Часть шестнадцатая. Откровения

    Полог фургона был ненастоящим. Джейкоб сотворил его из плотной струи ветра, окрашенной в алый цвет. Я не могла представить себе, как можно было раскрасить ветер, пока сама ни дотронулась пальцем до странной материи, и ни почувствовала, как она прогнулась под прикосновением, обдавая кожу холодком. Айнура, как мне объяснили, придала видению реальность прошлого, сумев вытащить в наше время несколько осколков из жизни бывшего фургона. Жан наверняка не заметил перемены, но я явственно ощущала присутствие ветра, огня и воды внутри повозки.
    Целителю удалось сохранить карту, и теперь он снова сидел на козлах, указывая Гишмошу путь. Мирин поправилась, и Миррс перестал злится на весь свет. Только Илия никак не хотела выздоравливать. Девочка лежала на покрывалах, шмыгая курносым носиком, и все время просила воды.
    Все члены ордена были настороже. Они даже прекратили свои повседневные ссоры, прислушиваясь к каждому шороху и мучительно вглядываясь в небо. Миррс не расставался с луком, а Ролио теперь всегда было шесть, что заметно сокращало количество нашей провизии.
    Фриц и Фрейн ходили, держась за руки, и теперь вообще не разлучались, как склеенные. Элиза все чаще впадала в истерику, а Торкинс тревожно хмурил брови. Гишмош казался невозмутимым, как всегда, но я не сомневалась, что воин готов в любой момент броситься на врага и перерезать ему горло.
    Происшедшее, кажется, оставило равнодушным одного только Эрнеста. Огонек в его душе оставался все таким же спокойным, а привычки нисколько не поменялись. Вот только теперь он все время, к большому неудовольствию Жана, находился подле меня, пользуясь самыми разными предлогами от приглашения на прогулку до очередного обсуждения наших дальнейших действий.
    - Что тут обсуждать, - бурчал Жан, косясь на Эрнеста с явной неприязнью. – Едем себе и едем. Лишь бы нам снова ревнивые невесты лорда на голову не свалились, а так все хорошо.
    Лорд лишь снисходительно улыбался.
    - Я ничуть не сомневался в вас, Оа, - сказал мне он во время одной из вечерних прогулок. – Мне очень повезло встретить вас.
    - Пожалуйста, не говорите так, - поморщилась я, ощутив болезненный укол соприкосновения с недавним прошлым.
    - Хорошо, не буду. Но вы были восхитительны. Просто восхитительны. Когда вы спасали Ариса из горящей повозки… Вы ведь о нем хотели поговорить,не так ли?
    - Меня изумляет ваша проницательность, - осторожно сказала я, изо всех сил стараясь подражать его безмятежному тону.  – Мне действительно интересен этот юноша. Он с самого начала произвел на меня огромное впечатление.
    - Не сомневаюсь, что приятное, - рассмеялся Эрнест. – Ариса невозможно не любить. В этом и заключается его странный дар. На самом деле я совершенно не могу понять, кто же были его родители. Он притягивает к себе свет, но, в то же время, оказывает огромное влияние на людские души. Вы ведь так не умеете?
    - Нет, не умею, - покачала головой я. – Я умею только убивать людей…
    Лорд замолчал надолго. Тихо шелестели листья под ногами, щебетали робкие лесные птички. Вдалеке за нашими спинами слышался приглушенный шум лагеря, готовившегося ко сну. В воздухе витал пряный аромат каких-то маленьких синеватых цветочков, растущих вдоль обочины.
    - Когда я впервые увидел его, он сидел на грязной паперти и улыбался каждому встречному. Мне показалось, что мне явился один из ангелов, - с отстраненной улыбкой вдруг промолвил Эрнест. – Я тогда был самонадеянным юным волшебником, который совсем недавно еще доил коров и рубил дрова в деревне. На мне была дорогая одежда, чистая и элегантная. Я был сыт и доволен жизнью. Рядом со мной стоял учитель, которого я тогда искренне считал самым могущественным магом на свете. А Арис казался очень худым и голодным. Лицо его было избито, около губ запеклась кровь. Я до сих пор помню его отвратительную грязную рубаху и содранные пятки. Знаете, мне это тогда показалось очень несправедливым. Я подобрал странного светлого мальчишку с улицы, как иные дети аристократов подбирают котят. Мой учитель не возражал. Он вообще редко в чем мне отказывал. И, что удивительно, за все это время я ни разу не видел Ариса злым или раздраженным. Будучи юнцом, я иногда даже пытался разозлить его самыми разными способами. Все впустую. И только когда я на его глазах начал мучить котенка, он печально покачал головой и ушел, не сказав ни слова. После этого мне пришлось прийти к нему и попросить прощения.
    - И он вас простил?
    - Конечно, простил. Но попросил больше никогда так не делать. Если честно, мне кажется, в душе Арис так и остался испуганным ребенком, чудом спасшимся из горящей церкви. Он не сумел повзрослеть. Хотя, может, я и ошибаюсь. В любом случае, я обязан этому юноше не меньше, чем он мне. Его присутствие умиротворяет. Да и ссоры между моими подчиненными он разрешает очень быстро. И еще, в его присутствии улыбается Элиза. А это многого стоит.
    - А другие? – нерешительно спросила я.
    - Что вы имеете в виду? – поднял бровь Эрнест.
    - Где вы нашли других?
    - Кого где, - уклончиво ответил Лорд. – Мне кажется, нам пора возвращаться.
    - Господин! – из кустов вдруг вынырнул Миррс. Его лицо казалось бледнее обычного. В его трогательных чертах читалась смесь испуга и ярости. Губы подрагивали от сдерживаемых эмоций. – Господин!
    - Что случилось, Миррс, - отозвался Лорд. – Фрейн случайно пролил чай на белую скатерть?
    - Нет, господин…, - юноша осекся, заметив меня. На бледных щеках проступил горячечный румянец. Мне не нужно было смотреть на его огонек, чтобы прочитать бурю чувств в его душе.
    - Говори же, - с легким нетерпение поторопил Лорд.
    - Мирин пропала! – выдохнул юноша и посмотрел на своего господина с мольбой и безграничным доверием, словно бы он думал, что Эрнест непременно знает, куда подевалась его сестра.
    - Что ж, будем искать, - пожал плечами Лорд. – Потратим на это какое-то время.
    - Я уверен, этому виной Торкис! – воодушевившись, воскликнул Миррс.
    - Почему ты так решил? – строго спросил Лорд. Брови его нахмурились, но голос оставался спокойным.
    - Ну вы же знаете, как он смотрел на Мирин… вы сами видели!
    - Мирин – очень красивая девушка. Многие молодые люди на нее заглядывались, - возразил Лорд.
    - Но нас связывает общее прошлое! – не сдавался Миррс. Он бросил пронзительный взгляд на меня, словно решая, можно ли быть откровенным полностью, а потом все же решился. – Он ведь был с теми людьми…
    - С какими людьми, прости? – вежливо уточнил Лорд, адресовав мне лукавую улыбку.
    Лучник стиснул кулаки.
    - С людьми, которые хотели надругаться над телом моей сестры во времена последней войны.
    - Я не думаю, что Торкис действительно хотел причинить твоей сестре боль, - покачал головой Эрнест. – Вы, как я помню, сражались по разные стороны баррикад, и Мирин играла роль тайной убийцы главнокомандующих армией. Ее дар тогда был очень популярен.
    - Эти грязные псы заставили мою сестру убивать, предварительно на ее глазах убив нашу мать и забив меня до полусмерти, вы это прекрасно знаете! – сквозь зубы прошипел Миррс. В глазах его горела холодная ярость. Не на Лорда, на людей. Огонек этого хрупкого юноши весь дрожал от переполняющей его ненависти.
    - Знаю, - Лорд все еще оставался спокойным, но в голосе его проскользнуло раздражение. – Не повышай на меня голос, пожалуйста. Я никого не осуждаю и не защищаю, просто констатирую факты, которые ты сам же мне и выложил два года назад с явным намеком на то, что я могу распоряжаться твоим прошлым, как пожелаю.
    - Да, мой лорд, - опустил голову юноша.
    - Тогда вернемся на поляну и разберемся, что к чему, - рассудительно сказал Лорд и зашагал к лагерю.
    У одного из кустов, окружающих поляну, к нему подскочил лучезарный Арис с блюдом чего-то ароматного в руках. 
    – Мой господин, я испек на костре печенье! Айнура была против этой идеи, да и время чая давно прошло, но я подумал…
    - Прости, Арис, но мне сейчас не до этого, - ласково, но немного раздраженно отстранил его Лорд. – Мирин пропала.
    - Как? – Арис едва не выронил блюдо.
    - Так! – отрезал Миррс и оттолкнул белокурого юношу прочь.
    На поляне все было спокойно. Близнецы убирали в ларчик фарфор, напевая себе что-то под нос. Элиза рисовала пальцем в чашке с водой. Айнура сидела рядом и расчесывала ее жиденькие волосы. Гишмош лежал в траве в обнимку с мечом и жевал соломинку. При нашем появлении он лениво поднял голову, и, убедившись, что все в порядке, положил ее обратно на траву. Жан сидел около кокона из тряпок, в котором металась в бреду Илия, и поил девочку отваром из большой чаши. Дикон приставал к брату, который с отсутствующим выражением лица смотрел в облака.
    - Господин, Мирин пропала!- к нам неизвестно откуда подскочил Торкис. Увидев Миррса, он отступил на шаг, нахмурился.
    - Вот именно, Торкис, Мирин пропала! – прошипел лучник, с видимым трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на парня с кулаками. Только присутствие Эрнеста заставляло его повременить с этой затеей. Драться в присутствии господина тут не принято. – И не надо делать вид, что ты тут не при чем!
    - Но я действительно не при чем!- запротестовал Торкис. – Я обнаружил ее отсутствие совсем недавно!
    - Ага! А сначала ты обнаружил мое отсутствие и решил, что это – хороший повод, я угадал?
    Торкис напрягся. В мутных глазах промелькнула ярость. Но он сдержался и вкрадчиво ответил.
    - Я лишь хотел попросить ее зашить мне рубашку, потому что Айнура была занята с Элизой, а Илия… ну, ты сам знаешь.
    - Больше моей сестре делать нечего, как всяким идиотам рубашки зашивать, - презрительно скривился лучник. – Она не белошвейка, не служанка!
    - Миррс, ты же знаешь, что у каждого в отряде есть свои обязанности, - укоризненно сказал Лорд. – И у девушек тоже.
    - Да, господин, - тихо сказал лучник, исподлобья глядя на Торкиса. – Но я все равно ему не верю. Я еще помню, как он держал Мирин за руки, когда эти мерзавцы…
    - Это было очень давно, Миррс, мы играли совсем по другим правилам, - мягко произнес Торкис. Огонек его дернулся от боли.
    - И все же я не забыл, и не простил, - прошипел Миррс и отвернулся.
    - Не волнуйся, мы найдем твою сестру, - Эрнест положил руку на плечо юноше. – Завтра же начнем поиски.
    - Я бы предпочел начать поиски сегодня, господин, - прошептал тот еле слышно.
    - Я бы хотел присоединиться к нему, господин, - почтительно добавил Торкис.
    - Хорошо, - вздохнул Лорд.  – Идите. Возьмите с собой Дикона и Джейкоба.
    Миррс рванул с места, мгновенно оказался рядом с Диконом, тряхнул его за плечо и начал что-то объяснять отрывистыми резкими фразами. Джейкоб казался удивленным, впрочем, было видно, что проблема показалась ему не столь значительной, как его вечные размышления. Дикон же выглядел встревоженным. Огонек его вдруг как-то странно дернулся, закачался из стороны в сторону. Я не понимала, к чему это. Вдруг Дикон встретился со мной своими лучистыми глазами и укоризненно покачал головой, будто почувствовал мое вмешательство. Я стыдливо отвернулась.

               
                ***

    - Мирин! Мирин! – звучало со всех сторон. Лес откликался гомоном птиц и шорохом пригибаемой сапогами травы. Зажженные факелы мелькали между темными стволами деревьев.
    Никто не верил, что девушка просто заблудилась в лесу. Но все, следуя приказу Лорда, носились небольшими группами по лесным тропам, размахивали факелами и звали сестру Миррса по имени.
    Лучник не спал третью ночь. Под синими глазами залегли темные тени, на лбу застыла тревожная морщинка. Он казался потерянным и несчастным, будто с уходом сестры ушли остатки его жизнелюбия. На все попытки членов ордена найти Мирин он смотрел косо и с недоверием, но сам раз за разом покидал поляну один или в компании, углубляясь все дальше в чащу леса.
    Мирин пропала без следа. Айнура подолгу сидела около горящего костра, проводя пальцами перед пляшущими алыми языками и, не отрываясь, глядела в огонь.
    - Я не вижу ее будущего, я не могу его исказить, - прошептала она Лорду, когда лучника не было рядом. – Я боюсь, что ее уже нет…тут.
    - Но она жива, - возразила вдруг Элиза, слепо перебирающая яркие бусинки своего ожерелья. – Я вижу ее фиолетовые очертания и серебряные глаза.
    - Где ты их видишь, скажи мне! – попросил Лорд, ободряюще сжав руку девушки.
    - Во-он там, - сказала Элиза, указывая в неопределенность.
    - Я тоже хочу принять участие в поисках, - резко сказала я, поднимаясь с места. – У меня больше нет сил сидеть на месте и бездействовать, чувствуя всеобщее беспокойство.
    - Хорошо, Оа, как пожелаете, - неожиданно согласился Лорд. – Но учтите, одну я вас не отпущу.
    - Пойдете со мной?
    - Нет, что вы. Я останусь тут и буду руководить процессом, - улыбнулся Эрнест, поднося к губам маленькую чашечку с травяным чаем. – Вы сами можете выбрать себе попутчика.
    Я поискала глазами Ариса. Беловолосый юноша был первым, кто пришел мне на ум. Я даже успела соскучиться по нему, хотя мы виделись каждый день. Но беседовать с ним на глазах других членов ордена я почему-то все еще стеснялась.
    - Я могу пойти с тобой.
    Я обернулась и увидела Жана. Целитель смотрел на меня с мрачной решимостью. Кажется, с ним бесполезно было спорить. С трудным характером Жана мне уже давно было пора свыкнуться.
    - Хорошо, - кивнула я.
    - Я оставил Илию с Айнурой, - обращаясь к Лорду, сказал целитель. – Девочка спит. Если мы не вернемся к закату, Фрейн даст ей лекарство.
    - Спасибо за заботу о моих людях, - искренне поблагодарил его Лорд. – Возьмите с собой Торкиса. Парень тоже сходит с ума от безделья.
    - Всегда пожалуйста, - хмуро бросил в ответ целитель и, схватив меня за руку, поспешил на поиски третьего члена нашей поисковой группы.
    Парень сидел около спящей Илии и с неожиданной нежностью смотрел ей в лицо.
    - Я никогда по-настоящему не сердился на нее, - прошептал он вдруг в пустоту. – Только делал вид. Сам не знаю, зачем…
    - Мы идем на поиски Мирин, - грубо прервал его размышления Жан. – Твой господин сказал, чтобы ты пошел с нами.
    - Конечно! – воодушевился Торкис и быстро вскочил на ноги.
    Мы пробирались по колючим зарослям терновника, цепляющимся за одежду зелеными лапами. Дикие птицы в пестром оперении шумно махали крыльями, вылетая прямо из-под наших ног. Журчал где-то неподалеку ручей. Солнечные блики плясали на изумрудных проталинах между сомкнутыми в вышине кронами вековых деревьев. Мне нравился этот лес. Он напоминал мне ту маленькую вечность в старой хижине неподалеку от деревни.
    Звериная тропа вывела нас к входу в лесную пещеру, из которой, струясь среди высокой травы, бил родник.
    - Может, она там? – тихо, словно боясь спугнуть охватившее нас очарование, спросил Торкис.
    – Оа, запали факел, - вместо ответа сказал Жан.
    Я послушалась.
    Красноватые тени ложились на серые стены пещеры. Пол был скользким. Пахло сыростью и тленом. Мы ступали осторожно, прислушиваясь к капели со стен и шороху мелких камешков под ногами. Жан все еще крепко держал меня за руку.
    - Мне не нравится это место, - глухо сказал целитель, когда мы прошли около тридцати шагов.
    Я ничего не ответила. Я видела его беспокойство и раздражение, но только крепче стиснула вцепившиеся в мою ладонь пальцы. Почему-то прикосновения всегда придавали Жану уверенности. Я это подметила и теперь активно пользовалась приобретенным знанием.
    Внезапно путь нам преградила огромная глыба. Торкис поднял ее как пушинку и ловко отодвинул в сторону, очистив проход. Мы прошли место, где начинался родник и попали в совершенно другую пещеру. В отличие от первой, она была сухой и какой-то ухоженной. Под ногами больше не попадалось камней, коридор стал намного просторнее.
    - Возможно, мы попали в убежище какого-нибудь отшельника, - предположил Жан.
Мы не успели ответить. Потому что сзади раздался противный скрежет, заставивший  всех троих подпрыгнуть, и знакомый мне томный голос произнес:
    - Почти угадал, юноша.
    В свете факелов появилась высокая темная фигура. Пламя неистово заплясало на стенах, подсвечивая алым фиолетовые тени элегантного одеяния леди Марты. Я сразу ее узнала. Жан дернулся и закрыл меня своим телом. Огонек в его груди заплясал ярче.
    - Бесполезно, - на губах Марты заиграла самодовольная улыбка. - Неужели ты думаешь, что сумеешь защитить ее в одиночку? К тому же, у каждой из моих учениц есть ведро с водой. 
   Жан сплюнул.
   - Торкис, отодвинь этого назойливого мальчишку, - повелительно сказала леди
   - Торкис? – я в негодовании уставилась на юношу. Тот опустил взгляд, крепко сжал плечо Жана, приподнял его над землей и отодвинул в сторону. Целитель извивался и брыкался. Но из объятий Торкиса вырваться ему не удавалось. Другой рукой Торкис ухитрялся держать факел.
   - Оа, беги! – отчаянно закричал целитель. Но я не двигалась с места, не отрывая взгляда от нескладного худого паренька, который всегда казался мне немного вспыльчивым, немного глуповатым, но добрым и открытым. И вот теперь, вглядываясь в отсветы пламени в его мутных глазах, я не могла понять, почему он так поступил. Я даже не стала смотреть на огонек в его груди, чувствуя невероятное отвращение.
   - Как видишь, и у милого Эрнеста бывают промахи. Недоглядел он за своими подчиненными, вот и поплатился, - женщина медленно приблизилась, потрепала по щеке Торкиса и направилась ко мне. – Нужно только знать, чем приманить.
   Она подошла совсем близко. Я инстинктивно отпрянула и ощутила за спиной холодный камень стены. Женщина расхохоталась и ловким движением схватила меня двумя пальцами за подбородок.
   - Ну-ка посмотрим, с кем это решил изменить любезный Эрнест своей законной невесте…
   - Он вам не изменял, - прошептала я, чувствуя неописуемое негодование. Неужели эта дама действительно верит, будто Лорд в меня влюблен? Это казалось сущей нелепостью, если не учитывать его фамильярностей и мелких знаков внимания.
   - Да неужели? – ехидно осведомилась леди, проводя острым ногтем по моей щеке.
   - Но это правда! – вдруг подал голос Жан. Все обернулись на целителя. – Вообще-то ваш суженый действительно позволяет себе немного лишнего в общении с дамами, но считать их с Оа парой никак нельзя.
   - Почему же? - заинтересованно спросила Марта.
   - Потому что Оа – моя возлюбленная, - произнес Жан к моему огромному удивлению. Он с вызовом посмотрел сначала на меня, потом на леди в фиолетовом, и продолжил. – Мы с ней давно путешествуем вместе и только по нелепой случайности оказались в компании вашего суженого. Нас с ним связывают исключительно деловые отношения. Если бы не они, я бы с радостью набил вашему Эрнесту морду. Уж очень он надоедлив. Но мы и эту неприятность переживем. Правда, любимая?
   Я замерла с широко распахнутыми глазами, не зная, что на это ответить. Пребывая в состоянии полной растерянности, я инстинктивно заглянула в душу целителя и обнаружила, что тот совершенно уверен в правдивости своих слов. Не дождавшись моего ответа, Жан продолжал.
   - Более того, после этого путешествия я собирался сделать Оа предложение. Мы бы поселились в небольшом городке, я открыл бы целительскую лавку. А ваш Эрнест благополучно перекочевал бы на страницы истории нашего бурного прошлого.
   Леди слушала Жана с большим интересом. Сосредоточив все внимание на его персоне, она отвернулась от меня, чем я и не замедлила воспользоваться. Сумбурное переплетение противоречивых эмоций, вызванных тирадой целителя, яркими искорками разгорелось на моих распахнутых ладонях. Чувство обрело воплощение, и теперь готово было сорваться с рук навстречу врагу. Стараясь не слишком сильно поддаваться нахлынувшим впечатлениям, я позвала огонь с другой стороны и услышала еле ощутимый отклик.
   - Жан! Факел! – крикнула я, спуская с ладоней прямо в спину леди сноп яркого пламени. Красная вспышка озарила пещеру. Заметались по стенам перепуганные тени. Фиолетовая ткань быстро воспламенилась, и теперь вся леди была объята огнем. Позади раздался крик. Торкис катался по полу, прижимая руки к обожженному лицу. Рядом с ним лежал факел. Жан быстро подхватил его, и я мысленно приказала пламени не нападать. Целитель подскочил ко мне. Схватил за руку, обернулся к выходу, но злополучная глыба, отодвинутая ранее Торкисом, снова стояла на прежнем месте, перегораживая проход.
   Позади раздалось шипение. Мы резко обернулись. Фигуру Марты окутывал слой густого пара. Рядом стояла светловолосая девушка в фиолетовом плаще с пустым ведром в руках. Еще несколько таких же девушек появились из возникших в стенах пещеры черных овальных отверстий. Я невольно зашипела, видя, как мое единственное оружие – пламя испуганно дрожит и дергается, предчувствуя скорую смерть.
   Прочитав смесь паники и ужаса на моем лице, Марта хищно улыбнулась. На кончиках ее тонких пальцев заплясали фиолетовые молнии. Она взмахнула рукой в повелительном жесте, и сноп холодного, чуждого мне смертоносного огня полетел в мою сторону. Я не успевала уклониться. Все произошло стремительно быстро. Сознание едва поспевало за событиями, улавливая лишь жалкие обрывки. Я почувствовала колебание воздуха рядом с моим плечом. Целитель. Он резко бросился вперед, принимая предназначенный мне магический удар. На мгновение перед глазами застыл его темный силуэт, очерченный фиолетовым сиянием, а затем Жан распластался на земле возле моих ног. Я боялась смотреть на него. Боялась понять, что он уже не дышит.
   - Однако, юноша говорил правду, - медленно протянула Марта, занося руку для нового удара. – Раз он пожертвовал ради тебя жизнью, то…
   Но я ее не слышала. В ушах вдруг зашумело. Отчетливо зазвучал треск ломающихся ветвей, рокот и рев взбунтовавшегося лесного пожара. Я смотрела на ухмыляющуюся женщину в фиолетовом и понимала, что ненавижу ее. Ненавижу и хочу, чтобы ее не было. Это была сильная женщина. Пламя ее души горело весело и сердито, выплевывая яркие искорки мимолетных прихотей. Она была уверена в своем могуществе, уверена в своем превосходстве над всеми прочими людьми. Уверена в каждом своем поступке. Для нее не было хорошего и плохого. Была просто жизнь, из которой она любила брать только самое лучшее.  Все это я прочла в ней в считанные секунды,а затем с пугающей ясностью осознала, что готова уничтожить эту женщину навсегда. Ярость, тугой волной поднимающаяся в груди, наполняла руки пульсирующей силой. Заставляла глаза видеть только контуры вокруг маленьких огоньков. Пожар бушевал, поглощая все живое вокруг. Пожар был во мне. Пожаром была я.
   На краю сознания сменяют друг друга красные картинки. Марта с перекошенным от ужаса лицом несется прочь. В мою сторону медленно, очень медленно, но неотвратимо выдвигаются девушки с ведрами. Вода в них кажется мне темной смертоносной и вязкой субстанцией, от которой веет потусторонним холодом. Холодом, способным расщепить мое существо, превратить его в горстку серого пепла. Навсегда. Я не могу пошевелиться. Алые крылья за спиной бешено хлопают. Струйки золотистого пламени расползаются по пещере, срываясь с моих пальцев. Я протягиваю руку. Полузнакомым движением накрываю ладонью трепещущий от волнения маленький огонек. Издали слышится еле различимый крик боли. Еще ближе повеяло холодом. Вдруг чей-то неясный силуэт бросается наперехват надвигающейся мокрой смерти. Я успела заметить светлые глаза, горящие отчаянной решимостью, и снова перед моим взором взметнулась стена пламени, сквозь которую были видны гаснущие человеческие огоньки. Послышался крик, грохот. Потусторонние молнии ударили в неясный силуэт, заставив огонек внутри почти погаснуть, и лишь маленький уголек внутри умирающего тела продолжал свое жалкое тление. Что-то упало к моим ногам. Кожу обожгло болью. Несколько щиплющих капель попали мне на шею, и я почувствовала, что в этом месте меня больше нет. Только пожар. С шипением я протянула руку и погасила еще один огонек, потом еще. А потом пришло бешенство.
   Я танцевала. Ритм танца выстукивало собственное сердце. Огонь покорно следовал каждому моему движению, то взметаясь вверх, то плавно опадая, распускаясь бутонами прекрасных пылающих цветом, жидким золотом растекаясь по ладоням, лаская кожу нежными язычками. Он был целым миром, а я – центром этого мира, его колотящимся живым сердцем. И в то же время, в каком-то ином месте я видела скользящее по каменным стенам пламя, превращающее все в ничто, слышала вой ветра и протяжные крики боли, треск деревьев и грохот камней. Это было страшное зрелище, но оно было далеко не со мной. м. Я горела, я плясала, я жила, и все вокруг жило будто в последний аз. В красном, золотом и сизом. В греющем жаре. В свистящей песне горячего ветра.
   А потом пламя зашипело, задергалось и стало медленно потухать. Тонкие прозрачные струи хлестали его со всех сторон. Огонь бешено огрызался, все сужая и сужая круг вокруг меня, но смертоносные кинжалы били по нему с беспощадной силой. И внезапно я поняла, что пора возвращаться, иначе потухну сама. Я слышала панический рев огня, физически чувствовала боль его предсмертных конвульсий.  Но чем дальше я отдалялась от него, тем слабее было это ощущение. Пожар уже не был во мне. Он умирал, но я оставалась жить.
   Я выдохнула и открыла глаза. Сначала показалось, что меня окружает полная темнота, но потом я заметила мутный столб света, бьющий через огромную дыру в своде пещеры. Ноги увязали в холодной мокрой золе. Белые хлопья пепла падали на меня с потолка. Стены были покрыты копотью. Исчезнувшее пламя оставило на них замысловатый узор. Я не понимала, откуда взялся пепел. Ведь тут было нечему гореть… Или… Я наклонилась и подобрала с пола лоскут фиолетового плаща, обугленный и сморщившийся по краям. Выронила и бессильно упала на колени. Кажется, по щекам моим текли слезы, а может, мне это только казалось. Никакой случайности быть не могло. На этот раз я убивала сознательно. Следуя искреннему желанию избавиться от мешающих мне жизней.
   - Жан, - хриплым чужим голосом позвала я без надежды на отклик. Вряд ли кто-то сумел уцелеть. – Жа-ан.
   Откуда-то послышался сдавленный кашель, и я резко оглянулась на звук. На коленях проползла до места, откуда, как мне казалось, он раздавался. На ощупь нашла чью-то холодеющую руку. Бережно повернула голову лицом к свету и в ужасе отшатнулась. Это был Торкис. Точнее то, что от него оставил огонь. Я не решалась второй раз бросить взгляд на изуродованное лицо юноши. Торкис никогда не был красавцем, но теперь смотреть на его без содрогания было невозможно. Огонь выжег ему глаза, испепелил брови и волосы, кожа покраснела и вздулась от огромных волдырей. От юноши пахло горелой плотью.
   - Торкис…, - только и смогла прошептать я.
   - Оа, - он узнал мою голос и с трудом повернул голову. С обуглившихся губ срывался еле слышный шепот, в мертвой тишине казавшийся оглушающим. – Послушай меня, Оа, послушай…Это все ради Мирин, передай это господину…Я предал его...
   Юноша сделал глубокий вдох, голос его задрожал, но он все же продолжил.
   – Я предал его ради Мирин. Я пошел искать ее один без разрешения лорда Эрнеста, когда он спал. Я не имел права его тревожить, но и не пойти не мог…Они нашли меня. Фиолетовые... Говорили, что знают, где Мирин, обещали, что вернут ее мне, если я выдам им тебя…слышишь?
   Я кивнула. Ощущая острую необходимость его выслушать хотя бы потому, что он ощущал острую необходимость выговориться перед смертью.
   - Они говорили что-то еще, чего я не понимал…Про сильных сего мира, магию и стихии…Ты им была для чего-то нужна. Живая. Я знал, что когда-нибудь ты захочешь принять участие в поисках. И тогда я смогу отвести тебя сюда… Я только выжидал момента. Но ты сама мне его предоставила, когда предложила пойти вместе сегодня утром…я... не сомневаясь, привел вас сюда…Они ждали в засаде. Они были готовы к вашему приходу…Оа, я делал это ради возвращения Мирин…Я любил ее, Оа, скажи это ей, прошу…
   Торкис замолчал. Дыхание его сделалось прерывистым, каждый вдох давался с видимым трудом. Я, преодолевая брезгливость, нашарила в темноте изуродованную пламенем ладонь юноши и крепко ее сжала.
   - Еще… Скажи Миррсу, чтобы он подавился своей ненавистью… Я ее не заслужил, - горячим горестным шепотом выдохнул Торкис. – Мы жили около границы, по обе стороны…Мои врожденные способности всегда вызывали смех у сверстников…Они дразнили меня, обзывали…Я был глупым ранимым мальчишкой, несчастным фантазером, забитым и всеми униженным…И однажды, когда они снова не захотели брать меня в игру, я расплакался и побежал куда глаза глядят...Я был слишком расстроен, чтобы думать…тогда…плохо помню, как, но мня занесло на территорию соседнего королевства. Туда ходить было нельзя, потому что мир был очень шаток…Сейчас эти королевства уже год как входят в состав большой державы…Но раньше…Неважно…
   Торкис шумно выдохнул. Говорить ему становилось все труднее и труднее. Я не понимала, зачем он себя терзает. Мог бы просто попросить меня затушить его огонек. Но, после недолгой передышки, укравшей у него еще несколько драгоценных секунд угасающей жизни, он упрямо продолжил:
   - На меня напали не злобные пограничные стражи, а дикие звери... я... случайно спугнул здоровенного кабана.  Разъяренное животное бросилось на меня, но неизвестно откуда взявшаяся стрела пронзила его голову... он упал... хрупкий мальчик с темными вьющимися волосами....это он стрелял... В другое время я бы посмеялся над ним, скажи он мне, что умеет стрелять. Он был... ниже меня на голову, хотя мы оказались ровесниками. Честно сказать, Миррса можно считать типичным представителем своего народа, маленького, но агрессивного. Я навсегда запомнил этот взгляд, пристальный, настороженный и суровый, которым он меня наградил, помогая выбраться из-под туши кабана…  Мы разговорились, пока шли до границы. И я по детской наивности стал считать своего спасителя другом... Потом...потом монархи наших королевств заключили официальный мир, и по этому случаю все приграничные деревни стали ходить друг к другу на празднества. Моя деревня находилась напротив деревни Миррса. Только лес разделял их… На празднике Миррс познакомил меня с сестрой…Она не танцевала на помосте, как другие, не пела песен, не водила хороводы…Только сидела тихо и вышивала что-то… Наверное, детское сердце самое чистое на свете…Только оно и способно на любовь…
   Торкис прервался, глухо закашлявшись.
  - Я…Я полюбил ее с первого взгляда. Так оно тоже иногда бывает…Мне казалось, что я глупый неотесанный мальчишка с грязными руками и драными коленками, а она – лесная фея, почтившая людей своим присутствием.  Она была ласкова со мной, не поднимала на смех мой дар, как это делали все другие…Она вообще никогда не смеялась. Держалась крепко за руку брата... Но потом мы разговорились…Даже поиграли во что-то втроем…Я поклялся ей, что, когда вырасту, приеду к ней свататься…И Миррс со свойственной ему серьезностью дал торжественное согласие….А потом…потом снова началась война… Из деревень набирали добровольцев в пограничные войска… Наша сторона выигрывала…Я только тогда почувствовал себя героем…Мои способности были очень полезны, меня начали уважать и ценить…Да что там, я утопал в славе и всеобщей любви. Наши главнокомандующие строили блестящие стратегические планы, в которых я часто играл не последнюю роль. И я никогда их не подводил…А потом…потом прошел слух, что в войсках появилась девушка, которая обольщает и убивает солдат. Тайный убийца, подосланный врагами. Мы быстро вычислили место ее расположения…Я был в группе захвата. Самолично скручивал веревкой запястья…Ее хотели убить, но я им не позволил…Потому что... потому что, как только увидел ее перепуганную в лапах одного из наших солдат с кинжалом у горла... Я узнал ее сразу… Моего влияния и славы хватило на то, чтобы наш десятник разрешил мне оставить у себя опасную пленницу. Я никогда не прикасался к ней…Она все еще оставалась для меня кем-то вроде прекрасного божества, только теперь я понял, что божество это несет смерть…Я стерег Мирин ото всех: от врагов, от товарищей и от самого себя. Разумеется, Миррс вскоре пришел за сестрой…мы сразились, и я с легкостью взял верх. Он совсем не владеет оружием ближнего боя. Только слезы на глазах Мирин удержали мою руку от смертоносного удара. Она обещала остаться со мной навсегда, если я пощажу ее брата. Но…,- обугленные губы Торкиса разошлись в жуткой улыбке. – Я был наивным юнцом…Пока я думал, к лучнику пришло подкрепление…Они сумели бежать. Война закончилась, и я остался не у дел…Ушли и слава, и почести…Я стал не нужен. Но, знаешь…когда я встретил Мирин в доме господина, я понял, что это судьба… Я верил, что она тоже любит меня…Также, как я ее…И я никогда, передай это Миррсу, никогда не желал зла ни ему, ни его сестре… Я был бы рад умереть, имея такого друга, каким мог бы стать лучник…
   Торкис замолк. Я сидела неподвижно, чувствуя странную тяжесть на сердце, и не отрываясь смотрела на изуродованное огнем еще юное лицо человека, который за всю свою короткую, слишком короткую жизнь мечтал лишь об одном – быть любимым. Ужасно больно было понимать, что жизнь его вот-вот оборвется, а мечта так и останется мечтой. Это неправильно, нечестно, несправедливо… Я никогда не питала особо теплых чувств к Торкису. Более того, его последний поступок заставил меня презирать его. Но теперь все это было не важно. Торкис умирал. Я видела, как медленно, но неизбежно гаснет уголек его души. Не в моих силах было зажечь его снова. Я не думала о том, что сама приложила руку к его смерти, не хотела думать. Но горькие слезы вины все равно накатывались на глаза, и страшное лицо умирающего медленно расплывалось в сером  полумраке пещеры. Если бы тут был Элритэ, он наверняка бы смог прогнать непрошеную грусть…Но Сын Ветров сейчас где-то очень далеко.
     - Я передам им твои слова Торкис, - наконец, пересилив себя, прошептала я. – Покойся с миром…
     - Погоди…, - почерневшие пальцы мертвой хваткой вцепились в мою ладонь. – Есть еще кое -что… После войны наш сотник, аристократ, позвал меня жить к нему в особняк в одном из городов нового королевства…Я спас ему как-то жизнь, и он считал меня названным братом… Он был старше меня лет на десять, довольно скучный и необщительный человек…Но мне неплохо жилось с ним…Недолго. Он вскоре умер от страшной болезни, умерла и его жена, и братья, и сынишка…Я тогда был в деревне у матери…Когда вернулся в город, оказалось, что перед смертью он назначил меня опекуном своей маленькой племянницы… Илии…Оа, я ведь никогда не был хорошим опекуном…Я должен был понимать, что старше ее, должен был быть мудрее…Она совсем ребенок…А я…Злился на то, что она знает больше, чем я сам…Срывался на нее, позволял втянуть себя в спор или ссору…Поддавался на ее провокации… Оа, передай Илии, чтобы она не плакала обо мне… Я того не стою.
    Торкис снова замолчал. Прерывисто выдохнул. На губах его запузырилась алая кровь.
    - Странно, как много понимает человек у последнего порога…, - прошелестел он совсем тихо. – А теперь, пожалуйста, погаси меня…Мне стало больно умирать…Возможно, я возрожусь из пепла где-то в ином мире…
    Пальцы, сжимавшие мою ладонь, ослабили хватку. Я закрыла глаза, позволяя себе увидеть маленький затухающий уголек внутри обгоревшего человеческого тела, внутри испорченной оболочки. Бережно накрыла уголек ладонью, сжала, заставляя погаснуть. Перед глазами вдруг промелькнула вереница картин: мечтаний, надежд, потаенных желаний – всего того, что могло быть в жизни юного Торкиса, но не произошло. Я почувствовала себя старой, даже не старой, а древней…Мудрым древним существом, забывшим, как надо удивляться, и умеющим только сожалеть…Обо всем, что проходит мимо…Ощущение это вызвало во мне дикий панический страх. Я замотала головой, хлюпнула носом и позволила большим слезинкам катиться на темную золу.
    Не знаю, как долго просидела я на коленях перед мертвым телом, не знаю, когда именно услышала приглушенный стон. Я медленно поднялась на ноги. Никто не мог выжить…Даже если мне очень того хотелось, даже если я очень этого хотела...
    Стон повторился. Разгребая серую золу руками, я пробиралась в полумраке пещеры к одной из ее стен, там, где неожиданно возникли черные арки секретных проходов. Вдруг чья-то теплая ладонь крепко схватила меня за запястье. Я инстинктивно отпрянула. Послышалось шуршание, и из горки золы вынырнул человек. Его темные русые волосы казались седыми от пепла, по подбородку стекала струйка крови, а на щеке виднелось несколько порезов. Но он был живым. По-настоящему живым!
    - Жан…, - только и смогла прошептать я, медленно оседая на серый каменный пол.
    - Все в порядке, Оа, - целитель криво улыбнулся окровавленными губами. – Не плачь, со мной правда все в порядке. Твое пламя меня не тронуло…
    Он говорил это так беспечно, непринужденно, легкомысленно…Словно и не видел всего того ужаса, которым я стала на несколько мучительно долгих секунд…почти на целую вечность…Я заглянула в его светлые глаза и поняла, что ошиблась. Жан все видел. Парализованный ударами молний чародеек, он только и мог, что удерживать сознание от падения в бездну и наблюдать, как все вокруг окрашивается алым от огня и крови. Боль толкала его в забытье, но он сопротивлялся до последнего… Нет, Жан все прекрасно знал.  И принимал меня такой, какая я есть…И я была безумно благодарна ему за это…Но еще больше я была благодарна ему за то, что он просто остался жив…
     - Спасибо, - тихо прошептала я, нервно всхлипывая.
     Он будто и не услышал. С кряхтением поднялся, придерживаясь рукой за стенку, сделал один неверный шаг, охнул сдавленно и, тяжело дыша, прислонился к холодному камню.
     - Сильно же меня задело, - сплюнул на пол целитель.
    Мы провели некоторое время в молчании. Я все так же сидела в золе, тупо уставившись в никуда. Жан приходил в себя после удара молнией. Наконец он молча потянул меня за руку, принуждая встать, приобнял за плечи и, прихрамывая, побрел к одному из проходов.
     - Нам пора выбираться из этой дыры.
     Я кивнула, стараясь поддерживать его пари ходьбе. Совсем близко бешено колотилось его сердце, слышалось тяжелое прерывистое дыхание. Мы молчали, но мне казалось, что ни одно слово утешения, придуманное целителем, не смогло бы так меня успокоить, как его хмурое безмолвие.
     На пути нам попадались почерневшие уродливые трупы девушек в покрытых пеплом фиолетовых лохмотьях. Черные глазницы, искореженные рты таращились на меня из густого слоя серой золы, обугленные руки тянулись ко мне сломанными пальцами. Чтобы спастись от них я могла либо отдаться на волю истерике, громко корить себя, хвататься за голову и рвать волосы, позволив голодной боли вцепиться зубами в душу, либо заставить себя отрешиться от этого мира, заполнив разум всепоглощающей темной воронкой пустоты. Ни мыслей, ни чувств. Возможно, это решение спасло меня от объятий безумия, поджидающего за углом. Тяжелое дыхание Жана внушало надежду на то, что я еще жива и нахожусь с ним в одной реальности. Потом это странное блуждание по полутемным пещерам, где мы двигались едва-едва, увязая пятками в золе, непонятно откуда взявшейся здесь в таком огромном количестве, часто являлось мне в кошмарах, как зловещее напоминание о том, что я на самом деле.
     Выход из пещер, которых в середине леса оказалось довольно много, нашел Жан. Мы выбрались неподалеку от того места, где вошли. Думать о том, откуда эти пещеры вообще взялись посреди леса, не хотелось. Аланар как-то говорил мне, что не обо всех вещах в этом мире стоит иметь точное представление. С существованием некоторых лучше просто смириться.
     Солнечный свет упал на изможденное, но лучащееся каким-то странным умиротворением лицо Жана. Я с наслаждением вдохнула свежие лесные ароматы, позволяя шаловливому ветерку унести прочь все мои страхи и предчувствия. Шуршала листва под ногами, голубел в листве кусочек неба. Мир был спокоен, словно не было в нем никаких ужасов. Никогда.
     - Зачем ты сказал этой фиолетовой леди, что мы жених и невеста? - спросила я, немного придя в себя. Вопрос, действительно, имел важность.
     - Я должен был как-то отвлечь ее, чтобы дать тебе шанс призвать огонь. Тем более, что она, кажется, мне поверила. Может, это вообще спасло бы нас от неприятностей, - пожал плечами Жан.
     - Но ты говорил не ложь, - настаивала я. – Я видела.
     - Сколько раз просил тебя не заглядывать в мою душу! – огрызнулся целитель и замолчал надолго. Я покачала головой и тяжело вздохнула, сама не зная, что следует сказать ему, как лучше ответить на его признание. А в том, что это было именно признание, я не сомневалась.
    В сумерках мы вышли на поляну. Лагерь притих. Почти все члены ордена сидели кружком около небольшого костерка. На лазурном плаще, прислонившись к большому дубу и протянув руку к огню, полулежал лорд Эрнест. Огненные всполохи плясали на его золотистых волосах, ложились кривыми тенями на бледное лицо. Услышав мои шаги, Эрнест повернул голову и странным ломаным голосом произнес:
    - А, дорогая Оа, рад видеть вас в добром здравии…Жаль, что вы опоздали к чаю.
    Я подошла ближе и сдавлено охнула. По белоснежной рубашке Лорда медленно расползалось красное пятно. Жан тоже это заметил и порывисто дернулся, но тут же безвольно повис на моем плече. Арис тотчас подскочил к нам, подхватил целителя под руку. Остальные члены ордена даже не шелохнулись.
    - Помогите господину Жану, - со снисходительной улыбкой на бледных губах попросил Эрнест. Дикон поднялся с места и поспешил к нам. Совместными усилиями они подвели целителя к дереву, на которое опирался их господин, положили рядом с Лордом. Жан с трудом повернул голову, чтобы осмотреть его рану. Я так и застыла на месте, не в силах сделать ни шагу.
    - Не трудитесь, господин целитель, - покачал головой Эрнест. – Вы мне ничем не поможете. Это – моя плата за смерть бедного Торкиса. Я - честный магистр и отвечаю за всех членов своего ордена своей кровью. У меня ее, конечно, не так много, но, все же, небольшую потерю я могу пережить. Думаю, к утренней прогулке я буду в норме.
    - Да как вы можете думать о прогулках, когда такое происходит? – я не узнала своего голоса, который отчего-то стал высоким и визгливым, а на конце фразы вообще сорвался на жалкий писк.
    Лорд смерил меня укоризненным взглядом и глубокомысленно произнес с неприятной хрипотцой:
    - Привычки, дорогая моя, есть великая сила, которая и смертельно больного человека может поставить на ноги. Порой приходится выздоравливать только для того, чтобы не изменить ей. Привычки заставляют нас жить и бороться за свою жизнь. Человек, сломавший ногу, может заставить себя ходить просто потому, что привык гулять по утрам в парке, немой может заставить себя говорить, потому что обычно он болтал с соседями по вечерам за кружкой пива, а потерявший голос сможет вернуть его себе только потому, что привык хорошо петь. Избавиться от привычки добровольно куда проще, чем отказаться от нее ввиду обстоятельств. Тогда возникает весьма противное чувство неполноценности. В человеческих привычках заключена огромная сила, как видите…
    Эрнест замолчал и тяжело вздохнул.
    - Простите, но сейчас я не способен произносить длинные речи. Мне куда больше подходит роль благодарного слушателя. Оа, дорогая, не стойте в стороне. Сядьте, пожалуйста, рядом со мной у костра. У Фрица как раз готов ужин.
    Я повиновалась и опустилась на колени по левую сторону от Лорда. Приняла миску с горячей похлебкой из рук потупившегося мальчишки.
    Эрнест попробовал похлебку, благосклонно кивнул и повернул голову к Жану.
    - Не могли бы вы рассказать нам о случившемся с вами и беднягой Торкисом. Думаю, вы будете солидарны со мной и не станете заставлять нашу дорогую леди вновь переживать потрясения прошлого. Это слишком болезненно для столь ранимой особы.
    Жан кивнул и кратко рассказал обо всех событиях сегодняшнего дня. Его никто не перебивал. Тихо ударялись ложки о глиняные миски, жужжали надоедливые комары. Лишь один раз Айнура тихо выругалась сквозь зубы.
    Как только рассказ был закончен, Лорд Эрнест протянул мальчикам пустую миску и произнес с едва заметным сожалением:
    - Жаль Торкиса. Он был такой поэтичный…
    - И глупый, - сверкнув глазами, тихо добавила Айнура.
    - Ты не очень-то с ним ладила, да? - понимающе усмехнулся юноша.
    - Да, господин, - опустила голову чернокожая женщина.
    - И все же тебе будет его не хватать. Ты уже это чувствуешь. Скоро почувствуем и все мы…Привычки, знаете ли…, - Лорд протер глаза и задумчиво уставился на выкатившуюся луну. Затем провел рукой по золотым локонам и сказал устало и тускло. – Дикон, Джейкоб, помогите мне дойти до повозки. Кровь капля за каплей будет покидать мою грудь до утра, боль вряд ли даст заснуть, но и страдать я предпочитаю с комфортом.
    Он поморщился и добавил с вымученной улыбкой:
    - Привычка.
    - Лорд Эрнест! – словно очнувшись ото сна, позвала его я.
   Он повернул в мою сторону голову. Изумрудная зелень глаз тускло блеснула из-под полуопущенных ресниц.
    - Торкис просил передать, что сожалеет…это все из-за любви к Мирин, - прошептала я, бросив осторожный взгляд на Миррса. Лучник сидел, нахохлившись, как воробей после драки.  – Он просил Миррса не держать на него зла…
    Я замялась, подбирая слова:
    - Он хотел бы, чтобы все сложилось иначе…И с вами, и с Миррсом…Он сказал мне это перед смертью.
    Эрнест задумчиво кивнул, но ничего не ответил. Поддерживаемый Диконом и Джейкобом, он скрылся в повозке.
    Айнура неодобрительно покачала головой, но тоже ничего не сказала.
    - А я ведь его предупреждал…, - вздохнул вдруг Ролио. Добродушная физиономия его еще больше помрачнела. – Но он  меня не слушал…
    - Он никого не слушал, - отозвалась Айнура и, подхватив котелок и грязные миски, ушла прочь.
    - Так значит, это не он…, - пробормотал Миррс, не отрываясь глядя в пляску огня. – Он просто любил ее…чудак. Ни за что не поверю!
    - Ты о чем-то сожалеешь? – сочувственно спросил сидевший рядом Фрейн. Он собирался похлопать лучника по плечу, но тот увернулся и пробурчал недружелюбно:
    - Отстань.
    Мальчик вздохнул и опустил глаза. Элиза надрывно всхлипнула и крепче сжала ладонь Ариса. Тот ласково, но как-то грустно улыбнулся девушке. Луна роняла на его растерянное лицо зеленоватые блики.
    - Надо ложиться спать, - решительно сказал Ролио и затоптал ногами костер.

                ***

    Ночь пахла пеплом. Я понимала, что этот почти позабытый запах не даст мне заснуть, но все же упрямо тыкалась носом в заплечную сумку, служившую мне подушкой, в глупой надежде провалиться таки в бездну сновидений. Довольно опрометчивое желание. Легко представить, какой кошмар с радостью примет меня в свои объятия после жутких событий минувшего дня. Было холодно и одиноко. Снова вспомнилось теплое плечо Аланара, на котором так уютно засыпать… Удавка тоски сразу сдавила горло, так сильно, что слезы навернулись на глаза.  От безысходности захотелось завыть. Я уже почти забыла, как это бывает больно. Появилось даже безумное желание забраться под бочек к Жану, но колючий, как еж, целитель вряд ли мне обрадуется среди ночи… А я хотела не сонных оскорблений, а банального, но такого необходимого уюта… Был еще Арис. Уж он-то точно не прогонит меня. Я даже готова была променять сомнительное тепло повозки на его беспечный уют. Но что обо мне подумают другие? Нет, нельзя так рисковать.
    В повозке все уже спали. Ворочалась с боку на бок в бреду Илия, метался и внезапно затихал беспокойный Жан. Эрнеста вообще слышно не было. Я приподнялась, откинула прочь удушающий плащ. Сквозь призрачный полог мутно просвечивал полумесяц зеленоватой луны. Я уже совсем решилась подкрасться под бочок к Арису, как вдруг услышала совсем рядом приглушенные голоса. Говорили двое. Один - с печалью, другой – безмятежно. Прислушавшись, я поняла, что беседуют названные братья, а присмотревшись получше, даже смогла разглядеть сквозь мираж сна темный профиль Джейкоба.
     - Я выполнил твою просьбу, - спокойствие голосе снотворца плохо скрывало горечь. – Только из любви к тебе я пошел на это. Неужели мало того, что я создал сон, в котором ты можешь видеться с Мирин?
     Я вздрогнула. Ну конечно же! Сразу вспомнился еще один разговор между братьями, подслушанный ранее. Как же я могла забыть об этом. Я с трудом успокоилась и продолжала слушать, затаив дыхание.
     - Что ты, братик, - Дикон говорил ласково и безмятежно. – Я очень благодарен тебе за то, что ты сделал. Ты сотворил для нас маленький рай. Но, понимаешь, он доступен мне только ночью. Ты же знаешь, что только ночью я и могу бродить по снам. А я бы хотел сам стать частью этого сновидения. Навсегда погрузиться в сотворенную тобой иллюзию.
     - Нет, даже не проси меня об этом, - твердо возразил Джейкоб. – Я не смогу расстаться с тобой. Только ради тебя я готов пойти на обман господина, но исчезнуть из этого мира я тебе не позволю.
     Заслушавшись, я совершенно забыла, что полог фургона ненастоящий, навалилась на него, пережила несколько неприятных мгновений прохода сквозь неземную материю и неуклюже упала в грязь к ногам удивленных братьев.
     - Доброй ночи, леди Оа, - Джейкоб наклонился и галантно помог мне подняться. – Вижу, вам не спиться этой ночью.
     - Да,  - с вызовом ответила я, чувствуя смятение от того, что снотворец все еще не отпустил моей руки.
     - Наверное, ты хочешь, чтобы мы тебе все объяснили, - с лукавой улыбкой обратился ко мне Дикон и, встрепав рукой рыжие волосы, повернулся к брату. – Покажем ей, а?  Она все равно слышала наш разговор, так что терять нечего…
     Джейкоб сдержанно кивнул. Тогда Дикон весело подмигнул мне и тоже схватил за руку своей теплой ладонью.
     - Не бойся, Оа, мы вылечим тебя от бессонницы! – сказал он насмешливо. – Закрой глаза и иди за нами. Мы проведем.
     В лицо вдруг повеяло ветром. Руки братьев стали какими-то нереальными, невесомыми, едва ощутимыми моей кожей. Тихий смех Дикона вдруг явственно напомнил смех Элритэ. Я сделала шаг, другой, а потом земля медленно начала пропадать у меня под ногами, становясь такой же неосязаемой, как и руки моих проводников. Любой шаг грозил провалом в какую-то иную реальность. Даже страшно стало. Шагнешь невесть куда да застрянешь там. Мне еще искать придется... братьев. Я крепче сжала пальцы Джейкоба, и ощутила в ответ его крепкое пожатие, подтверждающее, что он еще рядом.
     - Иди смелее, Оа, - зазвенел над ухом смех Дикона. – Отстанешь от меня – попадешь в чей-то сон. Мне тебя еще искать придется. Хотя, может привести тебя в сновидение нашего господина? Он будет рад. Или в кошмар твоего ненаглядного целителя? Хи-хи… Не робей, еще немного осталось.
    Голова вдруг начала кружиться. Перед закрытыми глазами завертелись переливающиеся всеми цветами радуги маленькие звездочки. Появившейся совсем близко рыжеволосый юноша ловко вскочил на одну из них, увлекая меня за собой. Я тоже прыгнула, с легкостью оторвавшись от превращающейся в туман почвы, но приземления так и не почувствовала. Просто застыла в каком-то пространстве между маленьких мерцающих точек. Дикон усмехнулся, увидев мое изумление, и проворно начал прыгать со звездочки на звездочку, то срываясь вниз, то взлетая вверх. Хотя понятия низа и верха вскоре вообще исчезли из этого места.
    Сначала не было ничего, кроме звезд и бесконечных прыжков, но потом появились, медленно прорисовываясь на темном фоне, разноцветные облака, пахнувшие медом, и диковинные звери, покрытые мягкой на вид шерстью, но нематериальные, как и все в этом загадочном пространстве.
     - Пути сноходцов сложно описать словами, - раздался сзади задумчивый голос Джейкоба. – Они подвластны только их воображению. Как видишь, у моего брата воображение весьма богатое.
     - Не хвали меня, Джей, я начинаю краснеть, - рассмеялся Дикон и с силой дернул меня за руку, избегая столкновения с очередным мохнатым зверем в малиновую крапинку.
     - Я просто говорю правду, - отозвался Джейкоб.
     Сноходец снова рассмеялся и вприпрыжку поскакал дальше, крепко сжимая мою ладонь. Прогулка начала казаться мне бесконечной, хотя я сомневалась, что время имеет какую-то власть над этим местом. Но вдруг Дикон замер, заставив меня врезаться в его спину, и торжественно произнес.
     - Можешь открывать глаза. Мы пришли.
     Я помедлила, принюхиваясь и прислушиваясь. Пахло липовым медом и клевером, где-то слышалось шелестящее пение воды, а совсем рядом вдруг пролетела гудящая пчела. Тогда я открыла глаза и обомлела.
     Я стояла на лужайке дивного нежно-бирюзового сада, утопавшего в золотистых и сиреневых цветах. Изящные дорожки были выложены ровными разноцветными плитами, сверкающими на свету, исходящем от бутонов и маленьких синих фонариков на раскидистых ветках. Серебристые стволы деревьев увиты изумрудной вязью плюща, чьи голубые цветки нежно и робко выглядывали из-под широких резных листьев. Над сиреневыми цветами неторопливо порхали огромные белокрылые бабочки, пузатые пчелы сновали туда-сюда по своим делам. Легкий ветерок игрался с нежными лепестками, упавшими на мягкую траву, напоминающую шерсть какого-то неведомого животного.
     Небо над этим садом было необыкновенного розового оттенка. По нему с неспешной грацией плыли лиловые, персиковые и алые облака самых разнообразных форм и размеров. Они напоминали сбившиеся в своеобразную стаю клубы разноцветного дыма, которые нередко используют фокусники на своих представлениях.
     В глубине сада на увитых белоснежными цветами ажурных качелях качалась светловолосая девушка. Хрупкая фигурка ее была облачена в нежно голубое платье, шелковые локоны разметались по плечам. На голове у нее душистой короной красовался венок.
     - Это все – иллюзия. Сон, хрупкая реальность. Помни об этом и, пожалуйста, не разрушь мое творение. Это причинит мне боль, - тихо сказал Джейкоб и подтолкнул меня вперед.
     Я послушно сделала несколько шагов и вдруг оказалась на небольшой белокаменной площадке прямо перед качелями.
     Мирин испуганно посмотрела на меня, прижала ладошку к губам и еле слышно выговорила.
     - Вы нашли меня…Джейкоб был прав, вы нашли меня и здесь…
     Огонек девушки метался из стороны в сторону, словно пытаясь покинуть ее грудь.
     - Не бойся, - как можно ласковее сказала я. – Я не собираюсь за руку вести тебя обратно.
     - А зачем тогда вы пришли? – настороженно спросила Мирин.
    Я не нашла, что ответить. Беспомощно оглянулась на братьев, но они куда-то исчезли.
     - Я пришла поговорить, - наконец нашелся верный ответ. – Просто поговорить с тобой.
     - Может, вам и не стоило лезть в наши дела, - пробормотала Мирин, внимательно разглядывая свои руки, сложенные на коленях.
     - Я быв и не стала…Если бы…если бы не смерть Торкиса.
     Девушка едва заметно нахмурилась. Серебристые глаза ее потемнели.
     - Он умер, - без всякого выражения произнесла она. – Все ясно.
     Я промолчала, ожидая продолжения.
     - Вода камень точит, а ветер свистит в его трещинах, и оба они превращают его в прах. Как бы ни был он тверд, он покорится, - Мирин подставила палец прилетевшей бабочке. – Если вы хотите откровений, Оа, вы их получите. Более того, вы их уже получили. Но вам, наверное, мало…
     - Торкис умер ради тебя. Он предал господина, пошел на сделку с врагом, - сама не зная, зачем, сказала я. Это место располагало к громким фразам и сентиментальным откровениям. Безмятежность его поглощала в себя боль.
     - Как это на него похоже, - неожиданно с досадой воскликнула Мирин и спугнула бабочку. – Он никогда не был кому-то по-настоящему верен. Только своим фантазиям. Он поставил себя перед выбором, которого в принципе не должно возникнуть ни у одного из членов Ордена Слепой Кошки!
     - И, все же, ты сидишь здесь, вместо того, чтобы быть рядом с господином, - заметила я.
     - Потому что я не достойна находиться рядом с ним, - кулачки девушки непроизвольно сжались. На глазах выступили кристальные слезы.  – Я никогда не получу от него того, чего хочу! Я никогда не смогу дать ему того, что ему нужно…Я бесполезна для него…
     - А чего же ты от него хочешь? – с лукавым интересом спросила я. – Ты любишь его?
     - И да, и нет, - тихо отозвалась Мирин. – Я люблю тайны. С самого детства меня отгораживали от них, запрещали погоню за ними, не подпускали к ним ни на шаг. И тем больше они манили меня к себе. Мой старший брат…
     Она запнулась, вздохнула тяжело и продолжила.
     – Мой брат всегда был очень заботлив. Он всегда был рядом, не отходил ни на шаг… Это из-за того, что я очень похожа на мать. Мама умерла, когда я появилась на свет. Миррс решил, что, если не сберег ее, то непременно должен сберечь меня… Он сделал все, чтобы я начала бояться окружающего мира и всюду следовала за ним хвостом. Брат был моим хранителем и тюремщиком. А я хотела тайн, хотела уйти в неизвестность…
     Девушка внезапно замолкла. В серебристых глазах плескалось прошлое. Оно застывало неясными образами в прозрачном ароматном воздухе и колебалось от малейшего дуновения ветерка, который возникал по мимолетной прихоти полноправной хозяйки этого маленького рая.
      - Я убила в первый раз, когда мне было семнадцать, - сказала вдруг Мирин безмятежно. – Он был солдатом-пограничником, красивым и смешливым юношей, которому приглянулась тихоня сестра товарища. Он умер мгновенно, от одного прикосновения моих губ. Его сила перелилась в мое тело, сделав меня почти невесомой, всесильной. Пугающе всесильной. И очень испуганной. Потом я поняла, что главная тайна – это я сама. А еще я поняла, что не имею права на любовь к другим людям. Это было жестоко, но честно. За всякое могущество надо платить. Но я не поняла этого сразу. Я была глупой сентиментальной девочкой, которая вдруг осознала, что является страшным оружием. Мне это сказали напрямую. И возненавидели. На меня началась охота. Тогда мне больше всего хотелось сбежать от людей, но брат не отпустил. Он был шокирован не меньше, но не перестал любить и опекать меня. Наоборот. Теперь он старался защитить мня от всех: от гнева односельчан, которые хотели сжечь меня на костре, от презрительных взглядов и плевков в лицо, от жадных лап армии. От последних, увы, он защитить меня не смог. Но и сам не смог защититься. Я, испуганная, загнанная в угол и в то же время страшно желавшая тайн, вынуждена была убивать. Играть в любовь с незнакомыми мужчинами. Ставкой в такой игре всегда была жизнь. Сначала это пугало меня. Потом начало забавлять.
      - Тебе нравилось убивать? – ужаснулась я.
      - Мне пришлось это делать. Они держали моего брата в заложниках, шантажировали меня им, грозились убить, если я не подчинюсь их воле. Сражаться с ними было выше моих сил и понимания. Бежать было некуда. С одной стороны – костер и толпа, с другой – чужие смерти за жизнь брата. Это было страшное время для Миррса. Наверное, именно оно испортило ему характер. Он сходил с ума от своей беспомощности. А я даже не могла ласково поцеловать его в утешенье. Кем я была? Лишь красивой смертоносной игрушкой, куклой-убийцей в руках хитроумных стратегов, секретным оружием во время войны? Поначалу так оно и было. Но потом я перестала бояться, смирилась со своей участью и вошла в роль. Убивать больно, даже не представляешь, как. Блаженство, которое испытываешь, чувствуя, как перетекает в тебя чужая сила, сродни медленному отравлению. Но я решила брать плату. У каждого солдата, перед тем, как поцеловать его, я выспрашивала секрет. Я очень любила чужие тайны и считала их достойной платой за свои страдания. Потом только я поняла, насколько те тайны были никчемны. Ни одна из них не могла быть равноценна человеческой жизни. Я научилась ценить человеческую жизнь, когда попалась. Торкис помог мне в этом. Да…он был славным юношей, - Мирин задумчиво улыбнулась. – И совершенно бесполезным. Его робкая любовь трогала, умиляла, даже печалила немного. Был бы он хоть немного решительнее, быть может, и я перестала бы идти вслепую, держась за руку брата. Я совсем не понимала его... Но в его любви не было ничего таинственного.
     Она замолчала и отвернулась. Я заметила, как блестят в мягком свете капельки слез на ее ресницах. Нужно было сказать что-то, но я растеряла все слова. Или же просто не знала таких слов утешения, которые нашли бы отклик в душе этой хрупкой девушки с каменным сердцем. Я не имела право осуждать Мирин. Ведь я не знала, какого это, быть вынужденной убивать, выбирать между самой дорогой жизнью и сотнями чужих. Даже представить себе не могла такой ужас…
     - Не нужно меня утешать. Не ищите нужных слов, - холодно сказала Мирин, проведя рукой по глазам. – Я бы много еще могла рассказать вам, но, боюсь, слова мои не имеют никакого смысла. Я вам лучше покажу.
     Она поднялась с качелей и решительно потянула меня за руку.
      - Идемте.
      - Куда? – опешила я.
     Мирин отпустила мою руку, внезапно растеряв всю свою решимость, потупила глаза и, запинаясь, пояснила.
     - Это…это место необыкновенное…В сущности, его просто нет…Дикон сказал, что Джейкоб создал мираж, в котором я могла бы жить. Но этот сон – перекресток, с которого можно отправиться в любые мои кошмары и грезы, как прошлого, так и будущего…Вы знаете, что многие сны являются пророческими…Такие, как Дикон, отправляются в будущее именно через них…А Джейкоб сам может изменять реальность, ведь сновидения отражают действительность…Вы понимаете?
     - Нет, не очень, - я покачала головой. Ее сбивчивая речь меня не впечатлила. Казалось, Мирин сама не понимает, о чем говорит.
     - Мне часто снилось прошлое, - заламывая руки, сказала Мирин. - Еще чаще – будущее…И всегда в таких снах я была лишь свидетельница.. Смотрела их со стороны, как балаганное представление… В этом месте время не ощущается, и, чтобы занять себя, я снова пересматривала свои сновидения… Это удобно, ведь я могу в любой момент прекратить, сбежать.
     - Ты хочешь показать мне свое прошлое, пригласив меня в один из твоих снов? – нетерпеливо перебила ее я.
     - Да.
     - Хорошо, - я плохо понимала, что происходит вокруг. Зачем братья привели меня сюда, и чего от меня хочет сестра лучника. Но отказать девушке я почему-то не могла.
     - Закройте глаза, - Мирин крепко сжала мою ладонь и медленно повела по одной из дорожек, выложенных причудливой мозаикой. – Ничего не бойтесь. Не отпускайте моей руки.
     Последние ее слова потонули в дикой какофонии самых разнообразных звуков. Она навалилась на меня своей оглушительной тяжестью, раздавила мое тело и отправила душу в удивительный полет.

                ***

     Разноцветные ленты развевались в пшеничных волосах танцующих нарядных девушек. Их смех колокольчиками звенел со всех сторон. Красные, синие, желтые юбки мелькали то тут, то там, вздымались вверх, кружились волчком, вздувались на ветру. Стройные ножки в простеньких башмачках лихо отстукивали ритм. Восхищенные зрители поддерживали юных танцовщиц хлопками и улюлюканьями.
     - Они очень красивые, - сказала худенькая светловолосая девчонка, наблюдающая за плясками, стоя в тени раскидистого дерева. Ее серебристые глаза были прикованы к помосту, на котором кружились девушки.
     - Ты будешь куда красивее, - невысокий юноша с вьющимися темными волосами и пронзительным взглядом ласково погладил ее по голове. – Намного красивее.
     - Ты правда так думаешь, брат? – девочка повернула голову и с нежностью посмотрела на него.
     - Конечно. Ты очень похожа на нашу мать, - он поцеловал ее в макушку. – Пойдем отсюда.
     - Но я хочу еще посмотреть, - робко возразила его сестра.
     - Эгей! Миррс! – к ним подскочил нескладный патлатый мальчишка с большими карими глазами. - Рад тебя видеть!
     - Здравствуй, Торкис. Я тоже счастлив нашей встрече, - улыбнулся в ответ юноша и похлопал парня по спине. – Знакомься, это – моя сестра Мирин.
     Торкис расплылся в широкой улыбке.
     - Здравствуй, Мирин.
     - Здравствуйте, - девочка спрятала глаза и прижалась к руке брата. Торкис удивленно поднял бровь. Миррс лишь пожал плечами.
     - После смерти матери мы с Мирин неразлучны. Иные в шутку называют ее моей тенью, - сказал он и тихо добавил. – Хотя порой мне кажется, что все совершенно наоборот.
     ….Перед глазами все поплыло. Краски размылись… Резко запахло сиренью…
                ***

    - Твоей сестре очень идет сиреневое, - сказал Торкис, ловко вплетая в венок кисть ароматных цветков.
    - Да, - Миррс задумчиво жевал травинку. Он, казалось, вовсе не слушал приятеля. Взгляд его был устремлен к далеким облакам.
    - Ты расстроен тем, что я пришел? – непонимающе спросил Торкис, заглядывая в отстраненное лицо Миррса.
    - А? – он встрепенулся. – Нет, что ты. Твой приход приносит ей радость.
    Мирин, растрепанная, но счастливая, с букетиком полевых цветов спешила к ним через море золотистых колосьев. Ее серебристые глаза смеялись. Миррс вскочил и распахнул объятия ей навстречу.  Она прижалась к его груди, ласково потерлась щекой о подбородок.
    Торкис смотрел на них с тоской и неосознанно мял в руках ароматную сирень.
   …Синее небо медленно упало на золото полей… Его голубизна всосала в себя все прочие цвета…

                ***

    Голубые и сиреневые ленты в волосах. Каблучки весело отбивают ритм. Хлещет по ногам пышная юбка. Она все кружится и кружится серди многих, но втайне она знает, что все взгляды принадлежат лишь ей одной. Ни у кого больше нет таких красивых лент, ведь их купил ей ее любимый брат, ни у кого нет таких звонких туфелек, таких пышных юбок.
    - Ни у кого больше нет такой красавицы-сестры, - прошептал в толпе Миррс, не сводя с нее взгляда.
    - Да…Хороша у тебя сестра, - согласился стоящий рядом трактирщик. – А ведь она уже у тебя невеста.
    - Рано ей еще, - почти сердито отозвался юноша. Сестра улыбнулась ему и помахала рукой. Она была очень счастлива. Вот на помост вскочили парни. Миррс тоже запрыгнул вслед за ними и поспешил к сестре, но Элла, которая недавно призналась Мирин, что без ума от ее брата, ловко подхватила его под локоток, закружилась волчком, и быстрый танец увлек юношу далеко от места, где танцевала сестра.
    К Мирин подошел Ян. Добрый и улыбчивый парень, который не раз носил цветы к ее оконцу по утрам. Они даже на речку пару раз вместе бегали втайне от подозрительного Миррса. Ян схватил ее за руку, закружил вокруг себя, подхватил сильными руками, поднял в воздух, поймал, наклонился и страстно поцеловал в уста. Мирин потянулась к нему, обняла за шею…И вдруг упала на деревянный помост вместе с безжизненным телом. Девушку била дрожь. Серебристые глаза горели синим пламенем. Алые губы побелели. Все вокруг замерло.
     - Мертв! – вдруг взвизгнул кто-то. Толпа у помоста засуетилась. Расталкивая сгрудившихся около мертвого Яна людей, к тихо рыдающей сестре подскочил Миррс. Он загородил ее своим телом и с вызовом посмотрел на толпу.
     - Она убила его! – завопила какая-то толстуха. – Она убила моего Яна! Ведьма! Ведьма она!
     - Я…я не хотела…, - сквозь слезы прошептала Мирин. Миррс крепко сжал ее руку, поднял с колен, прижал к себе, спрятав в своих объятьях от чужой злобы.
     - Как она могла убить его? – звонко воскликнул он. – О чем вы говорите, люди? У моей сестры нет ни ножа, ни яда на губах. Она всегда была образцом смирения.
     - В тихом омуте бесы водятся, - недоверчиво выкрикнули из толпы, но слова юноши охладили пыл деревенских и вернули им способность соображать.
     Миррс подхватил сестру на руки и ловко соскочил с помоста. Люди смотрели на них с недоверием и опаской. Мирин, дрожа, вцепилась пальцами в шею юноши. Глаза ее горели бешенством.
     - Брат, - одними губами шелестела она. – Они правы…Я…я высосала у него жизнь…
     - Не говори глупостей! – отозвался тот. – Я не верю.
     - Я даже…даже не могу поцеловать тебя, Миррс…, - все еще причитала Мирин, пряча лицо на его груди.
     Миррс поспешил скрыться в своем доме, задвинул засовы на ставнях и двери. Опустился на постель около сестры. Девушка свернулась калачиком в самом углу, почти вжавшись в стену. 
     – Поцелуй меня, сестра, - требовательно сказал юноша.
     - Н-не буду! – испуганно закричала она и закрыла рот ладонью.
     - Хорошо, - Миррс поймал за шкирку бродившего по дому кота и протянул ей. – Тогда целуй его.
     Девушка послушно приняла на руки брыкающееся животное, поднесла к губам полосатую мордочку и, закрыв глаза, поцеловала. На покрывало упала мертвая серая тушка. Мирин разрыдалась. Миррс нахмурился. Посмотрел на пылающие синим глаза сестры.
     - Ты стала сильнее, - тихо сказал он. – Не бойся, родная, прошу, не надо этого бояться…Ты такая, какая ты есть, и иной мне не надо.
     - Ах, Миррс, как ты можешь говорить такое! –  всхлипывала Мирин. – Я…я же убила его…убила их…убила…
     Она все повторяла и повторяла эти слова, раскачиваясь из стороны в сторону. Миррс застыл на месте, рассеянно поглаживая сестру по волосам. В оцепенении он не слышал криков снаружи и стука в дверь, не слышал, как в дом ворвалась беснующаяся толпа с воплями о том, что его сестра – порождение зла. Как местный священник читал свою проповедь, и двое мужиков схватили Мирин и потащили прочь. Юноша только смотрел на них своими большими глазами, и те, кто ловил его взгляд, бледнели и отворачивались.
     …Крики отдалялись, на глаза упала липкая пелена…Вдали послышался тихий скрежет.
                ***
     Серые мыши копошились в сене у ее ног. Темный сарай, в котором ее заперли, почти сгнил от старости. Скоро за ней придут. Утопят или сожгут – это не важно.  Для нее уже ничего не важно. Сотни голосов внутри кричат на все лады. Убийца…
     Чей-то сдавленный крик и глухой звук послышались вдали. Мирин вяло повернула голову. Заплаканные глаза тускло блестели на бледном лице. Дверь сарая упала на сено. Мирррс с луком наготове ворвался внутрь. Девушка сдавленно всхлипнула, обнимая его руками.
   - Тише-тише,  - шептал юноша, усаживая ее в седло. – Не бойся. Все позади. Я увезу тебя отсюда. Навсегда. Мы начнем все сначала….
    …Топот копыт сменил громкий визг…
                ***
    - Не дергайся, а то мы перережем твоему братику горло!
    Пустые улицы. Пустые дома. Пустые вердца. Война поглотила все вокруг. Глупая, бессмысленная война. А их все-таки нашли. После стольких попыток скрыться, ее поймали…
    Миррс, бледный, окровавленный и растрепанный дергался на грубом дощатом полу. Статный мужчина в мундире сидел на стуле, придавив остроносым сапогом спину брата. Пальцы его сжимали рукоять кинжала. Она не могла отвести глаз от блестящего лезвия.
     - Нет, Мирин, не соглашайся…, - вместе с кровью выплюнул Миррс.
     - Заткнись, щенок! – Мужчина сильнее надавил сапогом на спину юноши. – Слушай меня, девочка. Если ты хочешь, чтобы твой драгоценный брат не мучился, то будешь подчиняться, ясно?
     - Н-нет, - прошептала Мирин, пошатнувшись. Она уже была готова броситься на этого человека и поцеловать мерзавца. Военный усмехнулся, покачал головой.
     - Не думай кидаться на меня с поцелуями, малышка. Я–то буду счастлив умереть от рук…то есть губ такой красотки, да всех ты тут не перецелуешь…
    Мирин опустила голову, исподлобья глядя на своих врагов.
     - Что вам нужно?
     - Твой непревзойденный талант, милая, - осклабился командир. – И твоя очаровательная мордашка. Вкупе они создадут потрясающее оружие. Оружие, которое позволит нам выиграть эту войну. Ты станешь тайным убийцей в стане врага. Наши лазутчики будут передавать тебе списки командиров, которых нужно будет обольстить и убить. Тебя никто не заподозрит. Тут не деревня, тут война. Ну и, конечно, перед тем, как убить, ты выведаешь у жертвы всю интересующую меня информацию. Так что скажешь, крошка?
     - Н-нет, - снова пошептала Мирин.
    Командир сделал знак своим людям, и те принялись избивать Миррса ногами. Юноша тихо стонал, пытаясь прикрыть руками голову, но сапог командира не давал ему двигаться. Мирин прижала ладонь к губам. Из носа юноши побежала красная струйка.
     - Перестаньте! Прошу вас!
     Командир снова дал знак. Воины отступили.
     - Я согласна.
    - Мирин…, - простонал Миррс. – Зачем…
   - Иначе нельзя, - сухо ответила девушка.   
    …Щебет птиц за окном….Тихое пение канарейки в клетке….
                ***

     - Держите шпионку! – грубые руки схватили ее за плечи, тянут, тащат в разные стороны. – Вот она, убийца!
     Стащили с постели и швырнули на пол. Лезвием меча разодрали сорочку. Стоят, глумятся, один из них плюнул в лицо. Мирин не успела отвернуться.
     - Ах ты, дрянь продажная!
    Пнули ногой, заставив встать на четвереньки.
    - Вот твоя истинная поза, ****ь! Ну, кто первый? Мы и без поцелуйчиков обойдемся…Чай ее грязный рот…
    - Оставьте ее. Это приказ!
    Насмешки прекратились. Мирин осторожно повернула голову. В дверях стоял высокий юноша в плаще командира. Его скуластое лицо неожиданно показалось ей знакомым.
    - Господин Торкис, - мужчина, швырнувший ее на пол, склонился в почтительном поклоне. – Мы справились с вашим заданием. План захвата опасной шпионки прошел успешно.
    - Я вижу, - криво усмехнулся юноша. Мирин еще пристальнее всмотрелась в его лицо, встретилась со взглядом странных мутных глаз и отвернулась. Она вдруг узнала в Торкисе забавного паренькам, который играл с ней в детстве. Который делал ее счастливой. И внезапно испытала радость от того, что в данном ей очередном списке не было его имени. И тут же ей стало грустно и страшно. Они оба кованы обстоятельствами.
    - Вы переусердствовали, господа. Отдайте девушку мне.
    - Но, господин, эта стерва смертельно опасна, - возразил один из солдат.
    - Я знаю, - поморщился Торкис.  – Но я не буду ее целовать.
    - Как скажете,  - ближайший к ней воин нагнулся, грубо поднял девушку за волосы. – Но сначала я сделаю это.
    Тяжелый кулак со всей силы ударил ее по губам. Брызнула кровь.
    - Что ты творишь, дубина? – возмущенно воскликнул Торкис. Он подскочил к солдату, вытащил платок, вытер кровь и аккуратно повязал платок на губы девушки. Наклонился, поцеловал ее через ткань. 
     - Вот так надо работать, - окружающие расхохотались, захлопали в ладоши. Торкис приподнял Мирин за подбородок, откинул прядь светлых волос. Серебристые глаза девушки смотрели холодно и неприязненно. Она очень хорошо себе представляла, что сейчас с ней сделают. Если бы ни старые воспоминания, она бы смирилась со своей участью, но тот Торкис, которого она помнила, теперь все время маячил перед внутренним взором.
     - Пойдем, - Торкис отошел на шаг и взял ее за руку. – Пойдем со мной. Больше ничего не бойся. Тебя никто не обидит.
     …Свет померк… И снова загорелся желтоватой свечкой на каминной полке…

                !!!!      ***
     - Мирин, ты ничего не съела за обедом. Не больна ли ты? – Торкис отставил бокал с вином и опустился на диван рядом с девушкой.
     - Я здорова, - тихо отозвалась она и невольно потрогала замок на наморднике, скрывавшем ее нос и губы.  – Только вот душно…
     - Прости, но ты же знаешь, я не могу его снять, - покачал головой юноша. - Я люблю жизнь…
     - Зачем я тебе здесь? – Мирин сверкнула глазами из-под опущенных ресниц. – Зачем? Отдал бы меня своим людям. Я же мерзкая шлюха, грязная убийца.
     - Мне сложно поверить, - юноша провел рукой по лицу. – Все это так неправильно…
    - Мне самой не верится, - вздохнула девушка. – Только ничего переиграть нельзя. Я – пленница, ты – тюремщик. Никак иначе.
- Пусть ты в плену, думай, что ты у меня в гостях, - усмехнулся тот. – Помнишь, как ты хотела попасть ко мне в гости, а твой брат тебя не пускал. Поверь, твой намордник сам сводит меня с ума…Он скрывает твою улыбку. Хотя, вряд ли ты улыбнешься мне…
 - Я улыбнусь, я искренне обрадуюсь, если ты мне поверишь и снимешь с меня эту гадость! – Мирин схватила Торкиса за руку. – Ты был удивительно добр со мной, что бы ни встало между нами, ты совсем не изменился! Пожалуйста, поверь мне…
Юноша тяжело вздохнул. Нащупал на груди и крепко сжал маленький ключ на тонкой тесемке. Встал на колени около Мирин. Ласково прикоснулся ладонями к ее лицу, легко повернул ключ в замке. Плотная ткань упала на пол. Девушка улыбнулась и крепче сжала руку  Торкиса.
 - Спасибо.
И тут в пушистый ковер рядом с ними вонзилась стрела. Послышался звон разбитого стекла. Девушка и юноша, не размыкая рук, посмотрели на оперение. И оба мгновенно узнали стрелка.

                ***

Я почувствовала сильный толчок в живот и невольно открыла лаза. Сиреневые лепестки медленно кружились в прозрачном воздухе, опадали на разноцветные плиты. Тихо поскрипывали ажурные качели.
 - Простите, - Мирин опустила олову, спрятав за длинными прядями блестящие глаза. – Я не хочу смотреть дальше…Это слишком ужасно.
 - Знаю, - кивнула я. – Знаю. Мне и этого хватило…Но, скажи, чем я могу тебе помочь? Прошлое не воротишь, а память не сотрешь.
 - Приглядывайте за Миррсом, - не поднимая головы, воскликнула девушка. Плечи ее затряслись. – Вы, наверное, как и все, думаете, что он злой, жестокий, вспыльчивый, несдежранный…Но он не был таким.
Она замолчала, перевела дух и продолжила тусклым, безжизненным голосом. Я застыла на месте, пораженная такой переменой. Все происходящее казалось мне отражением в озере. Эмоции, лишенные всяческой материальной оболочки невидимыми потоками опутывали меня, затягивая в зеркало чужих судеб. В душе моей не было жалости. Это чувство я назвала бы иначе, если бы нашла нужное сочетание звуков. Огонек Мирин, тихий поначалу, но внезапно становящийся порывистым, разгорающейся в настоящий костерок, вздымающийся ввысь и мгновенно опадающий, один из сотни сотен огоньков, сто горят  в этом мире, оказался вдруг огоньком моей свечи. Что я знала раньше об этой тихой девушке и ее порывистом брате? Только то, что Миррс всегда попадает в цель, огрызается на шутки и смотрит на всех с подозрением. Сестра ходит за ним за ручку, прячет ото всех глаза и иногда закатывает истерики. Думала ли я, почему так происходит? Каждый человеческий поступок не случаен. И в поведении людей нет ничего однозначного. Тайны человеческого сердца – вот тайны, которые действительно заслуживают внимания… 
 - Он стал таким, когда меня отправили на первое задание. Потому что…потому что он боялся,- Мирин поймала на ладонь кружащийся лепесток, легко дунула, отправляя его в дальний полет.
 - За тебя?
 - И за меня тоже. Но больше всего на свете мой брат боялся остаться один. Миррс совершенно не умеет общаться с людьми. Когда я была рядом, он утешал себя мыслью, что ему никого больше и не надо. Он ревновал меня ко всем, но не раздражался по пустякам и, если вдруг кто-то заговаривал с ним, он был рад. Но, когда я исчезла, он испугался одиночества. Наверное, это единственное, чего Миррс по-настоящему боится.
 - Мирин, - осторожно спросила я. – Ты знала, что я приду?
 - Вы необыкновенное создание, Оа, даже более необыкновенное, чем наш господин, - девушка пожала плечами. – От вас всего можно ожидать.
 - Почему ты здесь?
 - Я вам еще не все рассказала, - Мирин зябко поежилась. – После нашего побега мы с братом забрались в такие земли, где о войне никто никогда ничего и не слышал. Там жили странные люди со странными обычаями, они ценят только настоящее, не интересуются прошлым и не обращают внимания на наступающее будущее. У них не было ни общих принципов, ни общей морали. И все же они жили в мире. Потому что война – это действие с расчетом на будущее, требующее подготовки и плана. Если хочется подраться, довольно будет и уличной свалки. Мы поселились в небольшом городке около гор. Мне нравился этот городок. По вечерам закат окрашивал серые вершины во все оттенки малинового и золотого, а колокола на башнях звенели мелодично и певуче. Я даже почти позабыла о своем проклятии. Миррс устроился в стражу на вышках, а я целыми днями сидела дома. Часто я засыпала у окна, подставив лицо ласковым лучам заходящего солнца. Мне снились дивные сны. Куда более красочные, чем окружающая меня реальность. Я стала жить лишь ими, лишь для них существовала пол дня, чтобы, заснув, погрузиться в волшебную грезу. Я наивно думала, что во снах мой дар исчезает. Однажды мне приснился забавный рыжеволосый юноша. В его локонах запутался закат, а зеленые глаза блестели беззаботным весельем.
По красивым губам Мирин скользнула мечтательная улыбка. В серебристых глазах клубились облака воспоминаний.
 - Он взял меня за руку и повел по мерцающему, все время меняющемуся коридору. Вы и сами видели его, когда шли сюда. Коридор вывел нас на берег лазурного моря. Тогда я впервые пожалела, что вижу сон. А юноша повернулся ко мне и беззаботно спросил: «а не сон ли и вся наша реальность?» Потом он засмеялся, а я очень испугалась его слов и с криком проснулась. Весь день я бродила сама не своя, вяло откликаясь на расспросы взволнованного брата, и все ждала, когда же моему телу снова потребуется отдых. Рыжеволосый юноша снова пришел ко мне. Я спросила его имя, но он лишь рассмеялся и махнул рукой. Потом он снова пригласил меня попутешествовать по волшебным мирам. Я с радостью согласилась. Мне было весело и легко говорить с этим юношей, мне нравились его беззаботные шутки, словно и нет в нашем мире ни горя, ни зла… А еще от него пахло тайной, доброй, безвредной, может, незначительной, но все же такой манящей…, - Девушка прервалась. Щеки ее пылали, руки невольно трепали светлуя прядь, упавшую на подол платья. – Я не буду рассказывать вам обо всех тех чудесах, которые мы пережили вместе. Сны смогли подарить мне куда больше, чем реальность. В них не было ни настоящих бед, ни настоящих опасностей. Всегда можно было проснуться. Я рассказала своему новому другу о проклятии, но он снова рассмеялся и сказал, что это не самое страшное, что может случиться с человеком. Его слова не убедили меня, но на душе сделалось легче. Однажды юноша попросил меня вместе с братом отправиться в другое государство и отыскать там господина по имени Эрнест. Я послушалась, уговорила Миррса, и мы отправились. Когда мы нашли Лорда Эрнеста и рассказали ему о своих способностях, он с радостью принял нас в свой орден. Я очень удивилась, увидев среди прочих членов юношу из моих снов. Но не смела с ним заговорить при брате. Этого и не требовалось. В следующем же сне Дикон сказал, что мечтал встретиться со мной наяву,  что он знал о нашей встрече задолго до того, как она случилась. Теперь вы все знаете.
Мирин выдохнула и подняла на меня сверкающий взгляд.
 - Почему же ты здесь? – настойчиво спросила я.
 - Потому что я устала существовать в двух реальностях, - с горечью вымолвила она. – Вы понимаете, что я не могу быть с Диконом на глазах у Миррса. Брат очень ревнив. Я устала ходить с ним за ручку. Устала от его опеки. Ведь я давно уже не ребенок. Я могу за себя постоять. И хочу быть любимой.
Мирин печально усмехнулась, и усмешка эта исказила ее лицо до неузнаваемости. Бедная девушка. Перед ней встал нелегкий выбор. И она нашла в себе силы его сделать.
 - Почему ты никому ничего не сказала? – только и смогла спросить я.
 - Я боялась, - призналась девушка, опустив голову. – Боялась потерять решимость.  Брат бы всеми силами старался удержать меня при и себе…
 - А Лорд Эрнест?
 - Господин…Он прекрасный человек, самый лучший из всех, кого я только знала..И, наверное, единственный, кого я люблю больше собственной жизни. Раньше, в самом начале моего служения, я была уверена, что миг рядом с ним стоит целой вечности. Это было отчасти потому, что к господину не ревновал меня Митррс. Брат разрешал мне общаться с ним. Сначала, Миррс, правда, и на господина смотрел с подозрением и враждебностью. Но Лорд Эрнест, поймав на себе его взгляд, тут же вызвал брата на важный разговор. Миррс не захотел рассказывать мне, о чем они говорили, но господина он полюбил не меньше, чем я сама, и тоже готов отдать за него жизнь. Потом я поняла вдруг, что мне мало одного присутствия рядом с господином. Мне стало нужно его внимания. А добиться внимания Лорда Эрнеста могут лишь выдающиеся особы вроде вас. Только они и достойны его любви. Я же ему не интересна. Разлука с господином болезненна, но куда более болезненным кажется мне существование в вечном ожидании его милости, в вечной надежде на взгляд его изумрудных глаз…
Она помолчала немного, а потом добавила невпопад:
 - А у Дикона тоже зеленые глаза.
 - И ты решила навсегда остаться тут? – спросила я.
 - Да, - девушка тряхнула светлыми локонами. – Навсегда. И я хочу, чтобы и Дикон остался со мной. Тогда…возможно…я смогу рассказать обо всем брату. Присниться ему и признаться во всем, сказать, как сильно я люблю его. А еще присниться Лорду Эрнесту и попросить прощения.
 - Простите, леди, но своего брата я здесь навсегда не оставлю, - послышался вдруг холодный вежливый голос Джейкоба. – Я рад, что вас при вело в восторг мое творение, но, поверьте, реальность куда ценнее иллюзий..
Его монолог прервали радостным окликом «Мирин!», и рыжая молния метнулась мимо застывшего в немом возмущении снотворца. Мирин торопливо вскочила и бросилась в распахнутые объятья счастливого Дикона. Он прижал девушку к сердцу, зарылся пальцами в ее мягкие волосы, лукаво посмотрел на меня.
 - Ну что, Оа, ты не будешь ябедничать на нас господину? – с насмешкой спросил он.
 - Нет, - я лишь покачала головой. Как я могла им отказать…
 - Я не сомневался в вашей понятливости, леди, - с удовлетворенной улыбкой кивнул мне Джейкоб. – Выходки моего брата безумны, сам не знаю, почему я им потакаю.
 - Потому, что я очарователен, - самодовольно заявил Дикон, нежно гладя Мирин по щеке. – А ты обожаешь творить. Да и тщеславен, к тому же. Ведь это же лучшее твое творение – сон, в котором пожжет вечно существовать человек. Сотни миров в одном.
 - Сотни миров? – удивленно переспросила я.
Джейкоб таинственно улыбнулся и провел рукой по воздуху, словно стирая невидимую линию. В тот же миг прозвучал оглушительный звон, в глаза ударил луч ослепительного света, на миг лишив зрения, а перед внутренним взором медленно поплыли, растекаясь и обретая новые формы,  краски реальности.
…В золотой ажурной клетке звонко пели две синие птицы. Одна - большая и грузная, выводила низкие мелодичные трели, другая – маленькая и бойкая  весело щебетала в ответ. В роскошном глубоком кресле, обитом зеленоватой кожей невиданного зверя, сидел, прикрыв глаза, седовласый мужчина в бархатном одеянии, струящемся до пола мягкими складками. В руках он держал странную трубку, из которой вылетали, тут же превращаясь в разнообразные предметы, клубы разноцветного дыма. Вот маленький аккуратный чайник появился из сгустка фиолетового дыма и грациозно поплыл к маленькому столику перед диванчиком, на котором сидела юная леди в большой широкополой шляпе, украшенной живыми цветами. На коленях около нее стоял юноша в высоком цилиндре, странном коротком фиолетовом камзоле и прямыхз штанах из неизвестной мне ткани. Он держал девушку за руку и рисовал на ее ладони красным маркером розы, обращающиеся в живые цветы. Хрупкие алые лепестки падали на цветастый ковер, лежащий на полу. Девушка смеялась, и смех ее обращался в маленькие серебряные бубенчики, которые гирляндами зависали в воздухе. Человек с трубкой прикрыл глаза, и к чайнику на столике присоединились три чашки. Чародей лениво повернул голову, прищурив один глаз посмотрел на подоконник, и я внезапно обнаружила на нем себя. Это было странное чувство, словно до того, как человек с трубкой бросил скучающий взгляд в мою сторону, меня не было вовсе.
 - Любезная госпожа, - спросил у меня чайник. – Вы не желаете выпить чаю?
Я не понимала, к кому обращается предмет, потому что чайники вообще не должны были говорить со мной. Это я знала, а вот кто я такая, мне было не ведомо. Стало страшно. В ушах засвистел чей-то знакомый смех. В памяти, которая вдруг у меня появилась, всплыло имя. Элритэ. Нет. Не он. Кто-то другой. Память обиделась и ушла. Я снова стала совсем никем. Появилась опасность исчезнуть вовсе.
 - Не бойся, Оа, это – только сон, - сказал, рассмеявшись, юноша в цилиндре и подмигнул мне изумрудным глазом. – Ты спишь и видишь во сне рабочий кабинет Джейкоба. У любого художника есть своя мастерская, снотворцы – не исключение. Только помни о загадочной сути материи, с которой работает мой названный братец. Образы твоего подсознания готовы вырваться наружу и воплотиться тут. Сон для Мирин, в котором она теперь живет, был тоже создан здесь. И он служит проходом в иные сны и иллюзии, творения разнообразных снотворцов и природы.
Лепестки роз зашевелились и поползли к моим ногам. Вдруг они вспыхнули зеленоватым пламенем и исчезли. Юноша в цилиндре погрозил пальцем.
 - Аккуратнее, Оа, не надо рушить кабинет Джейкоба, иначе ему некуда будет уходить днем.
Я теперь смутно начинала понимать, почему у названного брата Дикона почти все время отсутствующий взгляд.
 - Он все время творит сны? – шепотом спросила я, искоса глядя на человека с трубкой.
 - Иначе он не может, - немного грустно улыбнулся Дикон, поправив цилиндр, и с нежностью посмотрел на брата. – Как истинный художник не может не рисовать, а вдохновленный поэт – не писать стихи. Он чувствует своим долгом дарить другим сны, несущие отдых и отраду, страх и наслаждение. Но сам  он их не видит…
Я сделала несколько неверных шагов вперед, и вдруг передо мной возникло зеркало, отражающее мои прямые волосы, тонкие руки и желтые глаза. Я усмехнулась, но отражение оставалось печальным. Джейкоб  снова внимательно посмотрел на меня, улыбнулся уголком губ и вдруг выдохнул большое серое облако.
 - Ты хорошо с нами обошлась, леди Оа,  - с шутовским поклоном сказал Дикон, приподняв цилиндр. – И я, и Мирин, и Джейкоб хотим отблагодарить тебя. Если, конечно, ьы сдержишь слово.
Он лукаво улыбнулся и, резко вскинув руку, бросил мне в глаза горсть серого пепла. Я не успела заслониться, вслепую сделала шаг, только потом вспомнив, что передо мной зеркало, и погрузилась во что-то вязкое и колышущееся, как волны неспокойного моря. Я потеряла пол под ногами и под затихающий смех сноходца начала падать в серое меняющееся нечто. Вьюга пепла и золы подхватила меня и понесла куда-то вдаль. Я протерла глаза, но перед взором все еще кружились серые хлопья пепла. Потом они обратились в снежинки и холодом обжигали кожу. Мир перед глазами принял странные очертания. Я увидела две высокие фигуры среди кружащихся блестящих снежинок. Одна из них, грозная и величественная, воздела руки над головой, сжимая пальцами концы стальной цепи. Вторая, до боли, до безумия знакомая фигура в  сером плаще с развивающимися длинными черными волосами, сжимала в руках длинный посох, светящийся лунным светом. У ног ее растекалась кровавая лужица. Я сорвалась с места и, проваливаясь в глубоком снегу, бросилась вперед. Ветер хлестал меня по лицу, слезы обжигающими струйками текли по ледяным щекам. Я была мучительно далеко, когда фигура в сером плаще стукнула посохом по земле, и в воздух взметнулся сноп искр. Вторая фигура отмахнулась от них цепью, и они впитались в черные большие звенья.
  - Хранитель равновесия, - завыл ветер. – Глупец! Этот мир принадлежит нам! Мы – его законные владельцы! Отдай то, что забрал у нас, и убирайся!
 Сквозь вой ветра был явственно слышен тихий ответ.
 - Этот мир никому не принадлежит, как и все миры. Ты забыл о его создателях, о тех, кто даровал тебе жизнь. Ты искажаешь их творение, шатаешь чаши весов, играя с силами, тебе не подвластными. Тебе не стать ни богом, ни властелином мира. Только его разрушителем.
 - Тебе не понять, чужак, какого это – делать собственный мир лучше! Подчинив стихии, мы добьемся великого успеха в магическом ремесле! Открыв секрет существования жизни, мы станем лучше! – снова завыл ветер, снег хлопьями повалил с неба. Хлопья внезапно вспыхивали пламенем, обращались камнями, проливались на серого странника потоками воды. Он снова взмахнул посохом, и вокруг него образовался светящийся круг из маленьких светлячков.
 - Ты погубишь мир, твоя самоуверенность и твоя слепота тебя убьют, - с горечью вымолвил он.
 - Алан! Аланар! – закричала я, чувствуя, что снег ветер не дадут мне больше сделать и шагу. Друг повернул голову, в серебристых глазах его скользнуло удивление, затем – страх.
- Оа, - прошептали его посиневшие губы. – Что ты тут делаешь?
  В тот же миг его противник ловко набросил ему на руки цепь, и посох его с треском переломился. Друг упал на колени, не сводя с меня блестящих глаз. Я вскрикнула и бросилась к нему, но ветер толкал меня прочь. Снег сменился серым маревом пепла, спрятавшим от меня фигуру друга на окровавленном снегу. Я тянула к нему руки, я кричала, я звала, но меня никто не слышал. Только пепел кружился перед глазами. Слезы срывались с ресниц и хрустальными каплями падали на темные хлопья.
 - Оа! – позвали откуда-то. Мир перед глазами дернулся и рассыпался. Только слезы остались.
 - Оа!
Я всхлипнула и поняла, что темнота передо мной – темнота закрытых глаз.
  - Оа! Оа! Да проснись же ты!
Кто-то с силой тряс меня за плечи.
Я с трудом разлепила глаза, обнаружив, что ресницы слиплись от слез, и увидела перед собой обеспокоенное бледное лицо Жана.
 - Проснулась, - выдохнул он и отпустил мои плечи. Провел сухой ладонью по моему вспотевшему лбу. Сунул под нос флягу с водой. – Вот. Выпей.
Я послушно сделала пару маленьких глотков и уткнулась лицом в его плечо.
    - Ты чего? – удивился целитель. Я не ответила, проклиная его непонятливость. Но это было не важно. Жан, теплый, надежный, был сейчас рядом. Я хваталась за него, как утопающий за брошенную ему веревку. Целитель все-таки что-то понял и неуклюже погладил меня о волосам, Слезы все бежали из глаз, а перед внутренним взором стоял образ друга среди падающих белых снежинок. Без надежды дойти до него. Без надежды я буду идти.
    - Жан, - глухо позвала его я, отрываясь от его плеча и глядя прямо в глаза. - Ты не оставишь меня? Ты будешь со мной, пока мы не дойдем до цели?
    - Пока мы не дойдем до цели, мы с тобой попутчики, - серьезно ответил целитель и, вздохнув, взял меня за руку. – Пойдем спать, Оа.
    - Можно я лягу рядом с тобой? – тихо попросила я, боясь, что одной заснуть мне не удастся никак.
    Целитель замер на миг, словно обдумывая мою нехитрую просьбу, а затем отрывисто бросил:
    - Можно.