Не оборвать в былое нить. Часть третья

Мы студенты техникума

Война - войной, но и нам нужно было заниматься своими личными делами. Еще в самом ее начале, Волька, которого, по всей вероятности, надоумил отец, являвшийся главным бухгалтером какой-то организации, стал уговаривать нас с Ленькой поступить в финансово-экономический техникум Наркомата Финансов Уз ССР.

Его аргументация в пользу совершения такого поступка заключалась в следующем: вместо того, чтобы терять еще один год в  школе, заканчивая 10-й  класс, нам следовало бы поступить сразу на второй курс техникума и, тем самым, получить по окончании его не только общее среднее образование, но еще и, какую-никакую, специальность.

И хотя обрести наряду со средним образованием еще и специальность я был не прочь, тем не менее, стать конторским служащим, тем более каким-то счетоводом, не отвечало моей мечте детства. Я всегда хотел быть военным строевым командиром, а на гражданке, по крайней мере, инженером- строителем новых железнодорожных линий. Это был предел моих стремлений, для достижения которого я согласен был пройти путь от слесаря, токаря, механика водителя, вообще простого рабочего любой специальности, связанной с техникой. Однако в то время я не имел никакого понятия о том, каким образом можно было бы начать претворять эту свою мечту в действительность, с чего практически мне следовало начинать. Поэтому, поколебавшись некоторое время, я дал свое согласие. Тем более, что Волька уже знал все, что нужно было для этого делать. От меня требовалось только механическое выполнение его указаний...

Финансово-Экономический техникум (ФЭТ) Наркомата Финансов УзССР  располагался в то время на улице Свердлова, дом 26, недалеко от ПКО (парк культуры и отдыха) им. Тельмана. В него мы и подали заявления и начали готовиться к сдаче экзаменов.

Вступительные экзамены оказались, вопреки ожиданию, весьма легкими: история СССР, математика (решение примеров объеме семилетки) и русский язык (диктант).

Правда я несколько опасался диктанта, и поэтому основательно готовился к нему, повторив все подзабытые правила по орфографии и пунктуации. Но не это меня тревожило. В то время я уже понимал, что моя слабость заключается в другом: в рассогласованности моторно-двигательных импульсов с образным представлением, которое всегда стремится забежать вперед. Поэтому при написании слов, механический процесс которого всегда замедлен по сравнению с образным мысленным представлением, мое внимание в большей степени сосредотачивается на проговаривании звуков букв, а само их написание происходит неосознанно, автоматически, а иногда просто не контролируется сознанием. Такие моменты происходят, например, когда сознание направлено на стремление удержать в памяти смысловое содержание всего, услышанного при диктовке, предложения в целом и оценить его с точки зрения синтаксиса, а при сочинении предварительно представить  образно содержание придуманного предложения. В результате этого получаются в написанном тексте многочисленные ошибки, в виде отсутствия окончания слов, пропусков или наличия в слове отсутствующих  букв, но имеющихся в последующем слове, перестановки букв местами. Например, слово крокодил я, будучи еще в 5-ом классе в задумчивости написал как "коркодил", которое рассмешило моих  однокашек-завистников,  представив им повод для подтрунивания. Нечто подобное особенно наглядно проявляется при написании черновиков, когда при их расшифровке не можешь при побуквенном прочтении сразу сообразить, какое же это слово мною было написано. И чтобы установить его значение приходится восстанавливать смысловое предложение в целом, причем неоднократно перечитывая его. С другой же стороны, читая и заново перечитывая отпечатанный машинописный текст своего материала, над которым пришлось долго работать, и который, как говорится, "в зубах навяз", мне не удается, иногда даже за несколько прочтений, обнаружить самые очевидные ляпсусы. Для этого нужно время, чтобы основательно подзабыть текст. Вот только тогда-то с  удивлением они и обнаруживаются.

Зная за собой все эти слабости, при написании вступительного экзаменационного диктанта я сосредоточил  полностью свое внимание на побуквенном прочтении каждого слова, и в результате получил оценку "хорошо".

Занятия в техникуме начались 1-го августа. Для первой вводной лекции вновь принятых студентов пригласили в большую комнату дворового помещения. С интересом ожидая преподавателя, мы неожиданно увидели как в дверях комнаты появился колченогий, небрежно одетый мужчина маленького роста с угрюмым выражением малосимпатичного лица, обиженного чем-то человека. Прихрамывая, опираясь на трость, он подошел к председательскому столу, и сердито поглядывая на нас начал громко объяснять нам, что учебная программа нашего 2-го"Б" курса рассчитана на подготовку налоговых  инспекторов, что налоги - это обязательные платежи, взимаемые государством с различных предприятий, организаций и с отдельных граждан, что они являются одним из главных источников средств формирования государственного бюджета. И далее начал рассказывать об общей системе налогов, о том какую долю составляют различные их виды в госбюджете, и какую роль они играют в плановом  перераспределении национального дохода. Особо остановился на вопросе влияния налога на формирование выгодной для государства структуры промышленного и сельскохозяйственного производства посредством понижения или повышения  налогообложения на тот или иной вид производимой товарной продукции.

В качестве примера последнего он сослался на ту роль, какую налоги сыграли в расширении посевных площадей хлопчатника в нашей республике. "В то время,- говорил он,- местное население не очень-то хотело выращивать хлопок. Для них куда выгоднее было выращивать другие виды сельхозпродуктов: овощи, фрукты, фураж и прочие. Поэтому правительство на все эти виды сельхозпродукции установило повышенные налоги, в то же время предоставив хлопкоробам значительные льготы. Следить за неукоснительным выполнением этого постановления было поручено, в числе других, и органам налоговой инспекции. Вот нам-то и предстояло сломить упорное нежелание тех, кто противился выполнению этого постановления, путем жесткого, неукоснительного требования своевременной уплаты всей суммы налоговых сборов. А она, порою, была очень значительной, и ее было некоторым выплатить просто не под силу. В таких семьях приходилось отбирать даже ценные домашние вещи в счет оплаты налогового сбора. А это нелегко делать: слезы, ругань, упреки, просьбы подождать из-за того, видите ли, что у них сейчас нет денег. "Как денег нет? А на ковер деньги нашлись?" И в этом месте своего рассказа, по-видимому, вспомнив случай, действительно имевший место в его практике, преподаватель настолько вошел в раж, что размахивая тростью, как указкой, ткнул ею в пустоту над нашими головами в воображаемый ковер и со злобой выкрикнул: "А ну, снимай его! Мы забираем его в счет неоплаченного налога!" Но тут же спохватившись, как-то сник и уже нормальным  голосом добавил: " Вот так-то, всяко бывает в жизни налогового инспектора.

Не знаю, какую цель он преследовал, упомянув об этом случае. Хотелось ли ему на этом примере показать нам, насколько важна и сложна, порою, безжалостная служба налогового инспектора, но на меня его эмоциональное выступление произвело удручающее впечатление. Да и остальные студенты как-то притихли и молча разглядывали его, то ли осуждая жестокость, то ли жалея семью, то ли себя, что впутались в такое неблаговидное дело.

Следующая лекция была по бухгалтерскому учету. Ее пришла читать молодая симпатичная женщина. После краткого вступительного слова и объяснения понятий "дебет", "кредит", "сальдо", "счет" она тут же предложила нам расчертить у себя в тетрадях 15 простейших форм  счетов, состоящих только из двух граф: слева "Дт"(дебет), справа "Кт"(кредит), а сверху названия этих счетов: "Здания и сооружения", "Хоз. инвентарь", "Материалы", Товары", "Касса", "Расчетные счета", "Дебиторы", "Уставной фонд", Фонд директора", "Плановые ссуды", "Кредиторы", "Рабочих и служащих", "Накоплений", "Производство, "Готовые изделия" и занести в них данные месячного оборота условного предприятия, на основе которых нам предстоит уже завтра совершить те или иные бухгалтерские операции.

На следующей лекции нам было предложено расчертить в своих тетрадях форму "Оборотной ведомости за месяц" с графами: "№ п/п", "Название счетов", "Сальдо на 1-е число текущего месяца", "Обороты за месяц" , "Сальдо на 1-е число следующего месяца". Три последние графы дополнительно разделить на колонки "Дт" и "Кт", разнести в них построчно соответствующие цифровые данные всех предыдущих счетов 15 наименований и подбить итоги по каждой из колонок.

Так проходила лекция за лекцией, на каждой из которых мы чертили и заносили цифровые данные деятельности условного предприятия в шахматную и оборотную ведомости, в аналитические счета, подводили баланс и совершали различного вида подсчеты и расчеты.

Несмотря на то, что первоначально бухгалтерский учет, как таковой, казался мне сложным видом деятельности, то теперь, после основательного знакомства с ним, чем больше я постигал его сущность, тем проще он стал мне казаться. Я хорошо для себя усвоил, что каждый вид, происходящей на предприятии или организации деятельности, обязательно должен находить свое отражение в графах как основного документа, так и во всех других, связанных с ним, по тем или иным основаниям. Причем, один и тот же вид деятельности в одном счете приводит к увеличению сальдо по дебету, а в другом - к уменьшению по кредиту или наоборот. Нужно было только хорошо ориентироваться, в каком случае это должно происходить. Поэтому на все вопросы, которые задавала преподавательница студентам на практических занятиях, я всегда первым отвечал правильно, чем заслужил даже ее похвалу. После одного такого быстрого и толкового ответа, она, во всеуслышание заявила: "Вы так легко ориентируетесь во всех расчетах, что я удивляюсь даже почему вы выбрали эту специальность, а не пошли на математический факультет (вероятно считая, что я, как некоторые другие в группе, уже окончил десятый класс).

Заниматься в закрытом помещении в жаркие дни августа для нас, школьников, было делом непривычным. В вязком, теплом воздухе тесного комнатного помещения одноэтажного строения, плотно  набитого людьми, мы покрывались испариной. К влажному голому телу рук то и дело прилипали тетрадные листы, что вызывало раздражение. Особенно когда вместо простого и доступно понятного всем: "Получено от лесопильного завода материалов: досок 150 штук по 2 руб. Фанеры 20 листов по 4 руб. Отпущено в счет долга горкомхозу  материалов... Отпущено на производство материалов..." и т.д. - нам приходилось конспектировать лекции по истории и теории учета. И если лекция об историческом развитии бухучета от староитальянской, новоитальянской к немецкой, французской, интегральной и американской формам учета вызывала еще какой-то практический интерес, то конспектирование теоретических рассуждений о задачах бухгалтерского учёта  в промышленности, и долгом и нудном их перечислении по пунктам: "1. Контроль выполнения и перевыполнения заданного предприятию техпромфинплана. 2. Помощь стахановцам развернуть дальше стахановское движение и распространить его вширь и вглубь на все области и районы СССР. З. Внедрить хозяйственный расчет. 4. Контроль и обеспечение бюджетной сметы и финансовой дисциплины. 5. Выявление скрытых резервов и максимальное использование всех наших резервов, способствование развитию производительных сил. 6. Обеспечить сохранение общественной  собственности и борьбу с вредительской работой врагов народа"  - казалось нам надуманным, никчемным, никому ненужным делом, пустой тратой времени. И без того мозги плавились от жары и духоты, и мысли были тяжелыми и тягучими, а тут еще нужно было соображать, как, каким образом, бухучет может влиять, ну, например, на стахановское движение или выявление скрытых резервов и способствовать развитию наших производительных сил или обеспечить борьбу с вредительской работой врагов народа. Нет, тут без философствования, логической подгонки и привязывания к указанным обстоятельствам никак не обойтись, так как в бухучете никаких счетов, ни аналитических, ни синтетических или каких-либо других документов, с прямыми или косвенными показателями, по которым можно было бы это определить в количественном или стоимостном выражении, не существует. Однако согласно учебной программе,  освещение указанных вопросов было обязательным, и, по мнению её составителей, не менее важным, чем изложение нам практически ценных понятий, таких как определение стоимости единицы продукции (калькуляции), что такое овеществленный и живой труд, или по каким принципам делится производство на основное, побочное; каким образом определяются производственные  затраты на основные и накладные, прямые и косвенные и т.д.

Обо всем этом мы узнавали из лекций, которые следовали одна за другой. Вот уже закончился август, прошла половина дней сентября. Курс лекций по бухучету подходил к своему завершению, и нам должны были, после объединения с остальными студентами, начать  читать лекции по финансовому праву и другим специальным  дисциплинам. И вдруг в один из этих дней, когда мы, как обычно, пришли утром на лекции, нам объявили, что занятия сегодня отменяются и навряд ли они состоятся в ближайшие дни, потому что здание техникума передается какому-то эвакуированному  в Ташкент учреждению, и потребуется некоторое время пока руководство не утрясет вопрос с новым помещением. Это сообщение невольно  отвлекло нас от студенческих забот, которыми мы в последнее время были полностью поглощены, и заставило нас задуматься о положении на фронтах, где никаких, ожидаемых нами  благоприятных изменений до сих не происходило. После двухмесячной задержки неприятеля на оборонительных рубежах под Смоленском, немецкие войска снова стали, день за днем, приближаться к Москве. На Северо-Западном направлении уже к 8-му сентября Ленинград оказался отрезан с суши от остальной страны, и началась его блокада. На Западном направлении I9 сентября был оставлен врагу Киев, а, следовательно, и вся территория перед ним со многими Украинскими городами, была захвачена противником. Это огорчало.

Явившись на следующий день, мы узнали, что наш техникум временно переведен в здание физкультурного техникума, расположенного в поселке Луначарском, и тем, кто пожелает продолжить учебу, будет предоставлено место в общежитии. Сбор студентов с вещами, состоится на следующее утро здесь же, у старого здания техникума.

Группу собравшихся на следующий день студентов в Луначарский поселок сопровождал завхоз. Сойдя, на конечной остановке трамвая № З, мы, не ожидая пригородного автобуса, пройдя под железнодорожным виадуком, вышли на мощённое булыжником Луначарское  шоссе, и не спеша, зашагали к месту назначения.

Вот там-то я и увидел впервые, на протянутом  над дорогой красном полотне, лозунг-призыв: "Дадим Родине 16ООООО тонн хлопка". Конечно, я знал, что в республике выращивается хлопок, и даже уже собирал его, но чтобы вот так, как сейчас, после лекции налогового инспектора, сознательно, по-взрослому, задуматься о количестве собираемых тонн, раньше мне никогда не приходилось. Я был поражен этим впервые осознанным мною числом тонн - "1.600 000". Для меня это было сейчас наглядным примером той кропотливой работы, которая была проделана в нашей республике, в том числе и налоговыми инспекторами, по увеличению посевных площадей хлопчатника.

Незаметно, с любопытством поглядывая  по сторонам на незнакомые мне до этого пригородные места, я шел, не переставая мысленно прокручивать это поразившее меня число, пытаясь представить какую же гору хлопка могли составить миллион тонн. В свое время я где-то вычитал, что миллион минут составляют I,9 года, а толщина книги в миллион страниц достигла бы высоты 8-ми этажного дома. Чтобы прочесть такую книгу, понадобилось бы 30 лет при нормальных рабочих условиях. Вот что такое миллион. Так, в задумчивости, я не заметил как мы подошли к поселку, и в самом его начале, перед пологим спуском шоссе, свернули на пыльную грунтовую дорогу. Пройдя по этой дороге около ста метров, мы подошли к огороженному высоким забором участку, за которым увидели двухэтажное здание со множеством одноэтажных дворовых строений. Это и был физкультурный техникум - место нашего нового пребывания.

Новое место всем ребятам и девчатам, которые согласны были продолжить учебу, очень понравилось: просторные светлые классные комнаты и такие же комнаты общежития, спортивный зал и спортивные сооружения во дворе, где также располагалась столовая и буфет - в общем, место, что надо. Вот только занятий нет, так как преподаватели приезжать за город на 1-2 часа, чтобы прочесть нам лекцию, не согласились. Их это не устраивало, зато для нас и это была "лафа". Мы целыми днями болтались без дела, наблюдая за занятиями студентов физкультурников, которых также было "кот наплакал".

За все те дни, которые мы там находились, а это было около недели, наши ребята успели себя проявить и с плохой стороны. На второй день после нашего  переезда, еще малознакомый мне парень, занимавший кровать в одной с нами комнате общежития, вечером, когда мы от безделья решили ложиться спать, неожиданно предложил нам "пошуровать" в винограднике, который находился за нашим забором. Я с удивлением повернулся в его сторону, и впервые за все время нашего совместного нахождения, пристально-изучающе уставился на него.  "Бывают же такие инициативные, вся умственная энергия которых направлена на извлечение наживы. А может быть это просто поиск приключений на свою голову, - думал я, не зная, что следует ему ответить.- По его виду чувствуется, что он - малый не промах". А он - щуплый, с обветренным, казавшимся грязновато-серым от загара лицом сельчанина, с узко расставленными на нем сердитыми, серыми глазами, молча поглядывал на нас с кривой усмешкой, видимо наслаждаясь своим героически-смелым предложением и нашей, городских жителей, растерянностью. - "Но ведь там такой высокий забор. И, наверное, сторож есть", - наконец угрюмо произнес я, поскольку все  остальные молчали, а надо же было чем-то ответить на его вызов. "Я знаю место, где можно перелезть, - с гордостью возразил он. - Ну что, пошли? Кто смелый?" И он не спеша направился к выходу. Мне очень не хотелось идти с ним. Но вместе с тем, показать ему, что я труса праздную, тоже было нежелательно. И я двинулся за ним в темноту коридора. За нами увязались еще двое других. Так мы, гуськом и прошли в конец участка двора техникума к его дальней боковой границе, за которой находился яблоневый сад. Глинобитный забор (дувал) в этом месте был старым и не очень высоким, с глубокими щербинами, по которым, как по ступенькам лестницы можно было забраться на него. Это мы и проделали один за другим, в той последовательности, как шли. Затем в темноте под листвой яблоневых деревьев прошли к дальнему концу забора виноградника, где он был сооружен только для вида, и очутились под стойкам подпорок виноградных плетей. "Срывайте только большие кисти", - последовала команда нашего предводителя. И мы лихорадочно стали шарить руками в темноте, нащупывая  среди листьев подходящие по величине виноградные  гроздья, а затем, сорвав их, засовывать себе за пазуху.

Управились довольно быстро и тем же путем, украдкой, поспешили вернуться назад.

Однако тревожное душевное состояние продолжало напоминать о себе даже тогда, когда мы оказались в своей комнате общежития: ведь и здесь нас все еще могли застукать с поличным. Наверное, такое опасение испытывал не только я один. Это чувствовалось по суетливо-беспокойному поведению остальных, по их поспешно-торопливым высказываниям предложений о дальнейших наших действиях. И тут, никогда бы не подумал, вдруг прозвучало предложение: "Давайте угостим девчат!" - "Как, ворованным и девчат?" - мелькнула недоуменная мысль. Моё книжное идеализированное романтичное представление о женщинах не допускало такого даже в мыслях. Но последовавший за этим дружный хор одобрительных возгласов в поддержку этого предложения, прервал мои сомнения. Нашлись любезные ухажеры, и вскоре мы сидели в женской комнате вокруг большого стола, на котором горой возвышались сваленные виноградные гроздья. К моему удивлению «дамы сердца» без тени стыда вместе со своими рыцарями дружно уплетали добытые ими трофеи. Так, книжная романтика была скорректирована обыденщиной. Правда, нужно отдать должное, виноградные ягоды были очень вкусными и ели их без ограничения - кто сколько хотел и мог.

Лёгкость, с которой нам удалось совершить набег на колхозный виноградник и принесённая «богатая» добыча, по-видимому, пробудили у остальных  ребят  интерес к дармовой наживе, сдерживаемый до этого боязнью заслуженного наказания. Поэтому на следующий вечер заинтересованность в набеге проявило большее число участников. Вся эта, теперь уже толпа «рыцарей удачи», гурьбой направилась к заветному месту. Возглавлял нас, как и прежде, самодовольный инициатор набега на колхозный виноградник. Он первым перескочил в яблоневый  сад через забор. За ним, увлеченный массовым психозом совершения "героического" поступка, стал перелазить и я. Но в то время как после соскока я, распрямляясь,  восстанавливал равновесие, за забором послышался громкий топот ног подбегающих людей, сопровождаемый возгласом: "Вот они. Уже все здесь! Держите их!" И тут же, инициатор, оттолкнув меня, поспешно подскочил назад к забору и стал лихорадочно взбираться на него. Не успел я и глазом моргнуть, как он уже спрыгнул во двор техникума. Тут же с той стороны, из-за дувала, раздался голос: "А вот и он сам! Хватай его!" Я замер, соображая, что мне делать: "Перелезать назад, значит добровольно обречь себя на постыдное наказание, так как мне не удастся выскользнуть из рук добровольных помощников милиции из физкультурного техникума. А это грозило мне, в лучшем случае, исключением. Нет, только не это", - решил я. "Пусть лучше уж меня задержит сам сторож виноградника. Пусть даже побьёт меня, я это смогу как нибудь сохранить в тайне, но только не общественный суд. И, сгорая от стыда, только от предполагаемого общественного суда, я тихо-тихо, стараясь не шуметь, но и не мешкая, направился  через яблоневый сад к забору виноградника. Затем, перепрыгнув через него, распрямившись, смело зашагал в сторону навеса колхозного охранника.

Охранник, ещё издали заметив меня, вышел из-под навеса и стал смотреть в мою сторону. Приблизившись к  нему, я не очень громко, но так, чтобы он слышал, подал голос: "Э, амаке, саломалейкум. Биз карокчи ушлаймиз. Шу ерда тинчми?" (Эй, дядя, здравствуйте. Мы воров ловим. Здесь спокойно?) Пожилой сторож ничего не ответил, только удивленно посмотрел на меня. А я, заметив дальше его навеса приваленную к забору большую кучу хвороста из старых виноградных плетей, забрался с нее на забор и, не мешкая, спрыгнул с его пятиметровой высоты на задворки столового помещения. Затем, обойдя его, спокойно пошел к  зданию общежития. На полпути мне повстречалась группа бригадмильцев (Примечание. "Бригадмилец" - член бригады содействия милиции. В СССР в 1932–1955 годах.)  во главе с преподавателем, которая издали наблюдала за воротами и входной дверью в общежитие, видимо подкарауливая кого-то из нашей разбежавшейся группы. Но так как я шёл со стороны столовой, где, кстати, находился и буфет, то они только окинули меня подозрительно-вопрошающим взглядом, но не осмелились даже ничего спросить.

Вот так-то, смелость города берет! Войдя в комнату, я с тем же видом, будто ничего не знаю, молча улегся на свое место. В последующие  два дня я так же ни с кем по этому поводу не беседовал, но и инициатора-заводилу больше в нашей комнате не встречал. Наверное все же он был не наш финансист, а физкультурник.