Жизнь окнами на юг. Глава III

                Мирослава.
           Солнечное утро не радовало Мирославу – она не выспалась. Вчера пришла поздно, побеспокоила хозяев. Виктор вошел вслед за ней в спальню, складывалось впечатление, что он спать еще  не ложился. После этого неприятного для обоих разговора, когда взрослый мужчина, моряк, помощник капитана извиняющимся и робким голосом попросил предупреждать их, если она задерживается, что они несут прямую ответственность за ее жизнь и здоровье,

    Мирослава почувствовала себя преступницей и жуткой эгоисткой. Рассуждая здраво, она была им не родня, а только подруга старшей сестры хозяйки, она не платила денег за квартиру, за еду, хозяин только сегодня вернулся из плавания, полгода не видел семью, а тут – чужая тетка с полуночными вояжами.

        Спать в квартире, где все проснулись - дело невозможное. Мира решила вставать, а доспать лучше днем. Но после завтрака хозяева попросили ее сходить с детьми в зоопарк, а сами поехали утрясать что-то с меню в кафе, где вечером будут праздновать сорокалетие Виктора.

         Мира  насторожилась – по логике вещей, вечер у нее будет испорчен – либо ее попросят побыть с детьми, а, что еще хуже, пригласят на юбилей – и сиди в обществе женатых коллег капитана, как белая ворона, следи за тем, чтобы кто-нибудь из мужиков не уделил бы тебе слишком много внимания, вызывая тем самым ревность жены.

         Мира не стала сильно грузиться вечерними проблемами и перевела взгляд на хозяйских детей. Они нетерпеливо гарцевали возле зеркала, наводя последний лоск на нарядные костюмы.

     Дети Тани и Виктора Мирославе понравились с первого взгляда. Ленчик, семи лет – солидный и строгий мужичок, пардон, джентльмен, сразу забрал у входной двери багаж Миры и, пыхтя, потащил в детскую:
- Мы с сестрой решили уступить Вам нашу комнату на неделю.
- Может, лучше я буду спать в зале? Я планирую редко бывать дома, – Мирослава смутилась. В ее планы не входило доставлять хозяевам лишние хлопоты.
- Вы - наш гость, тетя Люда сказала, что Вы – важная персоль.
- Персона, - поправила брата двенадцатилетняя Настя – красивая белокурая девочка.

        Первый день Мирослава каталась по экскурсиям, ребятишки увязались за ней. Мама Таня сначала запротестовала, назвав их назойливыми мухами, но когда Мирослава сказала, что у нее есть моральные обязательства перед хозяевами, и она рада быть хоть чем-то полезной им, Татьяна, делавшая в это время генеральную уборку в квартире к приезду мужа, быстро уступила.

       Утром второго дня  семейство Марченко поехало встречать папу. Хозяина не было дома почти полгода, домашние волновались, Мира чувствовала себя лишней на этом празднике жизни и от приглашения поехать в порт отказалась, ее никто сильно и не уговаривал.

         В порт Мира  все же поехала, она распустила свои шикарные волосы, закрепив их на висках броскими приколками. Яркая красная блузка, достаточно декольтированная, чтобы привлечь мужские взгляды, шифоновая юбка, сквозь тонкую ткань которой просвечивали загорелые икры и угадывались все остальные прелести, чуть прикрытые подкладом.

          Особое очарование наряду придавали многочисленные мониста на шее и браслеты на руках и ногах. Цыганка, да и только! Солнцезащитные очки  были завершающим штрихом в этом маскарадном костюме.

          Женщина думала, что она – самая яркая и экстравагантная дама в этом большом  приморском городе, но она ошибалась, таких клоунов здесь было – хоть отбавляй. Никого в южном порту не удивить ничем – ни одеждой, ни отсутствием оной! Это для того места, откуда приехала женщина, наряд был вызывающим и нелепым. Он становился еще более нелепым оттого, что надела его именно  она – Мирослава Пайгель.

          В порту  Мира выбрала удачный наблюдательный пункт, хотя он и просматривался с трех сторон, с четвертой его прикрывал какой-то механизм. Она была видна всем, кроме семьи хозяев, да им было и не до нее: ребятишки висли на шее у отца, Таня не спускала с мужа глаз.

          Виктор оказался довольно непривлекательным мужчиной с сильными залысинами и бугристой кожей лица. Белокурая красавица Таня на его фоне смотрелась королевой, дети тоже казались премиленькими.

      Мирослава, не имевшая своих детей, последнее время очень часто останавливала взгляд на красивых детских лицах, каждый раз в голову приходила один и тот же вопрос: как бы выглядел ее собственный ребенок?

          Крамольная мысль родить дитя без отца  никогда не приходила ей в голову – воспитывалась она в среде еще той старой интеллигенции, что чудом сохранилась на задворках советской власти.

         Жили, по крылатому выражению героя  Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки»: «Руссо туристо – облико морале». Конечно, туристы тут были ни при чем, а вот «облико  морале» соблюдалось неукоснительно, и замешано оно было не на страхе, а сидело где-то глубоко в печенках, в подсознании, как выразились бы ученые мужи.

        Мирослава только несколько дней назад обнаружила в себе  этакого «чертика в табакерке», который подначивал ее нарушить принципы этой морали. Мира сдалась не сразу и согласилась только на компромиссный вариант – она поедет в отпуск, но только туда, где ее никто не знает и совсем не надолго, приблизительно на неделю.