.
Я вздохнул и обнял её:
- Как-то все нескладно получилось. Совсем не так, как должно было быть.
- Ничего. Ты сам говорил, что момент сейчас не очень подходящий. Но если всегда  во всем ждать подходящего - он может просто не наступить.
- Ты права. Я и так только и делал, что откладывал жизнь на потом. Боже, но я... - голос мой дрогнул, - я не хотел, чтобы такое случилось с Джеффри, - я сильнее прижал к себе Жасмин, - И не хочу, чтобы случилось с тобой или Оливером. Но как мне защитить вас?
- Просто люби. И будь рядом, - она чуть отстранилась и, мягко улыбнувшись, заглянула в мои глаза, - Этого более, чем достаточно.
- Обещаю, - я чуть улыбнулся в ответ.
За спиной я услышал шаги, которые, не дойдя до нас, остановились в нерешительности. Я выпустил Жасмин из объятий и обернулся прежде, чем Оливер успел ретироваться. Я несколько виновато взглянул на него, но он лишь улыбнулся:
- Я просто не хотел мешать.
- Ты не помешал.
- Нисколько, - добавила Жасмин.
- Ладно. Тогда вот ваши кофе и сэндвичи, - он раздал все это нам, и мы, снова усевшись на банкетках, принялись за завтрак.

Так мы и просидели, разговаривая, почти до обеда. Оливер рассказал, как они подружились с моим отцом и с Джеффри в старших классах школы: о том, как Джеффри чуть не побили хулиганы в его первый день в новом классе, и Оливер за него вступился; и как те же парни отобрали у моего отца домашнюю работу по химии, а денег на новые реактивы у него не было, и тогда Джеффри сказал: о'кей, я куплю все необходимое, но ты поможешь нам с Оливером сделать это задание. И с тех пор мой отец помогал друзьям с химией, физикой и биологией, Джеффри - с математикой, литературой и прочими общественными и экономическими предметами, а Оливер... Оливера в то время боялись самые отъявленные хулиганы.
... ...
К нам подошла медсестра и сказала, что мы можем зайти к Джеффри, но только по одному и если обещаем не тревожить его. Конечно, мы пообещали. Мы с Оливером переглянулись, и он сказал:
- Иди сначала ты.
Я кивнул. Медсестра проводила меня в палату.
Джеффри лежал с открытыми глазами и, стоило мне войти, чуть повернул голову и взглянул на меня. Взгляд его был болезненно уставшим, но при этом каким-то лихорадочно оживлённым.
- Тебе нельзя волноваться, - сказал я как можно более твердым голосом.
Он чуть улыбнулся:
- Я в порядке. Прости, что напугал.
Я показал головой:
- Тебе не за что извиняться. Как ты себя чувствуешь?
- Боюсь, что так же, как выгляжу, - ответил он с той же улыбкой.
- Ну, выглядишь ты неплохо, - соврал я, - так что, постарайся и чувствовать себя так же  не хуже.
Лицо его стало серьёзным:
- Виктор, я... плохо помню то, что случилось. Я...
- Это не важно. Ничего такого и не произошло. Тебе не за что переживать и волноваться. Выздоравливай, пожалуйста. Ты так нужен нам.
- Нам?
- Мне и Оливеру точно.
- Он здесь?
Я кивнул.
- Он же был во сне, да?
- Послушай, - сказал я как можно мягче, - Сны - это всего лишь сны. Не нужно придавать им слишком большое значение. А правда жизни в том, что и я, и Оливер любим тебя.
Джеффри молча смотрел на меня, а потом отвернулся. Но через какое-то время снова взглянул на меня и произнёс:
- Пожалуйста, позови его.
Я кивнул и вышел. Сказал Оливеру, что Джеффри хочет видеть его.
Я привел Оливера и вышел, было, из палаты. Но… я слишком переживал за них, потому лишь прикрыл дверь за собой и отошел на шаг.
- Ну и напугал ты меня, - Оливер пытался говорить бодро. Ответа не было. Я услышал лишь шаги Оливера, подошедшего к кровати. И снова тишина. Я не выдержал и осторожно заглянул в дверь:
Оливер стоял рядом с изголовьем кровати, прикрыв глаза рукой.
- Пожалуйста, не оставляй меня одного, - произнес он чуть слышно, и казалось, что эти слова вырвались помимо его воли. А потом, уже громче, он добавил:
- Прости.
Джеффри взял его за руку:
- Как хорошо, что ты есть, Оливер.
Я ушел, стараясь не издать ни звука.

Жасмин ждала меня на той же банкетке:
- Ну как он?
- Выглядит не очень. И, боюсь, что далёк от покоя. Но, надеюсь, Оливер это исправит.
- Думаю, что так и будет, - и, помолчав, добавила, - какие у нас дальнейшие планы?
Я сел рядом и задумался. Я не хотел и не мог допустить, чтобы кто-то ещё из моих близких пострадал. Я должен защитить их. Хотя ещё плохо представлял, как именно сделать это. Что же касается Жасмин... Как я могу думать о ней, когда она сидит рядом? Я взглянул на неё. Она улыбнулась:
- Я не читаю твои мысли, ты помнишь?
Я не удержался от улыбки в ответ:
- Иногда мне кажется, что это не так, - и невольно поймал себя на том, что мне хотелось бы оказаться с ней в совсем другом месте: теплом, уединенном, и повторить то, чем мы занимались прошлой ночью, прежде, чем уснули и вернулись в кошмар.
- То, что я знаю твои чувства, ты тоже помнишь? - Жасмин взглянула на меня чуть исподлобья, застенчиво и лукаво одновременно.
- Ага. И мне нравится делить их с тобой, - моя улыбка стала еще шире, и тут же я почувствовал укол вины: состояние Джеффри ведь ещё далеко от радостного. Да и общее положение дел.
- Не вини себя - ты и так не страдаешь излишней жизнерадостностью.
Чёрт, да я, похоже, нашёл идеальную женщину.

Через некоторое время к нам вышел Оливер. И лицо его было более спокойным, да и сам он выглядел так, словно груз с его плеч если не исчез, то хотя бы заметно уменьшился:
- Врач сказал, что прогнозы хорошие и, в целом, состояние стабильное. Я ещё побуду с ним, но потом мне придётся уехать. А пока вы можете передохнуть, - Оливер чуть улыбнулся, - и прогуляться, например.
Я кивнул:
- Пожалуй, мы так и сделаем.

Мы зашли в кафе и пообедали. Большую часть времени мы сидели молча - нам оказалось вполне комфортно молчать друг с другом. Жасмин и так знала, что у меня на душе. А я... всё ещё боялся лезть ей в душу. Мне казалось, если она захочет, то скажет сама. Ведь, в отличии от меня, у неё не было проблем с тем, чтобы выразить в словах, что она чувствует и думает.
Вот и на этот раз она заговорила:
- Если я не нужна тебе прямо сейчас, может, отвезешь меня домой? Хочу проведать маму. У неё сегодня выходной.
Я кивнул:
- Конечно. Просто скажешь, когда заехать за тобой. Или позвони. А я вернусь в больницу.

Когда мы подъехали к её дому, Жасмин улыбнулась и сказала:
- Когда всё закончится, ты не будешь против познакомился с моей мамой?
Видя мою озадаченность и смущение, она рассмеялась:
- Никакой официальной встречи. Просто, думаю, моей маме захочется хоть мельком взглянуть на человека, с которым её дочь проводит столько времени.
- Ты...
- Теперь ты не хочешь, чтобы я говорила, что мы встречаемся? - она лукаво смотрела на меня.
- Да нет... - я совсем запутался.
- Ладно, не переживай. Я всё поняла. Я сказала именно то, о чем подумала: неплохо бы, чтобы моя мама познакомилась с человеком, который так важен для меня.
Я еще больше смутился:
- Да. Я не против. Тем более, ты уже познакомилась с моей семьёй.
Жасмин, улыбнувшись, кивнула:
- И мне очень нравится твоя семья.
- Потому я и подумал: понравился ли мы с твоей мамой друг другу, - сказал я тихо.
-Хм. Думаю, вы найдёте друг друга приемлемыми, - Жасмин чмокнула меня в щеку и вылезла из машины, - Я позвоню.
Я кивнул и молча смотрел, как она идёт к подъезду и исчезает в нем. Когда дверь закрылась за ней, я все так же сидел, представляя себе, как она вызывает лифт, поднимается на свой этаж, достаёт ключи и входит в квартиру. Мне уже не хватало её рядом. Я нажал на газ и повернул руль, возвращаясь в больницу к Оливеру и Джеффри.



VIII. Этьен
К обеду Анри не проснулся. Он лежал бледный и недвижимый, в той же позе, что я оставил его накануне – словно даже не шевельнулся с тех пор.
- Анри, проснись! – я потряс его за плечи. Никакой реакции. Я хлопнул его по щеке, и еще раз, и еще. Его тело было теплым и мягким, но абсолютно безвольным. Я пощупал пульс - сердце билось ровно, но как-то очень уж тихо.
- АНРИ!! ПРОСНИСЬ! Я приказываю тебе! – я смотрел на его закрытые глаза и сомкнутые губы, словно на ставни, скрывшие от меня его душу, - Я прошу… пожалуйста.
Я уже не допускал мысли, что он притворяется. Слишком уж натурально. Но… я могу проверить. Я принес иголку и уколол его палец. Он даже не вздрогнул. Нет, физические реакции тела не возможно настолько контролировать. О, черт… Анри…
Что же делать? Вызвать скорую? Но… что они понимают в этом? Как я объясню им, что произошло? Но я и сам не знал, что именно. Если бы я мог знать, что происходит сейчас с Анри…
Стоп. Эта девушка, Жасмин. Она может заглянуть в его чувства. Она даже может войти в него, в его психополе.
Я вскочил и, приказав Кэссиди присматривать за Анри, отправился по адресу, где жила Жасмин. Даже если ее сейчас там нет, ведь там живет и ее мать, не так ли?

Я позвонил в дверь квартиры, и мне почти сразу открыли. Мадам Гримвуд стояла в дверях, рассеянно глядя на меня. Я не дал ей времени поразмыслить:
- Добрый день, мадам, - сказал я самым мягким голосом, непринужденно и тепло улыбаясь, - Я друг Вашей дочери, Жасмин. Она дома?
Женщина покачала головой.
- Тогда я войду и подожду ее, - деликатно отстранив ее, я прошел внутрь.
Она механически закрыла за мной дверь.
- Вы знаете, где она?
Мадам Гримвуд покачала головой.
- Когда она вернется?
Тот же ответ. Да, это не очень удачно. Но мне кажется, что Жасмин – не из тех девочек, что надолго пропадают из дома, и что я могу подождать. Я взглянул на ее мать: она стояла, глядя куда-то в сторону и безвольно опустив руки. Как же ее зовут? Маргарет. Да, кажется, так. Маргарет. Я вгляделся в ее лицо. Когда-то, должно быть, она была вполне красива. Она и сейчас пыталась держать себя в форме. Но изменившиеся черты лица выдавали в ней человека, злоупотребляющего алкоголем. Не опустившегося, но потерянного.
- Мадам Гримвуд. Расслабьтесь. Все хорошо. Я друг Вашей дочери, и Вам нечего опасаться. Я просто подожду ее здесь. А Вы можете заниматься своими делами. И Вы легко обойдетесь без спиртного. Да, если Жасмин позвонит, скажите ей, чтобы заглянула домой, хоть ненадолго.
Она кивнула.
- Идите. Не смею Вас отвлекать. Не обращайте на меня внимания.
Она снова кивнула и отправилась куда-то на кухню. А я прошел в комнату, похожую на гостиную, и сел на диван. Черт, Жасмин, для всех будет лучше, если ты вернешься домой как можно скорее.

К счастью, ждать пришлось недолго. Я услышал, как в замке повернулся ключ, и входная дверь открылась и закрылась вновь. Из прихожей послышался шорох снимаемой верхней одежды и обуви.
Я поднялся с дивана и как раз вовремя, чтобы оказаться лицом к лицу с вошедшей Жасмин. Вернее, лицо ее оказалось где-то на уровне моей груди. Она подняла голову и тихо охнула.
- Не бойся. Я собираюсь причинять вреда ни тебе, ни твоей матери. Мне нужна твоя помощь.
Жасмин все еще непонимающе и ошарашено смотрела на меня.
- Вернее… твоя помощь нужна Анри. Если ты пойдешь со мной – обещаю, что я никого не трону и ты сможешь вернуться домой.
Она словно бы оценивающе взглянула на меня:
- Что с Анри?
- Он без сознания. Я не знаю - может быть, кома. Прошу тебя, пойдем со мной.
Жасмин явно колебалась. Но кто-кто, а уж она должна знать, что я говорю правду.
- Но чем я могу помочь?
- Ты скажешь мне, что с ним. И тогда я уже решу, как быть дальше. Пожалуйста, Жасмин. Я не угрожаю, я не требую – я прошу. Я знаю, что даже если ты не сможешь спасти его – ты поможешь мне сделать это.
Глядя в мои глаза, она кивнула:
- Только предупрежу маму.
Я хотел было ей сказать, чтобы не болтала лишнего; но она и сама это понимала:
- Привет, - Жасмин обняла мать, - Извини, мне снова нужно бежать. Так получилось. Постараюсь вернуться поскорее. Нужно помочь… одному другу. Не грусти тут без меня, - она поцеловала ее в щеку и шагнула ко мне, - Идем.
Когда она села в машину, я замешкался:
- Извини, но… мне придется завязать тебе глаза. И связать руки.
Она возмущенно посмотрела на меня:
- Мне казалось, я еду добровольно, а не как пленница.
- Все так. Но мне не хотелось бы, чтобы ты ехала как разведчик. И еще я не хочу… чтобы ты натворила что-то, пока я буду вести машину, - вот так вот, не очень-то храбро с моей стороны.
- Ты… ты ведь даже не пытался подчинить себе мою волю, - она смотрела на меня, пытаясь понять, что у меня на уме. От этого зависела жизнь Анри, так что, я выложил карты на стол:
- Я не уверен, что смогу управлять твоим даром сам. И я не знаю, как это скажется на нем, если я погружу тебя в транс.
Несколько мгновений мя так и смотрели в глаза друг друга, потом она произнесла:
- Давай, делай, что считаешь нужным.
Я попросил ее завести руки за спину и связал их – крепко, но не туго. И надел темный полотняный мешок ей на голову:
- Лучше будет, если ты ляжешь на сиденье – осложнения в виде полиции нам ведь не нужны?
Она кивнула и подчинилась.
- Я уже говорил, но повторю еще раз: тебе нечего боятся меня, сейчас. Я обещал вернуть тебя домой – и я это сделаю. Если ты захочешь вернуться.

Доехали мы без проблем. Все еще связанную и с мешком на голове я ввел Жасмин в подъезд и затем в лифт. Поднявшись на нужный этаж и выйдя из лифта, я развязал ей руки и снял мешок:
- Прости, но так было нужно. Сама понимаешь.
Я открыл ключом дверь и сделал приглашающий жест. Она вошла, и я за ней. Проведя ее в комнату Анри, я спросил у Кэссиди:
- Он не приходил в себя?
Джон покачал головой. Я указал ему на дверь.
Жасмин с выражением сострадания на лице смотрела на Анри. Затем коснулась ладонью его щеки. Даже в такой момент я почувствовал укол ревности:
- Ну и? Что с ним?
Она задумчиво покачала головой, все еще не отрывая глаз от лица Анри:
- Он где-то очень далеко. Он нашел для себя доступный способ побега, - она с таким укором взглянула на меня, что я смутился и отвел взгляд:
- Ты… можешь вернуть его?
- Как?
- Войди в его душу. Найди его там, в тех глубинах, где он скрылся, и приведи его обратно.
- А если он не захочет возвращаться? – я чувстовал ее горечь, даже не глядя на нее.
- О, Боже, Жасмин… Тогда он умрет! Я не думаю, что ты хочешь этого. Равно как и его брат.
- А что хочешь ты?
Я на мгновение взглянул на нее:
- Я хочу, чтобы он жил! – и вышел из комнаты. Черт, черт, черт! Я не хочу, чтобы она «потрошила» мои чувства. Я не хочу, чтобы кто-либо лез в них. Я…
Я сполз по стене и уселся на полу. Впервые я чувстовал себя таким беспомощным и уязвимым. Нет, не впервые. Кому ты врешь, Этьен. Так было и не раз. Когда Кэссиди похитил тебя. Когда все эти уроды смеялись над тобой. До тех пор, пока я не открыл свой дар и не научился им пользоваться. Тогда пришел мой черед смеяться. Но сейчас… дело было не во мне. Никто не угрожал мне, не причинял боль. Но тогда почему так больно?! Потому что Анри может умереть. И потому что эта девчонка видит меня насквозь.
Казалось, что мир сжался вокруг меня, окружив стеной отчаяния и отчуждения. И лишь сердце мое билось где-то в соседней комнате – там, где был Анри.
Я почувствовал прикосновение. Кто-то коснулся моих волос, провел ладонью по голове. Словно ребенка. Никто и никогда не делал так. Даже моя мать. Ничего не разбирая, я привстал на колени и уткнулся лицом в кого-то чей-то живот, прижался и обхватил руками. А этот кто-то продолжал гладить меня по голове. Мне не хотелось знать, кто это – хотелось лишь чувствовать это тепло и дальше. Боль отпустила. Я приходил в себя. И, конечно, понял, к кому я прижимаюсь, и чьи руки касались моих волос. То была Жасмин. Я отстранился и взглянул на нее снизу вверх:
- Анри… ?
- Он пришел в себя. Но ему нужен покой.
Я кивнул. И, помолчав, добавил:
- Ты не могла бы остаться, совсем ненадолго – просто присмотреть за ним немного?
Она кивнула. В ее взгляде не было ни отвращения, ни высокомерия – лишь сострадание. И немного слез. Как и в моих. Я взял ее ладонь и прижал к губам. Впервые я целовал женщину. Но нет, в тот момент она была для меня почти божеством. Я поднялся с колен и теперь уже смотрел на нее сверху вниз:
- Если тебе что-то нужно…
- Я бы выпила чаю.
Лишь теперь я разглядел бледность и усталость на ее лице. Но да, она, должно быть, затратила столько сил, возвращая к жизни Анри, да и меня…
- Сейчас. Присядь, - я усадил ее на диван, а сам пошел на кухню, поставил чайник и вернулся к ней:
- Как насчет того, чтобы поесть?
Она кивнула.
- Я.. могу зайти к Анри? – на секунду мне подумалось: а вдруг она обманула меня, и он не пришел в себя – внутри все неприятно сжалось.
- Можешь. Но не тревожь его, пожалуйста. Я и так еле уговорила его вернуться.
Я сглотнул:
- Да, хорошо. Я лишь гляну, как он.

Анри все так же лежал на кровати, но уже с открытыми глазами. И когда я вошел, взгляд его обратился ко мне.
- Я… я просто зашел убедиться, что ты в порядке. Есть хочешь?
Он, казалось, с трудом разомкнул губы:
- Воды, если можно.
Я кивнул:
- Все, что захочешь, - сходил на кухню и принес ему воды в кружке. Помог ему сесть. И смотрел, как он пьет.
Он вернул мне кружку.
- Что-то еще?
Анри покачал головой и снова улегся.
- Пожалуйста, не пугай меня так больше.
Он взглянул на меня, а потом снова отвел взгляд:
- Я не собираюсь умирать. Уже нет.
Я облегченно вздохнул:
- Ладно. Потом поговорим. Если тебе что-то понадобиться – скажи.

Я вернулся к Жасмин. Принес ей чаю. А затем сходил на кухню и разогрел три порции готовой еды: ей, себе и Анри. Не знаю, захочет ли он есть, но хотя бы у него будет возможность. Я отнес ему тарелку – пластиковую и с такими же приборами. В прочем, нам с Жасмин тоже – меньше мыть посуды.
Она приняла еду и молча ела, стараясь особо не смотреть на меня. Или же просто о чем-то думала. Я мог предположить, о чем. Но не мешал ей. И лишь когда мы закончили, сказал:
- Я благодарен тебе за твою помощь. И ты, наверное, теперь и сама поняла, что твои возможности гораздо шире, чем просто принимать в себя чувства других.
Жасмин взглянула на меня, но по-прежнему молчала.
- Ты можешь транслировать людям свои эмоции, заставляя их чувствовать то, что хочешь ты. Ты можешь проникать внутрь человеческой души. И уж конечно, ты можешь научится ставить блок и не впускать в себя нежеланные эмоции окружающих. Я могу научить тебя.
Она сжала губы и все так же молча смотрела на меня.
- Ты можешь думать обо мне все, что угодно. Но ты не станешь отрицать, что я могу это. Научить тебя.
Наконец она заговорила:
- Да. Наверное, можешь.
- И не говори, что не хочешь этого.
- Хочу, - но в ее ответе читалось явное «но».
- Почему бы тебе не подумать об этом так, что я даю тебе явное оружие против себя, - я несколько натянуто улыбнулся.
Жасмин кивнула:
- Но зачем тебе все это?
- Считай так, что мне интересно. Я удовлетворяю собственное любопытство, - и, в целом, это было правдой.
- Я должна подумать. Я останусь на ночь – чтобы присмотреть за Анри. С ним должно быть все в порядке. Но все же. И хочу сказать тебе, что я делаю это не ради тебя – а ради него самого, и ради Виктора.
- Да куда уж мне – чтобы кто-то что-то сделал ради меня, - произнес я саркастично, но, непроизвольно, с изрядной долей горечи. Которая, конечно, не укрылась и от Жасмин. Она встала, подошла ко мне и, глядя на меня сверху вниз, сказала:
- А ты не пробовал кому-то сделать что-то хорошее авансом? Вместо того, чтобы жалеть себя.
Я взглянул на нее зло и обиженно:
- Потому что никто никогда не делал ничего подобного для меня, - и, помолчав, добавил, - Я мог бы избавить твою мать от привязанности к алкоголю.
- Которую ты же и вызвал, убив моего отца, - она гневно смотрела на меня. Если бы слова и взгляды могли жечь – я бы уже горел. Но ее гнев вызвал странный эффект… Во мне поднималось что-то вроде… желания. Жасмин была прекрасна в этой своей ипостаси фурии, разгневанной богини. Уже дважды за короткий срок я испытывал чувство, которое никогда прежде не испытывал к женщинам – тягу, влечение. Я не назвал бы его сексуальным, но все же. Мне хотелось познать ее. Ее душу, прежде всего.
Жасмин несколько испуганно отшатнулась:
- Но ты, и правда, садо-мазо.
Я вскочил:
- Нет! Не правда!! – и вылетел на кухню, яростно хлопнув дверью. Прислонился спиной к стене. Это удар ниже пояса. Нет, нет, нет! Меня нисколько не возбуждают чьи-то мучения. И уж тем более мои собственные! Разве я виноват, что… другая любовь мне не доступна. Что я желаю того, кто меня ненавидит, лишь потому, что любовь моя не взаимна. Я почувствовал, что злые слезы текут по моему лицу. Что делает со мной эта девчонка?! Я не только второй раз за день испытал влечение к женщине, но и второй раз плачу. А я не плакал… уже сколько лет. Со мной вообще это не часто случалось.
Дверь на кухню тихонько приоткрылась. Потом открылась шире, и вошла Жасмин. Это было большой смелостью с ее стороны. Я мог и нарушить данное ранее обещание не причинять ей вреда.
- Прости. Это было жестоко с моей стороны. Я… я просто испугалась.
Я взглянул на нее:
- А сейчас ты не боишься?
Она покачала головой.
Я чуть отвернулся и вздохнул:
- Ты очень странная девушка.
Боль, злость и напряжение отпустили меня. Осталась лишь усталость:
- Я не причиню тебе вреда. Я не прикоснулся бы к тебе против твоей воли. И я никогда не делал этого с Анри. Никогда.
- Я верю тебе.
Я кивнул.
Мне очень хотелось побыть одному. И, возможно даже, лечь и поспать. Но в этой квартире было только три комнаты и три спальных места. И уж конечно, я сам не хотел, чтобы хоть кто-то из моих «подопечных» находился рядом с другим без особой на то необходимости и моего присмотра. И потому я сказал Кэссиди, что он будет спать на кухне – может позаимствовать для этого кресло из моей комнаты; а его комнату отдал в распоряжение Жасмин – самому мне в ней ночевать не хотелось.
Оставшись наедине с собой, я мог наконец-то немного расслабиться и подумать, как быть дальше. Не смотря на все, что произошло, я хотел, чтобы Жасмин осталась. Теперь, когда эмоции несколько улеглись, во мне проснулось еще большее любопытство. Эта девушка пробудила во мне столько чувств и эмоций, что мне хотелось разобраться в них не меньше, чем в ее способностях. Чувство презрения, а то и отвращения, которое я испытывал прежде к матери – и бывшее почти взаимным, я перенес и на всех остальных женщин. Конечно, когда я стал совсем взрослым и обрел свои силы, мне захотелось познать и эту сторону жизни. Я занимался сексом с женщинами, но не испытывая при этом ни влечения, ни особого желания – и это не доставило мне удовольствия, лишь некоторое удовлетворение. Впрочем, мужчин я тоже не любил. Кэссиди вызывал во мне отвращение, а в детстве – и страх. Мой отец был равнодушным и холодным – во всяком случае, со мной. Так что, отношения с мужчинами тоже не очень прельщали меня. Хотя я, конечно, попробовал – любопытства ради. И это оказалось более приятным. Но не настолько, чтобы я испытывал тягу и постоянно искал чьего-то общества. Анри оказался исключением. Я не только желал его, но и любил. Оба этих чувства оставались неудовлетворенными.  И лишь росли.
И вот теперь… я испытывал что-то к Жасмин. Совсем непохожее на то, что я чувствовал к Анри. Она, и правда, была для меня полумистическим существом – кем-то, кто понимал, что я чувствую. Кем-то, кто хоть немного разделял мою боль. Почти ангелом. Хотя, возможно, ангелом мщения. И, в отличие от Анри, мне не хотелось подчинять ее себе. Пока не хотелось. Даже более того – иногда мне казалось, что она та, кому я сам бы мог подчиняться. О да, мистресс. Теперь я понимаю, почему она уловила в моих чувствах садо-мазо. Я усмехнулся. Но нет, я не думал о коже и плетках – лишь о человеке, которого я бы ценил и, или уважал настолько, что подчинился бы ему. О человеке, которому бы я поверил и доверял. Пожалуй, я верил ей. Но не знал, могу ли доверять. Понял лишь, что у нас с Виктором появилось еще одно «яблоко раздора». Хотя… нет, за нее я не стал бы биться. И я верну ее домой, если она захочет. Мне нужен лишь Анри. И лишь в нем я хотел бы найти взаимность. Лишь в нем. Хотя бы такую, какая была у нас прежде, чем он вспомнил свое детство. Если бы он только мог любить меня…
С такими мыслями я заснул.


IX. Виктор
Когда я вернулся в больницу, Оливер, едва дождавшись меня, уехал. Состояние Джеффри было стабильным, и он наконец-то заснул. Я сидел рядом, глядя на его все еще непривычно бледное лицо, и мне так хотелось защитить его, уберечь от всей возможной боли. Но ведь это выше возможностей человеческого существа. Жасмин сказала: «Просто люби. И будь рядом». Это я и собирался делать. Правда, мне нужно было умудриться быть рядом сразу с тремя дорогими мне людьми. Нет, с четырьмя. Анри. Я не сдамся, пока не увижу тебя свободным. А пока… я оберегал сон крестного – ведь ему сейчас нужен покой как никогда.
Наступил вечер. Жасмин не позвонила. И я решил сделать это сам. Но на мобильный она не отвечала, а ее домашнего телефона я не знал.
- Поезжай к ней, - Джеффри смотрел на меня и, улыбнувшись, добавил – Я не собираюсь умирать. Да и Оливер обещал заехать после вечерней службы.
Я кивнул:
- Ты уж не пугай нас так больше.
- Обещаю.

Беспокойство не оставляло меня всю дорогу до дома Жасмин. Я еще несколько раз позвонил ей на мобильный, но она по-прежнему не отвечала.
И вот теперь я звонил в дверь ее квартиры.
Мне открыла женщина лет за сорок: длинные темные волосы собраны на затылке, тени залегли вокруг уставших зелено-карих глаз.
- Здравствуйте. Меня зовут Виктор Легран. Я… друг Жасмин. Она дома?
Женщина чуть улыбнулась и покачала головой:
- Она ушла. С мужчиной, который тоже назвался ее другом.
- Как… он выглядел?
- Высокий голубоглазый блондин, - она все еще улыбалась.
А мое сердце ухнуло в пропасть.
- Она… что-то сказала… при этом? – спросил я машинально.
- Что ее друг нуждается в помощи, и что она скоро вернется.
На последнее я не рассчитывал. Я попрощался с матерью Жасмин, попросив передать, что я заходил – так, на всякий случай.
Мир вокруг перестал казаться реальным. Я шел как во сне. Мне казалось, что я управлял своим телом откуда-то издалека. Это явно сон. Или какое-то дурное кино. С трудом я осознавал, что это не то и не другое. Это реальность, в которой я позволил ему добраться до Жасмин.
- Я убью тебя, Этьен. Если ты хотя бы притронешься к ней – я убью тебя. Если кто-нибудь из моих близких еще пострадает – я буду убивать тебя медленно. Ублюдок!!
Но где мне искать его? Мы сталкивались лишь во снах. Вернее… когда он хотел, он находил тех, кто дорог мне. Он наносил удар и снова прятался в свою нору. Но ведь и я прятался. А не должен был. И больше не буду. И сделаю все, чтобы он пришел за мной. Раз он в моей досягаемости лишь во сне – я достану его там. И я постараюсь, чтобы проснулся лишь один из нас, Этьен.
Я сел в машину и отправился на свою собственную квартиру – где не был уже несколько дней.

Уже стемнело. Я не мог знать, спит ли сейчас Этьен. Но я знал точно – когда он погрузится в сон, я буду ждать его там. Я лег на кровать и моментально заснул.
Я оказался в белесом тумане. С трудом можно было разобрать, где верх, где низ. Но, все же, присутствовала некая сила тяготения – я стоял на чем-то, хотя и не понимал, на чем. Я сделал несколько шагов, оглядываясь по сторонам. И невдалеке заметил маленькую фигурку: кто-то сидел, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Ребенок. Мальчик лет восьми - десяти. Кудрявые каштановые волосы. Анри?
К нему подошла девушка. Но это же… Жасмин. Жасмин! Я не слышал своего голоса – он словно тонул в тумане. Я хотел подбежать к ним, но наткнулся на какое-то незримое препятствие – словно толстая стеклянная стена преградила мне путь. Жасмин коснулась ладонью волос мальчика. Он поднял голову – это действительно был Анри. Я понял, что Жасмин что-то говорит ему, а он молча смотрит на нее и слушает. И взгляд его, поначалу наполненный болью и отчаянием, проясняется. Он, чуть улыбнувшись, встает и берет Жасмин за протянутую ему руку, и уходит куда-то вместе с ней.
Я кричу им вслед:
- Анри! Жасмин! – и пытаюсь разбить невидимую преграду.
Но они не слышат меня. И уходят, исчезая в белом тумане.
Я в отчаянии опускаюсь на «пол» и теперь уже сам сижу в той позе, в которой увидел Анри.
Но через какое-то время чувствую, что уже не один. И поднимаю голову. Рядом со мной стоит Анри и смотрит на меня.
- Анри…
- Ты ненавидишь меня?
Я поднялся на ноги:
- Да за что? Как я могу ненавидеть тебя?
Он опускает глаза:
- Как Джеффри?
- Уже лучше. С ним все будет хорошо.
- Значит, она сказала правду.
- Кто?
- Твоя подруга. Жасмин.
Мое сердце замерло:
- Она…
- Она здесь. С нами. Этьен привел ее, чтобы… чтобы она вернула меня. Прости, - он по-прежнему не смотрел на меня.
- Вернула тебя?
- Я… я не хотел больше никому причинять боль. Я так больше не могу. Но я… должен подчиняться ему.
- Ничего ты не должен! – я сделал шаг к нему и схватился руками за его предплечья, - Анри, это всё в твоей голове. И Этьену там не место. Освободи себя. Ты сможешь, я знаю.
Он, наконец, взглянул на меня. И в его взгляде вновь были боль и отчаяние, и чувство вины.
- Ты ни в чем не виноват. Я люблю тебя. И я не отдам тебя ему ни за что, - я обнял его и прижал к себе, - Прости меня, Анри. Пожалуйста. И поверь в себя. Вместе мы справимся.
- Ты хочешь убить его?
Что-то в его голосе заставило меня чуть отстраниться и заглянуть в его лицо:
- Боюсь, другого выбора нет. Как иначе его остановить?
Не глядя на меня, Анри кивнул. И, словно прислушавшись к чему-то, сказал:
- Он заснул. И я должен идти к нему. Так что, сейчас вы окажитесь лицом к лицу.
О, да. И теперь я буду готов.
(?) Анри исчез.

«Облака» вокруг стали кроваво-серыми  – отражая мое настроение. И посреди этого марева возник Этьен. Но на этот раз на его лице не было вечной улыбки:
- Что тебе нужно, Виктор? Мне кажется, ты уже проиграл всё, что только мог. Твой брат у меня. Твоя девушка у меня. Да, как там Ланкастер? На самом деле, я не хотел его сильно ранить – он мне симпатичен, - он улыбнулся. Но улыбка его была кривоватой и натянутой, - А вот ты – неудачник. Возвращайся к Оливеру в монастырь – сдается мне, твой падре еще не всему научил тебя.
- Ты все сказал?
Он не без удивления воззрился на меня и развел руками:
- Да, пожалуй.
- Ты жалок, Этьен. Все твои потуги стать крутым и сильным, провалились. Ты одинок. Но даже жалости не вызываешь – лишь отвращение. Как ты был слизняком, так и остался.
Он молчал. Но я видел, что довел его до кипения.
- И что ты будешь делать? Даже снами ты не можешь сам управлять – тебе нужен Анри. Но ты уже чуть не убил его. Ты – монстр, сеющий вокруг лишь разрушение и смерть. Твое прикосновение обращает в прах и тлен. Как можно тебя любить?
О, я попал в больное место. Я знал это. Он мог что угодно думать обо мне, но в глубине души он знал, что я прав. И теперь он стоял, как бледное каменное изваяние. Что ж, хотя бы за Джеффри я расплатился.
- Анри, приведи сюда девчонку, - статуя заговорила; но в голосе было столь же жизни, сколько в камне.
Ничего не изменилось.
- Анри…
- Она не спит, - Анри появился рядом с ним.
Как же, такая Жасмин дурочка, чтобы спать рядом с тобой.
- Ладно. Тогда и я проснусь. И ей уже никуда от меня не деться, - Этьен усмехнулся.
На мгновение я почувствовал холод. Но нет, я не дам ему так просто уйти:
- Слабак. Даже не попытаешься расправиться со мной?
Он ухмыльнулся:
- Ну так самая эффективная расправа – причинить боль твоим близким. Счастливо оставаться, Виктор, - он попытался проснуться. Но не вышло. Он снова побледнел:
- Анри.
- Ты забыл, что Анри тут не единственный Мастер Сновидений? – теперь была моя очередь усмехаться.
Этьен взглянул на меня.
- Ты не проснешься, Этьен. Никогда. Даже если ради этого и мне придется спать вечно.
- Ради этого тебе придется уничтожить и собственного брата. Ты пойдешь на это?
- Ничто не помешает Анри проснуться.
- Но лишь после того, как он одолеет тебя, - он повернулся к Анри, - сделай же что-нибудь. Или отправь своего братца в тартарары, или разбуди нас.
- Звучит не очень убедительно, Этьен, - я покачал головой. Теперь настал мой черед стать повелителем кошмаров.
Анри побледнел и покачнулся. Словно марионетка, у которой обрезали нити, он упал к ногам Этьена. С расширившимися от ужаса глазами, тот отступил на шаг и опустился на колени рядом с Анри:
- Нет…
Взгляд Анри застыл, из уголка губ стекала струйка крови.
- Нет! Анри!!
- Ты убил его, Этьен. Ты несешь лишь смерть. Твоя любовь убивает.
Он покачал головой:
- Нет. Нет! НЕТ! АНРИИИ!!
Тело Анри исчезло. Руки Этьена обхватывали пустоту. А взгляд его был абсолютно безумен. На мгновение мне стало жаль его. Но лишь на мгновение – я вспомнил обо всех тех, кому он принес боль и смерть.
- Ты останешься в этом кошмаре навсегда.
КРИК.
Почти не человеческий, и не выносимый даже для меня. Пространство вокруг колебалось и рушилось, скручивалось в один огромный вихрь с Этьеном в эпицентре. Меня стало затягивать туда. Но потом с силой выбросило.
И я проснулся.
Тяжело дыша, и весь в поту. И я не знал, проснулся ли Этьен. Я надеялся, что нет; а если и проснулся – то не в том состоянии, чтобы причинить вред окружающим. И я не знал, какой будет его реакция, когда он узнает, что Анри жив. Что он всего лишь подыграл мне в этом кошмаре.
Мне нужно найти их. Мне нужно их найти.
Словно в ответ на мои мысли, зазвонил телефон. Я встал и, нащупывая его в карманах одежды, машинально взглянул в окно – уже светало. Звонил Оливер.
- Да?
«Виктор, возможно, я знаю, где скрывается Этьен».
Воистину, чудеса есть:
- Да, Оливер, я слушаю.
«Ко мне только что пришел мужчина, назвавшийся Джоном Кэссиди. Он уже бывал здесь раньше, в монастыре. Но сейчас он назвал мне адрес и сказал, что я могу найти там Этьена и остальных. К сожалению, с ним случился удар. Мы вызвали скорую, но, боюсь, он очень плох».
- Какой адрес?
Оливер назвал мне улицу, номер дома и квартиры:
«Ты ведь поедешь туда сейчас?»
Я кивнул. И, снова сообразив, что Оливер этого не видит, произнес:
- Да.
«Я тоже еду. Прошу тебя, не спорь и дождись там меня. Возле дома».
Я подумал, что все равно не смогу помешать ему приехать, раз он знает адрес:
- Хорошо.
«Тогда до скорой встречи», - он повесил трубку.
Мгновение я стоял с телефоном в руках, а потом подошел к сейфу и достал из него пистолет.

Оливер подъехал к дому почти одновременно со мной. Он снова был в штатском и с сумкой на плече. И выглядел он совсем не как священник.
- Что ты думаешь делать? – спросил он тихо.
- Для начала как-то войти. А там по обстоятельствам, - я думал: говорить ли ему, что у меня с собой пистолет.
- Можно попытаться открыть дверь, взломав замок. Но он может услышать.
- Боюсь, я не взломщик.
- Я тоже. Но я могу попробовать, - он похлопал рукой по сумке.
Почему-то я уже не очень удивился. Но все же…
- Мой дядя занимался установкой дверей и замков, и их взломом – если хозяева теряли ключи, например. И он часто брал  своего сына и меня в качестве помощников. Так мы и научились. Но вот мой кузен нашел этому умению другое применение, - Оливер покачал головой, - и в итоге,- он изобразил пальцами решетку, а потом, чуть нахмурившись, добавил, - Я мог бы оказаться на его месте.
Я невольно улыбнулся - слишком уж не вязался образ Оливера, которого я знал, с образом взломщика:
- Но зато твои умения пригодятся нам сейчас.
Он взглянул на меня чуть исподлобья и усмехнулся:
- Я надеюсь.
- Может быть, сначала позвонить-постучать? Вдруг он сам откроет дверь?
- Но тогда он будет наготове.
- Думаешь, он побоится открыть мне дверь? Если будет уверен, что я – один?
Оливер пожал плечами:
- Но он ведь тоже один. Его помощника, Кэссиди, с ним уже нет. А Анри и Жасмин… как минимум, не будут помогать ему. Я постараюсь открыть дверь тихо. Ну а если он услышит…  результат будет тот же, что и от стука в дверь.
Я задумался:
- Пожалуй, ты прав. Давай попробуем открыть. И… Оливер… у меня есть пистолет.
Он ожидаемо мрачно взглянул на меня:
- Надеюсь, до этого не дойдет.

Мы вошли в подъезд и поднялись на лифте. Дом производил впечатление полупустого – оставались еще следы недавних строительных работ, и из жильцов нам никто не встретился.
У двери нужной квартиры мы замерли и прислушались. Вокруг было тихо. За дверью – тоже. Я кивнул Оливеру. Он поставил сумку на пол и осмотрел дверные замки – их было два. Оливер пошарил в сумке и достал две отмычки. Вставил одну в верхний замок и чуть провернул.  Не вынимая первой, вставил другую – чуть ниже, и несколько раз поводил в замке туда-сюда. Затем стал тихонько ковырять ей, что-то нащупывая и прислушиваясь.
Я, стараясь не шуметь, следил за его манипуляциями и прислушивался к окружающим звукам: не идет ли кто по лестнице, не едут ли лифты. Раздался негромкий щелчок, и Оливер довольно взглянул на меня – один замок открыт.
- Со вторым, боюсь, будет труднее, - шепотом сказал он, и достал из сумки третью отмычку.
Из-за двери послушался голос:
- Виктор?
Но это же…
- Жасмин?!
- Да, это я. Мы здесь одни. Вдвоем с Анри.
Мы с Оливером переглянулись.
- А где Этьен?
- Он куда-то ушел. Он, кажется, был не в себе. И Кэссиди тоже нет.
- Кэссиди уже точно не вернется. Вы можете открыть дверь?
- Боюсь, что нет. С этой стороны она тоже закрывается и открывается ключом.
- Ничего. Мы сейчас откроем, - Оливер приступил ко второму замку. А я занял оборону у лифтового холла и лестницы – на случай, если Этьен вернется.
Через некоторое время щелкнул и второй замок, и дверь раскрылась. Но почему-то пленники так и стояли за порогом, словно не веря, что свободны. Жасмин как-то нерешительно смотрела на меня, а Анри и вовсе стоял за ней в тени.
Я улыбнулся и шагнул навстречу. И лишь тогда Жасмин бросилась ко мне и обвила мою шею руками. Я обнял ее.
- Ты… Ты ведь не думаешь, что я предала тебя? – голос ее дрожал.
- Ты же знаешь, что я чувствую, - сказал я как можно мягче, - у меня и мысли такой не было.
Все еще не выпуская ее из объятий, я взглянул на Анри: который хоть и сделал шаг вперед, но все еще нерешительно стоял в дверях. Он был бледен, но все же улыбнулся мне.
- Ты ведь пойдешь с нами? – я отпустил Жасмин, и теперь она тоже смотрела на Анри. Он кивнул и, наконец, переступил порог. Я обнял его – наконец-то я снова делал это не во сне. Я чувствовал его в своих руках и не мог поверить в это:
- Давайте уйдем отсюда.
- А… как же Этьен? – Жасмин нерешительно смотрела на меня, - Ты думаешь, все закончится, пока он ходит где-то там? Я имею ввиду… он же объявится снова?
Очень неохотно я произнес:
- Возможно. Но мы будем готовы. Что-нибудь придумаем, - я взглянул на Анри.
Он несколько нервно покачал головой:
- Не думай, я не собираюсь возвращаться к нему. По крайней мере, добровольно.
- Но… куда мы сейчас? – Жасмин переводила взгляд с меня на Оливера и обратно.
- Давайте просто уберемся отсюда, для начала. Внизу – моя машина, и машина Оливера. А там подумаем.
Возражений не было. Вчетвером мы спустились на лифте и вышли из подъезда, когда Оливер заговорил снова:
- Как я понимаю, нам нужно обеспечить безопасность еще двоим: Джеффри и маме Жасмин. Можно найти другую квартиру. Или отправится в особняк Джеффри – там всем хватит места и есть охранные системы. Он сам все еще в больнице, но я могу побыть с ним – пока его не выпишут.
- Я бы с удовольствием вас спрятал. Но сам я больше не буду прятаться. Мне нужно найти Этьена.
- Нам это тоже нужно, - возразила Жасмин, - и прятаться я не буду.
Оливер взглянул на нее с восхищением и уважением и подмигнул мне.
- Я… я тоже не буду прятаться, Виктор, - сказал Анри тихо, но с явной серьезностью намерения.
- Хорошо. Но так или иначе нам всем нужна крыша над головой. Предлагаю заехать за миссис Гримвуд и затем отправиться в имение Джеффри. Больница закрыта для посещений ночью, - добавил я, глядя на Оливера.
- Думаю, меня пропустят к Джеффри, - он улыбнулся, - Я тоже умею быть очаровательным, когда нужно.
- Тогда езжай к нему. И заодно предупреди, что мы сделаем набег на его особняк.
Оливер кивнул:
- Тогда до встречи. Будь на связи.
Он попрощался со всеми и отправился к своей машине. А я, Жасмин и Анри уселись в мою. Причем Анри уступил Жасмин место рядом со мной, а сам залез на заднее сидение. Я вздохнул: это еще не конец, но, все же, я был счастлив, что они со мной и хотя бы в относительной безопасности.
Кажется, было воскресенье, и город вокруг нас медленно просыпался. Я ехал по тихой улице вдоль набережной, когда боковым зрением заметил человека, сидящего на скамье и глядящего на реку. Я проехал еще немного, свернул на ближайшем перекрестке и припарковался.
- Подождите меня здесь. Я сейчас вернусь.
- Куда ты? – Жасмин встревожено смотрела на меня.
- Только забегу купить воды в магазине. Ужасно хочется пить. Побудь с Анри. Никуда не уходите. Я мигом, - я захлопнул дверцу машины и быстрым шагом направился за угол к набережной.
Я не был уверен. Возможно, я ошибся. Но я должен был проверить.

Человек все так же сидел на скамье, недвижимо, как статуя, и, казалось, смотрел на реку. Лишь ветер чуть шевелил его светлые густые волосы. Я медленно подошел к нему со спины, затем обогнул скамью. И уже с профиля узнал его.
Это был он. Этьен.
Он все еще сидел неподвижно, словно не замечая меня. Впрочем… взгляд его был застывшим. Он смотрел в никуда, и я не знаю, видел ли вообще хоть что-нибудь. И лишь когда я встал прямо перед ним, он поднял голову и взглянул на меня. Но взгляд его не выражал ничего. Я даже не мог понять, узнает ли он меня.
- Этьен?
- Я убил Анри? – произнес он почти беззвучно.
Сам не знаю, почему, но я покачал головой.
Он улыбнулся, но безжизненной улыбкой:
- Правда? Ты обманул меня? Но ты же знаешь, что я не оставлю вас в покое, Виктор.
Я молча смотрел в его глаза. Я не мог отвести взгляд.
- Ты должен убить меня, - сказал он, все так же улыбаясь, - Убей меня, Виктор. Я знаю, что у тебя есть пистолет. Достань его.
Моя рука невольно потянулась к оружию, лежащему в кармане куртки.
- Вот так. Стреляй. Ты же знаешь: или я, или ты. Иначе я заберу у тебя и брата, и твою девочку. Заберу всех.
Я покачал головой.
- Да. Так и будет. Твой брат принадлежит мне. Я в его голове навеки, - продолжая улыбаться, он чуть повернул голову и взглянул на кого-то рядом со мной. Я обернулся: в шаге от меня стоял Анри, бледный как смерть, и его широко распахнутые карие глаза смотрели в голубые глаза Этьена. Я почувствовал пистолет в своей руке. Но он словно выскользнул из моих пальцев.
ВЫСТРЕЛ.


X. Этьен
Я заснул и увидел Анри. Мой возлюбленный ангел печально смотрел на меня:
- Виктор ждет тебя.
Я вздохнул. Я абсолютно не горел желанием его видеть. Мне начинали надоедать эти игры. И тем более, что я не рискнул бы сейчас принуждать Анри творить сновидения. И в моей собственной душе царил растущий хаос. Я устал. И вот именно сейчас этот засранец явился сам.
- Ладно. Но запомни – на этот раз в происходящем будет его вина.
Анри ничего не сказал – лишь исчез.
А я оказался лицом к лицу с Виктором.
Он стоял, как Повелитель бури, среди кроваво-серых туч. Я снова вздохнул: о, Боже, он научился делать спецэффекты.
- Что тебе нужно, Виктор? Мне кажется, ты уже проиграл всё, что только мог. Твой брат у меня. Твоя девушка у меня. Да, как там Ланкастер? На самом деле, я не хотел его сильно ранить – он мне симпатичен, - это было правдой:  с Джеффри я бы переспал, пожалуй, - А вот ты – неудачник. Возвращайся к Оливеру в монастырь – сдается мне, твой падре еще не всему научил тебя.
- Ты все сказал?
Я улыбнулся - надо же, какой сердитый и уверенный в себе:
- Да, пожалуй.
- Ты жалок, Этьен. Все твои потуги стать крутым и сильным, провалились. Ты одинок. Но даже жалости не вызываешь – лишь отвращение. Как ты был слизняком, так и остался.
Вот как. Что ж, наша «приязнь» взаимна. Но давай, разозли меня сильнее, Виктор – чтобы я без абсолютного сожаления раздавил тебя – не ты будешь первым или последним. Но пока я подожду и посмотрю, на что еще тебя хватит.
- И что ты будешь делать? – казалось, он считал, что уже взял верх надо мной, - Даже снами ты не можешь сам управлять – тебе нужен Анри. Но ты уже чуть не убил его. Ты – монстр, сеющий вокруг лишь разрушение и смерть. Твое прикосновение обращает в прах и тлен. Как можно тебя любить?
В твоей любви я и не нуждаюсь. Как и в любви большинства жалких людишек. О да, я монстр – и сейчас ты в этом лишний раз убедишься:
- Анри, приведи сюда девчонку, - я не собирался причинять серьезного вреда Жасмин – она была по-своему дорога мне. Но я собирался изрядно напугать Виктора.
Но Жасмин не появилась.
- Анри…
- Она не спит, - Анри стоял рядом, не глядя на меня.
Хм. Ладно. Выход, все же, есть:
- Тогда и я проснусь. И ей уже никуда от меня не деться.
- Слабак. Даже не попытаешься расправиться со мной? – Виктор старался звучать убедительно, но я все же чувстовал дрожь в его голосе:
- Самая эффективная расправа – причинить боль твоим близким. Счастливо оставаться, - я собирался проснуться. Но почему-то все еще спал:
- Анри.
- Ты забыл, что Анри тут не единственный Мастер Сновидений? – Виктор усмехнулся, - Ты не проснешься, Этьен. Никогда. Даже если ради этого и мне придется спать вечно.
- Ради этого тебе придется уничтожить и собственного брата. Ты пойдешь на это?
- Ничто не помешает Анри проснуться.
- Но лишь после того, как он одолеет тебя, - я повернулся к Анри, - Сделай же что-нибудь. Или отправь своего братца в тартарары, или разбуди нас, - я не был уверен, что у Анри сейчас достаточно сил; так что, я предпочел бы второе.
- Звучит не очень убедительно, Этьен.
Анри страдальчески взглянул на меня, покачнулся и стал оседать. Время словно замедлилось. Я с ужасом смотрел, как он падает вниз, и не мог шелохнуться. Я не мог поверить в то, что происходит. Не хотел. И лишь когда Анри рухнул к моим ногам, я начал понимать необратимость происходящего:
- Нет…
Глаза Анри были открыты, но взгляд неподвижен. Кровь выступила на губах и струйкой стекла вниз по щеке.
- Нет! Анри!!
- Ты убил его, Этьен. Ты несешь лишь смерть. Твоя любовь убивает.
Заткнись. Заткнись! Я не хочу слышать тебя. Исчезни, Виктор, из моей жизни. И из жизни Анри. Он мой. Он нужен мне. Я люблю его! А остальное пусть катится к чертям. Но… Анри оставался бледным и недвижимым. Я не чувствовал ни его дыхания, ни биения сердца. Лишь хрупкую холодную оболочку, которую покинула самая желанная для меня душа.
- Нет. Нет! НЕТ! АНРИИИ!!
Его тело исчезло. Лишь пустота была в моих руках. Я не хотел просыпаться. Не мог. Не хотел. Я не мог и не хотел видеть его мертвое тело на постели. Я чувствовал, что его больше нет. Что он ушел. Оставил меня. Навсегда.
- Ты останешься в этом кошмаре навсегда.
ДА БУДЕТ ТАК.
Мир вокруг рушился. И я лишь надеялся, что он погребет под своими осколками и меня. Я желал небытия.

Но, все же, проснулся. Кажется. Я лежал, с трудом различая над собой потолок. Что-то тяжестью давило на грудь. Пространство словно смыкалось вокруг меня, сжималось, не оставляя воздуха для дыхания. Воздух. Вдохнуть.
Собрав все усилия, я поднялся и, шатаясь, направился к двери. Мне нужен воздух. Пространство вокруг меня. Чтобы дышать.
Я не помнил, как, но оказался на улице. Я вдыхал, дышал, дышал, чувствуя блаженный кислород в своих легких и холод на своем лице. Я шел, сам не зная, куда. Но мне нужно было идти, двигаться. Зачем? Я сам не понимал. Лишь бы подальше от этого кошмара. От того, что случилось. От смерти. Смерть. Он прав -  я несу ее. Я тот, чье прикосновение лишает жизни. И я лишил ее человека, которого любил больше самой этой чертовой жизни. Я слишком поздно понял это. Но теперь… Что теперь? Что, Этьен?
Я стоял на берегу реки. Вода ее манила. Интересно, здесь достаточно глубоко, чтобы утонуть? И смогу ли я? Сильнее ли желание смерти инстинктов выживания? Ведь до сих пор я был абсолютно настроен жить, причем любой ценой.
Машинально я сел на скамью и так и сидел, глядя на воду и не глядя никуда. Жаль, что нельзя просто обратиться в камень.
Шаги. Шаги рядом со мной. Как странно, что в своем полунебытие, я обратил внимания на этот звук.
Передо мной стоял человек. Видимо, мужчина – я, все еще не двигаясь, видел лишь его живот перед собой и оттопыренный карман куртки, очертанием напоминавший…
Вот и решение моей проблемы.
Я поднял голову – передо мной стоял Виктор. Да, абсолютно точно – решение.
- Этьен?
Я ведь впервые видел его живьем, не во сне. Я смотрел на его бледное лицо и темно-карие глаза, взъерошенные темно-каштановые волосы. Нет, он совсем не похож на брата. Даже не верится, что они – близнецы. Разве что в глазах его просматривалось знакомое упрямство. Но, в целом, он не так плох. Беда в том, что ангел смерти из нас двоих – я. Так что, мне придется взять все в свои руки.
- Я убил Анри? – с трудом я заставил себя говорить.
Он покачал головой.
Но… Как же… как это возможно? Анри… жив? Я почувствовал жжение в груди. И вместе с тем понял, что не дышу. Но… я все равно, что убил его. И я сделаю это снова. Снова и снова, и снова.
Я заставил себя улыбнуться:
- Правда? Ты обманул меня? Но ты же знаешь, что я не оставлю вас в покое, Виктор.
Из его глаз на меня смотрела Бездна. Но я удерживал этот взгляд. Смотри на меня, Виктор, и слушай, что я говорю. Ради нас обоих.
- Ты должен убить меня.
Он молчал и не шевелился, завороженный.
- Убей меня, Виктор. Я знаю, что у тебя есть пистолет. Достань его.
Его рука дрогнула и потянулась к карману куртки – мы оба знали, что там.
- Вот так. Стреляй. Ты же знаешь: или я, или ты. Иначе я заберу у тебя и брата, и твою девочку. Заберу всех.
Да что ты качаешь головой, идиот чертов. Тебя никто не спрашивает.
- Да. Так и будет. Твой брат принадлежит мне. Я в его голове навеки.
Внутри меня что-то вздрогнуло. Уделяя все внимание Виктору, я не заметил, как к нему подошел еще один человек. Мне страшно было взглянуть в его лицо – хотя я желал этого больше всего на свете. Анри. Мой Анри. Бледный, как смерть – но, все же, живой. И он смотрел на меня.
Грянул гром. И в то же мгновение я почувствовал жгучую пронзительную раздирающую боль в груди. (в боку?)  Но я смотрел на Анри. Я видел только его. Растерянность в его глазах. И пистолет, выпавший из его руки. И… что это, слезы?
 Склонившись ко мне, он прошептал:
- Прости, Этьен.
Последнее, что я чувствовал, теряя сознание – прикосновение его губ к моим губам.


Эпилог. Виктор
К счастью или нет, но ранение Этьена не было смертельным. Наверное, все же, к счастью – я не хотел, чтобы мой брат оказался убийцей. Или я сам. Хотя еще недавно я желал Этьену смерти. Не знаю, желал ли я ее сейчас. Во всяком случае, не от наших рук.
Через мгновение после выстрела Жасмин уже была рядом. Анри просто успел раньше ее. И, конечно, мы вызвали скорую. И даже полицию. Скрываться даже не было смысла – в этот час улицы уже не были пустынны, и нас, бесспорно, заметили.
Скорая увезла Этьена. А нас троих – полицейские машины. Я не успел даже заикнуться о том, чтобы взять вину на себя. Анри сказал: «Нет, Виктор, тебя точно посадят. У меня хотя бы есть оправдание».
И, конечно, нам бы не удалось скрывать долго от Джеффри. К счастью, он достаточно пришел в себя и нанял лучших адвокатов. Практически нереально было доказать, что Этьен похитил Анри и удерживал его силой. Да, нашли отпечатки Анри в той квартире и даже в поместье Этьена. Но это доказывало лишь то, что он там был. Если бы мы настойчиво принялись рассказывать полиции про внушение,  гипноз и создание сновидений – нас бы, с большой вероятностью, отравили в психушку. Конечно, следователь принял к рассмотрению наши с Оливером показания, что мы вызволяли Анри и Жасмин из квартиры Этьена, адрес которой нас указал Джон Кэссиди. Но сам Кэссиди был мертв – скончался от инсульта, не приходя в сознание. Его личность установили. Но вину Этьена, как и необходимость нашей самозащиты, доказать было трудно. Он был безоружен, когда Анри выстрелил в него.
Сам же Этьен молчал. Пуля, выпущенная Анри в состоянии аффекта - хоть и с близкого расстояния, но не прицельно и почти наугад - не задела жизненно важных органов. Так что, он довольно быстро пришел в себя. Но с тех пор не проронил ни слова. И взгляд его был рассеянным и блуждающим. Не знаю, симулировал ли он или, правда, тронулся головой – врачи признали его невменяемым и поместили в лечебницу.
Анри присудили условный срок за превышение необходимой самообороны – благодаря смягчающим обстоятельствам и адвокатам Джеффри.
Какое-то время я, Жасмин и Анри жили в особняке крестного. Просто потому, что там было просторно и спокойно. Чему Джеффри был очень рад. Как мы с Жасмин поняли, он так и не сказал Оливеру о своих чувствах – так что, его иногда накрывала черная меланхолия, которую он ото всех скрывал. Оливер же, казалось, так и не решил, что для них с Джеффри безболезненнее – видеться как можно чаще, или как можно реже.
Так что, мы с Жасмин были единственно счастливой парой среди наших близких. Хотя бы относительно счастливой. И все равно, это давало мне лишний повод чувствовать себя виноватым перед Анри. Он был молчалив и внешне спокоен – большую часть времени. Но на душе у него было не спокойно, и он отказывался это обсуждать. Я знал, что он иногда навещает Этьена, хотя он пытался это скрыть. Я спросил:
- И как он?
 Анри взглянул на меня и, помолчав немного, ответил:
- Все так же. Молчит и почти ни на что не реагирует. Хотя врачи говорят, что он рад меня видеть, - казалось, он раздумывает, что сказать дальше и говорить ли, - Виктор, я…
Я покачал головой:
- Если ты считаешь, что тебе так нужно – я не могу возражать.
Он тяжело вздохнул:
- Это странно, но… так мне легче.
Я кивнул:
- Для меня главное – что ты рядом. Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив.
Анри чуть улыбнулся:
- Я очень постараюсь.