Я отвезу тебя домой. Глава 61. Ни минуты покоя

Когда Реми Малера положил перед Мориньером кинжал-нож, подаренный им когда-то племяннику великого сахема могавков, Мориньер ничем не выразил своего удивления. Только поднял взгляд на стоявшего у стола юношу. Отметил его подавленный вид.
То, что тот смущен и весьма - было очевидно. Не заметив ничего в лице молодого солдата, что свидетельствовало бы о большой беде, Мориньер усмехнулся: и это – воин?
В следующий раз, - подумал саркастически, - было бы уместно предложить коменданту Труа-Ривьер вместо новейших кремневых ружей - старинные мушкеты. Те тоже считаются оружием, только стреляют через два раза на третий. Как, похоже, и солдаты, которых тот выделил Мориньеру в обмен на оружие.

- Садись, - он повел рукой в сторону свободного табурета. – Что случилось?
Юноша послушался, сел. Взглянул искоса на незнакомца, оказавшегося теперь по правую от него руку, потом снова посмотрел на Мориньера.
- Ирокезы… - сказал. – Они окружили форт. Я стоял на часах. Они схватили меня.
- Сколько их?
- Я не знаю.
- Они захватили форт?
- Я не видел. Не знаю.

Мориньер стиснул зубы. Желваки забегали на скулах.
- Есть что-нибудь, что ты знаешь?
Юноша выглядел жалко. И Мориньер испытывал сильнейшее желание схватить его за грудки и встряхнуть хорошенько.
- Что они хотят, Реми? Зачем пришли? Ты, черт возьми, сам – каким образом и для чего сюда явился?
Реми опустил голову.
- Я пришел за вами. Один из них потребовал, чтобы я передал вам, монсеньор, этот клинок. Он сказал – вы поймете.
Реми сглотнул, заморгал, захлопал ресницами, пытаясь утишить резь в глазах – клубы табачного дыма застилали все пространство таверны, мешая смотреть.
- Он сказал, что ему нужно вас видеть. Потребовал, чтобы я немедленно отправлялся в Квебек, чтобы нашел вас. Он сказал, что хочет с вами говорить.

Мориньер взглянул на Филиппа де Грасьен, который выглядел очень удивленным.
Ответил на невысказанный вопрос:
- Таньян-Яхи.
- Ваш могавк?
- Да.

Филипп нахмурился.
- Вы не пойдете. Один, во всяком случае, - не пойдете.
- Пойду. И именно один.

Реми Малера вскинул голову. Уставился на Мориньера с удивлением и… надеждой. На какое-то мгновение ему показалось, что сейчас, наконец, все для него решится. И его отпустят. Он сможет вернуться домой. Ему привиделось вдруг, что отменится все: его нелепая вербовка в колониальный полк, долгое и опасное путешествие через океан. Отменится та проклятая таверна в Шербуре. И чертов корабль, на котором он очнулся после веселой ночи в таверне. И подлый вербовщик…
Лицо Реми скривилось, когда он понял, что все эти его видения – пустышка. И он испугался вдруг, вспомнив, что ему вот уже сейчас, сегодня придется снова встретиться лицом к лицу с дикарями. И еще больше испугался, подумав, что Мориньер, его командир, откажется от него, велит возвращаться в Труа-Ривьер. Он, Реми, не переживет позора!
Он опустил глаза, взялся изучать рисунок волокон на старой, многократно чищенной жесткой щеткой столешнице. Не поднимал взгляда, старался скрыть бушующие в нем чувства.

Мориньер же на него больше не смотрел. Держал в руке кружку, на дне которой плескалось вино, думал – что теперь делать.

*

Он прибыл в город накануне. И с тех пор не знал ни минуты покоя.

Началось все на пороге дома Северака.
Едва Мориньер вошел внутрь, окунулся в сумрак, окутывавший все кругом, он понял, что сложилось все совсем не так, как он планировал.
- Что? Господина Северака нет дома? – спросил дворецкого, отдававшего в этот момент распоряжения выскочившей из кухни девочке-служанке, которая, - благодарение Богу! – не успела еще уйти домой.
- Господин де Северак в Труа-Ривьер, сопровождает со своим отрядом монсеньора де Лаваля, - ответил слуга, принимая из рук Мориньера заплечный мешок. – Ужин подадут через полтора часа. Камин в гостиной сейчас будет затоплен.

Мориньер не отреагировал на утешительные обещания – ужин и тепло камина в этот момент интересовали его меньше всего. Он остановил дворецкого, собравшегося сопроводить его в гостиную.
- Что, Гастон? За последнее время в дом никто не приходил?

Дворецкий посмотрел на гостя с едва заметным волнением. Внешнее спокойствие господина де Мориньера, - он уже знал это, - значило так же мало, как регулярные вопли его, Гастона, супруги. Жена его орала на пустом месте, этот же господин – становился тем более спокоен и холоден, чем большие неприятности на него сваливались. Именно поэтому, увидев знакомое ему уже выражение зимнего холода на лице Мориньера, он и сам похолодел. Замер. Не смел двинуться.

Мориньер смотрел на него какое-то время. Потом уточнил:
- Меня интересует женщина с ребенком и молодой мужчина, сопровождающий их. Они приходили? Им удалось увидеться с вашим господином?    
- Нет, монсеньор, - дворецкий закусил губу. – То есть, да, они приходили. Но, нет, - с господином де Севераком им увидеться не удалось. Господин де Северак покинул Квебек три недели назад.
Поняв, что иезуита не устроил ответ, дворецкий продолжил:
- Женщина передала письмо для господина де Северака. Оно на столе в кабинете. Я обещал сообщить ей сразу же, как только господин де Северак вернется.
- Куда сообщить?
- Они остановились в «Солнце Франции».
Мориньер кивнул. Развернулся и отправился в названную таверну.


*

Он не нашел там ни Клементины с ребенком, ни Матье - только хозяев, таращивших на него глаза и изображавших изо всех сил, что не представляют, что могло заставить молодую женщину покинуть их таверну и отправиться… Куда отправиться? Они не знают. Может, госпоже предложили место получше? Более удобное?
- Может быть… - они оба соорудили на лицах загадочные выражения, - госпожа встретила в городе кого-нибудь, кому особенно доверяла? Знаете, женщины так ценят комфорт! И когда у них появляется возможность устроить свою жизнь…
Мориньер выслушал их с холодным вниманием. Только когда лицо хозяйки сделалось масляно-многозначительным, он едва удержался от того, чтобы не отхлестать ее по щекам – вспомнил вдруг горькое: «Индейская шлюха» - на мне теперь навсегда останется эта отметина».

Он дождался, когда они договорят. Огляделся.
Зал был переполнен. На скамьях, расположенных вдоль длинных столов, явно не хватало мест. И гости теснились, шумели, толкали друг друга локтями. Никто не обращал на него внимания. Лишь пара-другая самых внимательных и любопытных взглянула в его сторону, когда он входил в зал. Да и те уткнулись сразу в свои тарелки и стаканы.
У очага сидел мальчонка – медленно крутил вертел, на который в ряд было насажено несколько тушек каплунов.

Мориньер снова повернулся к хозяевам.
- Я вижу, дела у вас идут хорошо. Так вот… это – совсем не обязательно навсегда. Если не хотите неприятностей, найдите место, где мы могли бы поговорить, - сказал сухо. 
- Мы не можем сейчас покинуть… - начал хозяин таверны, но наткнувшись на взгляд гостя, не рискнул закончить свою мысль. – Идите за мной, господин, - сказал, вздохнув.
Хозяйка хотела было возразить, но тоже не нашла в себе для этого сил. Она ни на мгновение не засомневалась, что у их теперешнего гостя достаточно власти для того, чтобы испортить им жизнь.
Поэтому она проследовала молча за мужем и гостем. Проходя мимо очага, треснула изо всей силы мальчишку по затылку.
- Подгорят каплуны – тебе не жить.

 Они поднялись втроем по деревянной лестнице на второй этаж, вошли в небольшую комнату, служившую хозяевам таверны чем-то вроде гостиной.
Мориньер, обернувшись, указал им на стулья. Они сели – сложили руки на коленях.
 
- А теперь я повторяю свой вопрос: в вашей таверне неделю жила молодая женщина с ребенком. Я хочу знать, что произошло? Почему она покинула вас? И куда она могла направиться?

Он высыпал на поверхность стола несколько монет.
- Это станет вашим, если вы вспомните во всех подробностях кто, когда и куда мог позвать, пригласить или забрать женщину с ребенком. Все. До последнего слова и последнего взгляда, - произнес он. – И убедите свою память быть сговорчивее. Чтобы после  - не пожалеть.

Он забыл о том, что на нем сутана. И тон его не вяжется с его теперешним обликом. Вспомнил, понял – только увидев, какое впечатление произвели на хозяев таверны его слова. Они смотрели на него с ужасом.
Мориньер усмехнулся.
- Я внимательно слушаю.


*

После беседы с хозяевами таверны «Солнце Франции» Мориньер не вернулся в дом к Севераку. Собственно, он уже подошел к двери, взялся за молоточек. И тут передумал. Опустил руку.
Зашагал вниз по улице – к дому Филиппа де Грасьен.   

Филипп, к счастью, оказался на месте. Он вышел к нему навстречу, сбежал по лестнице, обнял, похлопал по спине.
 Потом, отодвинувшись, спросил:
- Судя по вашему виду, Жосслен, вы в городе недавно?
- Около трех часов.
- И сразу явились ко мне? Интересно, кого мне следует благодарить за удовольствие видеть вас так скоро?
Он пытался шутить. Но Мориньер не улыбнулся, ответил мрачно:
- Благодарите мою недальновидность - не промахнетесь.
Филипп растерянно попятился. Развел руками:
- Вашу – что?.. Жосс, что-то случилось?
- Вы пригласите меня присесть?

В гостиной, освещенной едва ли не дюжиной свечей, Мориньер немного оттаял, расслабился. Он еще не был спокоен, но с лица сошло напряжение – то самое, что делало его в иные моменты таким пугающе жестким.

Поинтересовался, отчего не видно Сирен.
- Вы расстались с вашей упрямицей? -  спросил.
- Нет. Мы только поссорились, - улыбнулся Филипп. – И, желая наказать меня, она ушла к себе раньше обычного.
Засмеялся.
- Я теперь частенько пользуюсь этим ее заблуждением. Она думает, что наказывает меня. Я же счастлив тем, что могу побыть наконец в тишине и одиночестве. Настоящая семейная жизнь!
- Мне кажется, вы неверно представляете себе семейную жизнь, мой дорогой, - сказал хмуро Мориньер.


Ему принесли вина. Услышав, что в доме гость, кухарка разогрела оставшееся от ужина мясо. Подогрела до хрустящей корочки утренний хлеб. Сама и принесла. Увидев Мориньера, разулыбалась. Он едва заметно кивнул ей – поблагодарил за угощение. Когда они остались одни, Филипп де Грасьен снова спросил:
- Так что случилось?
- Мне нужна ваша помощь, Филипп.

Когда Мориньер произнес имя Клементины, Филипп подпрыгнул, подскочил.
- Графиня де Лоранс? Она жива? Она в Квебеке? Давно?
Мориньер ответил:
- Неделю. Всю эту неделю она жила в таверне «Солнце Франции». Но вчера вечером они с дочерью оттуда съехали.
- Куда?
Мориньер посмотрел на него:
- Не знаю.
Он пересказал другу коротко разговор с владельцами таверны.

*

Разговор этот сложился не сразу.
Те все никак не могли начать – переглядывались, заикались. Когда он надавил на них, заговорили. Перебивали друг друга, жестикулировали. Все пытались убедить его в своей невиновности. А он видел, что они лгали.
Молчал. Не прерывал их. Смотрел сурово. В конце концов, они, съежившись под его инквизиторским взглядом, сами сдались – он больше не произнес ни слова.
Вдруг остановились, замолчали. Хозяйка таверны кусала губы, смотрела на него одновременно затравленно и зло. Муж ее выглядел удрученным. Все глядел куда-то в сторону. Потом произнес хрипло – не справился с голосом:
- Господин военный губернатор дал нам денег. Сказал: меня не касается, как вы это сделаете, но завтра этой женщины в таверне быть не должно.
Мориньер не удивился - он предполагал что-то вроде этого. Только имя, произнесенное сидящим перед ним мужчиной, заставило его широко распахнуть глаза.

И Филипп поднялся в ярости – опять этот Клод де Жерве!
- Что за черт? Зачем это ему было бы нужно?
Мориньер посмотрел на Филиппа.
- Я тоже задал себе этот вопрос.
- И нашли ответ?
- Полагаю, что да.
- Какой?
Мориньер приподнял бровь.
- Попробуйте догадаться.
- Тьфу! Не хотите же вы сказать?.. – лицо Филиппа изобразило такое презрение, что Мориньер усмехнулся:
- Что именно вас так сильно шокировало в вашем предположении?
- Не слишком ли сложный путь для такого простого предприятия? – скривил губы Филипп. – Даже лягушачий рот военного губернатора не делает его настолько отвратительным, чтобы впадать в отчаяние и домогаться женщин таким низким, извращенным способом. А эти мерзавцы! Как они вообще посмели выставить на улицу графиню де Лоранс?

Последний вопрос друга Мориньер оставил без ответа. Не стал говорить Филиппу о том, что госпожа де Лоранс предпочла не называть своего имени.
«Господин, что платил за комнату, объявил ее своей сестрой!»
Когда Мориньер услышал об этом нелепом представлении, он скривился – что за идиотская затея! Из всех способов выставить себя безнравственной женщиной этот – был самым очевидным.
Он, Мориньер, не был уверен до конца, но предполагал, что идея эта принадлежала Клементине. Матье сам не посмел бы принять такое решение.
«Пресловутая женская логика – в действии! - подумал Мориньер в сердцах. – Переживать о том, как тебя примут в обществе - и прятаться под вымышленными именами и нелепыми статусами!»

Он не произнес всего этого вслух. Проговорил только, глядя в глаза Филиппу:
- Мне нужен человек. Один ловкий человек, который мог бы проникнуть в дом Клода де Жерве.
- Сегодня?
- Сейчас.
- Вы хотите устроить скандал?
- Если бы я хотел скандала, я не просил бы вас о помощи, Филипп. Я в состоянии организовать подобное мероприятие самостоятельно. Я хочу знать, там ли сейчас госпожа де Лоранс. И если да, то находится ли она там по собственной воле.
- Если графиня пришла туда по собственной воле, то, надо полагать, что и остается она там…
 Филипп взглянул на друга.
- Ладно. Возможно, я и ошибаюсь.
Он посмотрел на часы.
- Для визитов сейчас время неподходящее. Но слуг такие мелочи не волнуют. А эти бездельники – все, как правило, знакомы между собой. Посидите, я сейчас вернусь.
 
Филипп вошел в комнату спустя четверть часа.
- Все в порядке, – он обошел кресло, уселся в него, почти упал, изображая непереносимое утомление. - Скоро мы все узнаем.
Мориньер смотрел на друга с легкой улыбкой:
- Я смотрю, в Новой Франции у вас обнаружилась склонность к актерству, мой дорогой.
- А я смотрю, вы пришли в себя немного, - парировал Филипп. – Я рад. Когда вы вошли, на вас лица не было.
- Это не удивительно. Я провел в пути несколько дней.
- В таком случае, я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату. И ложитесь спать.
- Я дождусь результатов. Так что вы придумали?
- Порасспрашивал Пиррет. И та вспомнила, что один из лакеев, служащих в доме де Жерве дружен с пареньком, который снабжает нас дровами. Дальше – все очевидно. Пара бутылок вина, якобы украденных из нашего подпола, - и доступ на кухню Клода де Жерве открыт. Думаю, уж кто-то, а кухарки и лакеи в домах знают все.
Мориньер улыбнулся – на этот раз почти весело:
- Вы делаете успехи, Филипп. По возвращении в Париж обещаю взять вас к себе на службу.
- Весьма польщен, - засмеялся Филипп де Грасьен. – Я, правда, рассчитывал на полк. Но если Людовик обманет, мне не останется другого выбора, как уйти в тень. И сделаться вашей правой рукой. 

Они помолчали какое-то время. Потом Филипп сказал:
- И все равно я не понимаю этой вашей логики. Зачем Клоду де Жерве затевать всю эту драму с подкупом и скандалами? Зачем? Если гораздо проще женщину уговорить.
- А вы попробуйте представить себе, что уговорить – не удалось. Что тогда?
- Тогда? Есть, в конце концов, другие женщины…

Филипп поднял взгляд на Мориньера.
Тот молчал. Смотрел на него насмешливо.
- Хорошо, - махнул рукой Филипп де Грасьен. – Не буду спорить. Бывают случаи, когда другие женщины – не совсем то, что нужно.
- Да, так случается, - усмехнулся Мориньер. - И нам придется взять это предположение за основу хотя бы потому, что все прочие – не подходят. Так вот… Идем дальше? Нам достоверно известно, что стараниями Клода де Жерве графиня де Лоранс однажды вечером оказалась с дочерью на улице. Что, по-вашему, стала бы она делать? Что вообще станет делать в такой ситуации любая женщина с младенцем на руках?
- Попытается найти место для ночлега.
- Где?
- Не знаю, - пожал плечами Филипп. -  У друзей?
- У госпожи де Лоранс в Квебеке нет друзей, насколько я знаю… Или есть?
Мориньер посмотрел на Филиппа. Тот задумался.
- Не имею понятия, - ответил спустя несколько мгновений. – Сейчас не могу припомнить никого. Только Северака. Но почему она не остановилась у него? Неужели слуги посмели бы отказать графине де Лоранс, объяви она о своем желании подождать возвращения хозяина в его доме? 
Мориньер прикрыл глаза.
- Истоки большинства наших несчастий обнаруживаются обычно именно в таких «неужели». Одно нелепое решение обрушивает лавину таких неприятностей, с которыми оказывается очень трудно справиться. Я не знаю, почему они оба не подумали об этом. Почему решили так, как решили! Не знаю. Впрочем, теперь этого не изменить. И даже спросить о причинах такого их выбора нам – не у кого.
Филипп покачал головой.
- А почему, как вы думаете, де Жерве был уверен, что, оказавшись в трудной ситуации, она обратится за помощью именно к нему?
- Мы с вами только что говорили. Если не Северак, то кто? Де Жерве виделся накануне с графиней. Возможно, ему удалось проявить себя в достаточной степени «другом».
- А ваш Матье?
- Я хотел бы думать, что он рядом с госпожой де Лоранс. Но здравый смысл подсказывает, что де Жерве не стал бы затевать всей этой ерунды, не позаботься он заранее о том, чтобы у Матье не было возможности помочь Клементине де Лоранс.

Филипп подумал. Потом произнес, вскинув голову:
- А вы знаете… говоря откровенно, я не слишком удивлен тем, что в этой истории всплыло имя именно Клода де Жерве.
- Почему?   
Филипп пожал плечами:
- Он активнее многих прочих пытался в прежние времена ухаживать за графиней.
Улыбнулся, заметив удивленную гримасу, скользнувшую по лицу Мориньера.
- Ничего странного, Жосс. Не все, как вы, устойчивы к женским прелестям. Она тогда была прехорошенькой. Даже несмотря на беременность. Возможно, встретив ее теперь, он посчитал, что его шансы повысились? Она ведь уже больше года как вдова? 

Филипп пристально посмотрел на друга.
- Вы же видели ее! Она сильно изменилась?
Мориньер ответил не сразу.
- Не настолько, чтобы вы ее не узнали.