Будни вампира

Особая благодарность Александру П. С него, собственно, всё и началось...

Спать в гробу было неудобно. Неструганые сосновые доски при каждом движении терзали тело Акакия десятками заноз. Не хватало кислорода... Щелястая домовина пропускала его в достатке, однако, пройдя через пересохшее горло, воздух выходил наружу сквозь здоровенную дыру в груди - от осинового кола.
   - Ужо надо будет законопатить, - подумал Акакий, прикрывая дыру мохнатой лапой. Дышать стало легче.
   - Не пора ли окрапулиться*?... А то опять помирать придется! А там - жди следующего полнолуния, чтоб воскреснуть!... А пока бездыханный валяешься, - опять кол в грудь забьют.А то и ежей в портки напускают - и воскресать не захочется!...
   Изрыгая потоки матерщины и кляня нелегкую вампирову долю, Акакий выбрался наружу, надергал мха и, прошептав над ним несколько заклинаний, заткнул дыру в груди. Мох - обретший волшебную силу благодаря магическим заклинаниям, - тотчас пустил корни, слившись с другими пучками, покрывавшими почти всю грудь Акакия наподобие зелёного бархатного жилета. Вдохнув полной грудью, Акакий сплюнул и зашагал вглубь леса.
   Акакий был вампиром-ветераном. Число его жизней уже перевалило за роковую цифру 13, а в запасе имелось ещё полдюжины превращений, без которых вампиру никак не обойтись, ибо в трудную минуту превращение остаётся единственной возможностью уйти от погони и замести следы.
   Вампир может превратиться в любое существо, которое когда-либо было его жертвой, поэтому их часто называют "оборотнями". В таком виде он и пребывает до тех пор, пока обстоятельства не заставят "сменить вывеску"...
   Поэтому Акакий относился к выбору жертвы с особым тщанием - ведь от этого зависело, в каком виде предстанет он перед людьми и как это новое обличье будет ими воспринято... Не станут же, например, парни набрасываться на перепуганную девицу, собиравшую ягоды в том самом лесу, где они гнались за оборотнем!...
   Правда, однажды уловка не сработала: нырнув за кусты и приняв облик девицы, у которой Акакий всласть насосался кровушки, когда та спала на куче соломы за фермой, Акакий принялся с рассеянным видом прохаживаться по поляне, делая вид, что рассматривает что-то в траве. Выбежавшие на поляну преследователи поначалу не обратили  на Акакия никакого внимания. Но потом один из них вдруг крикнул - "Митяй! Смотри, это же твоя Натаха!...".
А подоспевший Митяй, с криками - "Нагулялась, б***ина!...", - стал охаживать растерявшегося Акакия осиновым колом по спине и плечам....
   Дружки парня покатывались со смеху, а бедному Акакию не оставалось ничего другого, как обернуться колхозным племенным быком по кличке "Рейсфедер" и разогнать обидчиков.
Позднее, подслушав разговор двух тёток, полоскавших бельё в пруду, Акакий узнал, что злосчастная Натаха три дня назад дала деру с киномехаником, отчего и пребывал в расстроенных чувствах новоиспечённый рогоносец - Митяй...
  В другой раз, когда зазевавшегося Акакия скрутили девки - шефы из города - и поволокли к костру, он обернулся Лёхой Кузиным - первым драчуном и баянистом из ближайшей деревни, полагая, что в таком виде городские шмары оставят его в покое. Но - не тут-то было!...
  Девки - в клубе смотревшие на Лёху с трепетом и обожанием, - теперь словно сами превратились в вампиров и вознамерились выпить Лёхину кровь - до последней капли!...
Усадив его возле костра, девки заставили осушить эмалированную кружку водки, после чего одна из них потянула его к стоявшей поодаль палатке....
  На пороге Акакия споткнулся о какую-то верёвку, треснувшись головой о транзисторный приёмник, который хрюкнул и заверещал - "Без меня тебе, любимый мой!... Земля мала - как остров!...". Девка впилась в губы Акакия страстным поцелуем, и он вдруг обнаружил, что портков на нём уже нет, да и девкин зад мерцал в темноте спелой дыней...
 _ Почему это ты следующая?... - доносился голос от костра. - Может, мне тоже хочется!?... Я, знаешь, сколько времени не трахалась!...
 - Тебе-то что!... К тебе вчера твой Игорь приезжал! - отозвался другой голос.
 - А чего мой Игорь, - не сдавался первый. - Только и знает - "Видишь ли, Леночка... Работа над диссертацией отнимает столько сил и энергии... Так что... это самое...Извини...". Тьфу!... Разве это мужик?!...
 - Тихо, бабы! - рявкнул третий голос. - Сыграй, Людка! Нашу - фабричную!...
   Что-то  грохнуло, потом забренчала гитара и нестройный хор заорал:
Гармонист у нас один!
Ну-ка, девоньки, дадим!
По разочку надо дать!
Веселей будет играть!...
   Стены палатки ходили ходуном. Сев на Акакия верхом, девка стонала и скрипела зубами,
называя его ласковыми именами, что само по себе приятно и Акакий ничего не имел бы против - если бы это было его имя...
   Наездница же называла его сначала "Мишенькой", потом "Славиком", а под конец залепетала - "Вольдемарчик, миленький! Мне так хорошо!...".
   Когда она уснула со счастливой улыбкой, Акакий высвободился из её обьятий и выполз  наружу, намереваясь ускользнуть. Однако девки не дремали...
 - Лёшенька!... Родненький ты наш!...
   Акакия снова усадили у костра, наполнили водкой знакомую кружку, а когда он выпил - стали наперебой совать ему в рот варёные яйца, печёную картошку и хлеб.
И пока Акакий пережёвывал дармовое угощение, рыжая девка положила голову ему на колени и принялась играть с его срамом, облизываясь и причмокивая...
   Как ветеран, Акакий не раз принимал участие в увеселительных мероприятиях на знаменитой Лысой горе. Однако, по сравнению с тем, что творилось этой ночью у костра, - любой шабаш показался бы детским утренником...
   Девки набрасывались на него по двое, а то и по трое, царапались и кусались. Рот его - от бесчисленных поцелуев - так посинел и распух, что напоминал большую надрезанную сливу... Впрочем, тела ему было не жалко, - не его это тело, он лишь дивился той силе и ярости, которя вдруг обнаружилась в этих маленьких и слабых на вид существах...
   Наконец девки успокоились - уснув кто где, обратив к тёмному небу усталые лица.
   Акакий спустился к речке, зачерпнул воды, пошептал над ней, после чего погрузил в неё пылающие губы. Боль стихла. Каждому вампиру известен секрет живой воды. Так что - сколько ни вбивай кол в грудь вампира, он оживёт в полнолуние и, добравшись до ближайшей речки или просто лужи, мигом залечит раны, нанесенные охотниками. Живая вода способна даже прирастить отрубленную голову. Крест с распятым Спасителем - лишь удерживает вампира на расстоянии, не причиняя никакого вреда. Вампира можно только сжечь. Лишь огонь не оставляет ни единого шанса... И ещё - солнечный свет...
   Край неба на востоке стал заметно светлее. До первых петухов оставалось совсем мало времени. Он повернулся и зашагал к палатке. Чувство голода не проходило. Человеческая еда вампиру бесполезна. А крровушки отведать всё никак не удавалось...
   У догорающего костра сидела девка. Та самая, что первой увлекла его на брезентовое ложе.
 - Сигареты есть? - хмуро поинтересовалась она.
   Вампиры не курят, но Акакий постоянно имел при себе пачку "Мальборо".
 - О! ФирмА!... - уважительно сказала девка, закуривая. - Давай выпьем, что ли!...
   Алкоголь на вампиров не действует, и Акакий мог пить любое зелье в любом количестве. Девка плеснула в кружку водки, выпила и принялась ковырять ложкой в консервной банке.
 - Ну? Что уставился?.. - зло спросила она, выудив из его пачки ещё одну сигарету. - Небось, думаешь, городские б***и приехали!... Есть где разгуляться!?...
   Ничего такого Акакий не думал. Б***и были ему до лампочки; хоть городские, хоть деревенские... Он думал лишь об одном - с криком петухов он должен исчезнуть, так и не отведав сладкой кровушки. А сегодня можно насытиться по самую макушку! Когда ещё найдёшь сразу четверых?...
   Выпивать всю кровь у одной жертвы вампиру нельзя; если жертва умрёт - то сама станет вампиром и начнёт охоту за убийцей. А уж если заведёшь недруга среди своих - пощады не жди!...
 - Выпьем! - предложил он, не видя другого способа избавиться от досадной помехи.
 - Напоить хочешь!... - невесело усмехнулась девка, - Да я и так дам!... Пойдём в палатку... А то можем прямо здесь - ночь теплая!... Думаешь, от хорошей жизни мы на тебя набросились?... Чего мы видим? Фабрика да общага!... За смену так намотаешься - голова гудит!... В общагу придёшь, рухнешь на койку - и ни рукой. ни ногой... А жизнь проходит!
Молодость уходит!... А пожить хочется - по-человечески!... В кино посмотришь - мужики при галстуках! Бабам руки целуют!... Мне вот никто ни разу не целовал!... А чем я хуже ихних, киношных?... - она поднялась и прошла перед Акакием, покачивая бедрами. - Все при мне!... И титьки!... И во!... - она хлопнула себя по крепкому заду. - А ты бы на мне женился? - вдруг спросила она, опускаясь на траву возле Акакия и обнимая его.
 - Не знаю, - честно признался Акакий.
   Время шло, а дело не двигалось. Чёртова девка спать и не думала. Можно, конечно, скрутить её - силы в Лёхином теле - хоть отбавляй!. Только шум поднимется, остальные проснутся... И тогда прощай славная трапеза!...
 - Не знаю! - передразнила девка. - А кто же знает?... А тебе, вообще, сколько лет?...
   Акакий замялся, прикидывая - сколько лет может быть Лёхе Кузину, в обличье которого он пребывал.
 - Двадцать пять!
 - Вот видишь! Двадцать пять! - прочему-то обрадовалась она. - Самое время жениться!...
   Самое время - жилочку твою славную прокусить, подумал Акакий - и решился! Опрокинув девку на траву, он навалился на неё всем восмидесятипятикилограммовым Лёхиным телом...
Если брыкаться начнет - пиши пропало; адреналин, поступающий в кровь при сопротивлении, делает её горше хинина!...
   Но девка сопротивляться и не думала. Ловкие руки мигом пристроили Лёхин уд в нужное место, и теперь она осыпала Акакия поцелуями, бормоча в перерывах ласковые слова...
Для начала Акакий хватнул зубами девкину грудь. Девка задрожала всем телом, изогнулась, приподняв его над землёй, и вонзила наманикюренные ноготки в крепкую Лёхину спину.
 - Кусай!... Ещё кусай, миленький!...
   И Акакий - уже без колебаний - всадил зубы в шею жертвы...
   Укус вампира - не больнее комариного; поэтому спящая жертва почти никогда не просыпается. А чтобы кровопийцу не хлопнули по затылку - убивая невидимого комара, вампир одновременно щиплет жертву за другое место.
   Если же объект бодрствует - что случается крайне редко, - то через минуту погружается в глубокий сон, посколку слюна вампира содержит быстродействующее снотворное, что позволяет вампиру беспрепятственно высосать нужное количество крови. Сон жертвы облегчает и бегство кровососа, ибо небольшая ранка некоторое время кровоточит - кроме снотворного, слюна вампира содержит вещество, прпятствующее свёртыванию крови, - что всегда обращает на себя внимание после пробуждения... Это, пожалуй, единственный признак того, что человек подвергся нападению вампира...
   Людей, верящих в вампиров, леших и домовых в наше время остаётся всё меньше, и это обстоятельство вселяет в Акакия и его собратьев изрядный оптимизм. Лишь старики в самых глухих деревнях при виде незнакомого человека осеняют себя крестом.

   На этом рукопись обрывается. Я нашел её в своём архиве, и теперь думаю - стоит продолжать рассказ о похождениях Акакия, или нет?... А Вы как считаете?...