Царапина на стекле. Глава девятнадцатая

18 июня, среда.
День пятый
__________
Анна немного похудевшая и изрядно побледневшая, но в целом выглядит неплохо. Даже её приветливая улыбка сияет почти как прежде. Она спускается по ступенькам и обнимает меня, затем улыбается Странному.
– Привет, ребята. Я очень рада вас видеть.
– Привет, – я тоже отвечаю ей улыбкой, которая наверняка похожа на гримасу, но, пожалуй, пора мне перестать жаловаться на свою мимику.
– Давно хотели к тебе зайти, – Странный шаркнул ногой и щёлкает пальцами.
Мой взгляд замечает бело-голубую пижаму девушки. Анна обращает на это внимание и сама рассеянно опускает глаза на свой внешний вид.
– Мой мозгоправ будет не в восторге, – она смеётся, а затем отвечает на наш со Странным немой вопрос. – Да-да, я посещаю психолога, так положено, – Анна закатывает глаза. – И частенько говорит он о том, почему нужно ценить жизнь.
Мне сказать нечего, ведь злость пробуждается. Видно девушка всё ещё не до конца понимает насколько ценно то, чем она обладает.
Молчание прерывает Странный. Судя по его тону, в нём тоже бурлит злость, которую он пытается скрыть за холодностью.
– Ты сейчас пойдёшь?
Анна заглядывает за меня, на стену, где висят часы. Она проводит языком по верхней губе и отвечает:
– Да, через полчаса.
Странный многозначительно смотрит на меня, будто спрашивая «можем идти, я ведь выполнил твою просьбу?»
– Может тебя проводить? – спрашиваю я, пожимая плечами.
Анна складывает руки в замок.
– Стоп, всё, хватит, – теперь она разводит их в стороны. – Я не могу!
Она отходит в сторону.
– Будто я не знаю, что ты меня заложила!
– Анна... – у меня пересыхает в горле от негодования.
– А теперь чего добиваешься? – её голос надрывается. – Это моя жизнь, поняла, мразь?!
Тут из-за угла, откуда не возьмись, возникают родители Анны и хватают её за плечи. Её отец ровным тоном извиняется и просит нас уйти.
***
– Почему мои сны такие тупые?! – моё восклицание повисает в спёртом воздухе, и я плюхаюсь на кровать, накрыв голову одеялом.
Знаете, бывает такой момент, когда приходишь в школу на свой самый нелюбимый предмет, плетёшься среди одноклассников, которых, по большей части, ты просто ненавидишь, и видишь на столе у учителя стопку тетрадей с прошлой самостоятельной. Кто подойдёт первым, тот разворачивает и разбрасывает эту «Пизанскую башню», а затем все, с видом голодных волков, начинают искать свою тетрадь. И вот урываешь её наконец, раскрываешь, а там стоит, как говорится, «параша», хотя и надеялся ты, что написал лучше.
Или был у меня такой случай... Десятиградусный мороз, середина зимы. То самое время, когда ученики средней школы надевают перчатку на ту руку, которой держат огромную пачку чипсов, а второй пытаются её опустошить, хоть пальцы и немеют, становятся красными. А для меня это время «всемирного катка», когда не идёшь по улице, а катишься, даже летя порой по инерции. Да ещё и время, когда наушники «затычки» промерзают на улице так, что их не согнуть. Но всё равно надеваешь их, включаешь классную песню, а затем идёшь в такт, поскальзываешься и падаешь пятой точкой... об асфальт, в лучшем случае. Потом чертыхаешься и встаёшь, хотя твоя самооценка убегает прятаться под плинтусом... Я даже не правильно сказала в начале, это не «случай», а проверенная отметинами на заднице схема.
Зачем я всё это говорю? Для сравнения. Вспомните то чувство, когда получаете неуд или падаете. Вспомнили? Так вот та же химия творится у меня в голове из-за сна.
Я наконец встаю и делаю обычные вещи, которые повторяю у себя в голове, ибо мыслями я где-то далеко. Здравый смысл машет мне кулаком.
А Мария в это время, оказывается, вовсю готовила завтрак. Когда я сажусь за стол, понимаю, что мы одни дома.
– А чего это я матюги из твоей комнаты слышала? – усмехается сестра, накладывая мне омлет.
Я корчу до безумия недовольную гримасу и отвечаю:
– Я не ругаюсь матом!
– Врёшь, – это слово задевает меня.
– Это ещё почему? – спрашиваю я, взяв столовые приборы.
Мария скидывает грязную посуду в раковину и отряхивает руки:
– Потому что подростки всегда так делают!
Она легонько касается указательным пальцем кончика моего носа. И парит в сторону гостиной, к телевизору. Наверно опять идёт её любимый сериал. Хоть он и глупый, но благодаря ему сейчас моё личное пространство никто не нарушает.
Я ем второпях, обжигая язык. А желание «слинять из дома» сильнее, чем когда-либо, поэтому минут через десять я выбегаю из квартиры и пулей лечу вниз по ступенькам.
Парадная дверь открывается не сразу, кнопку порой заедает... Да лучше б она тогда вообще не открывалась, раз уж мне суждено было с размаху чуть её не выбить, а затем налететь на Странного, который появился из ниоткуда. А дальнейшая формула всем известна: задница + асфальт = «ойёйкаквсёболитпочемуятакаянеуклюжая».
Я поднимаюсь и стираю пыль с юбки, а вот самооценка не то что под плинтусом, а на самом дне Марианской  впадины.
– Какое эффектное появление, милая, – Странный специально делает акцент на последнем слове и смеётся.
Я показываю ему язык, всё ещё выбивая остатки грязи с одежды, словно со старинного ковра, который уже кучу лет лежит в квартире огромным рулоном.
– Привет, – киваю я чуть позже.
Странный всё ещё смеётся.
– Да хватит уже! – огрызаюсь я.
– Ты... – я почему-то догадываюсь, как мой парень закончит эту фразу, поэтому «такая милая, когда злишься» мы произносим одновременно.
– Я телепат... – улыбаясь, произношу я и провожу пальцами перед лицом.
– На костёр ведьму! – вопит Странный, обхватывает меня за талию и поднимает в воздух. Мы вертимся, и я визжу от неожиданности.
– Прекрати! Прекрати-и-и!!! – смесь смеха и визга весьма громкая.
Странный ставит меня обратно и на секунду прижимается губами к щеке. Я вырываюсь и бегу вперёд.
– Я за тобой не побегу! – слышу я сзади голос парня, но не останавливаюсь.
– Отлично! – кричу я в ответ, не оборачиваясь и расставив руки в стороны. Как малолетняя дура, честное слово. Но вскоре выдыхаюсь и торможу у следующего дома.
– Откуда такая радость и прилив энергии? – интересуется Странный, когда подходит ко мне.
– Это имеет значение? – кокетливо спрашиваю я.
– Конечно, тебя как-будто подменили! – тут он складывает руки рупором и кричит. – Необычная? Ты где? Кого ты мне подсунула?
– Заткнись! – смеюсь я и хватаю его за руку.
– Ах, простите, вот же она! – восклицает парень, снова сложив ладони.
***
К Анне мы так и не сходили. Дождь хлынул стеной, от чего я промокла до нитки. И вот сейчас, дрожа как осиновый лист, я открываю дверь и вхожу в подъезд.
Пытаюсь посмотреть время на мобильном телефоне, но из-за воды он заглючил.
«Блеск», – процеживаю я сквозь зубы. И вот, как обычно, открываю ключами почтовый ящик, ожидая, что там опять ничего не будет.
Но нет.
Там письмо.
Из колледжа.