Сам по себе. Утро вечера мудренее

                Утро вечера не мудренее.
Утром Сергей поджидал Лесю на улице. Он сразу заметил, что девочка не в настроении. Всю дорогу они молчали, в прихожей Леся долго копалась, Сережа положил Саньку в кроватку в надежде, что малыш еще поспит некоторое время, и вышел в коридор. Леся, бессильно опустив руки на колени, сидя дремала на пуфике – на сапоге сломался замок, и сапог не снимался.
    Симаков долго возился с молнией, с трудом освободил ногу из сапожного плена. В процессе этой работы, он несколько раз прикасался к ноге женщины. Что ей подумалось в полусне, но она резко отпихнула руку Сергея, от неожиданности он чуть не упал.

- Леся, что с тобой?
- Не смей меня гладить! Не прикасайся ко мне! – тихо, но с ярко выраженной неприязнью произнесла женщина.
Она выпрямилась, Сергей попытался взять ее за руку и объяснить ей, что …Но она выдернула руку и зло сказала:
- Вы хотели поговорить, Сергей Николаевич, а сами пытаетесь …..
- Ах, да я забыл Алексия Денисовна, вы не любите ласк, вы любите, чтобы Вас били, просто Вы  - садомазохистка, и иначе получать удовольствие не умеете!
- С чего это Вы взяли? Братец набрехал? – Леська шипела от злости.
- Ну почему братец? Сам видел тебя с братцем в бане? Если хочешь, то я не против, давай с синяками и оральными….
-
Симаков не успел договорить, Леся побледнела и влепила ему звонкую пощечину, почему-то левой рукой. Не оглядываясь, она  прошла в зал и легла на диван.
       Сергей Николаевич долго стоял  с прижатой к щеке рукой, он не мог поверить, что эта соплюшка посмела поднять на него руку. Все хорошие слова, которые он приготовил ей, вылетели из головы, словно и не было их, пламенных и нежных, многообещающих и теплых.
        Он ушел на кухню и плотно закрыл дверь. И зачем он все это затеял? Что он хочет от этой Крохи, от этого ребенка? Что она может понять из его бессвязных объяснений, если он сам не понимает своего отношения до конца?

        В кроватке заплакал малыш, скрипнули пружины дивана – мама встала, значит, не спит. Симаков поставил на камфорку кастрюлю и принялся варить манную кашу. Через полчаса, заглянув в зал, обнаружил маму с сыном мирно спящих на широком диване. Для Сергея Николаевича вполне хватало места рядом с ними. Сергей накрыл их пуховым одеялом и обнял Лесю. Она не воспротивилась, только поудобнее устроилась на его плече. Ему нестерпимо захотелось поцеловать ее, но он посмел только прижать свои горячие губы к ее виску. Ее рука скользнула вверх и погладила его по щеке, губы сонно прошептали: «Прости!» Он поймал вялую руку и прижал к губам, на губах женщины вспыхнула мимолетная улыбка, так неглубок ее сон, вероятно, потому, что рядом малыш.

      Есть такое поверье, что первые двенадцать дней января символизируют двенадцать месяцев года. Как проживешь эти двенадцать дней, так и сложится твоя жизнь в этом году.
     Сергей очень хотел исправить ситуацию, чтобы весь январь не ссориться.  Леся видимо тоже чувствовала себя виноватой и после обеда решилась на разговор.
- Я знаю, что обозначает слово «садомазохистка». Это неправда, что я получаю удовольствие от побоев и унижений. Если хочешь знать, то меня в детстве родители и пальцем не тронули, – Леська говорила тихо и не смотрела в глаза Сергею Николаевичу.
- Я сам тебя видел! – Сергей был серьезен.
- Что видел? Ты видел, что я довольна, что счастлива, что мне это нравится? – Леська повысила голос.
-
Санька в кроватке перестал лепетать и насторожился.
- Говори тише, напугаешь мальчика, - шикнул на нее Сергей и продолжил, - Не могу утверждать, что ты выглядела счастливой. Но ты же сама за ним бегала!
- Он приехал в Черемушки раньше меня,  и девки, с которыми я должна была жить, тоже приехали давно, они были не с нашего факультета, мы не были прежде знакомы. Я не вписалась в их компанию. Гуляли они до утра и много пили. Колька был с ними всеми. Это я потом узнала. А внешне это выглядело прилично.
-
Однажды я попросила их закончить пирушку пораньше, или хотя бы не сидеть на моей кровати, вот тут все и началось. Ни с того ни с сего Коля стал за мной ухаживать. Я отмахивалась, он мне не нравился совсем, но его, казалось, это мало смущало.

       В тот вечер я шла с работы. Было темно, но на мостках не спрячешься, и я не боялось. Он ждал меня посередине мостков – не убежать. Он не разговаривал, зажал рот рукой и сделал, что хотел. Молча. Я еле дотащилась до общаги. В бане обнаружила, что весь подол в крови и остолбенела – завтра по мосткам пойдут дети, а там…. Я взяла ведро и тряпку и поплелась обратно - на мостки. Там услышала плеск воды – твой брат сам мыл доски водой из болота. Утром он пришел извиняться. Я  не стала с ним разговаривать. Понимаешь,  он не представлял, что кому-то может не нравиться. Тогда он стал ловить меня, где только мог. И делал это. У меня не сходили синяки с лица, так сильно он зажимал мне рот.

- А почему  никому не пожаловалась? -  Сергей был возмущен.
- Кому? Он сказал, что убьет меня, если я кому-нибудь скажу. Да и стыдно было.
- Черт, как же я не понял? Это из-за того, что он сказал, что ты его сильно любишь и проходу не даешь!
- Это все из-за того, что тебе  на меня было наплевать! Ты привык считать, что твой братец – самый лучший в мире. А я – порочная девчонка, вымаливающая его любовь, - Леська криво усмехнулась.
-
- А почему ты тогда сбежала? Из-за меня? – положительный ответ мог изменить всю картину.
- Из-за тебя. В ту ночь, в спортивном зале, я почувствовала, что где-то на земле есть мой Сережа, такой, как ты – теплый и заботливый. У меня есть, что ему предложить – верность и любовь. Для этого стоит бросить все это, этого дурака - Кольку, эти Черемущки  и … - Леся замолчала.
- И меня, как свидетеля твоего позора? – Симаков сердито рассматривал Лесю.
- И тебя, как брата этого урода! А то, что ты свидетель моих  унижений, я узнала только сегодня.
-
Разговор получился тяжелым, и оба не хотели его продолжать. После ужина и вечерней прогулки, вымытый Санька мгновенно заснул. В доме повисла тишина, тягучая, сродни сумеркам. И только тогда, когда во дворе включился фонарь, осветивший высокую новогоднюю елку, на душе стало немного спокойнее. Сергей Николаевич обнял стоящую у окна Лесю. Его большие руки накрыли ее грудь, и Леся попыталась вырваться. Он поймал  и крепко сжал ее руку.
     Сергей развернул ее лицом к себе и, не прочитав на нем отвращения и страха, стал медленно расстегивать пуговицы своей рубашки, потом прошептал:
- Ты мне не поможешь?
-
Она не поняла,  чем она могла ему помочь, он все еще крепко держал ее запястье. Скорее всего, он ждал помощи в решении ситуации, он не знал, что в таких дурацких положениях уместно говорить и тем более делать, но двадцатилетняя Леся тоже никогда не была в таких ситуациях и не подозревала, какая помощь нужна взрослому мужчине.

- Ну и что ты делаешь? Ты думаешь, что я ни разу не видела тебя раздетым?
- Видела?
- Да!
- И ты считаешь, что это нормально? – спросил он тихо.
- Что это?
- Ну, то, что у меня?
Лесе неудобно было спросить, что так пугает ее кавалера, она вообще не была в курсе, что у мужчин с причинным местом бывают какие-то проблемы, не думала, что их заботят сантиметры и внешний вид их сокровища, не подозревала, что такого рода беспокойства могут послужить причиной неуверенности мужчины в своих возможностях – я не такой, как все, у меня не такой, как у других, а раз не такой, то наверняка хуже!

    Это сейчас молодые люди знают о сексе все, или им только кажется, что все. В наше время было иначе. Секса в СССР не было. А откуда ему было взяться в мизерных квартирках со смежными комнатами, а то и в комнатах общежитий и коммуналок – все на глазах, у всех на глазах. Сведения  о половых взаимоотношениях черпались из рассказов более опытных людей и из самиздатовских перепечаток известных западных авторов.

    Делясь воспоминаниями со своими сверстницами, часто всплывают вопиющие факты неграмотности в данном вопросе, невольно хочется сказать: «Какой же дурой я была в свои девятнадцать!» Именно так воскликнула однажды моя коллега и рассказала о том, как она рожала первенца.

    Заботливый муж привез Дусю в роддом, схватки были не очень сильными, если бы не сильные позывы к мочеиспусканию. Женщина долго терпела, дескать, сначала рожу, потом в туалет сбегаю, но, чувствуя, что терпения больше нет, встала и пошла в женскую комнату, которая находилась в другом конце длинного больничного коридора. Услышав в спину крик акушерки:  « Мамочка, вы куда, вы же ребенка потеряете?», Дуся снисходительно усмехнулась: « Что за дурость, я что не увижу, как живот начнет разлазиться?» И это не единичный пример, есть еще более трагические и более смешные.

      Так что ничего удивительного в том, что Леся не знала о проблемах мужчин не было, она о своей-то анатомии знала совсем немного и первые роды были для нее совершенным открытием: рожать больно и трудно, но немного приятнее чем то, что приводит к зачатию ребенка.
     Между тем Сережа остался только в трусиках. Он неотрывно смотрел в глаза этому ребенку, готовый ретироваться тот час же, если она скажет «нет».

    А она вообще ничего не говорила, только смотрела в его глаза и о чем-то напряженно думала, потом она спросила:
- Я пытаюсь понять, зачем ты меня мучаешь. Я не нахожу ответа.
Сергей ее поцеловал. Через минуту она стояла перед ним обнаженная. Он гладил ее плечи, целовал грудь. Она дурела от его прикосновений, ожидание измучило ее, она прошептала:
- Почему ты медлишь?
Ответ ее ошеломил:
- Я боюсь!
- Чего? Ты меня боишься? – Леся пыталась справиться с желанием.
- Я слишком большой для тебя. Может, не будем? – в голосе неуверенность.
Леська силком затащила его в спальню и пихнула на кровать. Смешно думать, что такой бугай, как Симаков не мог справиться с хрупкой Лесей, но он хотел снять с себя ответственность, если он причинит Лесе неудобства.

         Через несколько минут он и думать забыл о своих многолетних сомнениях, потому, что Лесенька внутри была больше, чем казалась снаружи. Именно такая несуразная мысль пришла ему в голову вместе с первым в его жизни оргазмом.
    Он молчал, но не спал, это чувствовалось по его дыханию, по микро движениям беспокойных рук. Если использовать терминологию охотников, то можно было сказать: зверь затаился.

      В своих неудавшихся отношениях с Сергеем Леся не любила именно это молчание, невысказанность. Если в самом начале отношений она думала, что ему нечего сказать, то позже он несколько раз заводил с ней достаточно долгие разговоры на отвлеченные темы и обнаруживал неординарное мышление и своеобразную точку зрения на жизнь и человеческие отношения. Она только никак не могла взять в толк, почему он постоянно молчит, подозревала, что просто не хочет высказывать ей своего мнения или не считает ее достойным собеседником. По большому счету она боялась его молчания, боялась, что он думает о ней плохо.

     Она повернулась на бок и заглянула ему в лицо, неожиданно встретившись с ним взглядом. Он подхватил ее подмышки и уложил поверх себя, одеяло, вскинутое его руками, вздулось пузырем и накрыло их по самые плечи. Леська прошептала:
- Я тяжелая.
Его руки скользнули под одеяло и погладили ее от шеи до ягодиц, вернулись и замерли на талии. Она услышала:
- Люблю.
Леся не ответила,  но вовсе не потому, что ненавидела этого мужчину, просто не могла оречевить то чувство, которое она испытывала, не хватало слов, чтобы лаконично выразить свое отношение к этому Гиббону, сегодняшнее отношение. Она перевела разговор на другую тему:

- Скоро твой день рождения. Я хочу сделать тебе подарок, но не знаю, о чем ты мечтаешь.
- Я хочу всю тебя и без всяких условий, – сказал Сережа, продолжая гладить ее тело.
Леська неожиданно сползла и улеглась рядом, Сергей почувствовал, что его ответ как-то отдалил их друг от друга. Он боялся, что она не захочет обсуждать эту тему, но она, вероятно, решила проговорить все до конца:

- Если бы полгода назад ты сказал мне это, я была бы на седьмом небе от счастья, а сегодня все изменилось. Между нами та женщина…
- Не было никакой женщины! – сердито прошептал мужчина.
- Между нами женщина, которой не было! Между нами ложь, которая сожгла мою душу! Сегодня полгода, как меня могло не быть, ровно полгода, а ты и не подозреваешь!
- Ты думаешь, что только ты мучилась и страдала? Мне тоже было непросто – уйти от женщины, которую любишь, бросить ребенка, которого любишь, знать, что снова придешь в пустую квартиру, что ты никому не нужен…
- И ради чего? – Леся приподнялась на локте, - Ты объясни, ради чего ты поставил меня на эту грань?
- Ради тебя и Саньки! Я не хотел, чтобы ты мучилась всю жизнь с таким уродом, как я! – Сергей сделал жест в сторону срамного места.
-
По законам мелодрамы сейчас женщина должна бы разубеждать любимого мужчину, что он не урод, он самый, что ни на есть благородный рыцарь, заботящийся о ее благе, но Леська молчала. Сергей был благодарен ей и за это, и только когда она всхлипнула,  понял, что она плачет, плачет, видимо, с самого начала разговора, подушка возле ее щеки была мокрой от слез.

     Он засуетился в поисках платка, естественно не найдя его, попытался вытереть слезы рукой, потом стал просто слизывать слезинки языком, чем вскоре рассмешил ее. Его язык был шершавым и теплым, совсем, как у месячного бычка, что однажды в детстве лизнул ее, когда она пыталась накормить его одуванчиком. Было это очень давно, лет сто назад, когда Леська под стол пешком ходила и гостила у бабушки в деревне. Это воспоминание жило в ее душе теплым пушистым комочком и олицетворяло неземное счастье, бездонное и беззаботное. На этой светлой ноте, прижавшись  к волосатой груди Гиббона она заснула. Последнее, что она услышала в ту ночь, было шепотом сказанное: «Люблю».
     Она не поверила, за последние полгода убедила себя, что любовь такой не бывает, не имеет право быть!

     Посудите сами. Живут в одной квартире двое людей, молодых людей, и ребенок. Между ними ровные хорошие отношения, правда, без интима, но не даром говорится, что если мужчина и женщина долго живут вместе, то отношения рано или поздно возникают. Леся была готова к тому, что очень скоро Сережа сделает ей предложение. А получилось совсем наоборот.

      Разговор был ни о чем, просто Сережа пришел с работы уставший, даже ужинать отказался, видимо нездоровилось. Леся в это время развешивала на балконе пеленки и видела, что Сережа о чем-то долго разговаривал у подъезда с пожилой соседкой. А в дом вошел, переоделся и ушел в спальню и даже  щеколду закрыл.

     Так не было ни разу, Леся заподозрила неладное и постучала в дверь, Сергей отозвался, но попросил не мешать ему, он поспит. Спал он до девяти вечера, полусонный и недовольный пришел на кухню. Он молча наблюдал, как Леся собирала ему ужин, потом сказал, что есть не будет.
- У тебя что-нибудь случилось? – спросила Леся осторожно.
- Это мое дело! – достаточно грубо ответил Сергей.
- И ты не хочешь мне рассказать?
- С чего бы это я стал тебе рассказывать? – так же небрежно спросил Симаков.
- Я для тебя никто? – ошеломленно спросила Леся.
- А ты кем себя считаешь? – снова съехидничал Сергей, наперед зная ответ.
- Все вы одинаковые, - заплакала Леська, - и всем вам одного и того же надо!
- Мне от тебя этого не надо, у меня есть с кем спать! – фраза расставляла все на свои места.
- Вот и идите к той, с которой спишь! – заорала Леська, напрочь забыв, что живет в его квартире.
Симаков хлопнул дверью и ушел. В четыре часа ночи он вернулся, но Леси с ребенком дома не было.

      Она собралась в один миг, благо за эти три месяца не слишком разбогатела, если только Санькины пеленки и распашонки добавились к ее скудному гардеробу. Сережины подарки не взяла, да и многие свои вещи оставила - ни к чему.
     Собиралась, как в бреду, в голове стучали последние Сережины слова. Она обиделась не на то, что у него есть женщина для постели, она с содроганием боялась этой составляющей семейной жизни, в том виде, в каком познала она интимную жизнь,  любой бы испытывал отвращение к этой процедуре. Она была ошеломлена тем, что он так спокойно и нагло сообщил ей о том, что ей не на что надеяться, что она ему никто!

      Шла пешком, обдумывая, что ей делать, очнулась только тогда, когда перед носом оказался забор Областного Дома малютки. Решение пришло моментально. Если Ольга на смене, то можно оставить Саньку ей, если Ольга дома, то можно просто подбросить ребенка к дверям.

    Ольга оказалась на работе. Леся даже объяснить ничего не успела, как Ольга унесла куда-то Саньку. Гостья оставила документы мальчика на столе и собралась незаметно уйти, как вошла Нина Николаевна, хозяйка этого беспокойного заведения. Она ничего не расспрашивала, просто предложила попить чайку, Леся согласилась, она вообще воспринимала мир так, будто на ней шлем мотоциклиста, все звуки и краски приглушены, а в голове только одна мысль – она ему не нужна!

     Чаек был с сюрпризом, проснулась Леся через двое суток, проснулась с больной головой и чувством невосполнимой потери, она судорожно вспоминала, кто умер, но не вспомнила. Потом попыталась вспомнить, где ее ребенок, тоже вспомнить не смогла. Пришла незнакомая медсестра и что-то ввела в вену. Леся снова уснула.

    Утром  около нее сидела Ольга, потом пришла Нина Николаевна. Заведующая предложила написать отказную от Саньки, но Леся отрицательно помотала головой, сошлись на том, что она временно отдает мальчика в это учреждение, потому что содержать его не может.
    Санька остался в Доме малютки, его мама получила работу тут же. Приходила Леся в себя медленно, хорошо было то, что работы было достаточно много, а работать девочка умела, не даром же училась на педагога.

    Сергей Лесю не искал. Она старалась о нем не вспоминать и к его дому не ходила, вообще никуда не ходила. В свободные смены гуляла с ребенком в огороженном высоким забором садике возле Дома малютки или вязала у окошка в подсобном помещении.
     Только через два месяца Ольга первый раз спросила Лесю, что толкнуло ее на самоубийство. Она подняла на подругу свои зеленые глаза, впервые осознав, что она действительно тогда была готова покончить с собой, хотя даже способ не выбрала, но для нее было несомненно, что это был последний день ее жизни.

     Ольга рассказала, что Леся всех перепугала. Со стороны это выглядело так: к крыльцу вышеназванного дома подошла молодая женщина с коляской, в темноте двора было не понять, что делает посетительница. Медсестра, случайно взглянувшая во двор, позвала: «Смотрите, сейчас точно коляску оставит!» Женщина действительно коляску оставила и быстро побежала к воротам. Медсестра нехорошо выругалась – опять подкидыш! Мамаша вернулась через несколько минут и решительно позвонила. Девчонки позже вспоминали, что такие лица, как у вошедшей женщины, бывают только у покойников – темные впалые глаза и смертельно-бледная кожа, даже с какой-то желтизной. Изо рта вырвался сдавленный шепот: «Ольгу позовите!»

     Ольга запричитала, как по умершему, прибежала заведующая, все вместе пытались высвободить из Лесиных рук Саньку, который уже плакал навзрыд, напуганный шумом и ревом. Ничего сказать женщина им не сумела, только тихо выла, да слезы градом лились по щекам. Что было дальше вам уже известно: забота подруги и внимание заведующей понемногу возвращали Леську к жизни, по сути, она стала «сыном полка», короче взяли сироту на воспитание!       Не улыбайтесь, сиротство и сироты бывают разные. Не будем говорить о тех случаях, когда дети лишаются родителей, вообще говорить будем не о детях, говорить будем о предательстве, подлости и трусости и … о любви, как бы громко и пафосно это не звучало.

     Полгода дались Лесе нелегко.  Это было время размышлений и переоценки ценностей. Бог мой! Да сколько раз каждый из нас переоценивал свои ценности в критические минуты своей жизни. Леся – не исключение. Как говорил незабвенный товарищ Огурцов из «Новогодней ночи» о сером веществе своего мозга «не такое уж оно у меня и серое»,  работы серому веществу своего головного мозга Алексия предоставила предостаточно. Сначала она привела все к общему знаменателю и перевела в единую систему измерения – эмоции и чувства оречевила и обговорила. Ей хотелось, чтобы ее слова выражали именно те нюансы чувств, ощущений и эмоций, какие она испытывала. И только тогда она смогла развести ситуацию, как ей казалось справедливо. Она везде и во всем нашла свою вину.

     Я с этим категорически не согласна. Я и ей это говорила, и Вам скажу. В любом конфликте не бывает правых и виноватых, как правило, рыльце в пушку у обеих конфликтующих сторон.
     У меня на этот счет своя теория, пусть она и придумана не мной, да простят меня ее маститые авторы, если таковые имеются, но я приняла ее, пропустила через свою душу, и теперь с полным правом могу считать ее свой. А суть ее вкратце такова.
       У всего сущего есть начало, у человека отправных точек несколько, выбирай любую и трактуй сложившуюся жизнь так, как вам представляется разумным или удобным.

   Я придерживаюсь той точки зрения, что все начинается с детства: генеалогия, в том смысле, что генетически обусловленные наследственные факторы, астрология и семейное воспитание – вот три кита, из которых вырастает или не вырастает человек.
     Не возражайте мне, что человек в любом случае вырастает, недавно прочитала мнение умного человека, он утверждает, что не все люди – люди. Я согласна с ним полностью, нет плохих людей, есть просто нелюди, и речь идет не столько о человеконенавистниках и уголовниках, среди нас достаточно много людей, которых и называть этим именем не хочется.
      Дети  «индиго», способные видеть ауру человека, говорят, что у нормального человека его энергетическая оболочка как бы прилипает к телу, а у нелюдей она отслоена и болтается как скафандр. По сути, это уже не люди, а «живые трупы». Генеалогия и астрология - вещи, связанные со специальными знаниями, наиболее наглядно можно понаблюдать за действием моей теории на более близком  каждому человеку объекте.

       Вот, например, у вас порядочная семья? Любой и каждый ответит на этот вопрос утвердительно. И правильно – честь семьи надо оберегать. И Леся Коваль ответила бы в любой момент, что семья у нее порядочная и очень приличная, что мама – учительница младших классов, всю свою жизнь посвятившая школе, что папа – ведущий инженер крупного завода – бессменный представитель предприятия на городской доске почета, что младшие брат и сестра – двойняшки – отличники и паиньки.

      А позвольте спросить тогда, многоуважаемая Алексия Денисовна, а по какой – такой причине вы не живете дома, а скитаетесь с грудничком по квартирам и чужим углам?
      Ах, да! И этот факт, как нельзя лучше лег в мозаику вашей теории – вы, простите за выражение,  «в подоле принесли» и справедливо изгнаны из дома. И вам очень справедливо отказано в понимании, милосердии и материальной помощи.  И Колька Симаков тут не виноват, если бы Вы дали достойный отпор, так и он бы не посмел!
        И Сергей Николаевич, такой благородный и сердечный, усыновил Вашего ребенка и платит алименты. А потом ему все надоело, и он вышвырнул Вас с трехмесячным ребенком на улицу. Не выгонял? Просто сказал, что Вы для него пустое место? А он Вас искал? Беспокоился? Места не находил? Да ни фига подобного! Он спокойно жил в своей двухкомнатной квартире без детского писка и пеленок.

     Не переубедила? То-то и оно! Моя теория верна! Что заложено генетически, предначертано звездами и подкреплено воспитанием, того в жизни не миновать.
      А есть в жизни такие бедолаги, которым не повезло со всеми тремя составляющими. И вроде стараются делать как надо, как положено Господом и людьми, а в итоге получается новая еще более сложная ситуация. Как тут не вспомнишь Сережину бабу Тоню с ее нравоучениями: Господь каждому посылает испытания по заслугам, а ношу по силам.

      Да по заслугам ли? Да по силам ли? Я и рассудить сама не берусь. Одно могу сказать точно, что силы Леси к моменту встречи с Сергеем были на исходе. Она настроила себя на то, что ей есть для кого жить – девятимесячный Санька требовал много внимания и сил.
       Только этого было мало – за своей спиной она чувствовала только пустоту – холодную и темную, как Космос на картине какого-то художника. Ей казалось, сделай она один неверный шаг и рухнешь в эту  безмолвную синь. Эта пустота часто снилась ей по ночам. Она всегда стояла за спиной и Леська боялась оглянуться, словно в этой пустоте водились ужасные монстры. И не было никого, кто встал бы между ней и пустотой. Баба Дуня не в счет. Какая из нее защитница? У нее один ответ на все вопросы – молись! Леська молилась, но помогало мало.

     И только сегодня, разделив с Сергеем постель, она не почувствовала за спиной синей пропасти. Такое, правда,  уже бывало, но ощущение быстро возвращалось. Леська и сейчас с замиранием сердца ждала возвращения этого страшного ощущения. Но судьба, видимо, решила дать девочке передышку.

     День пролетел незаметно, Леся готовила ужин. Сергей собирался в ночную смену. Это только так называлось – собирался на работу. На самом деле он поминутно заскакивал на кухню, порой без всякого дела, то вытащит кусочек колбасы из-под ножа, то напомнит, чтобы посолила суп. При всем этом он непременно старался коснуться Леси. Она давно поняла к чему вся эта беготня, но ждала, что он сам выскажет свою просьбу.

    Перед самым ужином, сообразив, что Сережа не решится предложить ей « прощальное танго», она повисла на нем в коридоре и что-то шепнула на ухо. Сережа покраснел, но послушно пошел с ней в спальню. Леся не рассчитала, приготовленная ею игра не состоялась – Сережа даже и не понял, как все произошло, но по довольному лицу женщины сообразил, что она не против такого быстрого секса.

    Уходил он с неохотой, Леся вспомнила, что раньше такого не было – на работу, как на праздник - был его девиз. Наконец, чмокнув Лесю на прощанье, он ушел, и еще дважды оглядывался на окна и махал ей рукой.

     С Вами когда - нибудь такое бывало – приходишь на работу, а душа рвется домой, жалобно скулит и завывает? В таком состоянии люди не способны ни работать, ни думать, пользы от них ноль – на работе они чисто физически – вся их сущность дома, с теми, кого оставили, чье притяжение сильнее осознанной потребности выполнять служебные обязанности.  Это состояние  не корректируется волевыми усилиями, и человек не в силах как-то завуалировать или скрыть такие душевные муки. У него, как правило, все написано на лице.

     Коллеги заметили, что у Сережи пасмурное настроение, да и то, кому может нравиться работа первого января!? Он маялся почти час, потом, заметив, что заведующий не собирается домой, решился на разговор:
- Игорь Семенович, ко мне гости приехали, а я тут без дела шатаюсь. Можно мне уйти? – Симаков говорил неуверенно и тихо.
- А кто останется на вашем посту? – заведующий поднял глаза от газеты.
- Галина Сергеевна. Она отрабатывает долг.
- А у Вас отгулы есть?
- Да много, я не считал, сколько именно! – он действительно никогда не считал отгулы.
- Пишите на неделю в счет отгулов и сидите со своими гостями! – торжественно проговорил Игорь Семенович.
-
    Подарок Симакову понравился. Он выполнил формальности и известил напарницу, что уходит. Домой летел, как на крыльях. Впервые его неромантическая натура мысленно рисовала сцены праздника любви, который он собирался устроить своей девочке.
    Семь ступенек, десять, еще десять. Он перевел дыхание только на площадке второго этажа. За тонкой дверью своей квартиры Сергей услышал приглушенный разговор. Он как можно осторожнее повернул ключ в замочной скважине и услышал, вероятнее всего, конец диалога:

- Юра, мне очень жаль, но я ведь ничего тебе и не обещала. В любом случае, я бы не поехала с тобой сейчас – зимой с маленьким ребенком через всю страну – это безумие!
- Леся, я прошу тебя, если сложится так, как в прошлый раз, или у тебя просто не будет денег, напиши мне, я тебе помогу!
В дверном проеме кухни появился Симаков. Леся как вроде и не удивилась появлению Сергея.
- Знакомься Юра – это Сергей Николаевич – хозяин квартиры. А это Старцев Юрий Александрович. Он уже уходит, приходил попрощаться, – в голосе Леси ни тени смущения.
- Вы не могли бы меня проводить? –  Юрий заметно волновался.
- С удовольствием! – Симаков был невероятно зол.
-
Мужчины скрылись за дверью и через пару минут вышли из парадного. Глядя на них нельзя было даже предположить, что разговаривают два соперника.
Разговор начал Юрий:
- Я знаю Лесю с детства. Мы росли на одной улице на окраине. Короче, я приеду летом, если вы не утрясете с ней свои отношения – я их заберу на Камчатку.
- А она поедет? – Симаков засмеялся.
- Вчера еще была готова ехать. Сегодня почему-то отказалась.  Вы сделали ей предложение? – Старцев заглянул в лицо сопернику.
- Еще нет, но думаю, что скоро все состоится.
- Если Леся будет счастлива, я мешать вам не стану. До июля! – произнес Старцев и, по-военному четко повернувшись, ушел в снегопад.
-
Сергей Николаевич поймал себя на мысли, что этот пацан, моложе его на десяток лет, очень уверенно продиктовал свои условия, ему, собственно говоря, и возразить было нечего.
    Он постоял немного на улице. Снег валил огромными мохнатыми хлопьями, Сергей удивился, что только сейчас заметил это великолепие. Он поймал на руку один пушистый комочек, подождал, когда снежинки растают, и взглянул в окно – силуэт Леси был хорошо виден на фоне желтого прямоугольника. Он еще некоторое время постоял среди метели, до последней запятой продумывая разговор с Лесей, потом вошел в квартиру, и, согласно сценарию, не раздеваясь, прошел на кухню и сел:

- Я так понимаю, что ты меня не ждала? Что-то не вижу торжественного ужина для любовника – все должно быть, как в том самом паршивом анекдоте.
- Ты есть хочешь? – Леся достала чистую тарелку и налила борща.
- Конечно, хочу! – Сергей, не раздеваясь, стал есть.
-
Леся сняла с него куртку, шарф, унесла в прихожую. Она понимала, что ситуация получилась двусмысленная, но вины своей не чувствовала. Ее мучили смутные сомнения в правильности выбора: отказавшись от стабильных отношений с Юрой, не была уверена, сложатся ли вообще какие-нибудь отношения с Сережей. Вот он сидит – хмурый и злой и не дает никаких шансов начать разговор – Скала Неприступная!
    Ну и сиди! Леська ушла в спальню - бабкина кровать скрипнула старыми пружинами, через пару минут пришел Сергей и лег рядом.
- Тебе плохо со мной? – спросил он тихо.
- Было бы плохо,  с Юрой бы уехала.
- Я бы не пришел, ты бы и уехала.
- Нет, ты же все слышал, я отказалась с ним ехать.
- Слышал, а потом подумалось, что пришел бы завтра со смены, а вас нет…- он надолго замолчал
- .
Леся погладила его руку, его пальцы дрогнули, получилось нечто вроде ответного пожатия. Ее пальцы мягкой кошачьей поступью проследовали в его ладонь, поварили там сорочью кашу и перескочили на нижнюю пуговицу рубашки, потоптались пару секунд и нырнули в прорезь. Слабая петелька -   плохой сторож – прозевала - и целая пятерня проникла под рубашку. Хитрый противник был начеку, лазутчик  не ожидал, что его маневры давно раскрыты – пара темных кошачьих глаз с вниманием и напряжением следила за его передвижениями. И в тот самый момент, как вражеская разведка скрылась под тонким полотном сорочки, она была обезврежена простым прижатием. Но  ответный удар был спланирован напрасно – разведчики до этого попали в непроходимые дебри, росшие на широкой груди. Леська ойкнула – это послужило сигналом к активным военным действиям – Симаков хотел убедиться, что произошедшая полчаса назад сцена – это его победа, а не поражение.

    Неделя получилась очень симпатичная, если не считать визита Коленьки с женой. Напомню, что Сергей Николаевич мало интересовался делами семейными, был, что называется «сам по себе», и у родных после того, как попал на сговор, не был ни разу. Так что он не знал, да и не хотел знать, состоялась ли свадьба брата, а брат, естественно ничего не знал о том, что Сергей сошелся с Лесей.

     Сцена получилась драматическая - трое стояли в столбняке, словно увидели что-то донельзя поразительное, а новоиспеченная жена Николеньки, Наденька – женщина кукольной наружности – моргала глазами и суетливо приговаривала:
- Что же Вы, Сергей Николаевич, так гостей встречаете?
- Проходите, коль пришли! – без всякого радушия пригласил Сергей.
- Вот мы тут гуляли неподалеку, решили заглянуть. А то вы и на нашей свадьбе не были, и потом не пришли поздравить! – многословие – признак душевной пустоты, подумал Симаков.
-
- Пусть девчонки тут поговорят, пойдем на кухню! – Николенька дернул брата за рукав и прошел в кухню. Дверь с силой захлопнул.
- А эта что тут делает? Совсем сбрендил – после меня баб подбираешь?! – Николенька от злости весь покрылся красными пятнами.
- А ты пошустрее говори, а то Леська сейчас твоей крале твоего сыночка покажет! – Симаков-старший рассмеялся.
-
Колька вытаращил глаза, вероятно, такая мысль ему самому в голову не пришла, и скороговоркой выпалил:
- Собираюсь в кооператив вступать, денег дашь?
- Не дам, самому нужны – твоего сына воспитывать!
- Ты мне про сына не напоминай, а то тресну! – вызверился Колька.
- Не буду, если матери про Леську с Сашей не скажешь! – Сергей не хотел, чтобы родители появились в его доме с разборками.
- Зачем мне, ведь рано или поздно все равно докопаются, а тут, как вроде ты сам по себе. – Колька помолчал. – Значит, денег не дашь? А мог бы поделиться, бабка поди много оставила?
- Что вы ее в покое не оставите? Не было у нее никаких богатств! Она меня в пятнадцать лет на работу устроила, жить не на что было! – Сергей разозлился.
- А что отец мало денег давал? Матери говорил, что все деньги на тебя уходят! – насторожился Колька.
- Ни одной копейки не давал. А деньги у него на баб уходили! – Сергей пожалел, что слова сорвались с губ.
- Во, батя, дает! А матери такое плел – вся секта на его деньги живет!
- Матери не говори, скандал будет, чего старое ворошить. А денег у меня на книжке пятьсот рублей, сам понимаешь – последнее не отдам, – извиняющимся тоном произнес старший брат.
- Да ладно, чего уж! – понимающе хмыкнул Колька, и позвал жену. - Надюша, пойдем погуляем!
-
    И Николай Николаевич со своей «гусеницей» отчалил восвояси. Вернее, гусениц было две – согласно теории развития и самосовершенствования, Николенька тоже был самой настоящей гусеницей.
     Кайтесь, Вам в голову пришла мысль, что я сбрендила? Отнюдь нет! В доказательство своей вменяемости я хотела бы представить вашему вниманию полюбившуюся мне теорию развития.