Сам по себе. Точка, точка, запятая

                Точка, точка, запятая…

      На этом сладостном моменте так и хочется поставить точку. А не ставится.
    Сергей ушел от своих семейных в половине девятого утра  и …пропал. В одиннадцать часов вечера Леся мерила шагами бабушкину квартиру, не представляя, что случилось с Сергеем. С тем и легла спать. Спала чутко, но услышала только тогда, когда он начал что-то искать на кухне.
     В таком виде непьющего Симакова она видела впервые. Мало того, что он был пьян в ноль, лицо его было поцарапано, и это были не случайные следы какого-то предмета – это были следы женских ногтей. На его шее красовались следы от губной помады.

     Леся постелила ему в бабушкиной спальне и еле довела до кровати, даже не попыталась раздеть. Ее планы на то, что Симаков посидит завтра с детьми горели синим пламенем.
     Утром она одела ребятишек и увезла к девчатам в общежитие. Привыкшие к чужим людям дети быстро освоились и отпустили маму на экзамены.
     Пятерки были вымучены с большим трудом. Леся нервничала. Утром Симаков даже не пошевелился, когда она подошла к нему.

     До дома ехали с двумя пересадками – тащить детей на санках не было сил.
     Сергея дома не было. Настроение у Леси упало окончательно. Он пришел через час после них, когда уже дети, измученные массой дневных приключений, мирно спали в постели.
     С порога он озабоченно спросил:
- Ты где была, я тебя пол дня ищу.
- Экзамены сдавала. Я тебе говорила.
- А детей зачем с собой взяла? Я бы присмотрел!
- Да тебе самому нянька нужна была. Да и зачем я со своими детьми буду мешать твоей личной жизни? – Леська говорила спокойно и равнодушно.
- Знаешь, так получилось… - начал Серега.
- Проехали, мне не интересно где и кого! – перебила его Леська.
- В каком смысле? – Симаков – сама невинность.
- В том самом, что у тебя лицо когтями подрано, да и помаду с шеи до сих пор не потрудился смыть! - тихо произнесла Леся.
-
Симаков кинулся к зеркалу и долго рассматривал свое отражение, вероятнее всего, он сегодня впервые видел себя в зеркале. Леся села ужинать. Сергей Николаевич тоже положил себе порцию плова и салат. Леська достала из холодильника початую бутылку вина и налила себе бокал.
- Не выпьешь со мной? Есть повод!
- Я не пью! - вызверился Симаков.
- Неужели? – сделала удивленные глаза Леська.
- А что за повод? – спросил Сергей.
- Хороший повод! Сегодня я экстерном сдала сессию и завтра уезжаю домой!  - проговорила Леська, отпивая из бокала темно-красное вино.
- Что? – Симаков даже подскочил от неожиданности.
- Если Саша мешает тебе устраивать личную жизнь, то я его с удовольствием заберу. Только напиши мне расписку, что ты согласен, что он поживет со мной.
- Саша не мешает мне устраивать личную жизнь! – Симаков сдерживал раздражение.
- Не делай из меня дуру. Мальчик не реагирует на меня, он так часто остается с кем попало, что ему все равно, кто эта очередная тетка. Он вцепился в Гельку мертвой хваткой – ему нужна семья, ему нужны родные, – Сергей Николаевич молчал, методично вылавливая рисинки из плова.
-
Он снова поймал себя на том, что не может настроить свои мысли в унисон с Лесиными. Вот и сейчас ему нечего ей сказать – Саша действительно растет по соседям. Он поднимает на женщину глаза, и новая сентенция возникает с его мозгу: в постели они понимают друг друга с полу вздоха, в жизни – нет.

- Ты даже не хочешь знать, где я был? – Сергей не отрываясь смотрел Лесе в глаза.
- Зачем? Если ты решился сделать мне такую гнусность, то позаботился о соответствующем алиби. Мне не интересно, с какой Катей ты провел время, мне важнее, что ты меня подвел, испортил настроение на целый день и мне, и детям.
- Я тебе клянусь, что царапины на лице от кошачьих когтей. А помада … - Сергей очень хотел оправдаться.
- Хватит, дай спокойно поесть! Ты бы не мог сегодня уйти ночевать домой? Мне очень хочется выспаться и ни о чем не думать. – Леся встряхнула головой, нелегко ей давалась эта невозмутимость.
- Хорошо, я уйду, только обещай, что завтра утром найду вас всех здесь!
Леся кивнула, Сергей собрался и молча ушел. Он и, правда, пошел прямиком домой, в ту квартиру, что как Цербер охранял от всех и каждого.

    Жизненные ценности у всех разные, но ассортимент этих разностей настолько скуден, что нам не составит большого труда огласить его списком.
     У многих мужчин самой главной жизненной ценностью является автомобиль. Именно его наличие делает мужчину  настоящим мужиком.
      Сей индивид  не представляет своей жизни без этой кучки железа, на второй план уходят и дети, и жена, и работа и друзья, кроме тех, кто имеет отношение к его любимой машине. Такой мужчина живет в гараже, разговоры его крутятся около этого гаража и около гаражных проблем. Жить с таким автолюбителем сущее наказание.
           Если процент порядочности такого мужа в пределах нормы, то он старается побыстрее переделать все домашние дела, чтобы забыть о доме  и домашних обязанностях на те вожделенные несколько часов свободного (гаражного) времени.
         Если муж изначально непорядочный, то он возвращается из гаража часов в девять – десять, чтобы времени хватило на то, чтобы поужинать и лечь спать. Ну, в лучшем случае выслушать претензии жены и хмыкнуть в усы – не ночью же делать ее поганые домашние дела!

      Кстати, далеко не все подруги жизни относятся так негативно к «гаражникам». Моя коллега вполне положительно относится к тому, что ее Валерик все вечера пропадает в «офисе», как он называет переделанную свинячью стайку. Немного штукатурки и немудрящая мебель сделали «офис» подобием временного цивилизованного пристанища.

      Но дело тут не в Танечке, а в Валерике. Он совсем другой человек. Три года подряд он уходил от Танечки. Жил по целому лету в вагончике на работе, но при этом отдавал ей зарплату, ухаживал за скотиной и содержал в порядке мичуринский участок. Так что особых неудобств у женщины не было, только что приходилось самой стирать и полы мыть, да и то - дочь была взрослой и эту работу брала на себя. Так что понятно лояльное отношение Танечки к Валериным отсидкам в «офисе» - Валерик сначала все дела дома переделает, потом только уходит. Так что Валерик скорее исключение, чем классический тип «гаражного» мужика.

     Все выше перечисленные завихрения в поведении относятся только к «гаражным» мужикам. Сергей Николаевич относился к другому типу – назовем его условно «домовой». Для него его квартира, его дом не по поговорке, а по сути был его крепостью.

      Здесь он отдыхал душой и телом. Здесь жили его добрые духи, здесь был целый мир, особая аура, сохранившая бабушкины мыслеформы и предметы ее жизни. Здесь был уклад. Здесь ложка должна быть вложена в ложку, а вилки, непременно раз в месяц начищенные до блеска, должны стоять в большой керамической кружке.

Здесь было много ритуалов, человек цивилизованный сказал бы, что в доме существуют чайная традиция, наподобие китайской чайной церемонии; праздничный стол, с блюдами, которые в будни не готовились; воскресные прогулки в парке; рыбный именинный пирог. Не стоит думать, что Сергей был классическим занудой, просто его ритуалы и привычки делали его мир стройной системой, гармоничной и устойчивой.

     Леся не могла этого до конца понять, не дано было от природы. То, что было вчера, если даже это была измена, не могло повториться сегодня – это нарушало гармоничный мир его существования, его образ жизни.

     Вот уже  четыре года Симаков прилаживал Лесю, вернее образ Леси к своему миру. Надо думать, что система его компромиссов далась ему нелегко. У него не было  такого количества времени и сил, чтобы вписывать заново в свою жизнь другую женщину, других детей.

   Именно об этом думал он, лежа на бабушкиной скрипучей кровати. Кстати, и кровать эту он не собирался выбрасывать, потому  что была она частичкой его мира, его души. Именно на этих двух квадратных метрах своей крепости он принимал самые важные решения, здесь переживал свои неудачи и обиды. Именно на эту кровать он положил Саньку после роддома, именно здесь Леся стала его  … любовницей.

    Конечно, он никогда не произносил этого слова, но вкладывал именно этот смысл в свои отношения с Лесей – женщина, которую люблю.
    Если кратко сформулировать разрозненные, аморфные мысли господина Симакова, то получилась бы несусветная чушь, в моем понимании, конечно: « Я хочу, чтобы Леся стала моей женой, но не могу сделать ей предложение. Я чувствую, что именно она – моя женщина, но проклятое кольцо говорит – ищи – это не может быть она!!!»