Жизнь окнами на юг. Глава XV

               
                Муки совести.
      Эдуард Георгиевич Марков вернулся из очередной командировки ослабленным и утомленным – то ли приболел, то ли возраст уже не тот, то ли смысл в жизни окончательно потерян. Да и то: сорок пять не тридцать и тем более не двадцать два, когда вся жизнь  впереди. Именно об этом думал он, шагая по приморскому бульвару в дом брата.
      Георгий позвонил утром, когда судно только пришвартовалось, каким-то странным голосом попросил прийти к семи часам, дескать, есть дело государственной важности.
       Можно было, конечно, не ходить, сославшись  на усталость, но Гошкино  «мне без твоего совета - никак» заставило насторожиться – брат только в крайних случаях обращался за помощью, причем не за финансовой. Что могло случиться у этого блудни? Может, очередная история с бабой?
      Георгий встретил брата на площадке первого этажа и сразу предупредил:
- Я своим сказал, что ты придешь поговорить о каких-то своих  проблемах. Сделай соответствующее лицо.
- Вот тебе на – еще и проблемы, оказывается, у меня, – Эдуард усмехнулся.
- Проблемы у меня, но домашним пока о них знать ни к чему, - Георгий шутку не понял.
      В квартире мужчины прошли в комнату старших сыновей Георгия - Вадима и Сереги, парней не было дома, но компьютер был включен. Георгий щелкнул мышкой и сказал:
- Смотри, внимательно смотри!
- А что это?
- Мои неделю назад приехали от тещихи из Анапы, там  снимали.
- Ну и что? Съемка, как съемка. Вот твои пацаны, вот Лида. А это кто у нее на руках?
- Зовут Ленчиком.  Ему два года и четыре месяца. Ты дальше смотри, вот сейчас, сейчас.
        На экране мельтешило много народа, неожиданно Гошка подскочил и ткнул пальцем в угол кадра:
- Вот мама Ленчика.
- Руку убери, не вижу, - Эдуард замер, не было никаких сомнений, что это Мирослава.
Его ноги приросли к полу, а сердце заухало в груди и вдруг остановилось – он не надеялся встретить эту женщину второй раз в своей жизни. А Георгий, глядя на окаменевшего брата, развивал свою мысль:
- Соображаешь, мальцу два года и четыре месяца, ну месяц туда, месяц сюда, так бывает, может, просто переходила, вон моя Лидка почти всеми перехаживала, - Георгий не мог остановиться.
- Ты о чем говоришь? – Эдуард за своими думами потерял  нить разговора.
- Да ты сам посмотри, пацан-то копия, ну не копия, а уж в нашу породу точно - вылитый Марков, - Эдуард не мог постичь,  откуда Георгий мог знать о них с Мирославой, как смог узнать, что это его ребенок.
- Я ничего не понимаю, откуда ты знаешь, что…
- Да бог ты мой, это же Ира, помнишь, когда я у тебя спал, а это мой сын Ленчик! – перебил брата Георгий.
- Какая Ира? Какой сын? Объясни все по человечески! – Эдуард не на шутку разозлился.
- Три  года назад первого июля ты пришел из плавания и нашел меня спящим на кухне, я провел ночь с женщиной, ее зовут Ира. А недавно я увидел эту запись. Ира с сыном отдыхает у моей тещи в Анапе, а пацану ровно столько, если бы она от меня забеременела в ту ночь! – как для очень тупого по слогам проговорил Георгий.
- Так ты с ней без латекса что ли?
- С латексом, я же не самоубийца, но и он не дает стопроцентную гарантию! Видимо, это и есть те два процента погрешности, – в голосе брата не было страха или раскаяния.
- Навряд ли твой, за этот месяц у нее еще могли быть два десятка кавалеров! – в сердце кольнуло болью.
- И все похожи на меня и тебя! – съехидничал Гошка.
- Давай дальше посмотрим, - Эдуард хотел еще раз увидеть Миру.
- Да нечего там больше смотреть, бабий треп, камера видимо не выключенная лежала. Ты посиди, я пойду, посмотрю готов ли ужин.
        Георгий вышел, а Эдуард моментально скачал запись на первый попавшийся диск. Диск лег во внутренний карман кителя плотно, как родной.
     Ужинали долго, с вином и пивом. Эдик расспрашивал Лиду, как погостили у мамы, как-то умно перешел к мальчику, которого она нянчила. Малыша звали Ленчик, маму Ира, живут в Москве, мужа у Иры отродясь не было, пацана нагуляла, как теперь говорят «родила для себя». Вообще – то она о бабушкиных квартирантах мало знает, они только что  приехали, а Марковы уже уезжали, один вечер и виделись.
    Георгий провожал брата до остановки, молчал. Потом снова начал разговор о сыне:
- Я этого ей никогда не прощу! Какое она имела право?
- У тебя семья, дети, может, и правильно сделала! – Эдуард не знал, как сказать брату правду
- А ты бы простил, если бы узнал, что у тебя есть сын и тебя не желают признавать отцом? – Георгия понесло.
- Простил бы. Наверное, сам что-то не так сделал, если  мать прячет сына от родного отца.
       В груди жгло и ломило, горькую правду нелегко терпеть, даже если она и произносится собственным сердцем.
- А я не прощу! Это мой сын, и он должен знать отца.
- Да ты бы выяснил сначала, твой он или не твой, а потом  кипятился, - возмутился Эдуард, а сердце при этом пело - мой, мой, мой.
- Для этого я тебя и позвал. Меня она знает, а тебя нет. У тебя отпуск, поезжай к бабке, поживи недельку, присмотрись, поговори, объясни, комнату я оплачу, - Гошка выжидающе смотрел на брата
- Ладно, в конце недели поеду, только отдохну немного, - Капитан произнес это с тенью неудовольствия, чтобы брат ни в коем случае не заподозрил его кровный интерес в этой поездке.
- Я тебе билет уже купил, автобус отходит завтра в семь  утра, тещу предупредил, она отнесется к тебе, как к обычному   постояльцу, без фамильярности, - Марков-старший командовал так, будто старше был не на год, а на десять лет.