МИТЯ - памяти тех, кто не вернулся домой

(главы из повести «Переливы в лунном свете»)

Возможно, запах цветущего сада был сегодня чересчур терпким, или просто изнурительная жара, что стояла последние дни, не давали ей успокоиться, принять окончательное решение. А может как раз этот неистовый лунный свет, заливающий все вокруг своим волшебством, бередил душу далекими воспоминаниями. Когда Митя, ее Митя, читал дивные строки своего любимого поэта:
«Золото холодное луны,
Запах олеандра и левкоя.
Хорошо бродить среди покоя
Голубой и ласковой страны»
Только где взять ей этот покой, если не может она уже столько лет вернуться в ту ласковую страну. И не потому, что кто-то или что-то не пускает. Нет! Просто нет больше такой страны на карте мира, во всяком случае, для нее.
***
Митька, милый мой дружок! Сколько ссадин ты замазал йодом, сколько раз с деревьев снимал свою маленькую подружку…
Нина Викторовна проснулась от резкой головной боли, на подушке темными пятнами проступали следы ночных слез. Почему ей в последнее время так часто снится далекое школьное детство? Или верно говорят, что с возрастом давно забытое вспоминается лучше, чем вчерашний день.

Слезы.. Нет, они не от этого. Митя – высокий, улыбающийся, с отложным воротничком белой рубашки на своем первом выходном костюме. И его отец, который фотографировал тогда всех с такой же ясной жизнерадостной улыбкой, как у сына.
Последний звонок, одиннадцатый выпускной класс и ее букет весенней сирени в его руках. Митя так и остался навсегда в ее памяти юным и нежным другом из далекой юности. И фото это последнее в его жизни - на гранитном памятнике на аллее ребят – афганцев на старом городском кладбище.
***
Митя, старший брат закадычной подружки, добрая душа, всегда заступавшийся за малышей. Как-то раз, прогнав подзатыльником обидчика, он отдал ей все леденцы, что обычно таскал с собой для сладкого угощения мелкой детворы и пообещал дать почитать новую книжку с волшебными рассказами.
***
Нина Викторовна тихо рассмеялась, вспомнив эту небольшую плоскую металлическую баночку с разноцветным монпансье. Она потом еще долго хранила в ней всякую мелочь в виде значков и красивых стеклышек, что так ценятся в детстве и совсем не замечаются во взрослой жизни. Митя, Митя! Милый мальчик.

Когда ранними зимними вечерами уже невозможно было бегать во дворе от опускающегося ночного холода, а до сна оставалась еще уйма времени, Митя собирал мелкоту в их теплом подъезде. И начинались его волшебные рассказы. Иногда чуть жутковатые, порой смешные, но всегда заканчивающиеся счастливым концом.

Митька мечтал стать Педагогом с большой буквы, как Макаренко. Он до дыр зачитал «Республику Шкид», подаренную ему когда-то на день рождения его бабушкой, долгие годы преподававшей литературу в соседней школе. В их доме была громадная по тем временам библиотека. И Митя, обладая феноменальной памятью, рассказывал малышне ужастики Конан Дойля и фантастические прекрасные выдумки Александра Грина.

Став старше Нина, конечно, их потом прочла сама, но тогда Зинкин брат казался ей таким же прекрасным защитником слабых и обиженных, как герои его рассказов.

Когда Митя приехал на побывку, отслужив в десантных войсках половину срока, вся дворовая ребятня встречала его счастливыми воплями в предвкушении новых рассказов. Любопытствуя, они осаждали парня различными мудреными вопросами, пока его отец не затягивал сына домой. Но и там все слушали его армейские байки, затаив дыхание, не в силах отделить вымысел от яви. Таким уж талантливым рассказчиком он был.

Приглашенные девчонки шушукались о том, что в форме Митя смотрелся очень эффектно, а Нина не могла глаз поднять на парня, боясь выдать свое волнение. Она и сама не ожидала, что сердечко ее так будет стучать только от одного звука его голоса. А Митя все говорил и говорил, но иногда его внимательный взгляд останавливался на ней. И тогда девочке казалось, что она улетала в далекую страну, полную безоблачного счастья, где сбываются самые потаенные мечты и надежды, где существовали только он и она.

Опасаясь выдать свое душевное волнение, Нина покинула гостеприимный дом, не попрощавшись. Но в тот памятный вечер домой она не спешила, в душе царило состояние неведомого ранее полета – любовного полета. Сердце щемило и хотелось только одного – снова увидеть Митю, поймать его взгляд, полный участия и загадочности взрослого мужчины.

Она все-таки дождалась, когда Митя пойдет провожать друзей, наблюдая за ними с привычной скамейки. И никак не ожидала, что молодой человек заметит ее в тени двора. На обратном пути Митя подсел к девушке и, решительно обняв, по-братски чмокнул в щеку.
- Ниночка Зимина! А я все думал – кто это с моей сестрой весь вечер в уголке шушукается?
Митя, такой взрослый и такой родной, улыбающийся, нежный.
- Какая ты стала, красавица моя! – спокойно поправляя девчоночьи косы, рассмеялся он.
- Твоя? - девочка смутилась, не смея поверить, что Митя говорит серьезно.
- А разве – нет, сестричка?
- Это Зина тебе сестричка, а я - нет, - старалась спокойно парировать Нина, но голос вибрировал от волнения, выдавая внутреннее напряжение.
- А ты, - Митя замолчал, встретив ее взгляд, полный наивного обожания.
От неожиданного откровения девочки у него вдруг перехватило горло.
- А ты совсем взрослая стала, - с хрипотцой в голосе заметил он.
- Конечно, я не ребенок. Мне уже шестнадцать, - заносчиво вскинула девочка голову, прямо уставившись на него.
« и я так тебя ждала» - хотелось добавить ей.

В тот вечер они впервые поцеловались. У нее кружилась голова от счастья, у него – от сожаления близкой разлуки. Разлуки с отчим домом, с мирной спокойной жизнью, с милой, такой знакомой и незнакомой, такой близкой и непонятной девочкой Ниной Зиминой.
В залитом лунным светом дворе Митя читал ей стихи Есенина, удерживая девичью ладошку на своей груди.
- Золото холодное луны, запах олеандра, - шептал он, боясь спугнуть нежное очарование нарождающегося чувства - чувства первой любви.

Через несколько дней Митя уехал, увозя теплые воспоминания о доме и робкие поцелуи влюбленной девочки. Он думал, что покидает все это богатство на время, а оказалось, что навсегда. Навсегда в небытие.

Но не сложилось. Ах, не сложилось! Может Митя и был тот единственный и неповторимый ее суженый, с кем браки совершаются небесами. Да только эти самые небеса его у нее и отняли. Ну почему Всевышний забирает самых лучших, самых преданных, самых верных? Нина Викторовна горько вздохнула – на это вопрос, она была уверена, ни у кого ответа не было.
***
Прозвенел звонок, студенты с веселым гулом покидали аудиторию, оставляя ее одну наедине с огромным букетом пышных роз. Закончился очередной студенческий год.
Взгляд зацепился за роскошные цветы. Нина не любила розы, особенно такие – яркие, алые, лепестки как капли крови. Они напоминали ей о прошлом. Далекая беззаботная юность и первая боль, еще не осознанная, непонятная, но вошедшая внутрь отравленной иглой на всю жизнь.

Девушка возвращалась с родительской дачи. Стоял август, тихий, умиротворенный отшумевшим жарким июлем. Привычную дорогу перегородили какими-то ремонтными работами, и пришлось обходить котлован стороной. Тропинка пролегала по ближней аллее старого городского кладбища. Здесь уже давно не хоронили, но по краю шла череда из новых погребений. Нина знала, что вторым в мемориальном ряду был памятник на Митиной могиле – черный блестящий траурный мрамор со школьной фотографией юноши с выпускного класса.

Его родители часто приходили сюда, вот и сейчас на ухоженном надгробии пышным ворохом лежали нежные цветы. Митин отец стоял рядом, устремив взгляд в сторону заходящего солнца, будто старался разглядеть в небесной дали что-то ведомое только ему одному. Девушку вновь поразило тогда, насколько похож был Митя на своего отца.

Нина стояла возле и глаз не могла отвести от алых роз на черном камне. На каждом лепестке полу-раскрывшихся бутонов в солнечных лучах сверкали капли недавнего дождя.
«Как слезы» - девушка перевела взгляд на фотографию.
Митя улыбался ей счастливый, полный надежд и мечтаний, так и не успевший осознать, как мимолетна жизнь, что определена судьбой каждому рожденному на матушке-земле.