что решила Пуля. маленький почти вестерн

Что решила Пуля...

Пуля решила спор... 

Именно моя пуля, с тремя небрежными именными насечками на своем цилиндрике - фирменной, так сказать, фамильной подписью. Это, чтоб не перепутали или не присвоили себе мои заслуги ненароком... А безвестного беспатентного люда в нашей округе, как впрочем и в других краях Дикого Запада, было предостаточно... Поверьте мне... Я тут жизнь прожил, повидал всякого. За последние десять лет в нашем городишке ротация жителей только, пожалуй, чуть не успевала за крутящимся револьверным барабаном. Где, уж, те первые поселенцы, с которыми мы примчались сюда в те далекие славные времена... Где ... 

Пуля решила совсем маленький спор, которого бы и не было при других, совсем правильных обстоятельствах...

 Но вся наша жизнь соткана суровыми нитками неправильного... Балансируй- не балансируй... Но если ты живешь между пропастью земной и пропастью небесной, то куда-нибудь ты се же завалишься в конце-концов... В конце-концов - так устроен мир... И пока никто не пытался его изменить и измерить те самые пропасти... Насколько мне известно...

- ... а ты знаешь, я тебя и не считал... - сказал он медленно-медленно, видно боясь, что-то не так сказать, обидеть невзначай, не правильно подобранным к этой где-то комичной и немного трагичной ситуации, словом. Комичной, это если разбираться из-за чего все начиналось. Трагичной - это если принять во внимание, чем вся эта петрушка-заварушка кончалась в данный момент для одного из нас.

Обидеть словом...

Что, судя по-всему, совсем недавно не входило в его дальнейшие, далеко идущие за пределы земной обители, планы... Ведь, он хотел еще пожить, еще всласть попинать пыльные прерии своими ногами... Да и кровь еще играла, призывала к движению, к приключениям, к поиску неприятностей и их противоположностей...

Но, как ни жаль, его время сегодня кончилось... И он, завалившись на бок от моего меткого смертельного выстрела, был печален, хотя и не показывал это...

Вообще, мне он даже немного, не могу сказать, чтобы нравился...Так, - внушал все же некоторое уважение. Не даром Мэри так быстро к нему и прильнула, пока я с индейцами в долине охотился... Молодой интеллигентный образованный...Бабы они ж все падки на то, что не догоняют своим умишком: сначала придумают себе тайну в чужом мужике для измены. Потом измену для тайны. А ты вон стоишь сейчас и все еще целишься в человека, который при других обстоятельствах может и стал бы твоих другом, или, по крайней мере, хорошим собутыльником в баре у Джона, что на углу Печальной стрит... А сейчас из ствола твоего пистолета идет легкий дымок... И этот самый человек уже совсем практически на ты с другой, небесной пропастью, как временами говаривал полуспившийся пастор из церкви Магдалены на окраине нашего тихого маленького городка... 

А сейчас из ствола твоего пистолета идет легкий дымок... И на сердце у тебя самого тяжело, а на душе кошки скребут...

- А ты меня все же не так просчитал... -  я давно ждал, чтобы сказать ему это, и улыбнулся уголками глаз почти по-вестернски. Только так и улыбались ковбои тогда, давным-давно на Диком Шустром Западе. В театральности и позерстве мне не откажешь. Да, и не надо!

В моих глазах отразилось солнце. В его - луна.

Пуля решила бы спор, которого не было...

Все было кончено . Песок шуршал и ластился к моим скукоженным измученным здешним солнцепеком сапогам... Прокуренные крепким вирджинским табаком, поставляемым регулярно Полом-Дреножником прямиком из Северной Каролины, легкие, выдыхали лишь громкий глубинный кашель, который, как хлыст болью, изнутри исказил мое лицо... Но как ни странно от табака кашель немного утихал, чтобы через несколько часов начаться с новой какой то совершенно отчаянной ползучей змеиной силой... Судьба, она же, как гремучка, никогда не знаешь, когда куснет свою плоть...

А теперь..

Время ушло, пули кончены, труп врага коченеет у меня практически на руках... 

Я сплюнул прямо в расщелину Скалистых гор, что виднелись на горизонте... Фляга была еще полна виски... И в жизни еще можно было неплохо, ох как, потусить. Еще множество достойных врагов ждали меня. И таких горячих и любвеобильных женщин, как Мэри...

Мэри... 

И я опять сплюнул, теперь уж на застывшую, как фаянсовая скульптура у Рожера в лавке, ящерицу, с изумлением взирающую на эту дуэль  на небольшом камне чуть поодаль меня...

Крики больших черных птиц высоко в небе привлекли мое внимание. И почему так все-таки! Почему, когда умирают достойнейшие из нас, над нами летают только эти жалкие грифоны. Которые и не птицы даже. Кто на самом деле мог назвать мусорщиков - птицами... Я б так не хотел...

 Я решительно повернулся и, крепко взяв поводья своего старого верного коня, зашагал вместе с ним прочь от этой черты. Подальше от этого местечка... Сейчас здесь начинались совсем другие ритуалы и другие песнопения... И мне не было тут места... Живым тут не было зрелищ...

Я шагал, и шагал. раздосадованный на судьбу, ее неправильность, свою злость, свою меткость... Пока, наконец, не устав от длительного перебирания ногами скалистой поверхности все же не оглянулся: на месте нашей недавней дуэли медленно-медленно вставало над горизонтом старое красное солнце. 

Глаза заслезились то ли от него, то ли от песка, которого здесь было значительно больше всего остального. Улыбнувшись какой-то своей мимолетной мысли я сел на шляпу, привязав перед этим поводья коня к сухому дереву. И только тут меня немного отпустило. И я стал медленно раскачиваясь, закрыв глаза, петь старый индейский мотив. В нем было все: небо, солнце, звезды, пыль, песок, любовь, враги... В нем не было только сегодняшнего дня, меня и всех остальных героев этой дурацкой истории...

Раздался хлопок... Я так и не понял, что произошло. Не успел понять... Глаза резко открылись и попытались сфокусироваться на месте, откуда только что раздался этот хлюпающий звук выстрела... 

Маленькая настырная мексиканская птичка в страхе вспорхнула с немногочисленных ветвей скрученного ветрами и веками этого дерева и, жалобно пропищав, взмыла от испуга, казалось, в самое дно неба...

...Все это время он полз за мной. Из последних сил, подыхая, проклиная себя и ее, ее и себя... И еще, конечно, меня... Он полз, чтобы отомстить, чтобы успеть отомстить... Медленно, но верно он приближался ко мне, как к дикому зверю с подветренной стороны... Из последних сил, уже практически одной ногой на той стороне, он, влекомый жаждой мщения, занял эту единственно правильную позицию для выстрела...

Я так и не успел понять, что произошло и, тихо откинувшись, на широченный гладкий ствол дерева тихонько ойкнул от неожиданности. Мой мигом остекленевший взгляд пронзил пространство-время и убежал с душой на перегонки прямо за горизонт этих старых индейских прерий.

Пуля решила спор, которого не было...

Во всей этой пустыне, в плоскостях лугов, в высоченных лугах, скрытых кристаллов глубоких холодных озер... На всей территории Шата сейчас были здесь только эти глаза: мои и его. Которые теперь не смотрели друг на друга, а делили раскрытое голубое небо. Небесную пропасть... 

И, когда наши неутомимые души уже бежали по своим делам, тела наши нашли, наконец, свое успокоение... Которого не могли обрести здесь, на этой земле...

Пуля решила спор, которого не было...

Высоко в небе неизвестно откуда взявшиеся огромные даже по местным меркам орлы отогнали кружащих грифонов и теперь практически застыли над тем самым местом , где разыгралась эта кровавая бесполезная драма... Как впрочем часто бывает у этих беспечных людей там высоко внизу, на земле...

Мой конь, который при звуке выстрела сильно рванул привязь и освободился. Мой верный конь нагнулся к самому моему лицу... 

Пуля, так его звали, еще немного постоял надо мной. Потом тяжело вздохнул и загарцевал неспешно к зеленой чаще леса, что уже виднелась справа в долине: там, где начиналась река... Сейчас, когда его хозяин был мертв, он решил стать свободным и это было его полное право. Право жизни...


На этом я поставил точку и поглядел в холодное осеннее стекло. Нью-Йорк только призрачно, едва-едва мерцал, временами давая то тут, то сям чуть больше света, но потом также спешно отступая в тень и погружаясь во тьму... Фонари мало помогали освещать его гигантские застывшие черты... А вот Луна, изредка появляющаяся из облаков... А вот Луна, давала больше шансов разглядеть его контуры... Я любил это город и эту жизнь.

Стекло окна  сначала пошло легкими трещинами. И вдруг с шумом раскололось. Время застыло, а потом застыло для меня навсегда. В мой писательский кабинет ворвались легкий шум  ночного города, стуки кувалд где-то совсем вдали у причала, и холодный осенний воздух, который словно из аквариума заструился подливой прямо ко мне под ноги...

Я начал проваливаться в смертельное забытье. Одна только мысль.. Как озарение, буквально сразу, проникла в мое угасающее сознание... Мафия! Ответ за последнюю книгу о Капоне... Может и не стоило...

Снайпер был правильный мужик. Он не любил свое ремесло. Хотя здесь было не мало своих преимуществ. Во-первых, не надо было болтать... Во-вторых он тщательно изучал жизнь каждой из своей цели... И у некоторых действительно можно было чему-то поучиться. Заказывали то в основном нормальных достойных людей. Так уж выходило. Редко, когда подлец подлеца решил убрать... Но дело, есть дело... Не хуже и не лучше остальных. Так уговаривал себя снайпер, видя сквозь прицел, как его цель, этот стареющий известный писатель привстал над письменным столом и потом как-то неестественно дернулся и боком завалился на его поверхность. 

Их глаза встретились. Снайпер аж вздрогнул: испарина выступила на его лбу, несмотря на сильный холодный ветер на этом заброшенном строительном остове здания, аккурат напротив небоскреба...

"Пуля решила все...". Эти написанные слова стали сначала красными на странице,  а потом и вовсе исчезли, растворились вместе с не подсохшими чернилами последней рукописи писателя...


Стекло разлетелось вдребезги... Крошечные его осколки кружась и увлекая друг друга, как водопад устремились вниз на улицу, прямиком к самой земле... В несильных уличных фонарях миллиарды маленьких стекол упали со всей силой на мостовую и на короткий миг взмыли радужным разноцветным фонтаном  прямо в небо...

Пуля. Так звали девушку, которая только окончила смену в стриптиз-клубе.

 Она вышла. Покурила немного с подругами . А потом неспешно пошла домой. 

И тут она увидела этот захватывающий дух фонтан стекла. Фонтан, Который взвился прямо вверх почти что из-под ее ног .

Время застыло.

Пуля замерла, завороженно глядя на эту бесконечную красоту. Потом подняла глаза вверх в скромной надежде увидеть источник этого всего. Но оттуда, где она стояла ничего нельзя было увидеть: ни пробитое пулей окно с рваными краями стекла, ни самой цели той пули...

Но она вдруг увидела: какое бездонное звездное небо в Нью-Йорке и Луну. Такую большую светящуюся Луну...

 Другая жизнь ждала ее. 

- Она все изменит - решила про себя Пуля. - Теперь все изменится! Больше стриптиза не будет. Завтра она пойдет в кафе Била и устроится к нему официанткой. Говорят, его новая идея продавать гамбургеры приносит ему неплохие дивиденды. А там может она  скопит денег и окончит колледж... да, и Бил к ней не равнодушен уже давно...

Жизнь ее уже изменилась... Потому что она, именно она сама, решила ее изменить...

Пуля решила жизнь Пули...