Жизнь окнами на юг. Глава VII

               
                Дела семейные.
          Вот они, семейные дела-проблемы – разлеглись на полу кухни и сладко похрапывают во сне. Капитан,  только что сдавший вахту и смертельно уставший за длительную командировку, оставив храпевшего родственника на полу кухни, решил закончить следственный эксперимент – выяснить, кого приводил в гости в его квартиру братец.

      Шерлок Холмс из него пока вырисовывался хреноватый – телефон, запрограммированный на последний звонок, неожиданно выдал номер его собственного заместителя.  К разговору Марков был не готов, нес в трубку всякую ерунду, в результате напросился на юбилей коллеги, который ему был ни к чему: не то настроение, не та ситуация, да и отношения не совсем те.

        Вот уже в который раз он обошел комнату за комнатой, разыскивая следы братовой пассии, но ничего, кроме едва уловимого запаха духов, не обнаружил.
        Из посуды, стоявшей на столе выходило, что брат пил один и совсем немного, но тщетные попытки разбудить его наводили на подозрение о неестественной природе  такого богатырского сна.

       Еды не было никакой, посуда либо вымыта, либо ею не пользовались. Выхода из положения было только два: либо вызывать экспертов, либо ждать объяснений  брата.
        Гошка никогда не был примерным мальчиком, если охарактеризовать одним словом, то подходило бабушкино – блудня (читать с ударением на первом слоге). Именно так она в детстве окрестила старшего внука – шкодливого и пакостливого Георгия.
          Георгий прозвищем не тяготился, порой сам удивляясь, откуда что берется: даже и в мыслях не было что-либо этакое делать, а оно само «так и прет».

          С возрастом издержки натуры брата никуда не делись, а скорее, усугубились - Гошка стал ходок по бабам. Женитьба не уняла его, четверо детей не уняли, а увещевания и ругань вообще воспринимались им, как «фигня на постном масле» - отряхнулся и пошел.

        Бедная Лида – жена брата – со временем перестала обращать на похождения мужика внимание, работал Георгий в доке сварщиком, зарабатывал хорошо, часто калымил, узнать, где он в данный момент находится представлялось, в принципе, невозможным, то есть неопровержимые доказательства отсутствовали. Так что же портить себе нервы, тем более,  что мужик Марков был хороший, как с личностной стороны, так и со стороны «мужского обаяния».

        Это самое «мужское обаяние» самым бесстыдным образом использовало жилплощадь брата в долгие месяцы его отсутствия, правда, иногда месяцами на Георгия нападала хандра, и он затихал, делая вид, что посторонних женщин на свете не существует…

           С кухни донесся какой-то шум и возня – брат проснулся. Эдуард Георгиевич возник над лежащим на полу Георгием и застыл в позе оскорбленного самолюбия: руки скрещены в «позе Наполеона», язвительная усмешка в уголках губ. Георгий открыл глаза, поднял подбородок и посмотрел вверх, не увидев никого, сказал:
- Ира, дай воды!
- Значит, все же Ира! – голос брата не предвещал ничего хорошего.
- А, это ты Эдька! – в голосе разочарование. - А Ира где?
- А не было тут никого!
- Вот чертовка! Обиделась, должно быть, и – ушла! – Георгий не осуждал ушедшую Иру, да и раскаяния по поводу нахождения в квартире брата тоже в голосе не чувствовалось.
-
- Слушай, а ты зачем Марченке звонил? – неожиданно  вспомнил Эдуард.
- Никому я не звонил. Сморило меня что-то быстро, – оправдывался брат. - Ничего не помню.
- А что за женщина была, хоть это помнишь? – Эдуард смотрел на Гошку с сочувствием и состраданием.
      -   Помню! – Георгий с умилением ухмыльнулся, Эдуард насторожился, рассчитывая на важную информацию.  - Хорошенькая и вкусненькая!

       Эдуард махнул рукой – блудня и  есть блудня, он каждую бабу рассматривает и оценивает снизу вверх, а уж протокольные подробности с него спрашивать просто бессмысленно.  «Вкусненькая» - что за определение дурацкое?

          Георгий недолго мучился воспоминаниями – достаточно проворно затрусил в гостиную, плюхнулся на диван и моментально вырубился – вероятно, досматривать свой сон про вкусненькую и хорошенькую.

          Эдуард Георгиевич принял душ и тоже решил немного поспать, предварительно распланировав остаток дня: к заму звали к семи, значит надо успеть в парикмахерскую и за подарком. Обдумывая подарок, он заснул.

     В половине третьего его разбудил Георгий:
- Моей скажешь, что с тобой гуляли?
- Если расскажешь, с кем тут зависал, то - выручу! – Эдуард любил брехню брата о бабах.
- Да нечего рассказывать! – Георгий помрачнел.
- Шлюху, что ли снял? – съехидничал Эдик.
- Нет, нормальная баба, приезжая, должно быть. Красивая! – брат явно что-то не договаривал.
- Что-то произошло?
- Нехорошо произошло! – коряво огрызнулся Гоша.
- Не темни! Ты что ее избил? – Маркову младшему не нравилась ситуация, он нервничал.
- Да нет, как-то быстро все закрутилось – она не …в общем,  я не спросил, а потом…, - Гошка замялся.
- Что потом? – капитан перешел на рык.
- Да ничего! Выпили, а потом я пытался извиниться, а потом… ничего не помню!
- Может, подсыпала чего? – предположил Эдуард.
- Может и подсыпала, - Георгий сожалел явно не об этом, - мне ее найти надо!
- Бить будешь? – притворно изумился Марков-младший.
- Да нет, извиниться надо! – неожиданный финт даже для Гошки, видно Ирочка зацепила братца за живое.
-
        Георгий посчитал разговор законченным и стал собираться домой – умылся и побрился. Разговор и с Эдуарда сбил дрему, тот тоже стал собираться – долго перебирал одежду в шкафу, в конце концов, решил быть до конца оригинальным … и надел форменный китель.

         Придирчиво осмотрел себя в зеркале, чуть подвинулся, согнув левую руку в локте, представил подле себя высокую блондинку с голубыми глазами, в темно-зеленом платье со шлейфом, потом, сообразив, что блондинка ему напоминает уж очень знакомого человека – переодел женщину и скорректировал портрет.

         Теперь рядом с ним стояла жгучая брюнетка, с кокетливой улыбкой и очень впечатляющими формами. Неожиданно для себя Эдуард рассмеялся – в нем самом было что-то Гошкино – блудня, только маленькая и трусливая.

         Даже самому себе Эдуард не желал признаться, что мечтает о стабильных отношениях с женщиной, на данном этапе все равно с какой, пусть не очень красивой, не очень стройной, но чтобы она была, что называется «к душе».