23 февраля, гости разошлись, воспоминания

Дядька мой, по отцовской линии, ныне покойный, после фронтовых двухсот грамм в мироное уже время бывало переживал шибко, что нет у новых командиров советской армии реального боевого опыта! Он сам до Берлина дошел и на Рейхстаге кратко изложил свое отношение к сложной международной обстановке, трех букв оказалось вполне достаточно, хотя уже до капитана дослужился к концу войны. Так вот, уж очень он переживал, что есть в нашей несокрушимой и легендарной те, кто не познал в боях радость победы и с момента окончания училища? и до самого дембеля ни разу так и не воевал. И от этого своего мирного существования не ведает ужаса войны, страха настоящего боя не ощущает, не знает как кровь пахнет когда ее много, как взрослые мужики перед смертью мамку зовут пытаясь кишки обратно в распоротый осколком живот запихнуть и жить все хотят, так хотят, что просто сил нет это наблюдать и
остатки подразделения поднимать в атаку только на волевых можно, на харизме как сейчас говорят. Он мне это рассказывал, когда я подростком его награды перебирал и просил про войну рассказать. Не про то как "Но разведка доложила точно и пошел командою взметен...", а про то, что такое война и как на ней выжить. Он, по-стариковски подвывая, пытался пытался изобразить мне чем
отличается звук падающей мины от звука осветительной ракеты. Где лучше оборудовать НП и где выставить дозоры, как бить ножом, чтобы караульный не вскрикнул. Он в свои восемьдесятпять еще пробегал три километра каждое утро и стыдился майоров-полковников, которые не могли отдышаться поднявшись к нему на третий этаж.
Он в чем-то был романтиком, дядька мой, и провожая меня для прохождения срочной службы советовал держаться подальше от штаба и кухни. Если только это не вражеский штаб, подхихикивал он и понимающе подмигивал.

Забайкальский военный округ, жаркий август 1988 года, примерно 06:00 время местное, то есть в Москве глубокая ночь, марш-бросок. Нас подняли в 05:00 по тревоге, построение на плацу... Смирно! Слушай боевую задачу! В квадрате N/N высадился десант противника и т.д. Дистанцию 30 км. мы бегали в завершение каждого периода обучения, соответственно осенне-зимнего и

весенне-летнего, и это были мои третьи бега, как мы называли этот процесс. Бежала вся часть, от командира и до последнего поварёнка, кроме тех кто в наряде или в смене. Моё небольшое подразделение к этому мероприятию приросло ещё двумя боевыми единицами, один пацанчик с Тюмени - немного туповатый, но зато к.м.с. по вольной борьбе, пришел к нам еще в мае и уже успел занять какую-то нишу, второй, хотя и из Москвы, и соображал неплохо, и по характеру был незаметным, но был напрвлен к нам только пару недель назад. Он поздно призвался, как студент сдавал сессию, МГУ, фил.фак, все дела... Не ссы, командир, сказал мой заместитель, где еще посмотреть пацанчика, как не на бегах, тут или-или... Юра, который заместитель мой, тоже хороший парень, призывался из города Обнинск после первого курса МИФИ, мы еще с ним дифуры на скорость решали, теперь он в Торонто... так и хочется добавить - жалеет страшно. А тогда этот старший солдат и ефрейтор поставил в наш строй отделения по борьбе с ДРГ молодого и никому не известного бойца, который только вышел из "карантина".
После КПП дорога шла под уклон и просыпаться после непривычно раннего подъема я начал только к 06:00 утра, когда дорога стала карабкаться в сопку. Лица покрытые пылью с бороздами от стекающего пота, рукава закатанные до локтя, не выше, подсумки, разгрузок тогда не было, автомат каждый пристраивает по-своему, кому как удобно. Догнал меня Юра, у него уже два автомата. Кто, спрашиваю? - Так молодой, совсем не хочет бегать, совсем оборзел, душара! Что-то нет отеческого, воспитательных ноток не
слышу в голосе заместителя, чувствую неладное. Ладно, говорю, давай его автомат и принимай командование, а я займусь воспитанием, у меня свои методы работы с молодежью.
Долго ли, коротко, но забрались мы на сопку и начали траверсить в
распадок. К тому времени мы с молодым бойцом изрядно приотстали и передвигались по обочине. Автомат я ему вернул и походу
вразумлял про то как надо беречь личное оружие, холить его и лелеять пересыпая свои рассуждения сводками по линии политотдела
про утерю, утрату и прочую растрату вне театра боевых действий. Боец вроде и кивал впопад, и личное оружие тискал рукми как... впрчем, не важно, но когда дорога стала забирать вправо, он остался верен какому-то неведомому азимуту и ломанулся с насыпи строго вниз прокладывая просеку среди чахлых сосен и листвениц. Молча, только треск и шум веток и сучьев. Когда всё затихло я
даже закурить захотел, так мне вдруг тоскливо стало, но сдержался. Вспоминая йокаранаго бабая, епонскага бога и мать их женщину вольноопределяющуюся, спускаюсь вниз по курумнику, боец что-то там вошкается внизу, а я размышляю о многообразии видов человеческих существ, с неприязнью, чесно говоря, размышляю. Остается мне до этого воина - угрозы НАТО, еще шагов десять и вдруг! Как это в "Убить Дракона!" - война всегда начинается вдруг! Боец в положении лежа на спине вытаскивает откуда-то из под себя автомат, отстёгивает магазин, из кармана достает патрон, видимо сэкономил на стрельбище или ещё где, вставляет в магазин, прищёлкивает обратно магазин, передергиват затвор и... понимаю, что шансов у меня немного. Вижу себя со стороны, как стою такой красивый, как грудная мишень в тире, да еще на фоне светлого неба! Бойца заметно колбасит, всего одного мышечного спазма достаточно, чтобы изменить историю.
Много чего передумал в эту секунду, но почему-то остановился на событиях на Сенатской площади в декабре 1825 года, не знаю почему. Думаю, а вот прыгну я на него сверху, авось не охотник он, не подстрелит как тетерева, а там уж я его за шейку тонкую прихвачу и сравняемся по вистам.
Не вышло как в кино, развернул он автомат прикладом ко мне и говорит так уверенно и даже звучно, мол не могу я выполнить боевую задачу и быть обузой не могу, мол не так воспитан и всё такое - интеллигентские сопли и сплошная

белогвардейщина, однако смысл бормотания и всплесков сознания выразил вполне четко - пристрелите меня, товарищ сержант и пиzдуйте дальше выполнять свою боевую задачу, а сам я что-то никак, не могу в общем. И вот когда ты только что перекинулся из за-упокой да во-здравие, голова нормально так работает, рационально. Хорошо, говорю, молодец, что сам всё понимаешь, давай автомат и
смотри в небо, сейчас ангелы прилетят!
Ну забрал автомат, выщелкнул патрон, схватил его за хибон и выволок на дорогу, как раз последние подразделения пробегали и санитарный УАЗик замыкающий. Сгрузил я бойца к санитарам и предаваясь размышлениям о
недавно пережитом начинаю догонять своих, вдруг слышу характерный такой скрип тормозов, оборачиваюсь и вижу как санитарка разворачивается. Ну и ладно, у них свои дела, бегу дальше.
Прибежали, построились, доложили о выполнении, умылись, звоню в санчасть - где мой воин, что да как? Дык, че, отвечает татарин-санитар, отвезли в окружной госпиталь в Улан-Удэ, так что молись или пей! В каком смысле, спрашиваю, молись или пей? Дык все просто, отвечает, если ласты склеит, то тебе, как командиру подразделения "дизель" (дис.бат) реально светит, а если выживет, то нормально, через пару месяцев на дембель пойдёшь, к маме! Ты чего, с дуба рухнул, какой ещё ласты склеил, я его в санитарку живым грузил! Тут, братуха, не разберешь, но говорят, что сердце у него уже не стучало и он на искусственном дыхании и ручном массаже до реанимации доехал, а что дальше не знаю.
Нормально все кончилось, боец выжил и был комиссован, как оказалось он вообще случайно попал под призыв, у него врожденный порок сердца был, но видимо в военкомате документы потеряли, а он, как пацан по-жизни правильный, не стал права качать и пошел долг отдавать.
В общем, хорошо все то, что хорошо кончается, но... Не желаю никому увидеть пламя вырывающееся из ствола за мгновение до того как пуля разорвет плоть и завершит твою жизнь, особенно, если по жизни вы выбрали другую профессию!

Дядьку вспомнил, когда в заряженный ствол заглядывал и выстрела ждал. Согласен, есть в этом серьёзный воспитательный момент!