Хроники одного вывода

                ...По дороге в Кабул обелиски стоят,
                на одном из них свежая надпись,
                "Разведрота. Одесса. Сержант Иванов."
                шестьдесят пятый тире восемьдесят пятый.
                Он три дня до приказа тогда не дожил,
                не дошел спотыкнувшись о пулю.
                А Пересыпь не знала,всю ночь напролёт,
                день рожденье Героя встречала...
                Не пройдет и пять лет, "духи"к власти придут,
                наши души растопчут бронею.
                Горы тихо вздохнут,они видели тут,
                Не такое брат ,не такое...
                (Солдатская песня времен Великого похода)

                ...Да воздастся им,уходящим в горную высь,
                памятью и покоем...




             День первый.

          Раскинув руки в сторону и не отталкиваясь от дощатого настила,я прыгнул в речку. Под водой было тихо и спокойно... Работая одними ногами,я не спеша поплыл к другому берегу. Сегодня для меня самый счастливый день,вчера наконец-то пришло письмо из дома с хорошими новостями, первое за долгие месяцы ожидания. Сделав глубокий вдох, я опустился на самое дно...
          Прозрачная вода позволяла разглядеть все камни и ракушки,лежащие в светлом песке, редкие водоросли плавно качались в такт течению. Неожиданно мимо меня с шумом пронеслись тонкие ветки тополя, и раздался звук разрываемой материи.
          Так падая на землю и взрываясь,скрежечут реактивные снаряды.Выскочив из воды,я увидел верхушку большого тополя,срубленную эРэСом,медленно покачивающуюся на волнах. Такое купание меня сильно взбодрило и быстренько одевшись,я рванул на аэродром. Подбегая к казарме,увидел как наши офицеры идут в лен.комнату на совещание. Обрадовавшись,что не опоздал,я не спеша прошел вместе со всеми и сев за один стол с капитаном Маковским,начал шипеть ему на ухо:
          - Вадик, сейчас на твоем "приводе",хотели убить героя апрельской революции. У тебя совесть есть? Срубило верхушку большого тополя, и она чуть не упала на мою светлую голову.
          Маковский сделал зверское лицо и не разжимая губ процедил:
          - Если армия избавится от таких идиотов,как ты,я поверю,что жизнь прожил не зря. Как можно было не знать,что убрали все заставы и "духи" во всех ближайших "зеленках". Вы завтра с Борькой уходите с последней колонной. Ты меня понимаешь? Не с крайней,а с последней, дай Бог, что бы вышли из долины без потерь. Послушай командира,он все объяснит.
          В подтверждении этих слов Ионцев постучал карандашом по столу и начал совещание:
          - Товарищи офицеры. Согласно приказа командующего, все руководство роты и часть личного состава, сегодня вечером убывают в Кабул с последующим перелетом в Термез. Две наши предыдущие колонны благополучно добрались до Хайратона. Завтра в семь утра колонна под командованием командира шестьдесят шестой бригады, уходит на Кабул. Советские войска покидают Джелалабад. От нас идет семь единиц техники, старшим капитан Акимкин. Товарищи! Попрошу соблюдать высочайшую бдительность,моджахеды подошли вплотную к периметру.Поэтому,все ночуют в кабинах автомобилей. В казарме остаются только Акимкин и Яковлев. С утра придут афганские товарищи,передадите им ключи от модуля. На этом,всё. Вопросы есть?
           Вопросов не было и все шумно потянулись к выходу. Выйдя из лен.комнаты, я решил еще раз проверить свою технику.
          - Серега подожди, я с тобой,- окликнул меня Акимкин,- какие планы на вечер? Может картошки пожарим?
          - Кроме картошки, я предлагаю взять у Маковского телевизор. Сегодня "Взгляд", попьем чайку, телик посмотрим.
          - Точно, точно. Как я мог забыть.
          Продолжая болтать, мы подошли к КДП. Наши солдаты, сбившись в кружок,что-то оживленно обсуждали.
          - Яхьяев!- Акимкин подозвал сержанта,- слушай инструктаж. От техники не
отходите ни на шаг, выставь часовых, но водителей не привлекай. Все вопросы решать через старшего лейтенанта Скотаренко. Он сейчас подойдет. Действовать по обстоятельствам. Завтра в шесть утра,мы у вас. Все свободен.
           Осмотрев еще раз машины, мы пошли в модуль, готовиться к завтрашнему дню. В казарме все сидели на чемоданах. Начинало темнеть,и не позднее чем через два часа, должны прибывать транспортники...
           Народ толпился в курилке, разговор был бестолковый и не клеился... И тут кто-то предложил:
           - Мужики,давай все вместе сфотографируемся.
           И вот уже побежали за фотоаппаратом, начали рассаживаться и в этот момент на пороге появился сержант:
           - Товарищи офицеры, АН-26 вылетел из Кабула.
           - Слышь Яхьяев,- Акимкин помахал ему,- раз пришел, давай с нами сфоткаешься.
            Володя Кишко,наш бессменный фотограф поднял руку верх и протяжно пропел:
           - Улыбочка!- вспыхнула вспышка.
            Тут же все загалдели,похватали вещи и толпой пошли на аэродром...
            Мы остались вдвоем, ужинать расхотелось и проверив все замки, завалились спать.

                День второй.

             Будильник позвонил в пять,но мы встали раньше, решив обязательно плотно позавтракать. Ароматный чай, заваренный в трехлитровом баллоне и банка тушенки, разогретая с картошкой помогли нам взглянуть на мир сытыми глазами. Время еще  было и Акимкин решил поснимать с окон светомаскировку.
            - Она нам больше не нужна,а мне всегда нравилось смотреть из окна на пальмы.
            Я не обращал на него внимание и заряжал два новых автоматных рожка по 45 патронов. Вскоре закончив свои дела,собрал весь ненужный хлам и вынес на мусорку возле казармы.
            Борис к тому моменту, убравший везде светомаскировку, и довольный своей работой, вытащил из под кровати "итальянку".
            - Ну что? Возьмем на память нашу хлебницу?
            - Таможня может придраться. Раскрой её, хлебом пахнет?
            - Еще как!
            - Ну тогда берем.
            Чалму, кравшуюся мимо окна, первым заметил Акимкин. И приложив палец к губам, жестом спросил,
            - Дверь закрыта?
            - Нет,- я отрицательно замотал головой.
            Борькин взгляд мне многое сказал о моих близких родственниках. Прихватив изоленту,которой я перевязывал рожки. Он на цыпочках прокрался к двери. Вытащив гранату,одним движением примотал её к ручке, продев изоленту сквозь кольцо, привязал к крючку на лутке и разогнув усики, тихонько вернулся обратно...
            Не сводя глаз с входной двери, мы отступили в оружейную комнату. В ней не было окон и стена за спиной. Расположившись справа и слева от входа,сняли автоматы с предохранителей и затаились...
            Потянулось время ожидания...Прошло не меньше трех минут, пока раздался скрип открываемой двери, я вжался в стенку, отсчитывая четыре секунды...
            Взрыв оглушил, но мы  рванули на выход,необходимо было использовать фактор неожиданности. Рывком преодолели расстояние, но не высовываясь, мы осмотрелись...
            Никого не было, никто не стрелял, лишь везде дымились обломки взорванной двери. Подняв дверную ручку с привязанною к ней веревкой, Акимкин стал возмущенно тыкать ей в мою сторону:
            - Нет, ну ты видел, что творят сволочи? Наверно их было немного,один или два. Больше через периметр, не просочились бы.
            - А ты думал, они грудью на амбразуру бросятся? Я предлагаю выдвигаться в сторону бетонки. Наша задача была передать ключи, но раз двери нет, то и ключа нет. Тем  более, что имущество модуля старшина передал, еще вчера утром, наша совесть должна быть чиста.
            Пока я произносил свою парламентскую речь, Акимкин присел на корточки и закурил. Он прожил в этой казарме почти три года. Отсюда он уходил в колонны и улетал на задание в Асадабад, провожал в последний путь погибших друзей и получал награды. Три года она была его домом. Незаметно смахнув слезу. он поднялся,взял мел и размашистым почерком написал на стене:
            - Мы  уходим !
                20 Мая 1988 года.
                Яковлев. Акимкин.
             Мы еще постояли минуту, потом закинув автоматы за спину, пошли на аэродром...
             Колонна, окутанная сизым выхлопом дизелей, как неповоротливое животное, изгибаясь всем телом, выползала из ворот. Мы успели вовремя...
             Я побежал к своему "Уралу" и запрыгивая в кабину, увидел,что Борис стоит на подножке "Камаза" и что-то энергично объясняет ротному старшине, подъехавшему на БэТэРе.
             - Командир, может поедем?-солдат вопросительно посмотрел на меня.
             - Поехали, Талыбов, поехали,- и уже не сдерживая эмоций, высунувшись в окно, закричал во весь голос,- УХОДИМ!!!
             Дорога захватила сразу, разрытый снарядами асфальт уводил нас все выше и выше в горы. Внизу я оставлял войну, смерть и тьму средневековья. Впереди нас ждал МИР... И мысли в голове были одни и те же:
             - Домой...Домой...
             Талыбов толкнул меня в плечо,отвлекая от воспоминаний.
             - Товарищ командир. Впереди мертвый кишлак.
             - Я вижу. Притормозишь возле крайнего дувала...
             "Урал" чихая тормозами,медленно проезжал мимо разрушенных жилищ. Спрыгнув на ходу, я подбежал к первому из них и положил рядом с уже лежащими на камне солдатской панамой и пакетом с сухпайком, заранее приготовленную флягу с пакистанской водкой. На этом месте, полгода назад погиб отчаянный парень из Молдавии, старшина Юра Цурка. Его БэТэР подорвали радиоуправляемым фугасом. Это была последняя смерть в нашей роте и мы договорились обязательно оставить помянуть. Запрыгивая на подножку,я обернулся и прошептал:
             - Земля тебе пухом. Прощай, Юра!
             И опять вперед, вперед и вперед... Надо спешить, скоро серпантин, а там в галереях две машины не разминутся, будем ползти в час по километру. Дорога совсем стала плохой, сплошные воронки,местами она сужается до одной колеи и пропасти. Пропасти от которых захватывает дух. Впереди первый тоннель...Движкам не хватает разреженного воздуха...Второй тоннель...Машины идут на самых пониженных передачах...Поворот за поворотом... Время остановилось...
             - Выехали, командир, выехали,- Талыбов вытирая панамой пот, показывал вперед,- "духи" не стреляли уже хорошо.
             - Сплюнь,что бы не сглазить.
             Напряжение спало,колонна набрав приличную скорость и проехав не останавливаясь Кабул, устремилась к Баграму.
             Где-то через час запищала рация:
             -Внимание всем! Впереди в Чарикарской "зеленке" идет бой. Увеличить скорость до максимальной, постараться не останавливаться. Конец связи.
             Я переглянулся с водителем.
             -Отпусти переднюю машину подальше, у нас должно быть расстояние для маневра и одень "броник", не на параде... Все, вперед...
             Мы влетели в бой, как в грозу. Грохот танковых орудий, рев реактивных снарядов и треск пулеметных очередей. "Духи" пытаясь блокировать дорогу, вышли на первую линию виноградников, их атаки были одна яростней другой. Низкий поклон нашей пехоте за их подвиг, не щадя живота своего , они спасали наши жизни. Колонна прошла без единой потери.
             Как оказалось, это был последний наш бой на афганской земле. Впереди наc ждал Саланг,но несмотря на всю сложность этого перевала, мы его минули почти без потерь. Уже после тоннеля,когда мы с Талыбовым лихо вырулили на трассу. Нас остановил майор-десантник. Не повышая голоса и ничего не приказывая, спокойно попросил:
             -Мужики. Будьте осторожны, впереди два "Камаза" ушли в пропасть.Удачи вам.
             -Спасибо,командир. Мы постараемся.
             Было около пяти часов вечера,когда колонна въехала в Пули-Хумри. Мы все были усталые и издерганные длительным переходом. Равнодушно рассматривая городские кварталы, я не заметил, когда первый букетик полевых цветов упал на капот, затем еще один и еще...
             Вдоль дороги стояли мальчишки  лет по десять и такие же девчонки, в одинаковых белых рубашках, черных брюках и юбках. На груди у них,были повязаны красные галстуки, а в руках букеты полевых цветов, которые они бросали на наши машины. Рядом с ними бегала от одного к другому, что-то подсказывая и постоянно поправляя на них то рубашки, то галстуки,молодая девушка,одетая так же как они.Видно было как она волнуется и переживает...
             К горлу подкатил комок, первый раз у нас не клянчили деньги или консервы,не подкладывали пластит под движки. Нам дарили цветы. От переживаний я закрыл глаза,они что не понимают, что их ждет, когда мы уйдем? За нами заполняя все ущелья и долины, все кишлаки и аулы двигалась армия тьмы.Она захлестнула Нангархарскую долину и остановилась у Кабула. Она ждет своего часа,но уже в феврале следующего года уйдет последний советский солдат и страна захлебнется в крови. Мы подарили этим детям надежду...Мы не имели право это делать... А сейчас уходя навсегда, мы бросаем их...

                День третий.

             Стоянка на ночь, была в окрестностях Пули-Хумри, ни выстрелов, ни ночных обстрелов, война оставалась в прошлом.Утром без суеты и нервотрепки, двигаясь без остановок, добрались до Хайратона. Ну, а дальше, Вы все видели сами... С Красными знаменами, по знаменитому Термезскому мосту, последняя колонна из Джелалабада вернулась на Родину.
               
               P.S. Уже в Термезе, мне передали фотографию нашей роты. Она теперь стоит на моем столе. На ней мы навсегда остались молодыми и счастливыми. Обнявшись как одна семья, мы смотрим в будущее веселыми глазами...
                Но не получится счастливого финала в этом рассказе...Пройдут годы и новые войны начнут собирать свой страшный урожай. Летом 1991 года в Карабахском конфликте будет тяжело ранен рядовой Талыбов, в 1992 под Бендерами в разбившемся МИ-8 погибнет Андрюха Скотаренко, в августе 95 в Ачхой-Мартане, отстреливаясь от русского спецназа падет сержант Яхьяев. Судьбы остальных с каждым годом узнавать все труднее. Перестали приезжать хлопцы с Украины и как будет дальше неизвестно...
                Иногда по вечерам,когда воспоминания перехлестывают горло,хочется поднять глаза к небу и сказать:
                - Прости нас Господи,прости... Не ведаем, что творим...