Предложение

Алина  со своей сестрой и племянницей   сидели в дюнах за небольшим кустиком, стараясь спрятаться  от холодного порыва ветра, рядом с пляжем, где мужчина разрывая ногами песок, делал вид, что что-то искал. Женщина, годившаяся ему по возрасту в матери, зябко поеживаясь от ледяного ветра, ходила рядом. Конечно, поиск в песке потерянной вещи, сплошной абсурд. Но как иначе  они могли расположиться на пустом пляже напротив одиноко сидевших женщин, наблюдавших за закатом солнца и моливших бога, чтобы завтра оно грело щедрее. Так надоело ежиться. Хотелось тепла.
                ***
Тепло было обретено в квартире сестры, в доме, что стоял в самом центре города. Но от дома сестры и до окраины было рукой подать.Прямо из окна за красными черепичными крышами близлежащих домов виднелась зеленая полоска, похожая на ту, что частенько можно видеть из иллюминатора набравшего высоту самолета. Если бы не редкие машины, похожие на небольшие движущиеся точки ни за что было бы невозможно догадаться, что там дорога. В бывшей Пруссии она  столкнулась с удивительной вещью. Там дороги незаметны с высоты. Очень часто кроны деревьев скрывают их. Дороги  узки  настолько, что двум машинам трудно разъехаться, и очень часто кроны деревьев скрывают их.
                ***   
База отдыха была в нескольких метрах от пляжа, она сплошь  была усыпана палатками, как грибами. На их фоне «солидно» выглядели домики, поставленные  то там, то сям. Неизвестно какого проекта придерживались создатели этого райского уголка, границы которого были четко определены с одной стороны холодным Балтийским морем, с укрепленными песчаными берегами, с другой – мелким и теплым заливом, где в один из вечеров Алина  увидела  новобрачных. Он был в светлом костюме, она, как и подобает, в фате и белом декольтированном платье. Не ясно, почему современные невесты так любят оголяться. Невеста, позируя фотографу, поднимала  подол своего платья, оголяя кривенькие ноги в белых гольфах.  Рядом с ними суетился фотограф, молодой чернявый парень, даже не поленившийся снять обувь, чтобы зайти в залив.
Незаметно наступил вечер. Вечер сменила ночь и пришло светлое утро. Обычно по утрам,пока все спали, Алина садилась за стол и пила кофе из чашки с двойными стенками. Она всегда брала с собой эту чашку: в ней кофе долго сохранялось горячим, оглядывалась, смотрела на небо. Только теперь ей было понятно. Когда говорят «небесная голубизна», то это именно эта, что над ее головой, куда устремляются верхушки древних искривленных сосен. Ее взгляд медленно опускался от зеленых малахитового цвета верхушек к голым, корявым стволам, к этому грубо сколоченному столику, на котором красовался злополучный букет, завернутый  в полупрозрачную бумагу. Такой же бумагой была украшена каждая роза. От бумаги пахнуло кладбищем.
Но одновременно с этой ассоциацией  в памяти всплыла Бельгия, цветочный магазин с обилием  экзотических цветов. Каждый раз ее подруга Мари-Роз говорила хозяйке:
- Пожалуйста, на ваше усмотрение.
В последний раз владелица цветочной лавки срезала большой цветок ярко-оранжевого цвета с большими лепестками, затем добавила другие цветы, поменьше, украсила зеленью и нанесла  «последний штрих» - упаковала в красивую бумагу. Вместо узкой бумажной ленты обвязала букет мочалом, не забыв прикрепить свою визитную карточку. Можно было подумать, что в этом маленьком городке у нее полно конкурентов или постоянная клиентка забудет к ней дорогу.
К удивлению Алины, когда Мари-Роз поехала в гости, она не взяла никакого подарка, несмотря на щедрость души. И, видимо, прочитав удивление в глазах Алины, пояснила:
- Куда мы едем, там знают стоимость этого букета.
Глядя на этот букет красных роз, что стоял на столе, Алина и не подозревала, что он перекочует после отъезда  в коридор «коммуналки». Домик, где у нее сестрой была комнатка, напоминал коммунальную квартиру, поэтому Алина там не задерживалась, старалась уйти, чтобы быть поближе к природе, которая была так близка ее сердцу. Даже вот эти кустарники, обложенные по краям небольшими камушками, чтобы ненароком не наступила нога отдыхающего навеселе. И  мангал,  с обломками старой плиты, ей был мил очень мил. Как было все это не похоже  на бельгийские приусадебные лужайки с аккуратно подстриженной травой, скрытые от посторонних глаз за фасадами  красивых домов, крытых черепицей.
 Недостатки, вызванные коммунальной жизнью с лихвой компенсировались  дикой природой. В пяти метрах от нашего жилища начинался так называемый королевский лес, прозванный в народе пьяным, потому что все стволы деревьев были наклонены, причем в одну сторону из-за постоянно неизменного направления ветра. Почему он был назван королевским, никто не знал. Может быть, когда-то здесь, на Куршской косе, ширина которой каких-то двести метров, охотился король. Кто знает.
Подул шквальный ветер, и верхушки столетних деревьев заколыхались  под его порывами, как полевые цветы. Невольно на память пришел случай, связанный с турбазой более  трех  десятилетий назад.
Вместе со своими сокурсницами Алина приехала в далекий пригород Тюмени, где строилась база отдыха для нефтяников. Попав в сосновый бор, она почувствовала эйфорию, состояние, никогда ею ранее не испытываемое. У нее было ощущение приближающегося праздника, на котором она будет главной героиней. Ей казалось, что вот-вот свершится что-то необыкновенное и пред ней раскроется неведомый мир.
Однако время шло, но ничего не происходило. Один день был похож на другой, как две капли воды. Ранний подъем, завтрак, тяжелая и изнурительная и не приносящая удовлетворения  работа, к которой Алина была абсолютно не способна, требовала сноровки.
Вечера проводили за длинным, наспех сколоченным деревянным столом, освещаемым фонарным столбом. Пили чай из алюминиевых кружек и напевали грустные песни.
Спустя неделю в девичьем  царстве произошел переполох. Появились какие-то неизвестные молодые люди. Девушки поинтересовались у одного из них, кто он. Ответ был кратким, но ошеломляющим:
- Химик.
В ту пору после отбывания наказания бывшие преступники отправлялись на принудительные работы, которые назывались «химия». На самом деле он оказался выпускником Львовского политеха, приехавшего в Сибирь подработать деньжат. Этот химик, оказывавший знаки внимания Алине, впоследствии хотел связать свою судьбу с приятельницей Алины – О лей, но его родители, закарпатские украинцы, воспротивились. Эта самая Оля и похвасталась Алине:
- Меня уже пригласили сегодня на танцы.
- Кто?
- А вот этот с серыми глазами.
Алина взглянула на незнакомца, узнав в нем того самого, что видела в столовой. Она бы и не обратила на него никакого внимания, но его пристальный взгляд приковал Алину какой-то невидимой цепью.  В этом взгляде было что-то магическое. Было ясно, что этот незнакомый мужчина рассматривает ее  не из любопытства. Любопытный взгляд совсем другой, он какой-то равнодушный. А этот  искрящийся, проникающий в самую глубину души. Даже не имея никакого жизненного опыта, можно было придти к выводу, что здесь кроется начало любви.
- Я вижу, ты расстроена? – спросила Оля.
- Не понятно. Смотрел на меня, а пригласил тебя.
- Ты забываешь, что мы с тобой похожи, как сестры-близнецы. Тонкие, голубоглазые, а прически, как у Марины Влади.
Это объяснение не успокоило Алину. От было настроения не осталось и следа. Как могла, она успокаивала себя: «Ведь он только посмотрел на меня. Мало ли кто на кого смотрит». Но это мало ей помогало. До самого вечера она старалась гнать мысли о нем.
Танцы устроили прямо на улице, под единственным светящим фонарем, раскачиваемым ветром из стороны в стороны. Когда Алина пришла на импровизированную танцплощадку, сколоченных из оструганных досок, Оли еще не было. Что ни говори, но бывает, мгновение решает судьбу. Он был уже там и, увидев Алину, быстрой походкой направился к ней:
- Потанцуем?
 И как бы извиняясь, добавил:
- Если я умею ходить, то умею и танцевать.
Но ему совсем не надо было извиняться. Танцевальные способности Алины сводились к тому, чтобы переставлять ноги, попадая в такт партнера. Над лесом плыла мелодия. Ободзинский пел: «Эти глаза напротив…». Глаза нового знакомого были совсем рядом, большие, серые,  с длинными пушистыми ресницами.
Впервые в жизни глаза незнакомого мужчины  были так рядом. Она прекрасно сознавала, что это совсем не ее школьный товарищ, а  зрелый мужчина, вполне годившийся ей в дяди.
После этого танца последовал другой. Незнакомец по-прежнему нежно держал ее за талию. Одна ее рука покоилась на его плече, другую он крепко сжимал в своей руке. От всего этого по телу Алины проходила волна неизвестного ей до этого возбуждения. Чтобы придти в себя, она бросала взгляд на раскачивающийся под порывами ветра фонарь. Казалось, что сюда, к фонарю, со всей округи слетелась комары. Тогда она и не думала о том, что она подобно мошкаре летит на свет, увлекаемая этим мужчиной в бездну глубиной в несколько десятилетий.
На следующий день Алина, каждый раз чувствуя его взгляд, ощущала себя неловко. От чего? После танцев он предложил Алине прогуляться, завел ее в заброшенную беседку и стал вести себя напористо, по-мужски.
Алина, как завороженная, молча пошла за ним. Была роса, поэтому они старались не идти по высокой траве, чтобы не замочить брюки. Алина за свои брюки из светлой дешевой льняной ткани, не переживала. А вот у него стрелки, казалось можно было рассмотреть даже в темноте.
Пройдя несколько метров, они оказались в заброшенной беседке. Он обнял ее и осыпая лицо поцелуями одновременно  приближался к какому-то странному предмету. Когда глаза привыкли к темноте, Алина увидела старый биллиардный стол, почему-то без двух ножек. Когда Алина поняла предназначение этого стола, она вспыхнула так, что казалось поднеси спичку  и та загорится. Немного присев вниз, она освободилась от его объятий и скрылась в темноте.
Весь следующий день при случайных встречах с ней, он молчаливо  смотрел на нее большими серыми глазами, а она опускала взгляд вниз, решив про себя:  «Нет, больше я с ним не танцую».
Наступил вечер и опять заиграла музыка. В вагончике было душно и Алина вышла подышать свежим воздухом, не приближаясь к площадке. Неожиданно она почувствовала рядом его присутствие. Услышав привычное:
- Потанцуем?
 Алина не смогла отказать ему в танце. Наивная, она не понимала, что танец сближает ее с ним, совсем незнакомым мужчиной. Что она знала о нем? Ничего, кроме имени и места, откуда он приехал. Но это не помешало ей вновь согласиться на вечернюю прогулку Неожиданно она почувствовала, что ее потряхивает, как в ознобе…
- Вам холодно? Пойдемте в сторожку. Там согреетесь.
Не дожидаясь ответа, взял Алину за руку и привел в небольшой домик, где топилась печь. В сторожке она встала у порога, уткнувшись в лисью шкурку, висевшую на крюке рядом с дверью. В отсвете каминного света она казалась такого же цвета, что и огонь в печи. В таких случаях обычно говорят, что разгорелся пожар в душе. Было ли так у Алины? Она уже не помнит. Много времени прошло. А вот смущение осталось.
Сторожиха, еще не старая женщина показалась Алине очень гостеприимной. Перекинувшись с ним парой фраз, она сказала, кивая на кровать:
- Я пошла, а вы располагайтесь.
Только тут Алина поняла причину ее гостеприимности. Накануне он был у нее и, возможно, заранее отблагодарил ее за радушие. После того, как эта мысль пронеслась в ее сознании, она в мгновение ока выскочила из сторожки.
На следующий день с облегчением узнала, что он вместе со своими приятелями уехал в Тюмень, не простившись с ней. Это ее задело за живое. Она не могла понять, что же это такое. Ухаживал с таким упорством, а потом исчез, не сказав ни слова, не попрощавшись. Рассчитывала ли она на продолжение знакомства? Тогда она не думала об этом. Но уехать так, означало почти бежать от нее. Успокоив себя словами: « Все к лучшему», она сама распростилась с сосновым бором, чуть не ставшим местом ее грехопадения. Она и предполагать не могла, что он вернется, чтобы забрать ее и увезти в Тюмень, туда, где не было дома ни у нее, ни у него.
 Она тогда не знала, что жизненные пути будут сводить и разводить ее с  первой любовью, но она никогда не переступит порога запрета, даже тогда, когда он сделает ей предложение стать его женой.
Женой его она так и не стала. Почему? Может быть потому, что у нее украли паспорт. Едва ли. Не случайно говорят, что браки совершаются на небесах. 
Следующая встреча состоялась у входа  в городской сад. Медленно они шли по тенистой аллее, где раздавалась песня. Певец что-то пел о городских цветах. Алина и предполагала, что она сама, как неожиданно распустившийся цветок, завянет  с приходом осени, которая была не за горами.
Головокружение не проходило, поэтому она с облегчением устроилась на скамейке, рядом с ним. Глядя на него, ждала, когда он спросит. И, наконец, глядя ей прямо в глаза, он задал ей столь ожидаемый ею вопрос.
- Ты подумала?
- Да.
- Ты выйдешь за меня замуж?
- Конечно, - с радостью в голосе, ответила она.
Минут через пять радость ее была омрачена появлением одной женщиной, возникшей как из-под земли. Алина и сейчас ясно представляет ее. Женщина, как женщина, лет сорока пяти, опрятно одетая, в красивом платье и  хорошо уложенными белокурыми волосами, оттеняющими ее голубые глаза.
Подойдя к влюбленным, она обратилась к Алине со словами:
- Милая, он на тебе никогда не женится. Он плут и обманщик.
Ее возлюбленный  улыбнулся, глядя на эту женщину какой-то странной улыбкой и ничего не ответил ей.
Сказав свою короткую фразу, женщина медленно удалилась по аллее.
Подобные сцены можно увидеть только во сне, в кошмарном сне. Но это была явь. Если бы Алина  была одна, она могла бы подумать, что это галлюцинация. Но ведь она была с ним, со своим любимым, с которым она  не стала обсуждать вынесенный «вердикт». Вела себя так, как будто  бы ничего не произошло.