Я отвезу тебя домой. Глава 58. Опять без дома

Клементина прождала Матье весь день. Но тот так и не появился.
Когда он не пришел и на следующее утро, Клементина занервничала. До этого она все убеждала себя, что дело - только в его уязвленном самолюбии.

Она не прислушалась к его словам. Больше того, она посмеялась над ними.
Она не желала обижать Матье. Но допускала, что он мог оскорбиться, посчитать себя ненужным.
Клементина думала так и какое-то время именно этим объясняла его отсутствие.
Но когда подошел к концу второй день, а от Матье по-прежнему не было известий, она испугалась. Как бы мало она ни знала этого человека, она не могла представить себе, чтобы тот бросил ее одну, когда обещал быть рядом до возвращения в город Северака. Значит, с ним что-то случилось! – кусала она губы.

Между тем, деньги, которые он оставил, почти закончились.
Хозяйка таверны стала неприветлива. Хозяин при всяком взгляде на Клементину краснел и отводил глаза.

Вечером второго дня, когда Клементина спустилась в кухню, чтобы заказать ужин, трактирщица, возившаяся в тот момент у очага, выпрямилась, оставила поварешку, которой помешивала в котле похлебку, уперла руки в бока:
- И не рассчитывайте! – завопила вдруг. - Вообще собирайте-ка свои вещички и выметывайтесь отсюда!

Клементина не сразу поняла, что все эти грубые слова обращены к ней. Она машинально обернулась, огляделась. В кухне кроме нее были только две служанки, – за высоким каменным столом они ощипывали кур.
- Я это вам говорю, милочка! Вам!
Клементина, наконец, обрела дар речи.
- Что за тон? – спросила она холодно. – Вы забываетесь!
Хозяйка таверны расхохоталась.
- Забываюсь? Я? Это вы забылись. Вы думали, приличные люди будут спокойно смотреть на то, что вы тут устраиваете?
Клементина непонимающе склонила голову набок.
- Что вы имеете в виду?
- Здесь не бордель, - хозяйка развела по сторонам руки, охватывая все пространство кругом. – Сюда приходят приличные люди. И вам нечего тут делать. Я вот так и знала, что не нужно было позволять вам оставаться в нашем доме. Это надо же! Принимать мужчин в своей комнате! Не стыдясь ни окружающих, ни даже собственного ребенка! Убирайтесь!

Клементина старалась сохранить спокойствие. Старалась не слышать оскорблений, не реагировать на них.
- Но вам заплачено за неделю вперед, - сказала только.
- Ничего подобного. Кто это вам сказал? А хоть бы так и было! Вы и так прожили тут ту самую неделю. Так что как бы там ни было…
- Неделя заканчивается завтра.
- Убирайтесь! – хозяйка повернулась к ней спиной и снова взялась за половник. – А не то муж вытолкает вас на улицу своими руками. Не сомневайтесь.


*

Поваренок, - маленький, с огромными испуганными глазами, -  коснулся ее руки, поманил за собой. Она вышла из кухни - вся раскрасневшаяся от гнева. К тому времени, впрочем, когда мальчонка подвел ее к стойке, за которой хозяин таверны разливал по бокалам вино, гнев уже сменился растерянностью. И оставшись одна, - мальчишка покинул ее, вернулся к очагу, продолжил вращать нанизанную на вертел птицу, - она только думала: что ей делать? что ей теперь делать?

Оставив свое занятие, пожилой мужчина обернулся к Клементине.
- Вам, в самом деле, лучше уйти, - смущенно сказал, глядя на нее. – Я верну вам деньги за эту последнюю, оплаченную вашим мужчиной ночь. Но оставаться вам тут не стоит. Жена не позволит. Если ей что в голову взбрело, ничем этого не перешибить. Лучше, пока совсем не стемнело, ступайте в Нижний город. Там, может быть, вы сумеете найти себе ночлег.

*

Когда Клементина с Вик покинули таверну, солнце уже выкрасило багровым облака над головой, залило красным золотом дворец губернатора. День подходил к концу.

Они спустились до Рыночной площади, прошли между домами. Зашли в одну таверну, другую. Места для ночлега не находилось. О Матье никто не слышал.
Она почему-то думала… представляла себе, что встретит Матье на первой же улице, в первом же трактире. Они войдут в зал, - думала она, - а он будет сидеть за столом, недовольный и, может быть, даже пьяный. И она подойдет, сядет напротив. И, когда он увидит ее и Вик, он улыбнется.
Прекрасная картинка! Плохо было только то, что ничего подобного не происходило.
 
В третьей по счету таверне Клементина решила, что пора подумать хотя бы об ужине. Она нашла место в дальнем углу длинного прокуренного зала. Попросила принести ей похлебки. Трактирщик, разносивший в этот момент горячительные напитки по столам, взглянул на нее странно. Подозвал юношу, выставлявшего на стойку вымытые кружки, передал ему заказ. 

Когда молодой парень поставил перед ней миску, наполненную ароматным отваром, она взялась кормить Вик. Набирала в ложку бульон, размачивала в ней хлеб. Потом, когда девочка насытилась, стала есть сама.
Утолив первый голод, наконец, оглянулась по сторонам.

Таверна, в которой они теперь находились, больше походила на притон. Подавляющее большинство посетителей составляли мужчины – грубые, неухоженные, грязные. Какие-то девки бродили между столами, то и дело присаживались клиентам на колени. Хихикали, громко смеялись. Время от времени мужчины взглядывали в ее сторону. Снова отворачивались – о чем-то спорили, перемигивались, непристойно шутили.
Клементина не вслушивалась в их разговоры и не слышала их. Все, что происходило вокруг, было для нее только фоном. Не слишком приятным, но вполне терпимым.

Только один не принимал участия в этом пьяном веселье. Сидел на бочке у очага, курил трубку. Глядел на окружающих с выражением отчужденного превосходства. Он был в компании и вне ее. К нему то и дело обращались сидевшие за столами. Что-то спрашивали, что-то рассказывали, над чем-то смеялись, приглашая и его посмеяться вместе с ними. Он отвечал, не выпуская длинную трубку изо рта. Улыбался, но глаза его оставались непроницаемыми.
Клементина задержала на нем свое внимание потому, что он очень выделялся из всей этой толпы.  А еще потому, что он напомнил ей Уттесунка – не столько чертами лица, сколько внутренней, глубинной какой-то основательностью.
Он был метисом – наполовину француз, наполовину индеец. Черные прямые волосы, разделенные на прямой пробор, сзади были собраны в пучок. Глаза, как у большинства индейцев, прикрытые тяжелыми веками, выглядели сонными. Но она знала, что за этой внешней оболочкой может скрываться как праздный бездельник, так и деятельный, энергичный человек. Как мягкий и добродушный недотепа, так и жестокий и расчетливый мужчина. 

Клементина так увлеклась этими размышлениями, что не успела отвести глаз, когда он посмотрел в ее сторону. Поймав ее взгляд, он одним ловким движением соскочил с высокой бочки. Направился к ней чуть вразвалку. Опустился на скамью напротив. Положил обе руки на деревянную, изрезанную, исколотую ножами столешницу. Клементина какое-то время смотрела на широкие его кисти, на коротко остриженные ногти. Потом осмелилась взглянуть в лицо. 
Он наблюдал за ней. Затянувшись, вынул трубку изо рта. Выпустил дым чуть в сторону, не отрывая от нее взгляда. Наконец заговорил.
 
- Сколько ты хочешь за ночь? – спросил.
Она побелела. Прижала к себе Вик. Смотрела на сидевшего перед ней. Не могла выдавить из себя ни слова.
- Нет? – уточнил спокойно.
Наклонился вперед.
- Тогда, раз ты поела, убирайся отсюда. Иначе через полчаса максимум у тебя не останется возможности выбирать.

Она отодвинулась, откинулась назад. Сунула пальцы за корсаж, чтобы достать запрятанные на груди монеты, задела локтем Вик – та разрыдалась. В таверне наступила тишина. Кажется, все, кто был в зале, обернулись в их сторону.
Мужчина-метис схватил ее за руку. Сжал запястье железными тисками.
- Я расплачусь за твою миску похлебки, – прошипел. - Проваливай отсюда сейчас же.
Она подхватила Вик на руки, вскочила, выскользнула из-за стола.
Уже оказавшись за дверью, Клементина услышала, как недавняя тишина прорвалась грубым смехом.


*

- Чем ты так напугал красотку, Морис?
Метис обернулся на голос.
- Не твое собачье дело, - огрызнулся.

Казалось, все только и ждали возможности поорать. Они хлопали себя по коленкам, перебивали один другого, перебрасывались шуточками, обращались то к нему, то друг к другу.

- Ох, теряешь ты сноровку!
- Кто бы мог подумать!
- Раньше бабы падали при его появлении и раздвигали ноги, теперь бегут сломя голову.
- Это все твои отлучки виноваты. Никак не выберешь солдат ты или охотник…
 - За девками, - загоготал кто-то.

- К тому же она не заплатила за обед…- заметил трактирщик, опасливо поглядывая в сторону молчавшего метиса.

Тот слушал. Не отвечал. И головы не поворачивал. Продолжал курить, пускал к потолку колечки дыма.
Наконец, все утихомирились, вернулись к своим столам и своим разговорам.

Тогда он поднялся. Заметив на скамье оставленный женщиной в спешке мешок, подхватил его, зашвырнул метким броском за стойку. Отмахнулся от возмущенного вопля стоявшего за стойкой юноши.
– Ты перебьешь тут все! – закричал тот.
- Отвали, Пат, - проговорил лениво. - Ты меня знаешь. За все, что я разобью, я плачу. И за эту девку – тоже. Так что заткнись. Принеси лучше выпить и что-нибудь пожрать. Я проголодался.