Жизнь окнами на юг. глава xviii

                Прописные истины.
       В народе говорят, что старая любовь не ржавеет, не особенно важно, какими словами выражено чувство, нахлынувшее на Маркова при виде белокурой красотки Светланы. Куда делись шесть лет, прошедшие с момента ее исчезновения? В никуда уплыли обиды, костью в горле стало присутствие в квартире этой Мирославы, хотелось просто петь от счастья и восторга, хотелось любить Светку до потери сознания,  и …пошел весь мир к чертям собачьим.

        Любовь – это болезнь, это мы усвоили, значит, сумасшедшая выходка Маркова – рецидив болезни, вышедшей из-под контроля.

        Позже он и сам признал это, а тут – побоку все знания психологии. Если бы кто-то в такой же  ситуации пришел к нему за советом, он, разложив все мотивы на составляющие, доказывал бы с пеной у рта, что у женщины должны были быть веские причины, чтобы приехать к бывшему мужу после того, как она его обобрала и бросила.

       А тогда ее приезд показался сказкой, подарком судьбы, а не верхом наглости.
        В половине пятого, предполагая, что Мира крепко спит, Марков на цыпочках пробирался по коридору, неожиданно уперся  в закрытую дверь спальни. Он толкнул раз, другой, сообразив, что Мира в курсе его вояжа и закрылась, снисходительно хмыкнул и пошел спать в кабинет.

        Не спалось. Он ворочался больше часа, потом тихонько прошел в зал, проскользнул мимо спящей Светы, выдвинул ящик шкафа и нашел запасной ключ от спальни.
        Его сердце замерло и ухнуло – нет, не облегчение он испытал от аккуратно застеленной кровати и отсутствия вещей Мирославы, а нечто наподобие детской обиды – ушла, сама ушла, она его бросила. Что за жизнь такая? Третья баба его бросает!

        Он осмотрел все вокруг, нет ни записки, ни одной шпильки, забытой впопыхах. Ушла! А где скандал, разборки, крики, битье посуды?
         В дверь постучали. Светка. Марков вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь на ключ. На лице бывшей жены читалось неприкрытое любопытство.
- Ушла что ли?
- Нет, к теще погостить поехала, в Мариуполь.
- Что-то скоро собралась.
- Билеты на шесть утра были куплены. Я проводил.
- А что насчет меня говорила?
- Сказала, чтобы вел себя прилично.
- Неужели не догадалась?
- Думаю, что нет.
- А зачем ты спальню на ключ закрыл?
- Нечего чужим в супружеской спальне делать. Сглазишь!
-
Светка засмеялась, сделав вид, что этим вопросом больше не интересуется. День прошел быстро, она куда-то уходила, потом они ужинали долго и без спиртного. Ужин как ужин. Марков ждал продолжения.

      Долго ждать не пришлось, Света села ему на колени,  поцеловала, руки ее, худые и бледные, стягивали с него рубашку, Эдик завелся, подхватил ее на руки и понес в гостиную. Он был слишком возбужден и не расслышал или не понял, что его королева желает заниматься сексом только в спальне. Моментально он вспомнил утренний интерес Светланы к этому вопросу и понес красотку на диван в зале. Светка вырвалась, злая и красная заорала:

- Я тебе сказала – в спальне. Я тебе что, шалава по диванам валяться?
- Успокойся, Светочка, в спальню мы не пойдем, ты мне  не жена….
- Ну, тогда и иди к черту, - Светка бухнулась на диван и  отвернулась к стенке.
-
     Марков успокаивать не стал, ушел в спальню и закрыл дверь на ключ. Через час Света постучала, Эдуард молчал. Светка взмолилась:
- Эдик, пусти свою глупую кошечку. Она замерзла, ее погреть надо!
- Я сплю, - сонным голосом ответил Марков, он почему- то зациклился на том, что Светка хочет спать на той кровати, где он спит с женой.
-
      О том, что посторонних нельзя пускать в супружескую спальню, Эдик знал с детства, в спальне своих родителей он был два-три раза в жизни, потому что в доме строго соблюдались кем-то заведенные правила: дверь в комнату закрыта – входить нельзя. Сейчас трудно разобраться, чем это было вызвано:  нежеланием мамы постоянно заниматься уборкой или повышенной гостевой готовностью – в любой момент парадные комнаты готовы к приему гостей. Скорее первым, по мнению Эдика, мама была с большой ленцой, может быть, здоровье не позволяло, но скорее, желание уберечь себя от лишней работы – малой кровью слыть трудягой и чистюлей.

     До утра Светка затихла, но это было затишье перед грозой, Эдуард такого поворота не предусмотрел. В половине шестого он пошел в туалет, а когда вернулся застал в спальне истерически рыдавшую Свету. Она сдергивала с постели простыни, одеяла и подушки валялись на полу. Она кричала:
- Что это? Что это? Где мой спальный гарнитур? Я тебя спрашиваю, где МОЙ гарнитур?
- Продал я
ответил Эдик.
- Кому продал? Говори кому, а то я тебя убью! – орала  Светка, напирая на него грудью.
- Откуда я знаю! Объявление дал, приехали, забрали. Издалека приехали. Я адрес не спрашивал! - соврал Эдик. Гарнитур он отдал Гошке.
- Ты меня убил. Что я теперь Саше скажу? Идиот! – Светка визжала, размахивала кулаками, несколько раз больно задела Эдуарда по лицу.
-
Эдик вмиг вспомнил, как он несколько раз ходил на службу с отметками на лице от Светкиных когтей. Он попытался успокоить бывшую жену, но ее отчаяние было настолько сильным, что он проникся к ней искренним сочувствием:

- Свет, я дам тебе денег на другой гарнитур!
- Причем тут гарнитур? Не понимаешь ничего, не лезь! Он же меня со свету теперь сживет! Швейцарский банк! Дура, какая я дура! Я даже подумать не могла! Ведь совсем новый был! Зачем ты его продал?!
- Чтобы в этом доме ничего о тебе не напоминало, вот зачем. Я всю мебель поменял, она была свидетелем нашей любви! Я свидетелей в живых не оставляю! - Марков криво усмехнулся.
- Свидетелей чего? – Светка даже реветь перестала.
- Любви, твоей и моей, – фраза Эдуарду понравилась.
- Ты чего выдумываешь? Какой моей любви? Да я тебя, идиота, два месяца выслеживала, пока удобный случай не представился под твою машину попасть. Не рассчитала маленько – чуть инвалидом не стала. Зато ты купился на «любовь с первого взгляда».
-
- Ты – хорошая актриса! – Эдуард невесело усмехнулся.
- Сама знаю! – Светка рассмеялась, - Иногда так заиграюсь, что не помню, где роль, где жизнь. А ты, правда, можешь мне денег дать? А твоя жена что скажет? А почему она не позвонила, как доехала?
-
        Марков не хотел разговаривать со Светкой о Мирославе. Одно воспоминание о ней жгло душу каленым железом. Она вдруг представилась ему ангелом во плоти, чуждым корысти и расчета, просто так подарившим ему, Маркову, три недели своего тепла и своей любви. Он наяву почувствовал ее запах, и неожиданно слезинка скатилась в уголок глаза.

     Светка углядела и прокомментировала:
         - Понимаю, что обидно: какая-то девчонка  провела, как последнего дурака, деньги увела, экзотические сокровища, оставила старого пня одного. А ты думал, что я  как дура буду по пол года тебя дожидаться? Может, рассчитывал, что я тебе деток рожу, воспитывать буду и папочку из рейса ждать? Счас!
- Именно так и думал!
-
Светка рассмеялась и вышла в коридор. Вскоре Эдуард услышал разговор по телефону. Она уезжала.
       Марков из комнаты не вышел. Светка приняла душ, переоделась, заглянула на секунду, махнула «бывшему» рукой и вместо прощания пропела:
- Не суждено мне быть богатой, видно, а  быть женой капитана дальнего плавания я и сама не хочу.
- Уходишь? – безразличным голосом спросил Марков.
- Надеюсь, навсегда! – весело сказала Светка.
- Точно, навсегда! Больше не пущу!
-
       Марков смотрел, как уходит женщина, дважды сломавшая его жизнь. Тогда ему казалось, что его вина в этом минимальна.
     Следующие две недели тянулись, как два месяца. Его мучило уязвленное самолюбие и горечь потери, но боль от того, что его предали была несоизмеримо больше, предали обе.

       Он позвонил Марченкам, будучи заранее уверенным в ответе, они действительно не знали адреса Мирославы, но все было не так плохо, Татьяна продиктовала телефон сестры, проживающей в Жуковском, в надежде, что та сможет помочь, ведь Мира – ее подруга.
       Людмила помогла, она сообщила капитану, что Мирослава – замужняя женщина, и если она не оставила адрес, то, вероятно,  ничего не собирается менять в своей стабильной жизни.
     Капитан был джентльмен, он соблюдал кодекс чести – курортный адюльтер – это одно, жизнь и семья – другое, и это другое несоизмеримо дороже. 

     Через две недели после ухода Светланы, Маркова неожиданно вызвали в органы. Визит был неприятным и напугал капитана. Молодой следователь повел себя некорректно, с позиции «здесь вопросы задаю я», и Марков не посчитал нужным откровенничать.

      Из всей этой кутерьмы выходило, что Светлана влипла в какую-то историю и постаралась впутать Маркова, с какой целью, непонятно, может, просто хотела ему досадить. С Маркова взяли подписку о невыезде, между тем через десять дней его судно уходило в плавание. Пришлось подключать все мыслимые связи.

     Второй допрос вел майор Рогов, так окрестил его Марков, уж больно походил мужик на киношного героя Васю Рогова из «Ментов» и располагал к себе с первой минуты.
- Вам, Эдуард Георгиевич, нужно ответить только на серию вопросов – и вы – свободны, можете плыть на свои Гавайи…
- В Гавану.
- Скажите, в каких отношениях Вы со Светланой Самойловой?
- Я не знаю Светлану Самойлову.
- Вы состояли с ней в гражданском браке несколько лет назад.
- Тогда она была Светлана Наливайко.
- Нет, многоуважаемый, уже тогда она была Самойловой.
- Я видел ее паспорт и не раз.
- Хорошо, расскажите, как вы расстались, в чем была  причина?
- Я пришел из плавания, а ее нет, только записка, что ей
такая жизнь не нравится и она больше не вернется. И не вернулась. Появилась  чуть больше двух недель назад с заверениями в любви, но через три дня наорала на меня, оскорбила и ушла к какому-то Саше.

- Что она от Вас хотела?
- Ничего! Просто у меня в это время гостила подруга, и  Светлана хотела, чтобы я ту выгнал.
- Выгнали?
- Она сама ушла.
- А дальше?
- Да ничего дальше не было. Днем она куда-то уходила, пришла поздно, встала рано, попрощалась и ушла. Сказала, что никогда не любила.
- То, что Вы рассказываете, мне не интересно, не за что зацепиться.
- То, о чем Вы спрашиваете мне не неинтересно, если вы расскажете больше, возможно я вспомню что-то, что может Вас заинтересовать.
-
- Хорошо. Ваша бывшая сожительница Вас действительно не любила. Вы были частью их плана – респектабельный человек с безупречной репутацией. Она долго готовила вашу встречу, так, чтобы она выглядела случайной. Они с мужем обворовали ювелирный салон и сели. Это было через три месяца после того, как она ушла от Вас. Сесть то они сели, да награбленного у них не нашли. И мы усиленно следили за ними обоими в надежде найти спрятанное.
-
- А не пробовали допросить с пристрастьем? – Марков  усмехнулся.
- Детективов начитались? Допрашивали всеми разрешенными способами, версия одна: в салоне  были и взяли только то, что мы у них нашли при обыске, немного продали.
- Может и правда, может, остальное свистнули сами  работники, или остального просто не было в природе.
- Было, было. Бриллиантовое колье и подвеска, два браслета с изумрудами и диадема с топазами. Камни натуральные, была выставка Художественного Фонда.
- А чего плохо охраняли?
- Хорошо охраняли, даже вариантов нет, как так получилось-то. Да ладно, пообещайте, что сообщите, если вспомните что-либо из разговоров с Самойловой.
- А если сама придет?
- Не придет. Они оба в Сизо, опять на краже попались. Непонятно, такие брюлики на руках, а опять полезли, непонятно. Не складывается.
- Мне можно идти? Да, а как быть с рейсом?
- Да, да, я сейчас, – следователь торопливо заполнил  какую-то бумажку.
-
      Марков вышел на улицу. Майор Рогов задал ему задачку, она гораздо труднее и интереснее, чем все шахматные этюды, до которых он был большой охотник. Много дней он гадал и раскладывал этот замысловатый пасьянс и ответ пришел, как это часто бывает, во сне. Марков чуть не разревелся, он знает разгадку, а проверить не может, он за тысячи километров от родного дома.

      Что бы сделал добропорядочный гражданин, если бы знал, где хитники спрятали добро? Он бы позвонил в органы! Правильно, Марков сначала и собирался так сделать, но желание видеть все своими глазами решило исход его маяты. Он решил, что брюлики лежали там шесть лет, полежат еще два-три месяца до его возвращения.

      И они добросовестно дожидались новоиспеченного Шерлока Холмса в том месте, где оставила их хитромудрая Светлана и где надеялась их найти по возвращении из зоны. Она рассудила здраво: с брюликами или без них, все равно сидеть, только без них гораздо меньше и пол жизни впереди.

        На второй день по возвращении из рейса Марков направился к майору Рогову. Рогов был не в настроении и с трудом узнал Маркова, что показалось последнему обидным. Разговор оставил тяжелое впечатление и только разозлил Маркова. Он стал в позу:
- Вам что, неинтересно то, что я знаю по делу Самойловой?
- Повесилась твоя Самойлова в следственном изоляторе через несколько дней после твоего отъезда.
- Из-за меня?
- Да нет, сначала ее мужика в камере пришили, должен он много был кому-то на воле, а она, видно, от горя. Так и не знаем, где те брюлики.
- Хочешь, покажу? – Марков светился, как новый самовар.
-
Следак видимо решил, что посетитель прямо сейчас достанет драгоценности из кармана, ну чисто как Дэвид Коперфильд.
- Бери своих ребят, только пообещай, что дашь мне посмотреть на все эти сокровища!
- Не темни, где ты их нашел?
- Да ничего я не нашел, просто предполагаю, где они могут быть. Светка, царство ей небесное, на меня орала из-за того, что я продал спальный гарнитур, хотела знать, кому именно, а я говорил, что не знаю тех людей, приехали по объявлению и забрали. Она два дня пыталась пробраться в спальню.
- Вы знаете адрес этих людей.
- Я его брату отдал. Он там и стоит, вернее, стоял четыре  месяца назад.
- Едем, - с Рогова моментально сдуло безразличие.
-
    Марков в мельчайших подробностях помнит следственные действия. Сначала вскрыли кровать, долго искали, ничего не обнаружили, Марков даже расстроился.
        В конце концов нашли в двойном дне пуфика, которого, по закону подлости, в этот момент в спальне не оказалось. Следователь зашел в кухню попить и заметил этот злосчастный пуфик, который уже несколько лет использовали для хранения картошки.

        Вот уж поохала Лида, когда сыщики выбили дно пуфа  и выложили на стол аккуратненький пакет, а там, сверкая и переливаясь в лучах закатного солнца, играли всеми цветами радуги прекраснейшей огранки бриллианты. Незабываемое зрелище, не каждому суждено увидеть в жизни такую красоту, а те, кто видел, понимает, что сравнить это не с чем.