Мои корабли

 Перочинным ножиком стального носа рассекает волны пароход. Волны темно-синего цвета, и сколько я не пытаюсь разглядеть там лазурь, индиго или еще какие-то цвета, только темно-синей, обволакивающий цвет, и белые барашки всплескивают и булькают, но этих звуков не слышно. Небо над моей головой - свинцовое, но горизонт прочерчен цветом раскаленной лавы, а по бокам немного оранжевого, словно дольку грейпфрута одели в апельсиновую кожуру. Мне нравится такое. Это не волны, и можно описать.
 На палубе никого нету. Пара белых лежаков разбросаны вокруг, полотенце, хрустальная ваза, она перекатывается туда-сюда, но не издает звуков, только в дали звучат перезвоны китайских колокольчиков. Мне нравится этот звук. В моей руке тлеет сигара и хоть я никогда их не курил, настоящих, это просто отменная, может из Гаваны или Кубы. Людей тоже никого. Наверное, они спят. А может их просто нету на этом корабле. Может капитан вскричал посреди ночи "Тоне!", проглотив "м", и нажал на кнопку тревоги. И всех эвакуировали на вертолетах. А я остался, а корабль взял - и не утонул.
 Мы плыли домой, но теперь эта идея кажется не такой уж прекрасной. Носится по океану это судно, и я, оседлав один из лежаков вперился взглядом в свинцовое небо и кожуру апельсины, за которой холодно, идут дожди, гремят трамваи, очереди в магазинах, дерьмовые песни по радио крутят, война наконец. И весь мой маршрут - от лежака к своей каюте, из каюты - в ресторан, где по полу разбросаны зеленые яблоки, воняют подгнившие кольца ананасов и плещется в графине коньяк, но чаще вода, да, чаще вода. Заключенный в хаос маршрута подводных течений мои собственные маршруты до смешного просты и не требуют иных прихотей, чем те, что диктует тело.
 Хорошо это или плохо? Не знаю, с позиций эвакуации - опасно здесь, а с моих позиций - их нет. Есть оббитая зеленым драпом палуба, соленый и мощный океанский бриз в глаза, иногда - дожди, иногда - солнце, но все это  в другие дни, ни в этот раз, сегодня - небо свинцовое и грейпфрут растекся по горизонту лавовым потоком. И закрыв глаза, зажмурив их с силой древесного корня, рвущего плоть земли, я понимаю, что этот пароход может быть небоскребом в центре мегаполиса, одиноким ржавым вагончиком в степи, потерянной в миллионах деревьев лачугой с видом на лужицу озера, пещера на склоне горы, заросшая диким виноградом или вечно едущая по дорогам машинка, спрятанная в дождях и туманах, где единственный признак жизни - горящая сигарета. Это не поменяет сути и я вздрагиваю, раскрыв глаза, от оглушительного удара волны в бок корабля и рева могучего титана со слепыми глазами, омывающего континенты и смывающего прибрежные города. Я растворяюсь вместе с железными костьми парохода в его пасти и перемолотым буду выплюнут в другого великана. А может он обо мне забудет и мы продолжим путешествие, пока сами не перестанем различать, где борта, а где волны, все сольется в один цвет и утонет друг в друге.