Я отвезу тебя домой. Глава 63. В доме Филиппа

Филипп сидел перед зеркалом. Ждал, когда Антуан возьмется, наконец, за бритву. А тот возился у стола – перекладывал с места на место салфетки, касался осторожно пальцами миски с водой, над которой поднимался пар, помешивал ромашковый отвар, водил помазком по куску душистого мыла.

- Ну, чего ты ждешь? – не выдержал, наконец, Филипп.
- Когда вода остынет немного, - меланхолично ответил Антуан, продолжая намыливать кисть.

В этом элегическом состоянии Антуан находился со вчерашнего вечера – с того самого момента, как одну женщину в его, Филиппа де Грасьен, доме сменила другая. И Филипп никак не мог взять в толк, радовали эти перемены старого слугу или огорчали.
Одно Филипп мог сказать точно: тот накануне ни на мгновение не уронил своего достоинства, наблюдая, как бесновалась Сирен, обнаружившая гостью с ребенком на пороге их дома. Антуан даже не улыбнулся… и бровью не повел, когда он, Филипп, приказал тому помочь Сирен с возвращением в материнский дом. Камердинер проделал все с безукоризненным безразличием, не обращая внимания на крики Сирен, на оскорбления, которыми та сыпала.
Завершив укладывать женские вещи, Антуан спустил их в холл. Потом, подхватив одной рукой узел, другой – взяв под руку саму Сирен, вышел на улицу. И в доме наступила, наконец, благодатная тишина.

*

Со вчерашнего дня Филипп чувствовал себя именинником. Оказывается, всего-то и надо было – отослать Сирен домой, чтобы снова сделаться счастливым.

И теперь, сидя перед зеркалом, он продолжал наслаждаться вновь обретенным ощущением вольной непринужденности. Присутствие в соседней комнате гостьи при этом не беспокоило его ни в малейшей степени. Он был свободен от обязательств по отношению к ней. А потому ничто не омрачало ему удовольствия принимать ее в своем доме. 
Вообще говоря, он мог сразу, - едва встретив, - отправить Клементину де Лоранс в дом Северака. Мориньеровское «позаботьтесь о ней» предполагало в первую очередь – «найдите ее», во вторую - «устройте ее так, чтобы она ни в чем не нуждалась». Но и только. Он, Филипп, не обязан был растрачивать на нее ни капли своего тепла и внимания. И не собирался.

Другое дело, что вчера, когда Филипп нашел ее, наконец, он подумал, что будет неправильным поселить ее в пустующем доме Северака. Чужой дом, чужие слуги. Ей будет там некомфортно, - подумал он. И привел женщину к себе.

*

Пока Антуан возился с бритвенными принадлежностями и окунал пальцы в миску, проверяя, достаточно ли остыла вода, Филипп сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Старался не глядеться в зеркало - заспанная, заросшая щетиной физиономия не особенно его радовала.

Он вспоминал вчерашний день.
Если бы Мориньер накануне задержался в Квебеке еще на несколько часов, он мог бы и сам встретиться с госпожой де Лоранс и устроить ее по своему усмотрению. Но тот отправился на встречу с могавком в середине дня - практически сразу после того, как в таверну явился третий из пяти разосланных ими по городу слуг и сообщил, что нашел место, где до своего исчезновения ночевал Матье.
Это, правда, ничуть не продвинуло их в поисках самого Матье, потому что вот уже несколько дней, как тот, - если верить хозяйке, приютившей мужчину в своем доме, - не появлялся в своей комнате.

Выслушав доклад, Мориньер кивнул. Вышел из-за стола.
- Пора, - сказал.
Филипп поднялся следом. Коснулся плеча друга:
- Я сделаю все, что будет в моих силах, - сказал, имея в виду поиски и Матье, и Клементины де Лоранс.
Мориньер кивнул – спасибо.
- Вряд ли уже мы чем-то можем помочь Матье, - заметил он тихо. – Но, я прошу вас, сделайте все, что возможно, для госпожи де Лоранс.

И Филипп снова обещал ему это. 

*
Филипп наблюдал издалека, как уходил Мориньер. Тот сделал несколько шагов к выходу, когда его окликнул Реми. Подбежал к нему, загородил проход.
- Но что делать мне?
Мориньер безразлично посмотрел на молодого солдата.
- Что хотите, - ответил.
- Я не понимаю, - проговорил Реми растерянно.
- Тут и понимать нечего, - пожал плечами Мориньер. – Хотите – возвращайтесь в Труа-Ривьер. Хотите - следуйте за мной. Мне все равно.

Когда горячая волна стыда залила лицо Реми, Филипп опустил на мгновение глаза. Недавнее его раздражение поведением этого трусливого мальчишки не шло ни в какое сравнение с неожиданной  безжалостностью Мориньера. И Филипп вдруг посочувствовал Реми.   

*

Весь остаток дня вчера Филипп провел в таверне. И уже ближе к вечеру, когда тени удлинились настолько, что слились в одно большое, легшее на город, сумеречное пятно, в таверне появился дворецкий Северака Гастон. За ним следом вошел незнакомый Филиппу мужчина-метис.
Увидев Филиппа де Грасьен, Гастон направился к нему, тогда как мужчина остался у стойки – повернулся спиной к залу, заговорил с разливавшим напитки юношей. Заказал себе выпивку.

- Этот человек ищет господина де Северака, - приблизившись, сказал Гастон. – Господин де Мориньер приказал, чтобы…
Филипп махнул рукой, прерывая его, – я знаю! все знаю!
Направился к стоявшему у стойки мужчине.
- Вы хотели видеть господина де Северака? – спросил Филипп.
- Но вы ведь – не он?
- Нет.
Метис пожал плечами:
- Тогда вам не нужен мой ответ.
Он сделал глоток, повернулся снова к стойке. Филипп схватил его за руку.
- Подождите. Господина де Северака не будет в Квебеке еще какое-то время. Но я ищу… очень ищу одну женщину. С ребенком. С девочкой. Я знаю, ей теперь нужна помощь. Проводите меня к ней. Она будет рада меня видеть.

Метис не торопился оборачиваться. Так что все эти пылкие, быстрые слова Филипп вынужден был говорить ему в спину.
Уже, когда он замолчал, мужчина обернулся медленно.
- Она хотела видеть господина де Северака. О ком-то другом речь не шла.
Метис какое-то время насмешливо смотрел Филиппу в глаза. Тот спокойно выдержал взгляд. Потом спросил:
- Где она?
- В моем доме.
- С ней все в порядке?
- С тех пор, по крайней мере, как она попала в мой дом – да.
- Что это значит?
- То и значит. Я не знаю, с чего вы взяли, что она будет рада видеть вас.
Мужчина помолчал, размышляя. Потом продолжил:
- Я могу проводить вас к ней. Но если вы ошибаетесь… если вы захотите причинить ей вред, если вы напугаете ее, я спущу вас с лестницы.
Филипп кивнул, соглашаясь. Подумал – до чего ж пылкие защитники у этой прелестной госпожи! На всякий случай уточнил:
- Мы ведь говорим об одной и той же женщине? О графине де Лоранс?
- Когда я предоставляю человеку место для ночлега, я не спрашиваю ни имен, ни титулов, - ответил метис высокомерно.

*

Антуан, наконец, удовлетворился температурой воды. Окунул полотенце в миску, после - приложил его, напитанное горячей влагой, к лицу господина.
Филипп выдохнул, блаженствуя.
- Даже если бы ты больше ничего не умел, я держал бы тебя в доме только ради этих минут, - сказал, с трудом выговаривая слова, -  Антуан слишком сильно прижимал ткань к его подбородку.
Тот улыбнулся, отнял полотенце от лица господина. Окунул его в миску с отваром ромашки, отжал, снова приложил его, распаривая, подготавливая кожу к бритью.
- Если бы я умел только это, вы бы давно прогнали меня, - ответил спокойно.
Филипп открыл один глаз, взглянул на камердинера, снова сомкнул веки, отдаваясь приятным ощущениям – легким касаниям помазка по распаренной коже.
Только спустя время, когда Антуан вернул помазок на место и взялся за бритву, Филипп, раскрыв глаза, снова спросил:
- Ты ведь знаешь обо всем, что делается в этом городе?
- Если вы хотите спросить, не притащат ли вам сегодня в обмен на старшую дочь одну из своих младших красоток – так я ничего об этом вам не скажу. Когда я оставлял вчера Сирен рыдать в ее пошлой, в розочках, спаленке, вся ее родня, - слава Господу! - где-то шлялась. Так что реакцию их на возвращение блудной дочери и сестры мне видеть не пришлось.
Филипп улыбнулся.
- Я хотел спросить о другом. Ты ведь знаком с нынешним дворецким Северака?
- С Гастоном?
- Что? В доме Северака столько слуг, что ты не можешь без дополнительных уточнений сообразить, о ком идет речь?
Антуан ухмыльнулся.
- Можно сказать, что в доме господина де Северака слуг вообще нет. Гастон и его жена – разве это слуги? Старые развалины, а не слуги.
Филипп лениво шевельнул ногой.
- Если ты не хочешь, чтобы я прогнал тебя прямо сейчас, невзирая на твою великолепную способность превращать бритье в праздник, прекрати ухмыляться. И отвечай четко.
- Знаком я с Гастоном или нет? – Антуан не удержался от очередной усмешки. – Конечно, знаком.
- Так Гастон, должно быть, знает госпожу де Лоранс? Он давно служит у Северака?
- Меньше года. Так что не думаю, что он когда-нибудь видел госпожу.
- А раньше?
- Чем занимался Гастон раньше – я не знаю.
- Я не о том спрашиваю, дурак, - фыркнул Филипп. – Я спрашиваю, кто служил в доме Северака прежде? До Гастона. Остались ли там еще слуги, которые знали бы госпожу де Лоранс?
 Антуан пожал плечами.
- Понятия не имею. Впрочем, думаю, что нет. Кто там есть – из слуг-то? Гастон да его жена. Она кухарит теперь у господина Северака. На кухне еще - одна приходящая девчонка. Она же помогает при необходимости по дому. На ночь она не остается. Не знаю, есть ли кто еще. Впрочем, говорят, и тогда, когда был жив граф де Лоранс, прислуги в доме было не многим больше. Если только девушка госпожи…

Филипп взглянул на свое отражение в зеркале.
- Ну, так и выясни, кого госпожа де Лоранс могла бы пожелать видеть своей горничной.
Антуан замер, держа лезвие в опасной близости от горла хозяина. По лицу его было разлито такое недоумение, что Филипп рассмеялся.
- Ты ведь не хочешь, чтобы тебе добавилась обязанность прислуживать нашей гостье?
- Боже упаси!
- Вот и позаботься о себе.
- Так что? Госпожа де Лоранс останется в вашем доме? – осторожно спросил Антуан.
- Вообще-то это не твое дело, - вздохнул Филипп. – Только из уважения к твоим сединам я отвечу. Да. До возвращения господина де Северака, по крайней мере, – точно да.