Свинья в апельсинах

Готовясь к принятию военной присяги, мы – студенты московского института – больше месяца осваивали премудрости профессиональных навыков ракетчиков системы противовоздушной обороны.

Кто-то, выпучив глаза, скажет:
– Хватит врать-то, ракеты у нас в стране давно уже списаны на металлолом.
Что сказать беспамятному?
– Во-первых, не списаны, а приготовлены уже как тридцать лет к списанию, а, во-вторых, речь идет о периоде, когда страна готовилась к третьей мировой войне, которую стремились развязать империалистические силы капиталистических стран.

Годы хрущевской оттепели многим запомнились славными страницами истории военной науки и техники. Чего стоит ракетно-ядерный Карибский кризис?
Москва готовилась к новой невиданной битве.

Вокруг столицы СССР на расстоянии 60 км от Кремля по огромной окружности длиной 2 * Pi * R (чуть меньше 400 км) были расположены полки ПВО, включавшие несколько дивизионов станций наведения ракет и один технический, который обеспечивал заправку топливом.
Множество военных тягачей развозили заправленные зенитные ракеты по дивизионам. Если учесть, что полк дислоцировался, как правило, в лесной местности, а ракеты нельзя было встряхивать и подвергать деформации корпуса при крутых дорожных поворотах, то можно себе представить всю сложность функционирования подобной системы в боевых условиях. О материальных затратах и говорить не приходится. Страна буквально конвульсировала от перенапряжения военных мускулов.

Несуразицы и головотяпства в организации такого грандиозного проекта по защите столицы СССР хватало выше крыши.
Тут как-то ракета с пусковой установки зенитно-ракетного комплекса «ушла за молоком», то есть пропала из зоны видимости дивизионного радиолокатора, расположенного над кабиной-кузовом армейского грузовика ЗРК.
А наутро все, кому положено, прочитали в газете «На боевом посту»: «Над Московским морем неизвестной ракетой сбит грузовой самолет».

Оказалось, что ракета шла в режиме самонаведения около ста км. Доблестные конструкторы даже не подозревали, что ЗРК с радиусом действия 30 км может «достать цель» на расстоянии свыше 150 км от места запуска.
Конструкторов наградили, зенитчиков вздрючили (лишили переходящего памятного флажка) якобы за халатность и беспечность.
Хотя на самом деле – это был сбой коллектива станции разведки и целеуказания (СРЦ), который должен был передать сигнал тревоги в систему гражданской авиации и скорректировать на грузовом самолете ответчик свой-чужой.

Чем хорош наш человек – у него завсегда узкий горизонт, потому что на все смотрит исподлобья.
Тут как-то за столом рассказал этот сюжет, так один из подвыпивших гостей и говорит:
– Надо было включить самоподрыв боевого заряда ракеты, и тогда…
– А что тогда? – вопрос как бы сам собой зависает в воздухе.
Впору заводить философский диспут.
Ведь, вблизи могли оказаться и пассажирский самолет и поселок дачников, да и просто дивизион соседнего сектора зенитного комплекса.
Сработал бы по нелепому случаю спонтанный запуск шести зенитных ракет. Каждая из новых шести имеет шанс упасть на другой дивизион и, глядишь, через час-другой весь военный округ ПРО охвачен взрывами нешуточных петард.

Пожар на складе боеприпасов в Удмуртии при таком развитии событий показался бы репетицией применения новейших отечественных петард перед встречей Нового 1966 года.
Сама по себе техника лупит и по своим и по чужим. И, как правило, больнее по своим, поскольку противник какой-никакой готовится, а у своих все неожиданно и фатально.

Офицеры и солдаты ПВО в период «холодной войны» готовились к самому худшему, когда враг будет стремиться поразить Москву – столицу мировой коммунистической державы.

Студентов в расположении полка подмосковного ПВО, само собой, взяли в оборот: изучение материальной части, освоение техники строевого шага, занятия в учебных классах, проверка выучки во время боевой тревоги – все это поглощало дневное время будущих зенитчиков-ракетчиков.
Порой, сбиваешься с ног, в надежде услышать сигнал отбоя и заснуть мертвецким сном до утра следующего дня, мечтая о том, чтобы он как можно дольше не приходил за тобой.
Сигнал «Подъем» воспринимаешь как начало тьмы светлого времени суток.
Так что служба в армии – это не сахар, а скорее – попытка забраться на скалу без специального снаряжения.

Кто-то спросит:
– Так что, в армии полный беспредел?
– Не совсем, – должен я вам сказать. – Чем хорошо в армии, здесь регулярно кормят. Не знаю как в тюрьмах и на лесоповале, но в системе ПВО трехразовое питание, а вместо бревен шестиметровые стволы ракет. Ракеты кругом: на позициях, на тягачах, на стеллажах в технических дивизионах.
У них, правда, ядовитая, взрывоопасная начинка, разъедающая даже головку ракеты, не говоря уже о днище. Того гляди, хлестанет топливо на солдатика, и тогда пиши пропало, трехразовое питание уже не поможет.

Быт в гарнизоне зенитного полка нехитрый: казармы, учебные бараки, хозблоки, медсанчасть, плац для торжественных построений, библиотека и, конечно, столовая.
Столовая, как на фабрике или на заводе, только вместо стульев и табуреток скамьи на четырех или пять едоков.

На стол ставится высоченная алюминиевая кастрюля с первым блюдом и широченный чугунный котел со вторым.
Третье блюдо наливается из большого чайника в металлические кружки.
Накладывает порции и разливает содержимое чайника главный по взводу – это старший из старослужащих срочников. У него рука набита, морда отъевшаяся.
Как бы он не начинал раскладывать, мясо из борща и тушенка для макарон оказывались в его миске через край.
Если кто возражал, он отрезал:
– А половником по зубам не хошь?
Желающих не находилось.

Порой какой-нибудь старослужащий-срочник даст в морду салаге, его (что, вообще-то бывает редко, но рассмотрим для примера такой экстравагантный случай) сажают под арест и кормят… он, естественно, объявляет голодовку в знак несогласия с беспределом и оставшаяся не съеденной им еда…
Впрочем, куда идет не съеденное и не доеденное вроде как никого не интересовало.

Все бы ничего, но с некоторых пор порции у салаг становились все меньше, а мяса не хватало даже на дно миски половничего.
Складывалось впечатление, что с мясом в стране напряженка.
Странно: ракет вдоволь, а мяса не хватает.
Но, судя по всему, не одни солдаты-салаги оказались такие наблюдательные.
В Политбюро ЦК КПСС тоже заметили эту особенность неудержимой поступи к коммунизму.

Казалось бы надо приостановить производство ракет и увеличить поголовье скота.
Однако, даже вам вдомек, что приостановить производство ракет сложно, если вообще возможно. Дело в том, что пролетариат очень быстро просек: никто его задаром, мол, каждому по потребностям, кормить не будет. Фишка в том, что ему должны регулярно платить зарплату. А уж чего он производит, ему как-то до фени.

Но если завод сокращает производство ракет, то зарплате, как говорят у народов Советского Севера, «кирдык».
Кирдык зарплате – кирдык в магазине, кирдык в магазине – кирдык в колхозе, кирдык в колхозе – кирдык в столовой, то есть нет мяса ни в борще, ни в макаронах.
В период развитого строительства коммунизма этот эффект получил название «сплошной кирдык» в память о «сплошной коллективизации».

Неожиданно и фатально в воинские подразделения зенитно-ракетных ПВО по линии Главного Политуправления Советской Армии пришло распоряжение организовать подсобные свиноводческие хозяйства на базе отходов воинских пищеблоков.
Кто лично дал такое распоряжение, сказать сегодня сложно:
– «Коммунистическая партия приказала, комсомол ответил есть!»

Вообще-то в армии хоть и регулярно, но так скудно кормят, что пищевых отходов в солдатской столовой, порой, неделями не наблюдается.
Особенно, по мере борьбы за мир против всего мира, еды явно становилось меньше, и при этом, как ни странно может показаться, качество еды не повышалось.

Правда, вместо овсянки, перловки и пшенки были введены рис, гречка, макароны, и то в угоду пристрастиям парнокопытных хрюшек.
Но указание партии и правительства надо выполнять любым способом.
На этом Советский Союз стоял до последних дней.
Ну, а найти способ умыкнуть, обмануть, объегорить солдата этому и сегодня учить не надо – такое впитано с молоком матери у нашего руководства.

Тут как-то в расположение полка поступил самосвал апельсинов. Вообще-то апельсины приходят, например, из Марокко в ящиках. Известны по литературным источникам апельсины в бочках, но в навал – вроде как впервые.
– Все течет – все меняется, подтвердит доморощенный философ.
Их бы – апельсины – сразу определить в столовую и раздать солдатам, но начальство решило не торопиться.

Сначала приурочили выдачу субтропических цитрусовых к светлому празднику, затем к завершению недельной боевой тревоги, потом решили, что солдаты и так обойдутся без апельсин.
На каждом этапе собирался Военный Совет из полковника, замполита и зав. производства по хозяйственной части.

Как известно, некоторые новобранцы из глухих советских деревень и весей унитаза в своей жизни не видали, а тут апельсины.
Короче, начальство решило, что поскольку к тому времени они сильно подопрели, списать их на скотный двор гарнизона, на котором к тому времени содержалось десятка два кур, десяток гусей и одна свинья Фрося.

Но удивительно! Оказалось, что свинья знает толк в апельсинах и пару оранжевых колобков она заглотнула прямо со шкуркой, смачно облизываясь языком и закатывая свои маленькие поросячьи глазки.
Солдат – тот бы стал очищать апельсин, швыряться шкуркой и плеваться пленками от долек.

Фрося же проявила себя большой любительницей субтропического продукта и стала поштучно закапывать их в землю на территории гарнизона, видимо, не сильно рассчитывая на неискушенность солдатской массы в апельсинах.
Короче, пока основная масса военнослужащих несла боевую вахту по защите Родины от возможных нарушителей воздушного пространства над столицей, Фрося все оранжевые колобки попрятала или, как молвят украинцы, заховала, а русские говорят – затырила.

Но какой-то ушлый салага проследил, куда свинья схоронила последние три апельсина. Ночью, сказавшись тем, что ему надо в туалет, откопал все три апельсина и, вернувшись в казарму, съел один – тайком под одеялом.
Но сосед по койке унюхал запах цитрусовых, сдернул с салаги одеяло, и все увидели два оранжевых чуда.

Бить не стали, но скандал разразился.
Солдаты, особенно, призванные из Сибири, возмущались, поскольку от апельсинов на десерт, вместо компота из сухофруктов, они бы не отказались. Был случай, когда в столовой пытались скормить солдатам перловую кашу, заправленную прогорклым подсолнечным маслом с котлетками из рыбьей муки, присыпанных зеленой крошкой панировочных сухарей, но апельсины…

Дело в том, что как-то, в порядке шефской помощи, взвод солдат поставили на разгрузку в овощехранилище апельсинов, прибывших в огромных вагонах-рефрижераторах то ли из Марокко, то ли из Израиля.
Так, один деревенский парень, как бы ненароком, уронил ящик и… ящика в последствии не досчитались. Пять раз счетовод-приемщица переучитывала прибывший товар. Не сговариваясь, тару от разбившегося ящика фокусники по неволе довели до состояния щепы и рассовали по карманам штанов для маскировки отсутствия присутствия.
Правда, в оставшуюся часть ночи ничего, кроме разгрузке сахарного буряка на овощебазе, солдатам уже не доверили.

С тех пор не осталось в части солдат, которые не понимали бы толк в апельсинах.
Но чтобы свинья разбиралась в апельсинах – это уже слишком.

Между тем, начальство зенитно-ракетного полка переполошилось, дало в помощь казарменному свинопасу, Степану Благову с Тамбовщины, двух солдат из лазарета, страдавших несварением желудка, чтобы они за  ночь в свете прожекторов собрали с территории все апельсины.

Но это оказалось не так просто. Если французские свиньи обучены на раскапывание дефицитных в мире гурманов грибов трюфелей, то русско-украинская свинья по традиции – прятать украденное, закопала апельсины добросовестно, опять же она знала, от кого прячет.
Потом еще целую неделю на плацу для торжественных построений отчитывали солдат-бедолаг, которые по собственной инициативе в жлобском инстинкте хапнуть и быстро съесть ползали на коленях среди мягкой земли, пытаясь отыскать затыренное Фросей.

Сколько с начала «холодной войны» лет прошло, как начальство намеревалось обуходить пустыри гарнизона, а тут люди с помощью одной свиньи взрыхлили землю на полтора штыка вглубь.

Но процесс озлобления солдатской массы зашел слишком далеко и рядовой Викентий Грибов из пос.Захарово, что в Ногинском район сознательно поддел Фросу под ее молочное брюхо, утыканное сосками, в досаде на то, что он так и нашел ни одного заныканного Фросей апельсина, в то время как некоторые из городских новобранцев-срочников находили два, а то и три фрукта.
Грибову же попадались только грузди и подореховики, на ложные опята он внимания не обращал.

Что же началось, когда поддатая Фрося стремглав помчалась наискось парадного плаца, визжа, как три поросенка из знаменитой притчи о Нуф-Нуф, Наф-Наф и Ниф-Ниф, не раз улепетывавшие от взбешенного волка в разные стороны.
Фрося улепетывала в одну сторону, но визг достиг ушей всего младшего и старшего комсостава гарнизона зенитного полка.

Уже через три минуты, взводный накричал на Викентия, через пять минут сержант дал солдату затрещину, старшина двинул по башке, младший лейтенант выдал наряд вне очереди, лейтенант и старший лейтенант добавили еще по одному, капитан велел солдату идти на гауптвахту, а майор транспортного цеха распорядился солдата-салагу отправить в лес на трассу, где застрял тягач с тремя зенитными ракетами, только что полностью заправленными.
– И если, не дай бог, что случится, – напутствовал он солдата, – то выгорит лес в радиусе десяти километров.

Но тут вмешался заместитель командира полка по политической, читай, коммунистической, части зенитного комплекса ПВО в секторе К6 майор Осип Карпович Прошкин.
Майор потребовал к себе всю упомянутую вертикаль с насаженной на нее солдатом, выстроил их горизонтально по струнке в своем начальственном кабинете и определил истинно по здравому рассуждению, практиковавшемуся Санчо Пансо, когда тот временно исполнял обязанности губернатора одного испанского острова.

Замполит решил назначить первогодка Викентия гарнизонным свинопасом  вместо старослужащего Степана, которому предстоит через неделю дембель.
– Солдат Викентий должен за оставшееся время принять у младшего сержанта Благова хозяйство в полной сохранности, – пояснил полковник и мечтательно выглянул в окно.

В центре плаца на виду штаба полка свинья Фрося ждала соломоново решение.
– Рядовой Грибов Викентий, вы свободны. Кругом! Марш в казарму, принимать инструкции у Благова Степана! – приказал майор Прошкин.
– Конечно… – глядя в окно, промолвил замполит, когда бедолага Грибов покинул кабинет. Ему было видно, как тот аккуратно обходит стороной плац, в центре которого сидела Фрося, еще не подозревавшая об изменениях в свиноводческом хозяйстве гарнизона, – …надо полагать, первое время Фрося не будет любить Викентия. Но и нам эти первогодки каждый раз доставляют много хлопот: то их, как свиней, шпыняют старослужащие «деды», то они, как заправские деды-срочники, шпыняют ни в чем не повинных  свиней.

– Полагаю так, товарищи-командиры, со временем, как говорится, «стерпится-слюбится». Ну, а ефрейтор Викентий Грибов (я уже подготовил приказ о его повышении по службе) должен будет стараться завоевать благорасположение Фроси, поскольку она скоро опоросится и ей будет не до ухаживаний Викентия. Мною срочно, – заключил замполит свое воинское соломоново решение, – подан рапорт в Сельхозотдел Московского обкома КПСС.   

– Имейте в виду, – добавил замполит, покручивая свои гладко расчесанные усы, – перед нами двуединая задача – обеспечить зенитную защиту населению Москвы и в то же время не обделить Москву свиньями и апельсинами. Задача свиноводства – важнейшая после кампании по кукурузоводству.
В это время раздался зуммер телефона. Через минуту майор с плохо скрываемой улыбкой изрек:

– Повышение поголовья свиней на базе расширения посевов кукурузы – задача архиважная на данном этапе нашего противостояния с империалистическими силами противника.
И тут же добавил:
– Советский Союз должен быть сильнее любой империи в мире!

Замполит Осип Карпович Прошкин сам удивился складности своего словоговорения, и, не давая вертикали опомниться, потребовал, чтобы они все в совокупности подготовили план засева выгоревшей части леса.
Ему-де, только что передали по засекреченному каналу воздушной телефонной связи – наземная вся выгорела, – что ракеты извлечь из тягача не удалось и, отойдя на безопасное расстояние, технические специалисты подожгли разлившееся топливо из баков зенитных ракет.

– Не было счастья, так несчастье помогло, – воскликнул замполит, пряча ухмылку в свои «сталинские» усы. Начинаем кампанию по освоению посевов кукурузы, товарищи коммунисты, комсомольцы и беспартийные. Предлагаю выявить истинных хохлов, которые не просто видели из окна самолета или поезда кукурузные поля, а тех, кто с минимальным техническим вооружением ее сажал и собирал.

– Необходимо составить заявку, – вдохновенно провозглашал замполит, – на приобретение кукурузоуборочного комбайна, двух грузовиков-вездеходов, трех «виллисов» и четырех легковых машин типа 600-ый мерседес для поездок на кукурузное поле с заездом в Москву на слеты кукрузоводов по обмену опытом и заманивания хохлушек в наш гарнизон.

– Свинью приветить нам удалось, – не без гордости констатировал Осип Карпович, – а половина комсостава холостые – москвички-истерички не хотят выкусить гарнизонной службы – это непорядок. Решим свиноводческую проблему, примемся за местных девчат.

– Я не я, если мы не сможем завербовать на нашу свиноферму все свободное, незамужнее население Можайского района, где располагается гарнизон нашего полка.
У меня есть жена, но она говорит, что два срока службы, – она имеет в виду рождение двух детей от меня, – с нее, мол, достаточно, и она требует развода.
А в отпуск мне не удалось съездить на Подольщину и подобрать себе более современную Ефросинью, которая решится нарожать мне еще сыновей и дочек в условиях гарнизонной жизни на славу Великой Коммунистической Державы.

Приободрившись окончательно, замполит обратился к шеренге комсостава:
– Кругом, бегом!
И произнес вдогонку:
– Ведите солдат в столовую, только не вспугните Фросю. Теперь вся надежда на ее потомство и на то, что солдаты будут больше брезговать, а остатки и отбросы столовой увеличатся сообразно числу молодых поросят.

– Цель ясна, задачи определены – за работу товарищи! – Прокричал замполит уже в окно, скромно умолчав об авторстве популярного лозунга периода стремного Коммунизма.