Жизнь окнами на юг. Глава XVI

               
                Кровинка моя.
Эдуард Георгиевич долетел до дома, что называется,  «на крыльях», сердце согревал вложенный в карман кителя диск. Капитан благодарил судьбу за все: за то, что заставила научиться работать на компьютере, за то, что Лида поехала погостить к матери, за то, что он подарил Сереге на день рождения цифровую видеокамеру, за то, что Мира именно в этот день приехала с сыном на море, за то, что остановилась у бабы Клавы.…

       Он расценивал эту цепочку случайностей, как подарок судьбы именно ему, Маркову Эдуарду Георгиевичу, и никогда бы не принял возражения никаких оппонентов.

      Его радость немного потухла, когда он еще раз просмотрел запись, на сей раз до конца. Брат был прав - гости про камеру забыли, и картинка была никакая, но разговор был очень стоящий, конечно, он временами был плохо слышен или заглушен другими голосами, но то, что было для Маркова важным, он расслышал. Единственное, чего он не мог наверняка утверждать, что голос принадлежал именно Мирославе.

- За маму выпили, теперь тост за папу! – чужой голос.
- Сбавь обороты, Катюха, нет у мальца папы…- голос старой бабы.
- Ну, почему нет? Есть у нас папа, правда, Ленчик!? Мы обязательно за него выпьем. Дай ему бог здоровья!!! - предположительно голос Миры.
- За здоровье папы!!! – несколько голосов.
-
Потом достаточно долгий общий шум, потом разговор где-то возле камеры:
- Ира, а он что тебя бросил, когда узнал, что забеременела? – опять голос старой бабы.
- Это только в романах так бывает. Он даже и не знает, что у него растет сын. Он – человек женатый, зачем у него под ногами путаться? – явно Мирослава.
- Значит, не вместе работаете!
- Да нет, я за Ленчиком специально на курорт ездила. Там и встретилась с его отцом.
- Что, родила от первого попавшегося?!
- Что ты, я сначала познакомилась, когда поняла, что нравится...Да и экстерьер вполне подходящий! Вон какой красавчик получился! Ленчик, пойдем спать?
-
Дальше было мало интересного, вернее, мало информативно, просто мама общалась с сыном. Эдуард слушал лепет сына и плакал. На полке взял толковый словарь, посмотрел значение слова «экстерьер», обиделся, поняв, что Мира выбирала его, как кобеля для вязки – красивого, здорового и сильного, короче, породистого, будто сама была сучкой с родословной.

        Он расстроился так, что довольно громко разговаривал сам с собой, а жгучий ком обиды, засевший в груди, все предлагал и предлагал варианты для оскорблений и мести: секретутка в конторе, а туда же – выбирает от кого родить, да чтобы и умный, и богатый, и с регалиями…

     Эти мысли мешали ему заснуть. Он несколько раз вставал, включал компьютер, просматривал запись, пока не догадался сделать стоп кадр и не распечатал кадры с мамой и сыном  на принтере.

      Под утро он увидел удивительный сон – все было так реально, что он чувствовал боком тепло ее тела, ее волосы щекотали его кожу, но самое главное, к нему внезапно вернулось то ощущение счастья, которое он испытывал три года назад, в те три недели, когда Мирослава была рядом.

         Он потянулся, приобнял подругу - …постель была пуста, яркое утреннее солнце большим пятном лежало на его боку, создавая ощущение прикосновения. Он огорчился от сознания того, что все это ему приснилось, но, тут же вспомнив, что пора торопиться на автобус,  живо поднялся с постели.

           Глядя на себя в зеркале, он думал ни о чем, вернее, обо всем понемногу. О том, что можно было бы поехать на машине, чего она месяцами пылится в гараже, о том, как вести себя с Мирославой – прямо с порога начать скандал или дать ей время понервничать,  а потом …

       Никогда жизнь не дает человеку в полной мере почувствовать, что он предугадал в самых мелких нюансах, как будет складываться ситуация, обязательно подбросит сюрприз, да такой неожиданный и неприятный, что невозможно понять, как дальше действовать.
      Мирослава никак не отреагировала на появление Эдуарда в пансионате, она вела себя так, будто они никогда не были знакомы, даже протянула руку для знакомства – Комова Ирина Ивановна.

        От такой наглости Эдуард опешил, непозволительно долго рассматривал соседку, пришла в голову мысль, что он ошибся, но сладковатый запах – запах тела и парфюма – был бесспорным доказательством, что женщина выдает себя за кого-то другого, непонятно с какой целью.

     Пять дней пролетели, как один – купания, обеды, ужины, экскурсии, сладкая сиеста – лето выдалось на удивление жарким. Комната Эдуарда находилась рядом с комнатой Мирославы, но особых хлопот соседи не доставляли, только укладывался спать Ленчик необыкновенно шумно и долго, иногда плакал.
        У капитана часто возникало желание пойти и самому уложить сына в кровать, но он так ни разу и не решился.

      Состав пансионата был достаточно разношерстный: две пары молодоженов, мать с  взрослой дочерью, молодая мама с двумя детьми десятилетнего возраста, пятидесятилетний босс с молодой любовницей, две семейные пары под сорок.

         Ленчик был единственным ребенком, всеобщим любимцем. Этому способствовал его спокойный нрав и любознательность. С Эдуардом Георгиевичем он признакомился  не сразу, три дня присматривался, пока вечером не принес большую книгу и не по-детски вежливо спросил:
- Тебе почитать? Хоть одну! – а в глазах страх, что дядя откажет.
- Почитай, малыш! – у дяди даже голова закружилась от  волнения.
-
          Они пересели в кресло у окна, Ленчик залез на колени, раскрыл книжку и сам начал читать, переворачивая страницы там, где в самом деле заканчивался текст, видимо книга была уже зачитана до дыр. Время от времени он поворачивал лицо к Эдуарду и спрашивал:
- Я правильно читаю?!
- Умница, все правильно! Тебе мама эту книжку читала?
-
В его груди на одной высокой тоскливой нотке выла душа: ведь это могла быть чисто семейная сцена, его малыш, теплым комочком привалившийся к груди, именно от него должен был получить первые в жизни уроки, уроки всего – чтения, общения, любви. А они с Мирой не сумели или не захотели создать для него эту колыбель любви – семью.

         Вот и сейчас она вошла в гостиную, увидела Ленчика на коленях отца и нахмурилась. Эдуард ждал, что сейчас она как – то проявит свое неудовольствие по поводу их общения, но она сдержалась – вот выдержка у бабы – незачем выделять этого мужика из ряда других гостей, со всеми малыш общается, пусть и с этим дядькой поиграет.

       Ленчик и ужинать пошел с Эдуардом Георгиевичем. Мирослава только спросила:
- Он Вам мешает? Давайте я его сама накормлю!
- Мы сами справимся. А Вы отдохните немного, - он посмотрел на маму Лени так виновато, что любая, самая холодная Снегурочка непременно должна была растаять.
       Мирослава только пожала плечами.

      Весь вечер Ленчик крутился возле Эдуарда, поздним вечером он с такой неохотой ушел в свою комнату и так тяжело засыпал, что Марков несколько раз доходил до их двери, готовый постучать.
          Лежа в своей постели, капитан отметил сегодняшнее событие, как положительный сдвиг в ситуации, разработал тактику на завтрашний день. 

        Назавтра все изменилось – Мира с сыном с самого утра уехали к кому-то в гости, вернулись только на следующий день к обеду. Марков нервничал, не успокоился он и тогда, когда их привез какой-то армянин на шикарном авто. Мужик долго любезничал с Мирой у ворот пансионата, Ленчик спал на его руках, она улыбалась этому ….

     После ужина Эдуард Георгиевич пригласил в кино соседку с взрослой дочерью. Дамы приглашение приняли, стали шумно обсуждать варианты, Мира в это время находилась тут же, в гостиной, но по ее лицу нельзя было понять, какие чувства она испытывает. Она вышла только тогда, когда молодая женщина повисла на руке Маркова и пропела:
- А после кино пригласите нас в ресторан! Ну, пожалуйста!
- Хорошо, приглашаю! – Марков пошел ва-банк, рассчитывая хоть так досадить бывшей пассии.
-
        В ресторан они не пошли, у мамы молодки разболелась голова, так что в половине одиннадцатого все трое, недовольные вечером и не осуществленными мечтами, уже были в пансионате. Мама Кати злилась на дочку, весь вечер висевшую на этом моряке. Дочка злилась на мать, что та из ревности не дала на халяву сходить в ресторан. Марков в кино сидел, как на иголках, боялся, что перегнул палку, пытаясь вызвать ревность Миры.    

       Спать не хотелось, он мерил шагами комнату, прислушиваясь к звукам за стеной, вернее, к отсутствию оных, потом спустился вниз и,  как бы между прочим,  сказал бабе Клаве:
- Что-то быстро сегодня соседка Ленчика спать уложила,  даже не слышно совсем!
- Съехала она, вот и не слышно!
- Когда съехала? – Марков чуть не лишился чувств.
- Да вот, как ты только с бабами в кино пошел, она еще  долго так вам в след смотрела, подошла к телефону, такси заказала, а через полчаса и уехала. Странная женщина, у нее за комнату до конца месяца заплачено, а уехала! – в голосе бабки сильное удивление.
-
   Марков повис на телефоне, благо таксокомпании в городке всего две, через полчаса к дому подрулил именно тот таксист, что увез Миру с сыном.
        На поиски времени не потратили – Мира все еще была на вокзале. Она нисколько не удивилась, когда в зале ожидания возник Марков с таксистом, и когда водитель забирал чемоданы, она молчала, и когда Марков приложил спящего Леню к себе на плечо, и когда в приказном тоне прозвучало:
- Поедем домой!
-
«Домой» отозвалось горечью в ее душе – где он, ее дом, так и не найденный, так и не построенный. В такси она молчала, да и Эдуард не знал, что говорят в таких случаях.
       В пансионате он сам уложил малыша в кроватку и ….. ушел.