Кн. 1 Вирус ложной любви. Глава 7

                Глава 7

                Непрошеные гости

   Воспоминание о красивой девушке придало сил, и, превозмогая боль в ноге, я без особых проблем добрел до своего дома. Каково же было мое удивление, когда  я обнаружил троих здоровенных мужиков, ломившихся в парадную дверь. Рядом стоял снегоход  и санки, заваленные рюкзаками. Я не столько испугался непрошеных гостей, как того, с каким остервенением они стучали в металлическую, китайского производства, входную дверь. Сталь на двери была тонкой, как консервная банка, которую запросто можно было продавить пальцем.
 
  Они не слышали, как я подошел, хотя снег, как глухие выстрелы, хрустел под ногами. На головах у мужиков были плотно завязанные ушанки, а воротники полушубков  подняты. Иней покрывал шапки, небритые лица и брови.
 
  - Что вы делаете?! Зачем колотить!
 
  Крайний ко мне мужчина, стоявший на ступеньках крыльца, обернулся и тронул рукой второго, который стоял выше, тот в свою очередь третьего, стучавшего в дверь.
 
  «Неужели Полина  уговорила МЧС вывезти меня в реанимацию»,- насторожившись, подумал я.
 
 - Послушай, друг. Пусти погреться,- промерзшим голосом сказал здоровяк, портивший дверь. Другие кивали головой и что-то простужено мычали.
 
   Не дать отогреться в лютый мороз - хуже любой подлости, тем более, что на их обмороженные лица было страшно смотреть.  Но тут я подумал и представил, как эти немытые огромные туши ввалятся в прихожую, где так аккуратно складывала свои вещи Полина, да пройдут на кухню, где она все отмыла и хорошо разложила по своим местам, где в белоснежном халате жарила блины. Наверняка потащатся к камину отогревать замерзшие руки и сядут на кресло, где спала девушка. Прекрасный образ с невинным лицом моментально подтолкнул меня к правильному решению.

 - Вот что, мужики, - сказал я, подражая голосу из фильма «Белое солнце пустыни», - в дом я вас не пущу.
 
  «Гости» встрепенулись и уставились на меня.

  - Располагайтесь в подвале, там тепло, а в доме обогрева нет.
Трубу на кочегарку до морозов не успел поставить.
 
 Чтобы не вести мужиков через прихожую, где все напоминало о прекрасной Полине, я спустился под крылечко и перешагнул через канаву, в которой застрял прошлым утром.
 
 «Только бы удалось без ручки открыть дверь»,- подумал я, вставляя ключ в замочную скважину. После злополучного случая  дверь на засов не запирал, и она легко распахнулась.
 
  Мужики, подталкивая друг  друга, ввалились за мной в комнату отдыха, расположенную в цокольном этаже перед сауной. Это было самое теплое место в доме, если не считать парилки, дверь которой была открыта, и потоки теплого воздуха обогревали  помещение.
 
  Я поставил емкости с водой на небольшой столик, вокруг которого стояли стулья. Ножки гарнитура были искусно сделаны из корней деревьев. Мужики в нерешительности толкались у входа, уставившись на изящных русалок, выходивших из моря. Один из них снял шапку, отдавая дань уважения мастерам, выполнившим рисунок на стене: пляж, солнце и в отдалении под пальмами молодая красивая пара, которая сидела, потягивая фруктовый коктейль. Столик на рисунке был точной копией того, на который я поставил воду. Панорамный пейзаж, не только визуально расширял комнату, но и создавал впечатление, что ты находишься на пляже, а из воды к тебе выходят морские красавицы. Нагие девы были сделаны из дерева в рост человека и закреплены в трех углах отштукатуренной кладки цокольного этажа. В четвертом углу, который находился почти напротив входа, стоял ствол натуральной пальмы с листьями и двумя  кокосами, из которых через тонкие отверстия были направлены лучи подсветки на красивые груди русалок. На рисунке боковой стены за горизонт садилось солнце, и казалось, что это оно своими лучами играет на телах чарующих девиц.
 
  Засмотревшиеся на панораму мужики комкали шапки, не зная, что сказать. Один все-таки решился подмаслить доброго хозяина, пустившего погреться, и произнес:
 
 - Я сам строитель, штукатур и художник. Много отделочных работ выполнил, но до такого не додумался. Русалки, как живые, и будто к тебе в руки идут.
 
 - Раздевайтесь, мужики, устраивайтесь. Полушубки можно здесь повесить,- я показал на вешалки у входа в сауну.
 
 - Моряк, наверное, морское пространство, как натуральное.  В Египте и Турции я таких пляжей не видел.

 - Это Куба. Прекрасное место для отдыха. Наше судно восемь раз делало рейсы на остров. А что с вами приключилось?  Как здесь оказались? Рыбачить по такому морозу не будешь.
   
 Мужики уже сели за стол и потирали от удовольствия руки.
 
  - Михаил,- представился тот, что портил мне дверь.
 
  - Сергей, - сказал художник.
 
  - Олег,- еле выдавил третий, сиплым простуженным горлом.
 
  - Спасибо, что приютил,- поблагодарил  Михаил,- мы полчасика погреемся и поедем на заправку. Сегодня, представь, трактор не остановился, чтобы вытащить нашу машину из сугроба, так летел, подняв отвал, будто шел в атаку. Мы ему последнюю бутылку предлагали, на морозе сберегли, а он нам показал кулак и газу добавил.
 
  «Если сразу сказать, что на заправке топлива не дадут, так попросятся ночевать. В спальнях холодно. Значит, гостиная. А этого допустить никак нельзя»,- подумал я.
 
 - Технику срочно перебрасывают на этот берег, будут расчищать подъезды к складу леса. Дрова в поселке закончились. Объявили чрезвычайное положение.

 - Какая техника?!- взорвался Сергей,- Один трактор, да и тот  старье. Какой лес? Ты что, кто сегодня дровами топит?
 
 - Подожди, не горячись, Сергей. Объясни, Николай, что происходит? 
   
  Я не спешил отвечать, обдумывая как поступить. Идея в голове рождалась медленно, а поэтому предложил ребятам чайку, благо хорошей воды было достаточно.

 -  Мужики, вам топлива на заправке не дадут.
 
  Я объяснил почему, заодно описал трудности пути по морозу на снегоходе туда и обратно.
 
-  Мы замерзли, снимая снегоход с прицепа, до деревни быстро долетели, - сказал,  заволновавшись, Михаил. - Не понимаю, какое положение? Дорогу почистить? Дров завести? Что они там все…, - он взглянул, ища поддержки у друзей, лица которых хмурились от полученной информации.
 
  Я развел руками. Наступал момент истины.

 - И когда, как думаешь, Николай, они чрезвычайку снимут?

 - Не знаю, может, завтра. Почистят дорогу, к вечеру завезут дрова. За ночь обогреются, угар спадет, и отменят.

 - И что нам теперь делать? Куда податься? В промерзшую машину, где холодней, чем на открытом воздухе, - прохрипел Олег простуженным голосом.
 - Можете, конечно, здесь разместиться,- я показал на единственную не очень широкую лавку, на которой сидел Михаил,- но боюсь, тесновато будет. На первый этаж я вас пустить не могу, там полы специальным раствором обработаны, разве что на второй этаж в спальни. Но там холодно, плюс два.
 
 - Что-то ты хитришь, Николай. Подай лучше стаканы,- пристально глядя на меня, сказал Михаил, доставая водку из кармана.- Все равно бутылка оказалась несчастливой, может, выпьем, больше повезет.
 
  Я достал стопки, соленые грибочки с чесноком и вилки.
 
 - Извините, ребята, хлеба нет.
 
 - Что так,- съязвил Сергей,- В хоромах живешь, а хлеба нет, и
три стопки всего поставил, что моряки уже пить перестали, никогда не поверю.
 
  Я поставил четвертую стопку.
 
- Вы, мужики, видели, дороги занесены снегом. Какой хлеб. Спички и те кончились.
   
  Услышав знакомое слово, они полезли в карманы, достали сигареты и зажигалки, предложили мне закурить, я отказался.
 
  Друзья сидели молча над полными стопками, прицеливаясь к спиртному, переваривали полученную информацию и по старой
привычке разминали сигареты. Спешить было некуда.
 
 - Не пьешь, не куришь, женщин тоже, наверное, скажешь, год не гладил, а зачем тогда жить? Зачем хоромы построил? – Михаил осушил одним глотком стопку и продолжал.- Может, скажешь, что курить здесь нельзя?
 
  Олег с Сергеем тоже выпили, все не закусывали.

 - Курите,- сказал я и поставил перед ними ракушку для пепла, и сам опрокинул стопку.

  -Так чего ты от нас хочешь?- спросил Михаил, сверля меня взглядом.- Про раствор на первом этаже, сам понимаешь, не очень складно. Деревенские просят две тысячи за место в полуразрушенном доме. У тебя хороший особняк. Я думаю двести баксов мы на троих осилим, или ты хочешь больше?  Конечно, офицерам подняли довольствие, но знаешь, не радует. Может, приеду и получу приказ о сокращении. Да ты, я смотрю, тоже рано списался. Везде видно трясет. Зато под солнышком на  кубинском пляже посидел, - он махнул на картину на стене.
 
  Я понимал, что разговор принимает неправильное направление,
но не знал, как перейти к просьбе. Конечно, шесть тысяч для пенсионера большие деньги, однако, я поставил бы пару пузырей, только бы они не ходили в гостиную и выполнили небольшую работу.
 
 - Я не согласен, - возмутился Сергей. - Что ты меня к себе равняешь? Я вольный художник, пасусь, чем Бог пошлет. Пусть прокурор за меня доплачивает, он больше тебя получает. А я, как в рыбачьем домике, дам тысячу и все.
 
 - Почему мне снова платить?- хриплым голосом пробурчал военный прокурор.

 - Послушайте, у меня небольшая просьба. На пятнадцать, двадцать минут работы. Не нужно денег, помогите трубу на кочегарку поставить.
 
 Мужики, еще не отошедшие от дикого мороза, уставились на меня как на ненормального.

 - Ты что, поиздеваться решил?- выдал, не задумываясь, Михаил.
 
- На улице минус тридцать пять, какая труба, никто не разрешит в такую погоду кран использовать,- завопил Сергей.

 - Это уж точно, - подтвердил прокурор.

 - Труба весит меньше ста килограммов. Нас четверо. По двадцать  кило на человека. Лестницы стоят с обеих сторон. Все готово.  Только вставить одну трубу в другую и две гайки закрутить.
 
 Мужики переглянулись.

 - Это еще нужно посмотреть, что за трубы - откликнулся на мою просьбу Сергей, услышав, наверное, главное: «платить не надо».
 
 - Пол-литра  не отделаешься,-  неохотно сказал Михаил, будучи в полной уверенности, что у меня не может быть водки, раз нет даже спичек.
 
 - Точно, - еще не сообразив, что происходит, вымолвил прокурор.
 
  Как по волшебству, на столе засверкала литровая бутылка. Мужики в удивлении уставились на водку, понимая, что обратного пути уже нет. Никому не хотелось выходить на мороз.  Меньше всего они ожидали, подъезжая к моему дому, что будут ползать по крыше и ставить дымовую трубу.

  - Я посмотрю, что там готово, - предложил Сергей.
 
  Глаза у друзей в надежде, что все обойдется, засверкали. Сергей с деловым видом одел полушубок. Я провел его в гараж и показал отремонтированную трубу. Сергей приподнял ее за край, убеждаясь, что вес правильный. Не говоря ни слова, он вышел через узкую дверь в воротах  и  внимательно осмотрел крепление нижней трубы, лестницы и блоки.

 - Я думаю, тали не понадобятся, - сделал заключение Сергей  и направился обратно. Вернувшись в комнату, где, покуривая, сидели его друзья, он твердо сказал:

 - Ну что, «грузди», удар нужно держать.
 
  Друзья неохотно начали одеваться.
 
 - Все ты, Олег, не захотел платить за ночлег.
 
- Я! Да сколько можно платить. За баню в домиках я заплатил.  Ящик водки, тоже мой. Это Сергей, вечно ему кто-то зарплату задерживает, а начинаешь документы смотреть, оказывается, он еще должен. Привыкли, понимаешь ли, закон не уважать.
 
  Слово «закон» прокурор выговорил с заученной вибрацией в голосе, от которой у подсудимых кровь застывала в жилах, и появлялась дрожь в коленях.  Почувствовав неладное, я уже открыл рот, чтобы отказаться от затеи, но друзья, подталкивая друг друга и перебраниваясь, быстро прошли через гараж, по пути захватив трубу. Они вышли из ворот, повернули за угол и начали подниматься по лестнице. Не прошло и нескольких секунд, как трехметровая труба оказалась над нижней частью, закрепленной на фундаменте дымохода.
 
  Не дожидаясь, когда мы окончательно закрепим сооружение, Михаил с Олегом спустились с лестницы и направились к теплу сауны. Вся их работа заняла не более  минуты. Михаил повернулся и зло сказал:
 
 - Хорошо, мои бойцы не видят, как их комбат по морозу на крышу с трубой лезет: «Скажут, прилично получает, а за две тысячи готов удавиться».
 
  Он в сердцах сплюнул на землю и показал Сергею кулак.   Парочка удалилась. Я поднялся по лестнице до уровня крыши, набросил на трубу широкий металлический хомут и закрутил два болта. Труба была поставлена. Оставалось для страховки на случай ветров закрепить оттяжки и обжать талрепа. Подавая с земли Сергею стальной трос, я спросил:
 
 - Что, в Москве плохо с работой, не платят?
 
 - Работа есть, были бы голова да руки. Проблема в том, что  слишком умные все стали. Задержали сдачу объекта на двадцать суток, плати неустойку. Три месяца работали без выходных. Вместо зарплаты долг. Олега я уговорил выехать на природу, чтобы подсказал, как лучше поступить. Сам понимаешь, не платить же скупердяям. Михаил за компанию поехал, давно не встречались, да и машина у него хорошая, а моя в ремонте стоит, надеялся запчасти с получки купить.  Видно, не получится. Они ребята хорошие, вместе в школе учились, дружим с детства. Ты, Николай, иди, разводи огонь в котле, а я здесь закончу, немного осталось.
 
  Я поблагодарил Сергея. На крыше ощущался ветерок, значительно усиливая мороз и больной ноге было неуютно на ступеньке лестницы. Пробегая через коридор к кочегарке, я обратил внимание, что друзья опустошили половину литровой бутылки. В топке котла Полиной были уложены плотной ровной стопочкой дрова. Рука не поднималась зажечь то, что так аккуратно сложила милая девушка. Замешкавшись на секунду, я все-таки щелкнул подаренной мужиками зажигалкой, и пламя медленно, дымя черным, начало уничтожать бересту и ласкать  сухие дрова. Дождавшись, когда в топке начало гудеть, я направился проверять итальянские батареи на предмет возможной, хотя мало вероятной, потери герметичности.
 
  Возвращаясь обратно, чтобы подложить в топку дров, заметил, что водки в бутылке еще поубавилось, а на столе появились банки, охотничьи колбаски и хлеб, которого я не видел несколько дней. Сергей еще не было, хотя по времени давно должен бы уплетать закуски. «Наверное, решил подождать, когда друзья дойдут до кондиции, чтобы лишний раз не нарываться на острое слово», - подумал я. Запах хлеба пьянил, не сдержав соблазна, я подошел к столу. Олег отодвинул бутылку в сторону, показывая тем самым, что он не желает со мной делиться. Я взял со стола кусок хлеба и жадно понюхал. Михаил протянул колбасу, но закуска без водки выглядела издевательством, и мне пришлось отказаться.
 
- Нужно подложить дров, чтобы прогрелись спальни,- сказал я и уже направился к котлу. Но Олег запротестовал, он, видимо, еще не отошел от двухминутной и, как считал, унизительной работы.
 - Что-то подозрительно, ты нас пытаешься в спальни отправить, минуя первый этаж. Что там у тебя? Я не потерплю криминала даже в гостях. А ну, Миша, пойдем, посмотрим, что не так.
 
  Я уставился на Михаила, ища защиты, но он, вставая, лишь развел руками: мол, ничем помочь не могу, сам нарвался. Мне пришлось плестись за ними, проклиная себя за то, что не убрал белоснежные простыни с разложенного кресла. Время для этого было, но все хотел сохранить витающий образ Полины, а вон как получилось. Конечно, это был сон. Но как объяснить, что девушка у меня ночевала.  Снова заврусь. Не научился обманывать. Если правду сказать, кто поверит? 
 
  Олег, тем временем, лишь заглянул на кухню и сразу направился в гостиную, где в полумраке на разложенном кресле вызывающе белым сияла аккуратная стопочка постельного белья.

  - Что здесь у нас?- обегая по кругу гостиную, проворчал Олег.
 
  Он застыл, как зверь, почуявший добычу, уставившись на старое с царапинами черное пианино, которое за ненадобностью почти бесплатно было мне отдано знакомой уезжающей на работу в Италию. Я не понял, почему его заинтересовало старье с канделябрами, у которого некоторые клавиши проваливались, не издавая никакого звука. Много раз мне приходила мысль его сжечь, и только память об удивительной хозяйке пианино останавливала меня. 

  Олег прошелся пальцами по клавишам и поморщился - звучание  ему не понравилось. Он открыл верхнюю крышку, затем снял широкую панель с канделябрами. Засунул голову в пианино, пытаясь что-то разглядеть.

  - Так, «Циммерман», конец девятнадцатого века. Ориентировочно 1895 год, - сделал заключение Олег,-  Интересно, как оно здесь оказалось?
 
 Не дождавшись ответа, он  достал из пианино какую-то дощечку.
 Михаил, подбадривая меня, сказал:
 - Олег - любитель-настройщик, с детства копается во всяком музыкальном хламе. А ты молодец, - он кивнул на кресло, где лежало постельное белье Полины.- Наш человек.
 
  Михаил обошел разложенный диван, и сел, загораживая своим телом белоснежные простыни на кресле. Я последовал его примеру. Было очевидно, что Михаил уже не сердится за  разминку под крышей.

 - Конечно! Последняя настройка в 1924 году, а первая – 1905, в Германии, вот подписи и даты,- он показал нам закорючки на дощечке. -  Что молчишь, откуда раритет? Пятьдесят тысяч ЕВРО, не меньше. Было, что скрывать.
 
  Ошеломленный суммой, которую он назвал, я еле выговорил:
 
 - Знакомая, уезжая работать за границу, навязала пианино за бесценок, пять тысяч, еле взяла деньги, не тащить же эту рухлядь в Италию.

  - Какая рухлядь. Ты посмотри дека целая. А настроить - минутное дело. Он полез в карман,  что-то достал и принялся за работу.
 
 Когда, первая клавиша, не подававшая звука, проснулась, он произнес:

  - Пять тысяч ЕВРО, кто поверит?

  - Рублей,- выдавил я.
 
 - Хочешь сказать, что за пять тысяч рублей купил пианино стоимостью полсотни тысяч ЕВРО, и ты поле этого будешь говорить, что нет криминала.
 
  Разговаривая, он обратил внимание, на какую-то наклейку внутри пианино.

 - Она, значит, бросила, говоришь, подарила тебе пятьдесят тысяч ЕВРО и уехала на чужбину. В России с такими деньгами неплохо можно жить. Вот отметка комиссионного магазина: Город Ленинград 1951 год. Так что получается?
 
 - Она не бросила,- сказал я.- Муж в поисках работы поехал в Италию. Он был директором фирмы. Сами знаете, бизнес сегодня не устойчив.

  «Что это? Никакого криминала нет, а я задергался».
 
 Почувствовав мое беспокойство, Олег воодушевился:
 
 - Фирма, говоришь, развалилась. В Италию к мафиози потянуло.
 Может, он и в России на мафию работал?
 
 - Где мафиози?- врываясь в комнату, выпалил Сергей, закусывая спиртное огурцом.-  Наркоту нашли?
 
  Он покрутил головой, осматривая комнату, но быстро смекнул что к чему, заулыбался и присел к нам на диван, окончательно прикрывая не только кресло, но и подход к нему. Тронул меня коленом, показал большой палец и прошептал:
 
 - Молодец, моряк, уважаю.  Смотрим бесплатный цирк?

   Мне было совсем не до представления. Тем более Олег продолжал:
 
 - Некоторые граждане в 1951 году заставили старушку, пережившую жестокую блокаду и сохранившую ценное пианино, сдать его в комиссионный магазин. Может, сразу назовешь сообщников?
 
 - Какие сообщники. Да вы что?! Я еще не родился в пятьдесят первом.

 - Может, хватит, Олег, спать пора. Тебя развезло, меня тоже,- сказал Михаил.
 
 - Чего он прицепился, начало спектакля я пропустил,- прошептал мне на ухо Сергей.

 - Говорит какой-то антиквариат, я в этом не разбираюсь.

 - На него похоже, когда выпьет, всегда криминал мерещится.
 
  Олег был явно пьян,  покачиваясь из стороны в сторону,  он  начал ставить детали на место. Без всяких стуков настройщик быстро собрал пианино. Михаил встал, намереваясь вытащить его из комнаты.

  - Знаешь, Олег, я пару раз у своего дома замечал на мусорке пианино. Не будешь же всех подозревать?

 - Что ты замечал? «Октябрь» на помойке. Кому нужен сегодня твой «Октябрь», - но, видимо сообразив, что неожиданно для себя отправил Великий Октябрь на помойку, он начал взволнованно оглядываться. Заметив старую икону, неуклюже перекрестился и тут же, чуть не сплюнув, махнул рукой.
 
  «Перекрашенный старый коммунист», - мелькнуло в голове.
 
  Гости убрались спать на второй этаж, а я, почувствовав сильную боль в ноге, присел на диван. Я знал, что волноваться нельзя, но, как не нервничать, когда дом обшарили как у преступника.
 «Откуда  их нелегкая принесла на мою голову, было так спокойно, и сны не всегда плохие снились».   
   
   Я вздохнул.
 
  «Про котел совсем забыл. Надо бы сходить посмотреть».
 
   Но подниматься не хотелось.

  Утром я слышал, как собирались гости, даже чувствовал их взгляды, когда они приоткрыли дверь в мою комнату, но не показывал вида, что проснулся. Мужики уехали, треск мотора скоро стих вдалеке.
 
     В прихожей на глаза попалась визитка Олега. На другой стороне были написаны ручкой телефоны Михаила и Сергея. Крупным дважды обведено: «Обращайся».
 
  «Зачем?» - подумал я.
 
  Но зарекаться было рано.