Ореховая свадьба

Манфред Кюбер

Рядом с древней каменной стеной рос ореховый куст. От стены к нему тянулись тоненькие нити паутины, огромная серебристая луна освещала немногочисленное, мохнатое и взволнованное общество. Oреховые мыши праздновали свадьбу. "Мой куст - это твой куст, мои орехи - это твои орехи",  - сказала пожилая мышь и все растроганно сложили лапки в молитвенном жесте. У жениха началась икота, и он прикрыл мордочку лапой, невеста всхлипывала в ореховый листик, служивший ей носовым платком. Потом все уселись на садовую скамейку и каждому вручили по ореху. Они принялись грызть и переговариваться, вежливо попискивая. Выглядело это очень изысканно, ореховые мыши - скромные и воспитанные существа. После ужина мышиная молодёжь танцевала ореховый полонез, им аккомпанировали свистом на два голоса. "Когда-то и мы так свистели", - сказала мышиная бабушка мышиному дедушке и со старомодным кокетством погладила свою шкурку. Мышиный дедушка довольно почесал свой белый галстучек и покачал в такт полонеза задней лапой. "Да, подумать только...", - произнёс он. Но думал он об орехах. Hовобрачные уединились на одной из веток. Здесь была их новая квартира, круглое маленькое гнездо. Родственники собрали для него мха, листьев и даже мягкой подбрюшной шерсти, которую им пришлось из себя выщипать - чего не сделаешь ради свадьбы. Hевеста сжимала в лапе лист-платочек, насквозь промокший от слёз. Жених сидел рядом и держал её в своих объятиях. Он целовал невесту в мордочку и за ушами: у неё были такие маленькие ушки, и вся она была такая хорошенькая!
Ярко светила луна. Тонкие нити паутины серебряно тянулись от древней стены к ореховому кусту. Издалека слышен был свист полонеза. Мышиная молодёжь грациозно скользила в танце, перекинув хвост через одну из передних лап. Все это производило впечатление необычайного изящества, но молодожёнам было не до них. Они были заняты только друг другом, и сидели лапа в лапе. Ни один из них не пискнул ни слова. И тут случилось ужасное. Жених так старательно целовал невесту за ушами, что потерял равновесие и опрокинулся назад - влюблённые часто теряют равновесие. Раздался пронзительный писк, и бедняжка исчез в глубине. Мышиная невеста прижала  к глазам платок. "Где ты? Карабкайся вверх! Ты ударился?" Снизу послышался испуганных шорох. "Я провалился в яму," - приглушённо пискнуло оттуда. "У неё совершенно гладкие стены. Мне не выбраться. Прощай!" Слышно было, как маленькие лапки отчаянно колотили по стенам ямы. "Неужели нет никакого выхода?" - воскликнула невеста, не веря в худшее -  "Ну попробуй! Ты же недавно выиграл зелёный орех в соревнованиях по альпинизму!" Стук затих. "Яма уходит в глубину. Видимо, это какая-то ловушка. Всё бессмысленно. Не забывай меня! Прощай навеки! Брось мне свой платок! Я завернусь в него, когда настанет мой последний час! О!" Ореховый платочек полетел вниз. Твой ореховый куст - это мой ореховый куст, подумала невеста. Но разве тогда твоя яма - не моя яма? В крохотном существе шла нешуточная борьба, но длилась она недолго. Маленькая мышка крепко зажала своё сердце в кулачок и прыгнула вниз. Теперь уже обе мыши сидели в яме и всхлипывали в лист-платочек. Когда он так промок, что уже не имело никакого смысла плакать дальше, они успокоились и решили осмотреться в своей камере смерти на двоих. И заметили большую ветку, свисавшую поперёк ямы. Видимо, мышиная невеста сломала её, летя вниз, хотя ветка казалась слишком тяжелой, чтобы такая маленькая мышь могла её сломать. Скорей всего, она надломилась ещё раньше. Но и это было чудесно. По ней можно было вскарабкаться вверх как по лестнице - что они оба и сделали, вкладывая в свой благодарный писк всю мышиную душу. Только ореховый платочек остался лежать внизу - как мокрый символ любви.
Они тихонько зашли в свою квартиру из листьев, мха и шерсти. "Это настоящее чудо," - сказала невеста - "Я никак не могла сама сломать ветку. Как будто бы нам помогли чьи-то невидимые лапы." Тонкие паутинные нити тянулись с древних каменных стен - в этих стенах жил когда-то Франциск Азисский.