Белый свет

               

                Утомлена борьбой всегдашней,
                Склонится ли на ложе сна,
                Подушка жжет, ей душно,страшно,
                И вся, вскочив, дрожит она;
                Пылают грудь её и плечи,
                Нет сил дышать, туман в очах
                Объятья жадно ищут встречи,
                Лобзанья тают на устах...
    
                М.Ю. Лермонтов "Демон".

     Она всегда ощущала себя женщиной: соблазнительной, чувственной, желанной. Мужчины были её богами. Она считала их существами высшего порядка. От них исходила животворящая сила любви и энергии. Им принадлежал мир, который манил, о котором она мечтала, который был ей нужен, как воздух. Они были источником её фантазий, грёз вo сне и наяву. Мир был прекрасен оттого, что в нём жили мужчины. Всё самое удивительное, духовное и прекрасное, всё, что она любила, чем восхищалась, и даже то, чего не могла постичь и принять, - всё было сотворено, создано мужчинами, которым она поклонялась. Она желала только одного: принадлежать им. Без них - это она знала точно - жизнь теряла смысл.
    Сначала это были мальчишки, потом юноши,  и наконец, мужчины. У нее не было чёткого идеала мужской красоты, ей нравились разные мужчины, но при одном непременном условии: наличии ума, силы воли, своеобразия и той яркой глубинной индивидуальности, которая вызывает восторг и восхищение.
    Встречаясь с мужским взглядом, она внутренне трепетала, ей становилось жарко. Она чувствовала себя счастливой от одного взгляда, от одной улыбки. Её воображение не рисовало постельных, интимных сцен. Она просто уплывала на волне блаженства и была счастлива. Прибегая домой, ещё с порога,  радостно восклицала:
    - Мама, мама, если бы ты видела, как этот мальчишка, этот юноша смотрел на меня!
    - А кто он?
    - Мама, какая разница кто он? Он видел только меня, смотрел только на меня!
    - Наверное больше не на кого было смотреть, - подшучивала мама.
    - Да нет же, ты же знаешь, мы всегда ходим стайкой.
    - Он хотел познакомиться с тобой?
    - Наверное, но это не главное. Я не хочу знакомства. Если со мной рядом будет кто-то, то тогда другие уже не будут так смотреть.
    - Как так? - уточняла мама.
    - Знаешь, вот здесь, под левой грудью, так сладко занывает, как будто летишь на качелях - и страшно и весело.
    - Смотри, смотри, дорогая моя, всё до поры до времени. Кроме взглядов существует ещё и другое - любовь. Без неё, просто взгляды - опасны.
    - Мамочка, не просто взгляды, а страстные взгляды!
    - Страсть может оказаться бесплодной, тем более мужская: она прихотлива и переменчива, и зачастую улетучивается, так и не превратившись в любовь.
    - Но разве может быть любовь без страсти? Она начало любви, её рождение! Ах, мама, если всё так, тогда что же такое любовь?
    - Любовь - глубокое чувство, слияние двух близких душ.
    - И только? А что же делать со всем остальным?
    - Душа - возвышенна, а страсть - низменна. Любовь - рождает страсть.
    - Нет, мама, ты не права! Любовь рождается из страсти! Примеров тому, известных, исторических - тьма!
    - Но берегись, девочка, страсть опустошительна и, в таком случае, можно превратиться в ...
    - Знаю, знаю! В несчастную женщину. Со мной такого не случится. Ты же сама говорила, что у меня возвышенная душа!
    - Да, радость моя, говорила.
    - Мамочка, я всё знаю, я просто живу и радуюсь, у меня впереди целая жизнь. Пусть смотрят, пусть любуются! Выбор за мной.
    - Выбирая, можно ошибиться. Любовь не выбирают. Она приходит сама.
    Ей нужны были эти взгляды и улыбки, они придавали ей уверенность и силу. Впитывая их, она острее ощущала вкус жизни. Близости не было ни с кем, но она точно знала, что такое страсть. Читая о ней в многочисленных романах, она ощущала её кожей, всем своим существом так, будто это происходило с ней. Она чувствовала безумие страсти, она хотела её, она ждала её.
    Неожиданная и ранняя смерть, единственного близкого, любящего и любимого существа - мамы, поколебала её иллюзорно-чувственный романтический мир. Страшная потеря, с которой она не смогла смириться, лишила её радостного и беззаботного существования. Растерянная и одинокая, не разобравшись в себе, не познав, не испытав любви, страсти, не пройдя путь ошибок и разочарований, ещё не зная, не догадываясь, что кроме взглядов существует великое множество точек соприкосновения, способных соединить двоих и сделать их истинно счастливыми, она вышла замуж за того, чьи глаза терпеливо и влюблённо сопровождали её повсюду.
    Муж был страстен, нежен, постоянно желал её. Она отдавалась ему, почти всегда нехотя, каждый раз изыскивая отсрочку. Лёжа с ним, она ничего не ощущала, кроме жалости к себе и к нему, кроме досады, вины и раздражения. Волна блаженства, о существовании которой она знала, никуда не уносила её. Она оставалась здесь, в постели, придавленная: на спине, на боку или на животе - это не меняло сути. Муж восторженно откатывался. Иногда она плакала или ворчала; иногда, стыдясь своей пустоты, изображала удовлетворение. Её мучила совесть от собственного унизительного притворства, от невольной лжи, в которой она пребывала. Измены были ей отвратительны и неприемлемы по своей сути. Жить двойной жизнью она не хотела. Она жаждала гармонии. Разговоры о своей холодности она отвергала, считая их беспочвенными и неубедительными. Страсть жила в ней, бурлила в поисках выхода и, врываясь в её странные, удивительные сны, заявляла о своём присутствии с такой силой, что пробуждаясь, она трепетала от желания. Но к кому? Управлять страстью невозможно. Она не подчиняется ни воле, ни рассудку. Страсть - не похоть, что так неразборчива. Истинная страсть - гармонична, она ищет совпадения. Должно произойти воссоединение души возвышенной и плоти, жаждущей блаженства, - говорила она себе.
    В тридцать лет она уехала отдыхать одна, с ясным и непреклонным желанием ощутить себя полноценной женщиной.  Состояние неудовлетворенности, ущербности угнетало её. Любила ли она мужа?  Отношение к мужу не совпадало с её представлением о любви.  Любовь, это яркое, восторженное чувство, когда каждая минута жизни озарена сумасшедшей радостью, когда при одном воспоминании о возлюбленном сладко замирает сердце и вскипает кровь, когда мимолетный взгляд, звук голоса, легкое прикосновение рождает бурю чувств, и нет ничего на свете прекраснее этого состояния! Я хочу познать таинство полной любви. Я должна испытать себя, освободиться от несовершенства, которое меня разрушает, - сказала она себе.
    В тот год стояла необыкновенная жара. Был месяц май. Кавалеров было много, но она ждала того единственного, которому ничего не надо было объяснять, которому можно было довериться.
    Он появился скоро: среднего роста, стремительная мужская походка… и – глаза. Как он смотрел на неё! Он увидел её, вернее, почувствовал то, что было в ней, внутри её существа. Она возликовала, она поняла: это Он. Ах, как хороша была игра, которую они затеяли! Как только он показывался в конце аллеи, она, торжествуя и ликуя, тут же сворачивала на другую.
    Бесконечных, чудных два дня, они ходили кругами. На третий день, в полдень, она присела на скамью в парке и стала ждать. Было многолюдно, рядом сидели люди. Лёгкое облегающее платье из зелёного набивного крепдешина, подчёркивая уже успевшую загореть кожу, прекрасно гармонировало с её ярким природным обликом. Осознавая силу своей привлекательности, она позволила себе быть смелой. Она ждала, и он явился. Стремительно, летяще, не пытаясь приблизиться, он проходил мимо. И тогда она, сделав приглашающий жест, громко и отчётливо произнесла:
    - Идите сюда!
    Он остановился, как вкопанный. Она видела: - он задохнулся, ему не хватило воздуха. И в следующее мгновение он оказался рядом.
    - Присаживайтесь. Вы так давно охотитесь за мной, не решаясь приблизиться, что вас удерживает?
    Сияющий, красивый, сильный, он смотрел на неё взглядом, от которого сердце бесчувственно скатывалось вниз, и почему-то исчезало ощущение ног.
    - Я из породы застенчивых нахалов, - выдохнул он… и рассмеялся.
    Они сразу заговорили обо всем на свете, потом встали и пошли. Не было никого, только oни, только их чувство, огромное как мир. Это было счастье, к которому она шла: единый порыв души и тела! Это было то, чего она столько лет желала, чем исступлённо томилась и страдала. Её захлестнула волна радости, желания: сладко, до тошноты ныло внизу живота, и казалось, не было на свете силы, способной изменить её состояние, тем более, остановить её или запретить совершить этот шаг. Всё вокруг исчезло, перестало существовать.
    Они поднялись вверх по тропинке. Уже стало темнеть, а они всё ходили, говорили, смеялись. Он читал ей стихи, она восторженно слушала его, задыхаясь от полноты ощущений. Потом они зашли в какой-то ограждённый то ли двор, то ли сад, присели на скамью, такую же, как в парке.  Его первые поцелуи и прикосновения были робкими и нежными, но затем – его горячие губы стали властными, а руки - настойчиво и жадно метались по всему телу, заставляя её вздрагивать и вскрикивать. И когда всё исчезло, растворилось и наступило ощущение блаженной невесомости, и она - ощущая его тугую плоть - уже лежала, готовая уплыть на желанной волне, вдруг - по всему периметру ограды - вспыхнул белый, яркий, безумно белый, ослепительный свет. Стало светлее, чем днём. Она увидела над собой чужое, незнакомое лицо, увидела свои высоко торчащие колени, платье, закрученное на шее, и расхохоталась. Она смеялась, без конца представляя то, что увидела. Он растерянно застёгивал брюки и обескураженно молчал.
    Он продолжал ходить за ней, но это была уже не та игра, что вначале. Она не бегала по аллеям, она уже не хотела, не желала этого, потому что знала - это не повторится никогда. Ей был дан один день, один час, один миг, который должен был стать началом пробуждения её женской сущности, началом внутренней гармонии и совершенства, но белый свет фонарей сжёг уничтожил этот миг, вырвал её из небытия и, разрушив красоту,  оставил на память нелепую и отталкивающую картину.
    Она не сердилась на него, ей было пусто и тоскливо. Он - бог, которого она выбрала. Он должен был защитить её, спрятать, при-крыть, увести от этого белого, безжалостного света. Он должен был Предвидеть, Предчувствовать, Предугадать, Предусмотреть.
    Потом он пришел к ней. Она долго оттягивала сближение. И уже ничего не испытывая, легла на узкую, неудобную кровать: было противно, неловко, стыдно. Она что-то говорила, говорила, а у него ничего не получилось. Он был потерян, уничтожен.
    Он уехал, а она пошла на свидание к местному врачу-протезисту, который домогался её и славился своими похождениями.
Протезист обрадовался, суетился, но в самый пик его суеты, она рассмеялась. Не было ничего, только остался во рту вкус жареной картошки, которой он её угощал.
Были другие мужчины - разные, в разных местах, где ей приходилось бывать, но никогда ей не удавалось подняться на волне желанной мечты. То состояние полной отрешённости, когда исчезает окружающая реальность и, растворяясь в блаженстве, уже себе не принадлежишь,  не приходило.
    И каждый раз, когда она находила и замечала любую нелепость и неестественность происходящего, её настигал смех, и этим смехом она убивала тех, с кем была. Реакция была различной: одни смущались, терялись, другие злились, вели себя агрессивно, третьи уговаривали, пытаясь достичь желаемого. Но она уходила от них пустая, безжалостная и безучастная, оставляя их жалкими, смешными, с опущенной, ничего не выражающей плотью - навстречу новой жертве.
    Её боги, которым она хотела принадлежать, перестали быть Мужчинами.


Месяц Май               
___