Все дороги ведут в небеса

               
До пресс-конференции Реутова оставалось четыре часа. Лиза наскоро выпила кофе и открыла почту. Как всегда, много новых писем. Надо уже навести порядок…. Всё по очереди.

«Ну, ты, сука, доиграешься…»

Опять начинается…

В корзину.



«Доченька, как ты?»

Мама-папа… Лиза обещала приехать на Новый Год домой, в Севастополь, но не получилось. После окончания школы она уехала, никого не предупредив, в Москву. Решила сразу – в родном городе ловить нечего. Золотая медаль – шанс поступить в престижный вуз. МГИМО. Разочарование…

Свой путь… какой он, где он? Перед ней столько дорог… Так много нужно узнать, так многому научиться…



Но как только она всё для себя поняла - больше не медлила. Журналистика – вот шанс говорить правду. Перевелась в МГУ, представила свои статьи о терроризме.

- Не боитесь об этом писать? – удивлённые взгляды комиссии.

- Нет.




Мама-папа…  Я о многом не могу вам рассказать. О том, чем занимаюсь, куда хожу. Курю... курила. Много. Ругаюсь. Не могу пока написать, где я сейчас работаю. Адрес тоже написать не могу – почту могут читать чужие. Звонить – тем более не могу. Приеду теперь уже на майские, наверное. Как вы?

Что ещё написать? Волноваться будут. Ладно, потом…



Мои достижения за последнюю неделю:

Бросила курить.

Уволилась из «Известий»… Невозможно больше спорить с главредом. Самые важные темы он не хочет освещать. Воспользовалась корочкой, да, чтобы пройти к протестующим. И что? Вам же нужен репортаж? Не нужен? Что-то донести до него невозможно, то ли дело «НГ»…  Я не хочу врать. Я не могу врать и не буду. Никогда.

И ещё этот дурацкий дресс-код… ну, какая разница, в чём ходит ваш журналист? Мне двадцать пять, я уже взрослый человек… Рассказала Реутову, он посмеялся – сам Макс костюм надевает только на заседания. В какой-то момент, говорит, надоело быть «тем мальчиком с хвостиком» - пришлось меняться, для солидности.

Меня берёт «НГ» внешкором. Уже есть несколько статей. Я главреду так и сказала – вот важные темы, он согласился. Хотя одно время он хотел на полном серьёзе закрывать газету из-за убийств своих журналистов. Уже троих. А что важнее – доносить правду. Пусть О_Н_И  нас боятся.

Начинаю новую жизнь… Уффф…

А жизнь неслась с бешеной скоростью…



Новое письмо.

«Лиза, не опаздывай. Нам надо ещё кое-что обсудить. Реутов».

Она прекрасно знала, что сегодня за день. Экс-полковник Дубинин, убивший юную чеченку Эллу Валееву, заключения которого долго добивался и, наконец, добился Реутов,  досрочно выходит на свободу. И Максу было что сказать по этому поводу. Как она может опоздать?



Лиза никогда не думала, что адвокат, чьё имя гремело на всю страну, может выглядеть вот так. Как… обычный человек, как она.

Никак не думала, что встретит его на митинге. Оказалось, он тоже представляет «НГ». Это потом Лиза узнала, что Реутов – самый известный адвокат антифашистов, нацисты его боятся как огня. Пересеклись раз, другой, третий. Поговорили. Совпали во взглядах. Он настоял на «ты», хотя разница в десять лет – видите ли, когда к нему на «вы», он чувствует себя старым. Он?! Ладно. Легко!


- Я занимаюсь фашистскими организациями.

- Ты? – Реутов недоверчиво прищурился. – Что ты можешь об этом знать?

- Всё. Или почти всё. У меня досье по каждой из известных мне по Москве. Их много. Не поверишь, как их много. Могу скинуть материалы.

- А я тебе скину свою книгу, «Антифа: время решающей битвы». Там всё, что я думаю по этому поводу. Это моя программа.

- Макс, я же хорошо знаю эту книгу, но не знала, что она твоя. Мы занимаемся одним делом!

- Самое интересное, что вызывают недоумение мои рассуждения о патриотизме. Иногда – резкое неприятие. Приходится объяснять. Я его отрицаю – в том плане, что он перерастает в нацизм, что мы и видим на данный момент. Отрицаю - только потому, что считаю себя гражданином мира.

- Я тоже всегда говорю: моё отечество – всё человечество. Сначала я думала, что это просто игры – ну, знаешь, кто-то играет в толкиенистов, костюмы надевает, эльфов, гоблинов, и тут тоже – навесят на себя атрибутику, свастику, и бегают… Но ведь это не игра! Они убивают! Когда я видела избитых иностранных студентов, убитых таджиков – я ревела от бессилия. Я самой себе сказала: что за зверьё, надо с этим что-то делать.

- Чума это, а с чумой не договариваются. Её уничтожают. Надо быть умнее и разрабатывать тактику борьбы. Пусть это займёт больше времени, но надо действовать продуманно. Чтобы ликвидировать все очаги заразы. Нельзя допустить, чтобы фашизм и все его ответвления возрождались, какими бы лозунгами они не прикрывались и как бы ни назывались. Фашизм надо уничтожать.

- Я с тобой согласна, полностью! У меня есть материалы, много, я собирала. Мы можем объединить усилия.



Теперь они – команда. Лиза приходит на процессы Макса и пишет о нём и его делах, а он помогает ей. Лизе очень нужно разбираться в тонкостях права. Она изучала международное, но оно практически мёртвое в современных реалиях. Нужно процессуальное право, очень нужно. Она мотается по судам, ей нужна помощь. Может, после окончания журфака она вернётся в МГИМО. Всё-таки право надо знать.

Корочка центральной газеты, открывавшая многие двери, больше не выручит. Но Макс согласился помогать.




Реутов…

Успешный адвокат – работает в скромной конторе, без понтов… Удивительно.

- Деньги – не главное. Знаешь, Лиза, было время, когда я разочаровался в профессии. Думал, адвокат – защитник слабых, бедных, честный… Но я увидел другое. Кто больше заплатит – тот и прав. Как хотят, так и вертят законом. А я решил гнуть свою линию и оставаться честным.  Это главное. Мои подзащитные не могут заплатить много, иногда вообще не могут. Но, видишь – закон работает. Я доказываю это своим примером. Главное – не изменять себе. А то, что мои дела становятся громкими – это уже не вполне моя заслуга. Может, про адвокатов будут думать лучше, чем сейчас. Может, люди наконец-то начнут верить в справедливость.
Как будто всё так просто… ему угрожали.

- Да, было дело, напали в метро. Помню только, что взяли документы – у меня были с собой материалы по Дубинину и «Норд-Осту» – пробили башку и сказали: это тебе за наглость. Помню, только часа через два в себя пришёл. Угрожают, да… Постоянно. Но я не из пугливых.

- Я тоже. Знаешь, что я умею? Загибай пальцы. Карате. Боевое самбо. Джиу-джитсу. Вин-чунь. Рукопашный бой. Ещё парашютный спорт. Фехтование. Серебро по женскому армрестлингу у нас в МГУ.

- Ого. Круто,  - Макс только улыбался и качал головой.

- А знаешь, почему я всё предвижу на сто ходов вперёд? КМС по шахматам.
Реутов засмеялся:

- Ты же ещё и отличница, да? Ну, прямо по списку - студентка, комсомолка, спортсменка…

- Макс, - перебила его Лиза, - я ведь вполне могу быть твоим телохранителем. Я серьёзно. Мы же команда!
Худенькая хрупкая чернявая девчонка… А ведь она серьёзно.

- Команда, да… И я тоже кое-что могу. Жил в Чечне, когда война шла. Понимаешь, наверное.

Лиза тогда не сказала, что носит нож в кармане, на всякий случай. Они с Ильёй из редакции тренировали приёмы самообороны; он, здоровенный парень, не смог её победить. На днях напугала Нинку до смерти, когда та увидела её порезанную возле сердца куртку.

- Лиза! Ты ничего не сможешь сделать против пистолета, пусть даже и с ножом. И навыки борьбы тебе не помогут. Против лома нет приёма…

- Ерунда, - отмахнулась она. – Кому нужно меня убивать.

- Будь осторожна. Пожалуйста…



Залихватски свистнул телефон.

«Когда же ты заткнёшься, сука? Или тебе помочь?»

И снова придётся менять номер – уже третья такая смс за день.

Ничего. Надо держаться. Всё хорошо. Что они могут ей сделать?



Как здорово, что есть Интернет! Пара слов, нажатие кнопки – и письмо о сборе получают все нужные люди. Кто бы мог подумать, что фашизм приобретает такие масштабы: ещё пара лет, и он нас задушит… Лиза не пропускала ни одного антифашистского митинга, о которых её оповещали знакомые.



Вот, на рабочем столе все папки. Надо навести порядок…


Наци, список. Материалы.

Их много. Кто бы мог подумать, как их много. Вот здесь ещё – с суда над Кастетом. Лысый тупой качок. Говорит, что нациком быть модно, потому что их все боятся… Я видела, как его друзья меня фоткали там, в зале. Боюсь? Нет. Это тонизирует.



Гастарбайтеры, убийства. Материалы.

Я помню глаза того парня, которого избили в трамвае. За что? Только за то, что нерусский. Бред… Однажды выходила из дома в семь утра и увидела труп у подъезда. Никому не было дела… Как такое возможно?



Эколагерь в Сасово.

Там был и Реутов. Вообще!!! Он дал мне свой спальник и уверял, что обожает спать на полу. Хаха. Все решили, что у нас роман – глупости. Он обожает свою Аллу и двоих детишек. «Мы» есть, но мы – команда.


Общежитие, Ясный проезд, Пикет.

Да… Задержали на сорок часов. Я их спрашиваю: за что? А они мне: а зачем вы снимаете? Зачем вы приезжаете и снимаете? Как это зачем??? Я снимала и до, и во время, и после. Камеру не отбирали, это счастье. Забрали кассету, обидно.



Митинг против произвола милиции.

Результаты – есть! Возбуждено уголовное дело! Ура!



18.04, Москва, Тверская, Верни себе город.

Было весело!



День гнева, 28.10.

Ерунда получилась. Флагами помахали и разошлись. Провокаторы дыму напустили, только это и оживило. Смысл ходить на такие собрания? И никто не выступил мало-мальски убедительно.


18.11. пикет против преследования антифашистов в России.

Столько людей пришло, даже больше, чем было заявлено… Это всё из-за Алексея, которого задержали по надуманному обвинению. На самом деле – просто за то, что он – антифашист. К нему не пускали ни родственников, ни адвокатов. Но Реутов договорился, лично его пропустили к Лёше буквально через день после его вмешательства… Отлично!


Химкинский лес, защита.

Вырубка прекращена!!!



Столько папок, всё пока нужно…  Значит, не суждено сегодня разгрести этот беспорядок.



Новое письмо.

«Борзова! Большой Брат следит за тобой! Пиф-паф! Ахаха! Не страшно?!!!!!»
В корзину.


«Фотки». С выпускного – длинные волосы, ой… Приехала в Москву, сразу срезала. Для солидности. Шортики. Розочка. Киев. Дом… С парашюта, земля… Две башенки – здесь, рядом, она жила. Сейчас всё другое, тоже, наверное, ненадолго. Надоело вздрагивать от каждого звонка.


«Фирсов». А это здесь зачем? Целая папка. Зачем она это хранит?

Свадьба. Развод. Сколько времени они провели вместе? Четыре года? Ооо…. Это срок.

Они по-прежнему пересекаются, много общих друзей, воспоминаний. Какие отношения? Вполне нормальные. Они с Сашкой просто слишком разные. Конечно, ни у кого терпения не хватит терпеть такую сумасшедшую, как я. Жена-катастрофа!!! Я же всё время куда-то бегу, тороплюсь, меня никогда не бывает дома… А друзья – да, мы по-прежнему друзья.



«Стихи». Тонкая такая папка.

Ну, да, иногда она их пишет. Только никому не показывает. Это ведь душа.

Хотя в Сети выложила с десяток под псевдонимом, как и везде, кроме статей…Нет, она не будет их сейчас перечитывать.



Так смешно читать комментарии там:

«Зачем вы так мучаете себя? Бросайте это дело :)»

Это о чём, вообще? Какое дело бросать? Стихи, или…?



В светлой и маленькой хижине
В тёмном сосновом лесу
Где ты? Живой ли? И дышишь ли?
Жди. Я приду. И спасу…


Лиза улыбается, грустно. Давно это было… Наивно. Семь лет назад, дома. Тепло. Солнечно…


Ой. Родителям так и не ответила. А уже пора убегать.

«Мама-папа. Не забывайте меня. Пожалуйста..!»

Отправлено. Всё. Бегом.



Опоздала, опоздала, опоздала… Чёрт, чёрт, чёрт! Вбежала последней.

- Девушка, а записаться?

- Борзова Елизавета, внешкор «НГ».

Дверь, как назло, скрипууучая. Стыдно как… Ух, как он посмотрел. Прости, Макс, прости – одними глазами.

А он сегодня в костюме. В синем. И причёсан гладко. Конечно, ведь телевидение снимает. Худощавый. Остроносый. Бледный.

Быыстро просочиться в зал, тихо достать блокнот, замереть, потом записывать. Он ей перешлёт потом все материалы, наверняка.


Реутов умел заставлять себя слушать. Кто бы ни был в аудитории – солидные люди, юные ребята, всё равно. Лиза наблюдала – они застывали, закрыв рты. Хотя Макс не делал ничего особенного. Он просто говорил.

- Я отправил несколько запросов относительно освобождения Дубинина. Получаю ответ - по факсу. Интересные дела – официальная переписка по факсу ведётся. Досрочное освобождение, а срок давности – 15 лет! - ещё не прошёл. Как такое может быть, с каких пор Дубинин стал безопасен для общества? От прокуратуры – молчание. Ни единого заявления. Как на это реагировать? Мы скатываемся обратно, в те времена, когда народ на Кавказе предпочитал искать справедливости у тех, кто бегал с оружием по горам, вместо того, чтобы обращаться в суды. Нам стоило колоссальных усилий вернуть людям веру в закон – и что, всё было зря?

Сегодня он не просто эмоционален, как обычно. Он напорист. Даже агрессивен. Так, что у Лизы по спине побежали мурашки.

- Поскольку разъяснений мне не дали, я намерен сделать вот что. Первое. Подаю официальную жалобу на решение судьи об освобождении Дубинина. Второе. Обращаюсь в управление Генпрокуратуры Северного Кавказа о необходимости проверки по фактам преступлений, совершённых Дубининым, по итогам которой, я уверен, будут возбуждены уголовные дела. И третье. Я обратился к Председателю Верховного суда и в ближайшее время ожидаю от ответа… Такие вопросы обычно должны решаться внутри страны, но если я не получу вменяемых и понятных ответов от прокуратуры и суда – а их жду не только я, но и общественность - буду вынужден обращаться в международный суд… У меня всё, спасибо за внимание.

Спокойный… Хорошо. Всё, что он хотел сказать, было сказано. Уходя, Макс кивнул Лизе – подождёт у выхода. Она захлопнула блокнот, сунула его в рюкзак и помчалась к двери.

Большие усталые часы в холле вздохнули, и стрелка звонко перешагнула в новый час.



- Макс, извини за опоздание, я…

- Знаю, я и сам опоздал, задержал начало на полчаса – стоял в пробках. Так что пойдём пешком, я с тобой, в метро. Иначе опять застряну, а мне ещё надо на работу заехать.


До «Кропоткинской» от пресс-центра на Пречистенке  – минут десять пешком, а обсудить нужно многое.

- Что я пропустила?

- Я говорил о том, что ты уже знаешь. Дальше придётся жать на более серьёзные рычаги, пока всё идёт хорошо. Я доволен. Хотя пару дней назад опять интересные смс-ки приходили, тоже в связи с Дубининым. Что-то вроде того, что убьют, если я не прекращу защищать Валеевых. Ерунда какая-то. Сами они в Норвегии сейчас. Алла в панике, еле успокоил. Это же постоянно идёт, а ей всё не привыкнуть.

- Мне тоже приходят. Только я не знаю, в связи с чем. Это нацики балуются, наверное. Нам просто надо держаться вместе, и всё будет хорошо, - ткнула его в бок Лиза. - Не бери в голову. Мы сделали хорошее интервью о суде присяжных и Дубинине, думаю, ещё будет резонанс.

- Да, ты молодец, Лиза. Редко когда встретишь единомышленника. Друга. Спасибо.

- Слушай, Макс, а вот чего бы ты хотел больше всего? На данный момент? Достичь, в карьере. Вот я хочу, чтобы меня знал весь мир. Потому что я говорю правду. Потому что я пытаюсь донести всё самое важное. Не из-за скандалов или чего-то там, а потому, что я – это я. Потому что мне есть что сказать. А ты?

- Знаешь, я недавно увидел своё интервью в сети, кто-то выложил, с меткой: Реутов. Адвокат Совести. Наверное, вот этого я и хотел достичь, чего-то подобного.

- Я знаю, я чувствую, что мы на пороге чего-то важного. Так бывает, когда летишь на огромной волне, и всё тебе удаётся, и тебе подвластны все на свете силы… Мы всё делаем правильно. И мы победим.



Не спеша, вдоль по Пречистенке. Впереди Белые палаты. Улица узкая, тротуар, он пропускает её вперёд. Как раз туда, где ниша, лестница… Глухой хлопок. Лиза оборачивается. Макс? Мааакс! Он падает на снег возле самых ступеней, медленно, как в дурацком фильме, и огромное красное пятно растекается на снегу возле головы….

Оцепенение.

Этого не может быть. Нет. Не с ними…

Высокий, плотный парень с пистолетом. Лицо закрыто маской. Глаза… Решил убежать? Нет, не уйдёшь ты, сволочь! Она кричит и не слышит себя. Хватает его за рукав, всего лишь дёрнуть на себя, подсечка…

Пистолет, прямо в лицо. Выстрел.

Какие белые-белые стены… Падают. Медленно… Небо опрокинулось и разлилось, превращаясь в белую реку.