Я отвезу тебя домой. Глава 59. За помощью

Сумерки уже опускались на землю. С холмов тянуло промозглой сыростью. 
Людей на улицах почти не было. Одни сидели по домам, другие – коротали вечер в тавернах.

Клементина, промчавшись в испуге мимо нескольких домов вверх по улице, остановилась, наконец. Замерла.
Пыталась отдышаться, успокоить расхныкавшуюся Вик. Шептала:
- Тише, милая. Тише. Все будет хорошо.
Думала – как бы ей и самой поверить в это!

Пока она в ужасе металась по Нижнему городу в поисках места для ночлега, она не находила в себе сил на обдумывание того, что произошло. И не могла понять, что ей следует делать. Но теперь, - Клементина осознавала это, - от того, как быстро сумеет она взять себя в руки, зависело их с Вик здоровье. Может быть, даже жизнь.

И она заставила себя собраться. Несколько минут просто стояла, спрятавшись в густую тень у стены – выравнивала дыхание, считала. Потом взялась составлять план. Вариантов у нее было не так много – всего два, как ей казалось.

Сначала она дошла, неся Вик на руках, до дома Северака – думала просить о ночлеге того, кто отпер бы ей дверь. Но ставни оказались закрыты, а на стук ее никто не отозвался.
Не будь так холодно, она присела бы на ступени, отдохнула хотя бы немного перед тем, как отправиться дальше. Но ветер становился все более порывистым и студеным. И Клементина, поняв, что ждать больше нечего, снова ступила на камни мостовой.

Второй вариант был хуже первого. Но выбора у нее больше не оставалось.
Она собиралась просить помощи у Клода де Жерве.

*

Клементине очень не хотелось этого делать. Очень. Именно потому не хотелось, что она чувствовала, что вся эта скверная ситуация образовалась не без его, военного губернатора, участия. Многое теперь в том, недавнем, разговоре казалось ей предвестником этих свалившихся на нее неприятностей.
Она не была уже наивной девочкой и, выслушивая накануне в своей комнате многословные излияния Клода де Жерве, понимала, на что тот намекает и чего именно ждет от нее. Но еще вчера она и мысли не могла допустить, что воспользуется самым невинным из его предложений.

- В любое время, когда вам понадобится моя помощь, только сообщите. Я сделаю для вас все, – сказал тогда Клод де Жерве.
Как же быстро наступило это «любое время»! – думала Клементина.

Она шла по улице и размышляла, - выбирала тон и слова, с которыми обратится к военному губернатору. И взгляд ее делался все жестче, а сердце билось все ровнее.
Она приняла решение – неприятное, даже отвратительное. Но теперь она не могла выбирать – только надеяться, что Клод де Жерве не настолько низок, чтобы требовать от нее немедленной платы за свою так называемую «помощь».
«Только одну ночь, - думала она. – Нам нужно как-то пережить только эту ночь. А завтра я что-нибудь придумаю».

Клементина остановилась у дверей дома военного губернатора. Набралась мужества и коснулась рукой молоточка.
 
*

Клементина полагала, что у нее еще будет время для того, чтобы успокоиться, привести себя в порядок, когда слуга отправится наверх с докладом об их с Вик приходе. Но дворецкий, едва услышав ее имя, сразу предложил им пройти за ним.
- Господин военный губернатор ожидает вас, мадам, - сказал он ровно, принимая из ее рук плащ.

Клементина не проявила ни малейшего удивления. Подумала только: как дурно выглядит эта немедленная готовность принять ее. Не будь Клод де Жерве замешан в этой неприглядной истории, откуда мог бы он знать, что именно сегодня она, Клементина, будет нуждаться в помощи?
 
На мгновение-другое сердце ее вновь забилось, затрепыхалось, как пойманная в силки птица. Но пока она поднималась за дворецким по лестнице, пока шла коридором, пока, остановившись на пороге комнаты, ожидала, когда слуга распахнет перед нею двери, она снова обрела спокойствие.
Клементина крепко обнимала Вик, согревала дыханием ее темечко, касалась губами волос.   
И была абсолютно готова к встрече с Клодом де Жерве.

Клементина сама удивлялась тому, насколько отстраненно в эти минуты воспринимала то, что с ней происходило. Внимательно наблюдала за тем, как подчеркнуто вежливо обходился с ней дворецкий и как старательно при этом отводил он взгляд. Поведение слуги сказало Клементине ничуть не меньше прежней его готовности к ее появлению. Она больше не могла сомневаться в том, что в ее теперешних несчастьях виноват де Жерве.
И тут место недавнего страха вдруг заняла ярость – вспыхнула едва заметным огоньком, разрослась внутри нее, осветила, кажется, каждый уголок ее души. Она больше не боялась – злость придала ей сил.

Стоя на пороге, Клементина наблюдала, будто со стороны, как медленно раскрываются, разваливаются по сторонам створки дверей, как тепло и свет плотным потоком изливаются на нее из образовавшегося проема.
Она вошла внутрь, выхватила взглядом шагнувшего ей навстречу Клода де Жерве. Он приветствовал ее радостной улыбкой. Потом вдруг остановился, споткнулся будто. Побледнел. В лице его появилось что-то, чего быть не должно было – то ли растерянность, то ли смущение.

Она, прищурившись, наблюдала с удивлением, как мужчина, стоявший в нескольких шагах от нее, простер к ней руки. Он улыбался, говорил приветственные слова, а в глазах его плескалось смятение.
Чтобы как-то смягчить неожиданную, непонятную ей неловкость, Клементина перенесла внимание на Вик. Это было несложно. Та в этот самый момент вдруг начала проявлять недовольство. И Клементина, проговорив:
- Какая же ты стала тяжелая! - присела, спуская Вик с рук.
Потом выпрямилась.
- Не прошло и дня, господин де Жерве, - произнесла, стараясь говорить легко, - как я решила воспользоваться вашим приглашением.
 За ее спиной, - она не так видела его жест, как почувствовала движение воздуха, - он махнул дворецкому – убирайся. Повернулся к ней, протянул руки:
- Клементина, дорогая моя! Вы пришли. Я надеялся. Я так ждал. Я приказал даже, чтобы вас сразу… сию минуту, как вы появитесь, провели ко мне. И я счастлив…
Он подошел к ней. Обнял. Коснулся губами ее виска.
Она выскользнула из объятий.

- Я пришла требовать объяснений, господин де Жерве.
- Объяснений? – он отступил, любуясь ею. – Но каких?
- Вы скомпрометировали меня! Во всяком случае, наша доблестная хозяйка таверны сочла ваше появление в нашей с Вик комнате неприличным и попросту выставила нас на улицу. Я убеждена, что вы задолжали нам даже больше, чем несколько слов-оправданий. Разве после того, что нам пришлось пережить, вы не обязаны компенсировать нам неудобства?

Она как будто шутила. И он поддержал ее игру – с удовольствием. Больше того - с восхищением. Он даже забыл на время о той проблеме, которую не успел решить до ее появления, и которая теперь могла так сильно осложнить его жизнь. Эти чертовы идиоты!.. Чертовы жадные идиоты! Он ведь предупреждал – ни одной пуговицы с одежды!.. Не то что кошелек!
 
Клод де Жерве оглянулся нервно, взглянул в глубину комнаты. Потом снова вернулся к стоявшей перед ним женщине.
Он не обманулся. Не мог обмануться!
Он ненавидел слабых женщин. Слезы рождали в нем скуку, бесконечное нытье - агрессию. Но Клементина де Лоранс была другой. Она была сильной.
То, как она теперь вела себя, ему очень нравилось.
   
Когда она, сверкая глазами, требовала возмездия, он хотел ее еще больше прежнего. И готов был на все.
- Я отомщу за вас, - пообещал он шутливо, прижимая ее к себе. – Я разорю этих негодяев.
Клементина покачала головой – она почти была уверена, что не ошибется, спросив:
- Разорите? За то, что они исполнили ваш приказ? Ведь это вы заплатили хозяевам за то, чтобы они обошлись со мной дурно?
Он засмеялся.
- Разве меня не извиняет моя страсть к вам?

Она прикрыла глаза.
- Ваша страсть? Далеко ли она простирается?
- Я говорил вам уже. Я готов на все.

Клементина улыбнулась.
- Все мне не нужно. Все – это ничего. Мне нужна сегодня теплая постель для меня и Вик. Мы не можем болтаться ночью по улицам, как две бродяжки. А завтра, во искупление вашего греха, вы поможете нам снять комнату в любой из таверн города до тех пор, пока…    
- Нет! – голос его прозвучал хрипло.
- Нет? – она посмотрела на него изумленно.
- Нет. Вы останетесь со мной. Вы – именно та женщина, которую я всегда искал. Таверна! Какая ерунда!  Я говорил уже – вам не место в тавернах и на постоялых дворах. Вы достойны большего.
Он был так увлечен своей речью, что не заметил усмешки, скользнувшей по губам Клементины. Она смотрела на него, слегка склонив набок голову. Когда он замолчал, улыбнулась иронично:
- Я предпочла бы минимум – одну ночь спокойного сна.

Он попытался обнять ее. Она же, стремясь избежать объятий, наклонилась, чтобы взять на руки Вик – ей казалось, ребенок на ее руках утишит пыл стоявшего перед ней мужчины.
Но девочка вовсе не желала оказаться снова плененной. Поняв, что ее вот-вот лишат свободы, она кинулась со всех ног вглубь кабинета. Засмеялась, когда мать бросилась ее ловить. Подбежала к большому столу, спряталась под ним.
Клементина последовала за ней. Обогнула стол, взялась за его край, собираясь заглянуть под столешницу. И тут наткнулась взглядом на кошелек.

Она еще не поняла, что произошло. Но сердце ее ухнуло куда-то вниз. Кошель Матье, - тот, из черной замши, с большой вышитой серебряными нитями буквой М в правом нижнем углу, лежал на столе, у самого его края, поверх каких-то, сваленных горой, бумаг. 

Чтобы скрыть растерянность, Клементина какое-то время еще притворялась, что пытается поймать Вик. Та, усевшись под столом, громко хохотала, видя взволнованное мамино лицо. Клементина же никак не могла справиться с собой. Пыталась сообразить, как кошелек мог оказаться в доме военного губернатора. Неужели Матье должен был Клоду де Жерве денег? И заплатил? Отдал вместе с кошельком? И именно потому он и исчез из ее жизни и из города, что не мог объяснить ей пропажу доверенных ему средств?
Матье!
Она закрыла на мгновение глаза. Нет! Этого не может быть!
Клементина еще раз прокрутила в памяти все, что она теперь знала – про Клода, про хозяев таверны, про нее саму.
Матье! – произнеся еще раз мысленно его имя, она закусила губу. Клементина была уверена теперь, что с ним произошло несчастье. И человек, находящийся в этот момент  в одной с ней комнате, - невозможно было в этом сомневаться! - так или иначе был в этом замешан.
 
Клод де Жерве подошел к столу, остановился на углу. Подождав некоторое время, наклонился, протянул ей руку:
- Вылезайте из-под стола, Клементина! Оставьте ребенка. Я сейчас позову слуг, они займутся девочкой.

Клементина поднялась. Бросила мимолетный взгляд на стол. Кошелька там больше не было.

Клод де Жерве смотрел на нее испытующе. И Клементина какое-то время глядела в сторону, чуть опустив ресницы. Держала на лице выражение легкого смущения. Ей и притворяться не приходилось – она, в самом деле, была в замешательстве. Пыталась сообразить, что ей следует теперь сказать. А главное – чего не говорить. Только чтобы не длить паузу, сделавшуюся невыносимой, она все-таки заставила себя посмотреть мужчине в глаза. Произнесла с легким укором:

- Я пришла к вам, как к другу.
- Само собой, - он улыбнулся.
И она вдруг вспомнила, как на одной из вечеринок произнесла пылко вот это самое:
- Клод де Жерве – мой друг, - и увидела, как по губам Филиппа де Грасьена скользнула такая же улыбка.
Но та улыбка была скорее недоверчивой, эта – победоносной.

Он торжествовал. Он праздновал победу.

Клементина отодвинулась слегка, сделала короткий, едва заметный шаг назад.
Он снова обнял ее. Обхватил за талию. Задышал горячо, уткнулся в ее шею, заскользил руками по ее спине.
А она чувствовала, как дрожь отвращения холодит ее тело, вымораживает ее всю - от макушки до мизинцев на ногах.
Он шептал ей что-то на ухо – она не понимала ни слова. Не слышала, не слушала. Думала только о том, что лучше замерзнет, умрет…

Она попыталась высвободиться, но Клод де Жерве только сильнее прижал ее к себе. Его тоже била дрожь – дрожь сильнейшего возбуждения.
Он отвел с ее шеи выскользнувшие из прически пряди. Он целовал шею, ухо, за ухом. Когда она шевельнулась, попыталась освободиться, отодвинуться, он застонал:
- Нет, Клементина. Не отталкивай меня. Не отталкивай.

Она замерла, справляясь с тошнотой. Потом заговорила, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно.
- Господин де Жерве… Послушайте…
- Клод… Пожалуйста, скажи Клод. Ты раньше звала меня Клодом, - шептал он горячечно.
Одной рукой прижимал ее к себе, другой – пытался развязать шнуровку у нее на груди.
Она схватила его за руку.
- Хорошо. Клод. Я буду звать вас по имени. Но отпустите меня теперь.

Он плохо соображал. Слышал, но не очень понимал, что она говорит. И все-таки он выпустил ее из объятий, отодвинулся от нее на мгновение-другое.
- Ты же пришла ко мне.
- Пришла.
- Для того, чтобы остаться?
Она задержалась с ответом только на одно мгновение.
- Да.

- Так в чем же дело? – спросил раздраженно.
- Вик… Ей пора спать.
- Я прикажу сейчас, слуги уложат девочку.
- Нет. Она не заснет без меня.
- Чего же ты хочешь?
- Я сделаю это сама. И когда она уснет, я приду к вам.

Он смотрел на нее недоверчиво. Всматривался в ее лицо.
- Ты обещаешь?
- Мне кажется, вы не оставили мне выбора, - она улыбнулась, надеясь, что улыбка эта не выглядит вымученной.
- Ты ведь понимаешь, что тебе некуда идти!
- Некуда, - отозвалась она эхом. – Мне некуда идти. И я приду.
Он кивнул. Выпустил ее наконец из объятий.
- Я буду ждать тебя здесь. Не задерживайся. Как только ты уложишь свою дочь, Мартен проводит тебя ко мне.
Она обещала. Она пообещала бы сейчас все, что угодно, лишь бы получить возможность, наконец, покинуть кабинет.

Клод де Жерве позвал камердинера.
- Проводи госпожу с девочкой. И проследи, чтобы они обе ни в чем не нуждались.

*

Оказавшись в отведенной им комнате, Клементина опустила дочь на кровать. Та, засмеявшись, принялась играть в прятки – закрывалась покрывалом, снова выглядывала наружу.
Мартен, остановившийся за спиной Клементины, какое-то время наблюдал за девочкой. Потом спросил, не подать ли госпоже в комнату воды – умыться. Она покачала головой – нет, спасибо.
Может, чашку молока для девочки? – Нет, благодарю.
Он внимательно смотрел на женщину. Если бы Клементина видела теперь лицо Мартена, она бы насторожилась. Но единственное, о чем она теперь мечтала – чтобы он оставил их одних.
И она еще дважды ответила - нет. Отказалась от жаровни в комнату и от грелки в постель.

Он замолчал, наконец. Поклонился. Вышел.
Клементина подождала немного – никогда еще ожидание не давалось ей так тяжело. Наконец, решив, что времени прошло достаточно, выглянула за дверь.
 В коридоре никого не было. И Клементина, схватив Вик на руки, зажав девочке рот, двинулась в сторону лестницы.
Она прошла по коридору, миновала две смежные комнаты, сбежала по лестнице вниз. Подошла к двери, взялась за ручку. Та оказалась заперта.
Клементина оглянулась. В нескольких шагах от нее стоял Мартен. Смотрел на нее.
Она замотала головой, прижалась спиной к стене.
- Пожалуйста, - прошептала беззвучно. – Пожалуйста.

Он раздумывал, кажется. Потер щеку, закусил губу.  Направился куда-то – она боялась двинуться. Еще больше боялась, что Вик потеряет терпение и завопит.
Вернувшись, Мартен молча набросил плащ ей на плечи. И отпер дверь.

*
       
Делая первый шаг за порог дома военного губернатора, Клементина думала: если уж за ночлег ей непременно придется платить собой, то она предпочитает сама делать выбор.

Мысль эта пришла ей в голову еще там, в кабинете Клода де Жерве, когда тот, схватив ее за шею, приблизив свое лицо к ее лицу, шептал ей горячо:
- Я обещаю тебе свое покровительство и свою нежность. Все, что ты попросишь. Деньги, драгоценности. Все, что захочешь. Я и теперь богат. Но скоро стану еще богаче. Я всем им покажу! Всем! Каждому из этих высокомерных скотов! Ты станешь королевой Квебека! Ты ни в чем не будешь нуждаться… 
Он говорил, а перед ее глазами стояло лицо Матье. И она едва удерживалась от того, чтобы не закричать, не забиться от отвращения.

Она не могла отодвинуться – он слишком сильно прижимал ее к себе. Ее мутило от его дыхания, от запаха его кожи. От одной мысли, что его руки коснутся однажды ее груди, живота, ее бедер – ее едва ли не выворачивало наизнанку.
Тогда она и подумала впервые: если этого не избежать, если ей все равно придется продавать себя, так пусть это будет тот, другой. Тот хотя бы попытался дать ей возможность уклониться.

И теперь, сбегая по узкой улице вниз, она думала только: пусть он окажется на месте. И пусть он не откажется от нее, не передумает.
«Сколько хочешь ты за ночь?» - вспомнила.    
Когда он задаст ей этот вопрос еще раз, она будет знать, чего просить.

- Потерпи, милая, - шепнула она дочери, дрожавшей на ее руках. – Потерпи. Скоро тебе снова станет тепло.

*

Клементина едва держалась на ногах. Скользила по влажным камням мостовой. Спотыкалась в темноте.
Добравшись наконец до таверны, выдохнула облегченно - та по-прежнему была полна. Из-за дверей доносились голоса, смех. Посетители стучали кружками. О чем-то спорили, кричали.   
Клементина толкнула дверь и остановилась на пороге зала. Не обращала внимания на юношу, стоявшего за стойкой. Искала глазами его.

И снова, как несколько часов назад, в зале наступила тишина. Взгляды всех присутствующих были прикованы к ней.
Она стояла. И надеялась только, что со стороны не заметно, как сильно дрожат ее ноги.

- Эй, Морис, - услышала. – Опять твоя пришла!
- Я говорил, что она вернется!..
- Надо было спорить!..
- А что тут спорить? Морис – мастер своего дела!

Они переговаривались. Смеялись. Разглядывали ее, замершую у порога с ребенком на руках. А она стояла – будто вросла в пол. Смотрела, как мягкой поступью через весь зал шел к ней мужчина. Не двигалась. Кажется, не дышала.

Он приблизился. Всмотрелся в нее. Взял за руку.
- Пат, подай мне то, что лежит у тебя под стойкой, - приказал, не оборачиваясь.
Протянул руку назад. Когда мешок с вещами оказался у него, он перешагнул порог. Дернул ее за собой. Вывел наружу. Отвел в сторону, в темноту, подальше от любопытных глаз и ушей. Прижал к стене. 

- Я правильно понял, что тебе некуда пойти? – спросил.
Она кивнула.
- Идем.
Забросил мешок на плечо, зашагал в сторону реки.


*


Он двигался в направлении квартала, который разросся в последние годы на месте бывшего деревянного форта, выстроенного первыми поселенцами во главе с Самуэлем Шампленом.
Клементина никогда не была здесь прежде. Сюда вообще редко забредали чужаки. Квартал этот считался одним из проблемных районов города. Здесь жили самые бедные, самые неудачливые. И самые неуступчивые - те, которые любым преимуществам общественной жизни предпочитали свободу.
Дома здесь, - примитивные хижины, крытые соломой или дранкой, - теснились друг на друге, взбирались, карабкались по склону скалы Рок. Здесь не было улиц – одни узкие тропы между домами, время от времени прерываемые такими же узкими, скользкими от наросшего на них мха лестницами.

Он волок ее по этим тропинкам, потом долго тащил по деревянным ступеням вверх. Наконец остановился перед маленьким домом, прижимающимся тыльной стороной к скалистой стене.
Толкнул дверь, втащил Клементину за собой.

Им навстречу поднялась старая женщина. Мимоходом взглянула на Клементину, прятавшуюся за спиной сына.
- Морис, - ахнула она. – Этого еще не хватало! Теперь своих шлюх ты тащишь в дом?
Он вывел Клементину вперед.
- Замолчи, - оборвал мать. – Она останется сегодня здесь. Уложи их спать на моем месте.
Женщина воззрилась на него в изумлении:
- А ты?
Морис рассмеялся:
- А я пойду к своим шлюхам. 

Смех его оказался неожиданно мелодичным и веселым. Это настолько удивило Клементину, что она в первый раз осмелилась взглянуть на него с тех пор, как он вывел ее из таверны. Он, впрочем, если и почувствовал ее взгляд, то не ответил на него. Не повернул головы. Только выпустил ее руку, прошел к очагу, потянул носом. Заглянул в стоящий у очага котелок. Выкрутил фитиль у масляной лампы – добавил света.
- Я бы, кстати, поел.
Повернулся к Клементине.
- Ты будешь?
- Я ела, - ответила она тихо.
Он ухмыльнулся - я видел.
- Не отказывайся. Мать очень вкусно готовит. Поешь, накорми еще раз ребенка. И укладывайтесь спать.