Мост через вечность. Глава 17

   Сумерки тусклым туманом опутывали Коноху, сгущаясь сильнее с каждым пройденным часом и обещая спокойную после сырости и буйства стихии ночь. Сасори любил вечера, когда город по мере наступления темноты озарялся мириадами всевозможных огней: от простых уличных фонарей до неоновых вывесок различных магазинов, кафе и клубов. Сияющие во мраке окна домов казались огромными светляками, слетевшимися в стаю столь многочисленную, что ее света хватало на целое поселение. В такие моменты тянуло вырваться из четырех стен опостылевшего за рабочий день помещения и окунуться в суету, ожидающую за его пределами. И казалось – ничто не предвещало беды…
   …Ничто, кроме непонятного предчувствия, не оставлявшего его с самого утра. Акасуна устало подался вперед, упираясь локтями в столешницу, и помассировал шею. Нет, больше он не будет столько возиться с документами: надо, в конце концов, выбираться из кабинета время от времени. Вздохнув, Сасори встал из-за стола и приоткрыл форточку, дабы чуточку развеять духоту. Он как раз выполнил возложенную на самого себя обязанность, когда трель мобильного телефона, одиноко лежащего возле папки с бумагами, вынудила медика вернуться на прежнее место и ответить на вызов.
- Да? – бросил он в трубку, подмечая, как сердце почему-то стало биться быстрее. Интересно, к чему бы это?
- Сасори… - прерывающийся от слез голос Темари его совсем не порадовал. – Ты на работе?
- Да. – Акасуна шагнул обратно и отодвинул в сторону жалюзи, давая больше простора врывающемуся в комнату ветерку. – Что случилось?
- Гаара… - одно-единственное слово порой могло объяснить очень многое. Вот и Сасори при звуке названного имени ощутил, как его обдает холодом, а дыхание перехватывает. – Он… была авария… - блондинка всхлипнула и умолкла, видимо, не в силах продолжить.
   На той стороне телефонной связи раздалась невнятная возня, настойчивое «Дай мне», после чего неизвестный заговорил громче и ближе, очевидно, просто-напросто забрав аппарат у владелицы:
- Привет, труженик, у нас, я скажу, выдался о******й вечерок!
   Сасори невольно хмыкнул – и как он умудрился не узнать Хидана сразу?
- В чем дело? – поинтересовался он, надеясь на разъяснение ситуации и тщательно контролируя интонации, дабы не выдать волнения.
- Ничего, б***ь, хорошего. Парень на мотоцикле врезался в легковушку, и потрепало его не слабо. В общем, скорая уже подъезжает к воротам больницы. Мы тоже. Так что выходи, с**а, и работай, тут не хотят другого врача.
   Слушать дальше Сасори не стал: прервав разговор, мужчина выбежал в коридор и помчался к лестнице, торопясь спуститься на первый этаж и при этом полностью игнорируя наличие лифта. Умиротворения как не бывало. Акасуне и раньше, в ходе многолетней практики, приходилось сталкиваться с подобными историями – вечно лезущих на рожон подростков в округе всегда хватало, - а посему он прекрасно знал, какими тяжелыми порой могут быть последствия таких глупых поступков. Потому-то в голове и крутилась лишь одна мысль – только бы пронесло…
   Он вылетел в холл со всего разгона как раз в тот момент, когда в дверях появились двое санитаров с каталкой, а с улицы раздались крики Хидана, очевидно, старающегося удержать от опрометчивых действий Темари. При виде Гаары, без сознания лежащего на передвижных носилках, пришлось ненадолго зажмуриться, собираясь с силами: сейчас не время и не место для паники, особенно если в помощи нуждается близкий человек. У него нет никакого права превращаться в убитого горем влюбленного, нужно оставаться врачом… и делать свою работу.
- Акасуна-сан, - позвала его молодая темноволосая девушка, помогавшая перевозить Гаару через просторный зал и не обращавшая никакого внимания на причитающую родственницу пациента: Темари все же прорвалась внутрь здания и теперь плакала, уткнувшись в плечо побледневшего Канкуро, тем не менее, умудрявшегося вполне неплохо держаться. Хидан пристроился позади обоих, пытаясь выглядеть незаметным. Получалось плохо, но за старания можно было поставить высший балл.
   Сасори открыл глаза, цепким взором окидывая окружающую обстановку, и решительно направился к коллеге.
- Киоко-сан, я займусь. Что у него? – руки непроизвольно сжались в кулаки, стоило ему заметить кровь на лбу Гаары.
- Состояние тяжелое, Акасуна-сан. Травма головы, вывих левого плечевого сустава, потеря крови и… я подозреваю повреждение позвоночника.
   Супер, подумал Акасуна, сжимая губы в тонкую линию и сосредоточенно принимаясь думать. Только проблем с позвоночником им не хватало для полного счастья.
- Немедленно в смотровой, - распоряжение удалось дать на удивление ровным тоном. – И пусть подготовят операционную и палату. Кто-нибудь знает его группу крови? – без паузы спросил он, разворачиваясь к невесте и ее спутникам.
- Четвертая положительная, - пробормотал Канкуро, прижимая к себе сестру и поглаживая ту по волосам. – Ни я, ни Темари донорами быть не можем*.
   Тяжело вздохнув, Сасори кивнул, давая понять – он услышал.
- Киоко-сан, не стойте с пациентом посреди коридора. И обратитесь в наш банк донорской крови.
- Да, - кивнула Киоко, после чего троица докторов увезла Гаару в указанном Акасуной направлении, скрывшись за первым поворотом направо.
   Именно эту секунду Темари выбрала для того, чтобы, оттолкнув брата, броситься к жениху и крепко ухватиться за отвороты его халата.
- Сасори, - умоляюще и в то же время твердо произнесла. – Спаси его, слышишь? Ты обещал о нем позаботиться, так спаси его! Пожалуйста… - и вновь зарыдала, неспособная хоть как-то остановить поток слез.
   Погладив блондинку по плечу, Сасори взглянул на Хидана.
- Возьми у администратора немного успокоительного для них, - попросил он, не став уточнять, кого имеет в виду. – Канкуро, держись, тебе придется поддерживать сестру, пока я не вернусь. Хидан, ты останешься?
- Нет, - ответил психолог, нервно теребя пальцами ключи от машины. - Мне еще в полицию надо, б***ь, заехать, рассказать о случившемся.
- Позвони по пути Итачи, - велел Акасуна и пояснил, заметив взметнувшуюся в невысказанном вопросе бровь собеседника. – Гаара все-таки его ученик.
- Хорошо, - судя по всему, короткой реплики Хидану оказалось достаточно: посчитав свой долг выполненным, он направился на ресепшен. Требовалось передать Учихе не только весть об аварии, но и самое главное – Гаара будет взят под личную защиту и опеку Сасори.
   Тем временем Сасори осторожно за подбородок приподнял лицо Темари вверх и негромко заверил:
- Я его вытащу. Обещаю, - не зря же много лет назад он, подобно Итачи, дал слово больше никогда не терять любимого.


   Наверное, нет ничего лучше, чем идти по вечернему пляжу, держа за руку того, кого любишь больше всего на свете. Итачи впервые после смерти Аюми позволял себе подобную радость. Забавно, он уже успел забыть, что при этом испытываешь. Даже сырой после дождя песок, пристающий к подошвам, не портил настроения, а пустынность окружающей местности невольно создавала ощущение, будто на планете нет никого, кроме них двоих, а им принадлежит не то, что мир – целая вселенная. Удивительное, невероятное ощущение, затягивающее в омут с головой и не желающее отпускать. Должно быть, это и называется счастьем, самым редким, получаемым только рядом с родственной душой. С тем, кто способен без слов понять свою половинку, раскрыть в ней самое лучшее и принять то плохое, от чего уже невозможно избавиться. Итачи, поддавшись влиянию эмоций, ласково отвел со лба Дейдары непокорную прядь волос и улыбнулся, приметив тщательно скрываемое смущение. Кто бы мог подумать – непредсказуемый, любящий взрывы мальчишка способен краснеть из-за того, что его нежно коснулись. Тсукури не перестает удивлять его.
   Да, пожалуй, хватит копаться в себе и в неизвестно какой по счету раз анализировать собственные чувства. Настал момент подвести итоги и вынести самому себе «приговор» - он не испытывает влюбленности. Он любит. Нет, это уже не та пылкая страсть, похожая на бурлящий поток, присущая подросткам, только открывающим для себя прелести данных переживаний. В его возрасте любовь более основательна, поскольку наступает пора искать не приключения, а уверенность в завтрашнем дне. Это время, когда осознаешь печальный факт – идеала не существует, возлюбленного видишь уже не только с положительной стороны, однако при этом не желаешь никого иного. Так и Итачи знал – Дейдара несовершенен, но только он сумел растопить лед, сковавший его одинокое сердце, а потому придираться не стоит.
   Тсукури же, со свойственной ему порывистостью, внезапно отпустил возлюбленного и в несколько шажков достиг кромки воды. Не обращая внимания на грязь, парень запрокинул голову и расставил руки в сторону, словно готовился обнять все вокруг. Итачи усмехнулся, взирая на то, как подрывник с закрытыми глазами подставляется под легкий ветерок, теребящий мерцающие во мраке длинные светлые локоны. Удивительно… Дейдара так походил на…
   «Если он – вернувшаяся Аюми, ты получишь какой-нибудь знак».
   Фраза Хидана, неожиданно всплывшая в памяти, будто нажав на незримый рычаг, расставила вереницу мыслей по местам, заставив понять – невозможное таким не является…
   «Если бы я родилась мужчиной, то смогла бы вырваться из-под надзора братьев, смогла бы освободиться».
   И если сейчас Тсукури обернется и скажет…
   Дейдара с радостным смехом повернулся к нему и доверительно сообщил, не думая о смятении, способном возникнуть от его речей:
- Это лучший вечер в моей жизни, да. Думаю, я его никогда не забуду.
   С гулко бьющимся в груди сердцем Итачи приблизился к блондину.
- Почему?
- Потому что, когда ты рядом со мной, я чувствую себя счастливым, - ответил Тсукури, обнимая собеседника за пояс. – И свободным, да. Хочется, чтобы ветер, колышущий волны, нес нас вперед, не огибая препятствия, а помогая нам вместе бороться с трудностями.
   Оказалось до безумия важным выдохнуть задержанный в легких воздух и обхватить лицо спутника ладонями. Сил что-либо говорить попросту не было – ему только что с поразительной точностью повторили слова Аюми, прозвучавшие на этом же берегу шестнадцать лет назад. Могло ли подобное являться лишь совпадением? Вряд ли, по крайней мере, Учиха в существование данных вещей не верил. А значит… Аюми вернулась. В теле парня, самого яркого и невероятного из знакомых ему людей. И он просто не может вновь потерять обретенное… никогда.
   Так легко и быстро получилось отдаться чарующей атмосфере… Итачи принялся осыпать легкими поцелуями щеки, нос, сомкнутые от удовольствия очи юноши, с победным ликованием прощаясь с одиночеством и тоской. Дейдара, расслабившись и уже не испытывая неловкости, принимал ласки, слегка приоткрыв губы и, видимо, рассчитывая на большее…
   Но получить желаемое, к разочарованию обоих, не удалось. Очень «вовремя» затрезвонивший мобильный прервал романтический лад, напоминая о порой не самой лучшей реальности. Грустно выдохнув, Дейдара отступил назад, глядя на достающего телефон Итачи. Едва злосчастный аппарат был извлечен из кармана куртки, Учиха бросил взгляд на дисплей и нахмурился.
- Это Хидан, - пояснил он, одновременно притягивая к себе Тсукури и отвечая на звонок. – Привет. Что случилось?
- Я тебе что, не могу, б***ь, позвонить просто так? – послышался усталый голос Хидана.
- Хидан, давай по существу, - вкрадчиво произнес Итачи.
- Ладно. Твой ученик как охреневший разъезжал по городу на мотоцикле и врезался в легковушку. Сейчас в больнице, им занимается Сасори. И… там все ох****о плохо, Итачи.
   Учиха замер, смотря на вмиг ставшего серьезным Дейдару, то ли почуявшего неладное, то ли ухитрившегося услышать сообщение психолога.
- Кто? – уточнил брюнет.
- Гаара.
- Мы едем в больницу, - сбросив вызов, Итачи задумчиво уставился в пустоту. – Вечно что-то не так, - после чего потянул Тсукури в сторону припаркованной неподалеку машины. – Идем. Гаара попал в аварию.


   Тем временем в больнице каждая минута была наполнена тревожным ожиданием. Не осталось ни сил, ни желания что-либо говорить, двух человек, находящихся в небольшой приемной возле операционной, охватила та странная пустота на душе, когда все в мире внезапно перестает интересовать и уже не имеет значения. Канкуро сидел на небольшом диванчике, устало откинувшись на его спинку, и внимательно наблюдал за сестрой, нервно расхаживающей взад и вперед по помещению. С тех пор как Сасори оставил их здесь, прошло несколько часов. Темари, немного пришедшая в себя после успокоительного, умудрилась даже вздремнуть – видимо, сказалось пережитое напряжение, и организм обрадовался возможности передохнуть. Канкуро, нисколько не желая спать, рассматривал потолок, поглаживая спину прижавшейся к нему родственницы, пока полчаса назад Темари не проснулась и уже не смогла усидеть на месте, узнав, сколько пролетело времени.
- Почему так долго? – спросила блондинка, резко замирая и разворачиваясь к нему. – Ну, почему?
   Канкуро вздохнул, не уверенный, что его слова способны хоть чуточку утихомирить собеседницу.
- Сасори нужно время, чтобы все сделать как надо. Темари, пожалуйста, сядь. Он скоро придет.
   Удивительно, но Темари послушалась, примостившись рядом.
- Ты говорил так десять минут назад.
   Она что, еще и на часы поглядывает? Канкуро покачал головой, но спорить не стал, не особо жаждая ввязаться в ссору.
- Канкуро, - отставать от него, по-видимому, не собирались. – Может, стоит что-нибудь сделать?
- Да, - отозвался тот, привлеченный топотом в боковом коридоре. Похоже, к ним кто-то идет. – Сидеть и ждать, набравшись терпения, - он, не глядя, нащупал ладонь Темари и сжал. – Я тоже переживаю, не забывай.
   Из-за поворота показались Итачи с Дейдарой. Последний при виде искомых людей бросился вперед и уже через пару секунд оказался около них. Опустившись перед Темари на корточки, блондин мягко погладил ее по руке.
- Эй, как вы тут? – вполголоса поинтересовался он. – Сасори-сан еще не выходил к вам, да?
- Ждем, - коротко ответил Канкуро, кивая в качестве приветствия и подтверждения.
   Темари, очи которой вновь принялись наполняться слезами, грустно поведала:
- Он ехал к тебе на работу. Ты ведь был на работе?
- Да, - о том, как Итачи уговорил Мадару отпустить ненадолго ценного сотрудника, юноша рассказывать не стал. Как и о хитрой ухмылочке старшего Учихи, пожелавшего им провести время с пользой.
- Он сказал, что уйдет из дома, - девушка всхлипнула, умудряясь все же не зарыдать. – Он и вещи собрал.
   На мгновение недовольно сжав губы, Дейдара переместился на сидение возле Темари и позволил себе обнять ее.
- Сейчас это неважно, да. Главное, чтобы он поправился.
   Канкуро хмыкнул, прекрасно видя – действий Гаары Тсукури не одобрил. Интересно. А ведь ему казалось – этот не особо соблюдающий правила юноша будет только «за». Очевидно, Дейдара не так прост, как многие думают.
   Размышляя над столь неожиданным для себя откровением, Сабаку не обратил внимания на севшего по соседству Итачи – из раздумий его выдернуло лишь аккуратное прикосновение к плечу.
- Держись, - посоветовал Учиха.
- Это не так-то легко, оказывается, - пробормотал Канкуро, с благодарностью принимая ненавязчивую поддержку.
- Знаю, - заметил Итачи. – Но кто-то должен стать сильным, к тому же, ты сейчас очень нужен сестре.
   Возражений против вполне очевидной вещи не возникало.
- Спасибо, Итачи-сенсей.
   Учиха чуть улыбнулся, потрепав старшеклассника по волосам.
- Сейчас я не твой учитель, сейчас я друг.
   Последующие несколько мгновений компания провела в тишине, нарушить которую сумел только вышедший к ним Сасори. Измученные неизвестностью Канкуро с Темари вскочили первыми, следом за ними поднялись со своих мест остальные, однако спросить о состоянии Гаары не торопился никто, предпочитая просто смотреть на врача из страха услышать далеко не самое радужное сообщение.
   Благо, Акасуна привык иметь дело с подобной реакцией, а потому со вздохом промолвил:
- Он будет жить.
   У Темари явно отлегло от сердца, и она, неловко качнувшись, ухватилась за локоть Канкуро. Итачи, наоборот, нахмурился, внимательно всматриваясь в друга и понимая – самое неприятное впереди.
   Сасори не замедлил подтвердить его мнение.
- Травма головы незначительна, с вывихом мы справились. Также ему сделали переливание крови.
- Но? – похоже, и до Канкуро дошел смысл грустного взора медика.
- Поврежден позвоночник, - выдал Сасори, наконец, горестную новость. – И я не знаю, сможет ли он снова ходить.
   Темари со стоном упала обратно на диван, прикрывая пальцами рот и расширившимися от ужаса глазами глядя на жениха. Канкуро сжал кулаки, уставившись в пустоту, и не проронил больше ни звука, слишком огорошенный для здравых рассуждений.
- Темари, - позвал Акасуна, не замечая любопытного взора Итачи. – Я не знаю, встанет ли он на ноги, но сделаю все, чтобы это произошло. Даю слово.
   Темари судорожно втянула в себя воздух, собираясь с силами, и требовательно спросила:
- Где он?
- Пока мы поместили его в реанимации. Если в ближайшие дни состояние Гаары улучшится, я переведу его в обычную палату.
- Его можно увидеть?
- Нет, - непреклонно заявил Сасори, тут же принимаясь пояснять причину отказа. – Он без сознания и сегодня уже не проснется. К тому же, вы оба устали и сильно понервничали. Езжайте домой и отдохните, а завтра утром сможете его навестить.
- Сасори прав, - вмешался Итачи. – Пойдемте, я отвезу вас. Гаара в надежных руках.
   Остальной троице не оставалось ничего иного, кроме как признать правоту услышанных ими слов…


   Вопреки дождливому четвергу, пятница выдалась солнечной и теплой. Мир стряхивал с себя дремоту и промозглость, радостно принимая дары нового дня. Коноха наполнялась прохожими: одни спешили на работу, других ожидала учеба, третьи коротали время, бродя по всевозможным магазинам. Дороги были запружены машинами и разномастной толпой, гомон людских голосов смешивался с визгом шин, отдаленным воем сирен полицейских автомобилей или карет скорой помощи, создавая своеобразную атмосферу, присущую только городам.
   У Сасори не было желания разглядывать народ или наслаждаться хорошей погодой. Встав на рассвете, он немедленно отправился в больницу, собираясь провести возле Гаары как можно больше мгновений, даже если они окажутся связанными только с выполнением служебных обязанностей. И вот теперь, стоя в палате реанимационного отделения, молодой медик взирал на своего пациента, размышляя, как поступить дальше. Он уже проверил показания приборов, выяснил, не было ли чего непредвиденного ночью, и с огорчением признал – состояние юноши остается стабильно тяжелым. Хотя, вряд ли стоило ожидать резких улучшений за столь короткое время. Возможно, завтра или послезавтра ситуация изменится, а пока остается лишь ждать. И верить – любимый человек обязательно поправится.
   Сасори горько усмехнулся и опустился на стул возле кровати, рассматривая всевозможные провода, протянувшиеся от рук и груди Гаары к различным аппаратам, один из которых активно попискивал, отмечая сердцебиение подростка. Кислородную маску сняли сегодня, после того как Акасуна убедился – больной может дышать сам. И теперь нестерпимо хотелось наклониться и хотя бы на миг коснуться губ парня своими. Как странно… Видимо, ему требовалась подобная встряска для осознания собственных чувств, для понимания, насколько сильно он умудрился влюбиться. После стольких лет, наполненных пустотой, мимолетными редкими связями и тоской по ушедшему прошлому, он, наконец, мог позволить себе вновь испытать любовь. Конечно же, не такую, которая связывала его с погибшим Шисуи, но все же… И потому у него нет права снова остаться ни с чем.
   Сжав в кулаке край белого одеяла, Сасори рассеянно взирал на противоположную стену. Принять решение оказалось просто, но его требовалось обдумать и воплотить в свершившийся факт. Итак. Гаара не вернется в пансион, из которого тот, по словам Хидана, звонившего из полиции узнать новости, так жаждал уехать. После выписки Сабаку-младший отправится к нему домой и будет продолжать лечение там. Остается только придумать, как сообщить о столь милом мероприятии бабушке и не нарваться на долгую и крайне нудную лекцию о правилах поведения.
   Тихий звук открываемой двери вынудил Акасуну вздрогнуть от неожиданности и взглянуть на вошедшего. Возвращаясь из тяжких дум в реальность, доктор машинально следил за движениями приближающейся Темари. Поверх зеленого платья девушка накинула выданный медсестрой белый халат, волосы, вопреки обыкновению, стягивала широкая резинка. Осторожными шажками подойдя к постели, Сабаку присела на ее край, после чего тихо произнесла:
- Привет, - грустный голос уже не срывался от слез и истерик, очевидно, его обладательнице удалось несколько успокоиться. – Как он?
- Пока без изменений, - сообщил Сасори, выпрямляясь на сидении и поправляя смятое им постельное белье. – Ты спала?
- Да, - кивнула Темари, протягивая руку и аккуратно сжимая ладонь Гаары. – Думала, не смогу, а стоило коснуться подушки, так сразу. Так бывает, когда вымотан до предела, да?
   Акасуна кивнул, соглашаясь с собеседницей.
- Да, - и тут же поинтересовался. – Канкуро не пришел?
   Сабаку качнула головой.
- Он в школе, придет после занятий. А я не могла усидеть дома, - блондинка хмыкнула. – Знаешь, меня сначала не хотели пускать. Пришлось сказать, что я твоя невеста, и у меня особое разрешение.
   Хитрюга, подытожил Сасори, лукаво прищурившись.
- И почему мне кажется, что слишком многие пользуются знакомством со мной, а?
   Темари довольно улыбнулась, даже не пробуя отрицать.
- Но ты же не против.
   А ведь, пожалуй, в иных обстоятельствах они могли бы стать неплохими друзьями, мысленно предположил Акасуна. Но вместо того им приходится пользоваться друг другом в личных интересах. Даже противно.
- Сасори, - позвала будущего мужа Темари, прекратив дурачиться. – Я хотела попросить тебя отложить свадьбу.
- Отложить? – нахмурился мужчина, однако противиться просьбе не намеревался. – Хорошо, мы отложим. Насколько?
- Не знаю, - следя за тоненькой линией на экране кардиомонитора, ответила Темари. – Наверное, пока Гаара не поправится. Я не представляю свою свадьбу без моего младшего брата.
- Пусть будет так, - согласился Сасори, признавая логичность такого поступка. – Но у меня тоже будет к тебе просьба.
- Какая? – с интересом отозвалась Сабаку, обратив на него внимание.
- Я хочу забрать Гаару к себе домой, когда придет время выписывать его отсюда. Так я лучше смогу помочь ему снова встать на ноги, - объяснение получилось сумбурным и местами, как говорится, притянутым за уши, и медик всерьез опасался отказа.
   Однако Темари, судя по всему, согласилась с услышанным, а потому не принялась возражать и со вздохом сказала:
- Наверное, так будет даже лучше. Я разрешаю, - прозвучала реплика так, будто она исполняла давнюю мечту Гаары, и прекрасно знала об этом…


   В отличие от большинства безмятежных жителей города, Яхико уже который день не находил себе места. Последний разговор с Конан напрягал, заставляя терзаться дурными предчувствиями. Пришлось признать, что как бы сильно он не любил эту женщину, понять ее не мог никогда. Тем не менее, повторять старые ошибки совсем не хотелось, а значит, придется сосредоточиться и разгадать возможные намерения Хаюми. К сожалению, не выдав себя, не рассказывая никому правды, предотвратить вероятные ее действия Пейн не мог. Но попытаться все-таки стоило, и мужчина хорошо знал, к кому следует обратиться. Только один человек из его окружения оказался близок как к нему, так и к Итачи, а потому вполне сумел бы защитить Учиху от всяких нападок. Удзумаки Нагато.
   Друга Яхико застал в отделении, надевающим куртку с явным стремлением покинуть не только их общий кабинет, но и все здание.
- Привет, - вымолвил Яхико, закрывая дверь. – Уходишь?
- Привет, - отозвался Нагато, застегивая молнию. – Еду в больницу. Вчера вечером один школьник разбился на мотоцикле, врезавшись в «форд», Хидан вызвал меня, так что я взялся за это дело. Поеду, навещу пострадавшего.
- Хидан-то там как оказался? – поинтересовался рыжеволосый, проходя к своему рабочему месту.
- Тот парень – брат хозяйки пансиона, где он живет, - пояснил Удзумаки, следя за тем, как напарник опускается на стул. – А с тобой что? Ты какой-то задумчивый и хмурый в последнее время.
   Яхико со вздохом поморщился, сомневаясь, стоит ли начинать беседу.
- Может, поговорим позже, когда ты вернешься?
- Я могу вернуться нескоро, - известил Нагато, решительно двигаясь в его сторону. – После больницы надо заехать еще кое-куда. Так что выкладывай, - потребовал он, устраиваясь на краешке стола.
   Что ж, раз уж ему так не терпится…
- Конан приходила, - бросил Пейн, пытаясь устроиться поудобнее.
- И что она хотела? – Нагато внимательно следил за его передвижениями.
- Хотела знать, наказывают ли у нас за связь с несовершеннолетними. Сказала, что видела, как Итачи целуется со своим учеником.
   Видимо, услышанное произвело эффект разорвавшейся бомбы – Удзумаки едва не свалился на пол. Однако уже в следующую секунду он сумел взять себя в руки и неожиданно улыбнулся.
- Длинноволосый блондин, да? – уточнил он и, дождавшись кивка, заметил. – Так и знал, что там что-то будет. А Конан-то какое до них дело?
- Она влюблена в Итачи еще со школы, - соизволил поведать собеседнику Яхико. – Я был лишь временной заменой, использованной от отчаяния.
   Пару минут Нагато в воцарившейся тишине обдумывал услышанное, пристально всматриваясь в Пейна, а затем осторожно спросил:
- Она может им навредить?
- Я этого опасаюсь, - честно сообщил Яхико, не намереваясь отмахиваться от проблемы. – Потому и рассказал тебе. Я знаю, что ты сумеешь защитить Итачи, если придется.
   Удзумаки кивнул, вставая.
- Хорошо. Только у меня к тебе огромная просьба, Яхико, - не лезь в эту историю. Ни тебе, ни Конан, ни кому-либо еще я не позволю вмешиваться в личную жизнь Итачи. Он заслужил шанс стать счастливым.
- Насчет меня можешь не волноваться, - заверил его Яхико, ощущая, как очередная тяжелая ноша свалилась с плеч. Свою миссию он выполнил, остальное за Нагато, который тем временем направился к двери.
   Уже взявшись за ручку, Удзумаки остановился и развернулся к товарищу.
- Кстати, забыл сказать, - счастливо заявил он. – Я нашел своего таинственного поклонника.
- Правда? – вот это, действительно, хорошая новость. – И кто он?
- Учиха Мадара, - доверительно поведал Нагато, сияя от радости. – Более того, он меня любит. Это к нему я заеду после больницы – пора, наконец, налаживать личную жизнь.
   Яхико усмехнулся: наследник клана Сенджу выглядел сейчас как маленький ребенок, получивший долгожданную игрушку.
- Тогда желаю удачи, - вымолвил он и покачал головой, как только Нагато покинул помещение. За влюбленным Удзумаки было невероятно интересно наблюдать.


   Гулять по парку после непростого рабочего дня оказалось довольно приятным занятием, даже если требовалось обсудить с одним весьма эксцентричным приятелем деликатный момент, не предназначенный для посторонних ушей. Потому-то Итачи, идя рядом с Хиданом по мощеной камнем дорожке, старательно выбирал пути, где им попадалось бы меньше прохожих, способных ненароком услышать обрывки их разговора. Психолог молчал, давая Учихе возможность собраться с мыслями, а сам инициатор встречи благодарно пользовался столь необходимой сейчас щедростью, рассеянно рассматривая трепещущую от ветра листву. Неподалеку резвилась малышня под присмотром взрослых, не обращая никакого внимания на проходящих мимо людей. Чуть позже излюбленное место отдыха заполнится влюбленными парочками и желающей покататься на аттракционах молодежью, а пока можно насладиться относительной тишиной… если не считать визги детворы, с каждым шагом звучащие все тише.
- Я хотел поговорить с тобой, - наконец, произнес Итачи, прерывая поток собственных размышлений.
- О чем? – поинтересовался Хидан. – Кстати, я думал, что ты как ох*****й побежишь к Дейдаре.
- У него сегодня смена, - поведал Итачи. – Если я буду отпрашивать его постоянно, дядя решит развлечь себя за наш счет.
- Ха, - весело бросил последователь Дзясина, сворачивая вместе с собеседником налево. – Это, б***ь, точно! Так ты расскажешь, в чем дело?
- Я прочитал книгу, которую ты дал мне, - решил начать издалека Итачи, чувствуя себя неожиданно неуверенно. – И решил отвести Дейдару на пляж, где мы с Аюми любили гулять.
- И как? – заинтересованно спросил Хидан, видимо, прикидывая что-то в уме.
- Ты сказал, что мне дадут знак, помнишь? Так и вышло. Он говорил и вел себя так, как и Аюми незадолго до гибели. И я… - Учиха запнулся, не зная, как сообщить самое главное.
   Однако делать этого не пришлось – Хидан сам сообразил, к чему клонит приятель, и поспешил озвучить вывод самостоятельно:
- И ты понял, что случилась реинкарнация. И что теперь? Начнешь, с**а, сомневаться?
- Я не буду сомневаться, - возразил Итачи, отметая любую возможность такого исхода.
   Хидан хмыкнул и покосился на пнувшего камешек Учиху.
- Не беспокоит, что он парень?
   Брюнет сунул руки в карманы, запрокидывая голову к небу, и прищурился, взглянув на солнце.
- Это меня никогда не волновало, ты знаешь. Просто я не уверен, что сумею вести себя правильно. У него душа Аюми, но он… другой.
- Рад, что ты, б***ь, это понимаешь, - облегченно сообщил Хидан. – И желаю вам счастья. Если ты, гаденыш, попытаешься не быть с мальчишкой, я тебя побью. Только вот что… не пытайся сделать так, чтобы Дейдара, очумев от напора, все вспомнил.
   Учиха резко затормозил, поворачиваясь к нему.
- Вспомнил? О чем ты?
   Хидан радостно улыбнулся.
- Какая о******я хрень – ты не в курсе! – воскликнул он, тут же становясь серьезным. – В общем, помнишь тот его первый обморок? Парень увидел фотографию Аюми и кое-что вспомнил. Он рассказал мне, что это было как видение.
- Видение о чем? – нетерпеливо потребовал разъяснений Итачи, пристально всматриваясь в блондина.
- О том, как тот п***р застрелил Аюми. Причем, Дейдара был ею и чувствовал все, что и она.
   Учиха отвернулся, задумчиво кусая губу, и приглушенно спросил:
- Он может вспомнить еще что-нибудь?
   Хидан кивнул, невольно копируя его позу.
- Он может вспомнить все, раз уж начал. Меня больше беспокоит, почему, б***ь, он вообще это делает. Думаю, Аюми вернулась не просто так, - подхватив Итачи под локоть, мужчина повел его вперед, не желая топтаться на месте. – Я пока понаблюдаю. А тебе, с***я зараза, лучше окончательно во всем убедиться.
- Постараюсь, - давно привыкнув к манере Хидана выражаться, Учиха даже не помышлял об обиде. – А чем опасно то, что он может вспомнить прошлую жизнь очень быстро?
- Хочешь, чтобы он свихнулся? – прозвучало в ответ. – К тому же, б***ь, если у него не в порядке с сердцем, это может свести мальчика в могилу, - в следующий миг Итачи шутливо пихнули кулаком в бок. – Расслабься и не думай об этом, Учиха. Пусть все идет своим чередом. Парень – твой, остальное не так уж и важно.


   Оказывается, легче сказать, чем сделать. Нагато стоял возле кабинета Мадары и отчаянно трусил, не решаясь войти и коря самого себя за это. Медленно и глубоко дыша, Удзумаки прижался лбом к деревянному косяку, закрывая глаза и призывая сердце успокоиться. Удивительно, что Учиха не услышал, как оно колотится, ведь казалось, будто такой грохот не может остаться без внимания. Собственное поведение виделось ему до нелепости странным – столько лет любить, надеяться, ждать, наконец, узнать, что его мечты стали реальностью, решиться связать жизнь с тем, кто нужен больше, чем воздух, и в последний момент бездарно испортить дело. Нет, надо отдышаться и совершить последний шаг, преодолеть черту, отделяющую его от возможности стать счастливым. Ведь именно этого он всегда хотел. Поворачивать назад бессмысленно и глупо.
   Шумно выдохнув, Нагато выпрямился и уже поднял руку, дабы постучать, как дверь распахнулась, и растерявшийся полицейский нос к носу столкнулся с объектом личных грез. Пару показавшихся вечностью минут Мадара взирал на гостя, затем усмехнулся и втащил его в комнату, не позволяя опомниться и сбежать.
- Мадара… - проговорил Удзумаки, слыша, как поворачивается ключ в замке.
   Учиха приблизился и, встав за спиной возлюбленного, осторожно взял его ладонь в свою и поднес ее к губам.
- Ты пришел, - тихо заметил он.
   И Нагато перестал сомневаться, боясь возможных последствий. Развернувшись к Учихе, он заглянул в омуты черных глаз и уверенно произнес:
- Я пришел, чтобы быть с тобой. Всегда. Я…
   Мадара прижал палец к его рту, прерывая поток словоизлияний – он услышал все самое необходимое. Удзумаки успел удивиться чуть резкому рывку вперед, но затем позабыл обо всем на свете – первый, но такой важный, поцелуй неожиданно подарил как нежность, так и успокоение. Ощущая, как его крепко прижимают к себе, и за затылок притягивая голову Учихи ближе, Нагато позволил себе отдаться во власть бушующих, словно океан, эмоций, забывая, кто он, откуда, зная лишь одну истину – они оба существовали ради этого мига…



*У детей, рожденных от одних родителей, может быть разная группа крови в том случае, если она не была одинаковой и у мамы с папой. Но самое интересное происходит, когда у одного родителя вторая группа крови, а у другого – третья. Их дети могут родиться с ЛЮБОЙ группой, в том числе и с четвертой. Соответственно, в таком случае эти братья и/или сестры не могут являться донорами крови друг для друга. – (примеч. автора)