Дело Алексея Однокозова. Одним файлом

НА ФОТО: Однокозов Алексей Григорьевич.
Из архива Н. И. Сидорова.

***

ПЯТИГОРСКИЙ МОТОРОРЕМОНТНЫЙ ЗАВОД.
УГОЛОВНОЕ ДЕЛО АЛЕКСЕЯ ОДНОКОЗОВА.
1937-1939 гг.

1. АРЕСТ

14 августа 1937 года директора Пятигорского мотороремонтного завода имени Евдокимова Однокозова Алексея Григорьевича арестовали сотрудники 4-го отдела управления госбезопасности УНКВД по Орджоникидзевскому краю. Группу сотрудников возглавлял тов. Капзец.
После обыска в доме по Мясницкой-3, где проживал А. Г. Однокозов с семьей, его, подозреваемого в преступлениях по Ст. 58 п. 10 ч. 1 и 11 УК РСФСР, доставили в дом предварительного заключения УНКВД города Пятигорска. Однако, анкету арестованного составили не сразу, а через несколько дней, 21 августа 1937 года. Бланк анкеты установленной формы заполнял сотрудник дома предварительного заключения со слов арестованного.
Из анкеты: «…Однокозов Алексей Григорьевич родился 25 марта 1903 года в станице Советской Советского района Орджоникидзевского края».
Станица, на которую сослался в своих показаниях А. Г. Однокозов, была основана в 1777 году, как слобода Государственная Моздокского уезда Кавказской губернии. В 1920 году, после освобождения Терской области от войск Добровольческой Армии, жители станицы Государственной активно поддержали советскую власть, в связи с чем, 13 июня 1920 года станица получила новое название – Советская. В январе 1935 года станица становится центром Советского района Северо-Кавказского. Ныне станица Советская входит в состав Кировского района Ставропольского края.
Позднее, в 1941 году в листке по учету кадров А. Г. Однокозов запишет, что родился он «…в марте 1903 года в селе Архангельском Орджоникидзевского края». Село Архангельское с 1900 года входило в состав Прасковейского уезда Ставропольской губернии.
Далее из анкеты А. Г. Однокозова: «…Образование среднее. Окончил 2-й курс института имени тов. Молотова в г. Москве в 1931 году.
Профессия и специальность – техник-механик.
Социальное происхождение – из рабочих.
Социальное положение – служащий. До революции состоял на иждивении родителей, после революции – работал на партийных и хозяйственных руководящих должностях.
Партийность. Бывший член ВКП(б) с 1926 года по 28 июля 1937 года. Исключен Пятигорским горкомом партии.
Национальность и гражданство. Русский, гражданин СССР.
На воинском учете состоит в Пятигорском мобилизационном округе по категории п. 7. В белых и других контрреволюционных армиях не служил, в бандах и восстаниях против Советской власти не участвовал. Не судим».
Анкетой арестованного не предусмотрена графа: «Служба в Красной Армии, Красной Гвардии, в партизанских отрядах, когда и в качестве кого». Поэтому Алексей Однокозов не указал в анкете о своем участии в гражданской войне 1918-1920 годов. Ему в эти годы было 15-17 лет, возраст на тот момент непризывной.
Далее из анкеты: «…Состав семьи. Жена – Однокозова Т. И., 29 лет; Дочь – Однокозова Н. А., 11 лет; Мать – Однокозова; 4. Отец – Однокозов Г. П., 74-х лет. Паспорт выдан в 1936 году в Пятигорском 1-м городском отделении милиции.
Особые приметы. Рост выше среднего, волосы русые.
Особых замечаний от арестованного не поступило».
Вскоре А. Г. Однокозова отправили в краевой центр – город Ворошиловск, где работники УНКВД по Орджоникидзевскому краю стали проводить по делу следственные действия.
11 сентября 1937 года сотрудники госбезопасности арестовали главного инженера Пятигорского мотороремонтного завода имени Евдокимова, члена партии ВКП(б) Шаповалова Якова Дмитриевича. Родился он в 1896 году в деревне Поробленное, проживал и работал в городе Пятигорске.
В этот же день под стражу взяли главного бухгалтера мотороремонтного завода Фантена Ренэ Жановича. Он уроженец города Киева, родился в 1898 году, по национальности – немец, беспартийный, малограмотный, но счетное дело знал хорошо.
Группа руководящих работников Пятигорского мотороремонтного завода во главе с директором А. Г. Однокозовым подозревалась в совершении преступлений, предусмотренных Статьей 58 п. 7, 10 и 11 Уголовного Кодекса РСФСР.

2. ОБВИНЕНИЕ

Долго находились под следствием Однокозов, Шаповалов и Фантен. Прошли зима и лето, затем – следующая зима. За это время десятки тысяч советских граждан поправили здоровье на курортах Минеральных Вод: в Пятигорске, Кисловодске, Железноводске, Ессентуках. Много было ими употреблено лечебных нарзанов, принято целебных грязевых и водных ванн. Количество выпитого хорошего грузинского вина и дагестанских коньяков отдыхающими – не меряно, число курортных романов – не счесть. А для наших героев-заключенных время, как бы, остановилось. Уже и на допросы вызывали редко. Даже запамятовали, о чем говорили следователю, писавшему протокол под диктовку. Складывалось впечатление, что о них просто забыли…
И вот, 2 марта 1939 года в городе Ворошиловске оперуполномоченный 2-го отделения 1-го отдела экономического управления УНКВД по Орджоникидзевскому краю Мягков, рассмотрев дело № 683, нашел: «…Произведенным по делу следствием причастность Однокозова Алексея Григорьевича к правотроцкистской организации не доказана, также недоказана проводимая им агитация».
Однокозов думал, что, наконец-то, справедливость восторжествовала, и в душе радовался, скоро на свободу, к семье, родным. Но у оперуполномоченного была конкретная задача, поставленная перед ним руководством, переквалифицировать дело по другой статье. И это ему удалось. Изучив материалы уголовного дела, Мягков постановил: «…Ранее предъявленное А. Г. Однокозову обвинение по Ст. 58 п. 10 ч. 1 и 11 УК РСФСР отменить и предъявить обвинение по Ст. 58-7 УК РСФСР».
Постановление утвердил начальник 1-го отдела ЭКУ УНКВД, лейтенант государственной безопасности А. Волков.
2 марта 1939 года, поздно ночью, оперуполномоченный Мягков зачитал Однокозову новое обвинение:
- С 1934 года по день ареста 1937 года Однокозов А. Г., совместно с Шаповаловым Я. Д. и Фантеном Р. Ж., проводил вредительскую и подрывную деятельность на Пятигорском мотороремонтном заводе имени Евдокимова. Эта работа выражалась в проведении некачественного ремонта тракторных моторов для МТС, в срыве строительства авторемонтного цеха. Из за срыва сроков ввода объекта, заморожено средств на сумму 260 тысяч рублей. Фигурантами дела разбазаривались государственные средства в корыстных целях в ущерб производству. Саботаж мероприятий по технике безопасности и охране труда способствовал росту травматизма на производстве, подрыву здоровья рабочих.
Однокозов стойко, молча, выслушал Мягкова, по его требованию на постановлении написал: «Настоящее постановление мне объявлено 2 марта 1939 года», поставил подпись.

3. НОВОЕ ОБВИНЕНИЕ. 1939 г.

Новое обвинение перечеркивало полуторагодичную работу следствия. Предстояло все начинать сначала: проводить допросы и очные ставки, собирать характеристики, справки и так далее. А для Однокозова и его подельников – трата нервов, здоровья, испытание характеров, переживание родных.
13 апреля 1939 года Однокозова привели в кабинет оперуполномоченного 4-го отдела УГБ УНКВД по Орджоникидзевскому краю Шепеля. Начался очередной допрос, составление новой анкеты, другие процессуальные действия. В анкетных данных о месте рождения А. Г. Однокозов по-прежнему указывал станицу Советскую Орджоникидзевского края. Место проживания семьи – г. Пятигорск.  В сведениях о составе семьи указал два человека: жену – Таисию Ивановну и дочь – Нинэль, 12 лет.
Однокозов попросил оперуполномоченного внести в анкету сведения о своем награждении Грамотой ВЦИК, и дал показания о своем участии в гражданской войне, службе в Красной Армии:
- С 1918 по 1919 годы я состоял бойцом в партизанском отряде товарища Кучуры, участвовал в боях под станицей Прохладной. В Красной Армии служил с 1919 по 1923 годы. До 1922 года служил рядовым, затем – политруком.

Кучура Владимир Иванович родился в 1885 году в ста¬нице Государственной Тер¬ской области, в семье бедного казака. До Октябрьской социали¬стической революции был уче¬ником в ремесленной школе, затем работал на Грозненских нефтепромыслах. В годы первой мировой войны находился на фронте. В начале 1916 года бежал из армии, за что преследовался военно-полевым судом. В период февральской буржуазно-демократической революции находился в станице Государственной, где при¬нимал активное участие в переделе земель помещиков и наделении землей малоземельных. В марте 1918 года был избран делегатом и участвовал в работе 2-го съезда на¬родов Терской области, на котором была провозгла¬шена Советская власть на Тереке. В этом же году вступил в партию большевиков. Будучи уполномоченным Совета народных комиссаров Терской Советской республики, в марте-мае 1918 года принимал активное участие в становлении Советской власти в казачьих станицах Моздокского и Кизлярского округов.
В июне 1918 года В. И. Кучура организовал крупный красногвардейский отряд из числа революционного ка¬зачества и иногородних крестьян станицы Государственной. Крас¬ные войска под его командованием успешно громили белые банды на Георгиевском и Невинномысском боевых участках.
О событиях того времени сохранились воспоминания Каторгина Ивана Михайловича, 1900 г. рождения, уроженца села Солдато-Александровского, рядового краснопартизанского отряда В. И. Кучуры: «…В августе 1918 года в наше село прибыл революционный отряд из станицы Государственной, состоявший исключительно из молодежи. Возглавлял его казак Владимир Иванович Кучура. Он и его товарищи призывали жителей села вступать в отряд для борьбы с контрреволюцией. Молодые крестьяне живо откликнулись на этот призыв. В отряд вступил и я. Сначала служил коноводом, а потом мне вручили боевое оружие, я стал бойцом.
Впервые участвовал в бою около экономии помещика Карпушина, где отряд Кучуры вступил в схватку с зажиточными казаками из станиц Государственной, Прохладной и других. Победу одержали красные. Это окрылило нас, вселило в каждого уверенность, помогло нам в дальнейших сражениях.
В октябре того же года меня и других бойцов послали на курсы красных конников в г. Святой Крест. Там нас приписали к 3-му Коммунистическому полку 1-й Святокрестовской дивизии, которой командовал Чугуев. Здесь под руководством опытных командиров мы и овладели искусством красных кавалеристов…»
Надо полагать, что в это же время в краснопартизанском отряде В. И. Кучуры состоял его земляк, 15-летний Алексей Однокозов.
После отступления XI армии на Астрахань В. И. Ку¬чура был командиром отдельного кавалерийского диви¬зиона при 34-й дивизии, действовавшей на Волге в рай¬оне городов Астрахани и Царицына. 28 июля 1919 года в бою под Черным Яром он был тяжело ранен и от¬правлен в Астрахань на излечение. По выздоровле¬нии его назначили командиром кавалерийского дивизи¬она отряда особого назначения в составе XI армии. В феврале 1920 года, находясь на посту начальника левого боевого участка, принимал активное участие в очищении от белых банд г. Святого Креста, Георгиевска, Моздока, Пятигорска.
В конце 1921 года Терский комитет РКП(б) направил В. И. Кучуру на работу в Комисса¬риат внутренних дел Горской Советской республики. В 1922 году он работал в должности председателя Советского, затем Прохладненского волостных исполкомов, а в 1923 году – начальником Георгиевского уездного зе¬мельного отдела.
В 1931 году, после окончания Новочеркасской сельхозакадемии, В. И. Кучура был направ¬лен на строительство Терско-Кумской ирригационной системы, где работал в должности заместителя начальника строительства. В 1939 году принимал участие в строи¬тельстве Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве. После закрытия выставки возвратился в Став¬ропольский край.
В августе 1942 года В. И. Кучура, в связи с угрозой немецкой ок¬купации, эвакуировался в Узбекскую ССР, где работал начальником отделения Северо-Ферганского канала. В марте 1944 года был отозван партийными органа¬ми из Узбекистана в Ставропольский край на восста¬новление Терско-Кумской ирригационной системы. По¬сле 1953 года находился на хозяйственной работе в г. Пятигорске. Почетный гражданин г. Пятигорска.

Допрос Алексея Однокозова продолжился.
- А теперь, гражданин политрук, расскажите подробно о вашей трудовой деятельности, - попросил оперуполномоченный Шепель.
Для Однокозова не составило большого труда рассказать о своем, пока что небольшом, трудовом стаже. Он начал медленно диктовать следователю историю своей рабочей биографии, комсомольской и хозяйственной карьеры:
- Моя самостоятельная трудовая деятельность началась в 1923 году. Первое время, примерно с год, я работал вальцовщиком на мельнице в селе Нины Архангельского района. В 1924 году в феврале месяце уездный комитет комсомола направил меня в село Воронцово-Александровское на должность секретаря волостного комитета комсомола. Затем, там же, с организацией районов я работал секретарем райкома комсомола до 1928 года.
Шепель:
- Сразу скажу вам, гражданин Однокозов, в вашей биографии есть нестыковки. В 1923 году еще не было Архангельского района, а существовал Прикумский уезд. Скорее всего, вы работали на мельнице в селе Нины Архангельской волости Прикумского уезда. Районирование Ставропольской и Терской губерний проводилось в начале 1924 года. Следовательно, с весны 1924 года вы работали секретарем Воронцово-Александровского районного комитета комсомола.
- Может быть! Я был молод и не вникал в суть административных реформ.
- А в рядах ВЛКСМ, в какие годы состояли?
- В комсомол я вступил в 1920 году, сразу же, как Ставрополье освободили от белых и в губернии стали создаваться первые комсомольские ячейки. Так что, я один из первых ставропольских комсомольцев. Выбыл из комсомола в конце 1927 года.
- Ясно! Продолжайте.
- В начале 1928 года по решению районного комитета ВКП(б) меня направили на работу в Воронцово-Александровский «Райкоопхлебсоюз», где меня избрали председателем правления. Проработал я там не много, месяцев шесть, после чего правлением «Хлебоцентра» был направлен на 4-х месячные курсы по повышению квалификации. Учеба проходила в городе Москве. Получив свидетельство об окончании курсов, получил направление в город Георгиевск на должность председателя правления Райполеводсоюза. Этой работой занимался примерно с год. В начале 1930 года окружной комитет ВКП(б) перебросил меня в город Пятигорск на должность члена правления Терского окружного Полеводсоюза.

4. ОКРУЖНОЙ ПОЛЕВОДСОЮЗ

- О работе в Полеводсоюзе расскажите подробнее, - попросил следователь.
Однокозов:
- Я могу приложить к протоколу допроса документ: «Информационная сводка Терского окружного «Полеводсоюза» Северо-Кавказскому крайполеводсоюзу о работе групп бедноты». Дата на ней проставлена – 8 апреля 1930 года.
- Это замечательно, - одобрил Шепель. – Но Вам ее придется зачитать вслух. Такой порядок! Сводка по объему большая?
- Нет! Всего три страницы, - ответил Однокозов. – К сводке еще прилагалась специальная таблица, заполненная по нами разработанной форме. Но таблицы у меня нет.
- Не важно! Читайте сводку.
- Информационная сводка отражает данные за период с 18 января по 1 апреля 1930 года, - начал Однокозов.
Затем он зачитал сводку Терского окружного Полеводсоюза полностью: «…I. Группы бедноты в ниже поименованных районах создавались в начале организации колхоза, а больше всего в пе¬риод организации сплошного колхоза.
II. Группы бедноты созданы порайонно: Прохладненский район – 9 групп, Воронцово-Александровский – 14, Моздокский – 9, Прикумский – 15, Георгиевский – 19, Ессентукский – 14, Минводский – 12. Всего по округу в колхозах полеводческой системы орга¬низовано групп бедноты – 93.
Организация групп проходила в разные сроки, для приме¬ра приводим два района. Георгиевский, организовано 19 групп в следующие сроки: в январе – 4, феврале – 4 и в марте – 11. Ессентукский: январь – 3, февраль – 5 и в марте – 7. Таким образом, можно заключить, что в основном организация групп бедноты проходила в округе в колхозах нашей системы в марте месяце.
III. Организационное укрепление групп бедноты началось в марте месяце под руководством партийных ячеек и фракций ВКП(б), как райполеводсоюзов, так и колхозов. Руководите¬лями групп бедноты на 90% работают председатели колхо¬зов, а остальными – руководят члены правлений колхозов. Руководящими материалами руководители снабжаются своевременно через партячейки, а также и от нас. Планов работ по группам бедноты не составлено, на эту сторону мы обратили внимание, дали директиву, чтобы планы были со¬ставлены и утверждены партячейками.
IV. Работа групп бедноты, а также и состав групп по районам представляется по специальной форме, выработанной нами, которая прилагается к данной информационной сводке.
Результат работы групп. В основном решение групп бедноты проводится в жизнь всеми колхозами, но имеются и такие моменты, что из-за невнимательности и непринятия должных мер со стороны правления колхоза, не в основном, но в части их, срывались показатели. Для того, чтобы контролировать выполнение решения групп, а так¬ же и налаживать работу таковых, у нас при каждом райполеводсоюзе имеются организационные отделы. Но беда в том, что районные организации почти систематически отрывают наших работников от их непосредственной работы и бросают их на другую работу. Принимая во внимание все вышеуказанное, мы считаем, что работа с группами бедноты у нас еще не так твердо налажена по следующим вопросам:
1. Нет со стороны наших районных союзов должного руководства и контроля над работой групп, объясняется это частью халатностью, а в большей мере сказывается отрыв работников.
2. Несмотря на ряд директив с нашей стороны райполеводсоюзам о порядке работы с группами бедноты и увязки ее с парторганизациями, нашими работниками районов до настоящего момента необходимость этого дела не уясняется. Пример разговоров работников по Прикумскому и Ессентукскому районам, которые говорят, что это дело не наше, это проводят партячейки, зачем мы будем проводить эту работу.
3. До настоящего момента в Терском округе не созывалось специального совещания наших работников по вопросам массовой работы в колхозах. 15 апреля сего года правлением Терского Окрсоюза созывается окружное совещание массовых работников от райполеводсоюзов, на котором данный вопрос будет детально прорабатываться».
- Сводку подписали: председатель правления Окружного «Полеводсоюза» тов. Ядров и я – Однокозов, работавший тогда в должности заведующего организационным отделом, - закончил чтение обвиняемый.
- Как долго Вы работали в Терском окружном полеводсоюзе?
- Проработал я там совсем мало, два с половиной месяца. Ставропольский и Терский округа упразднили…
- Да, да! Я это помню. Города и районы стали непосредственно подчиняться городу Ростову-на-Дону, центру Северо-Кавказского края. Но, по-моему, неудачная реформа. Ростов все вопросы замкнул на себя. Окраины оказались в трудном положении – по каждому, даже простому вопросу, надо выезжать в центр. А с транспортом были проблемы…


5. МОСКВА, МОЗДОК, ПЯТИГОРСК

Немного помолчали. Затем Шепель участливо спросил:
- Ну и что, гражданин Однокозов, с ликвидацией округов вы остались не у дел, без должности?
- Да нет, все у меня сложилось замечательно, меня в третий раз послали на учебу в столицу. Теперь уже надолго! Один год и три месяца я учился в Московском институте имени Молотова на курсах механизаторов.
- И какую специальность вы получили?
- Самую востребованную! – заявил Однокозов. – Мне выдали диплом техника по эксплуатации автотракторного парка. С 1929 года в стране началась коллективизация, в колхозы и совхозы стали поступать тракторы, сначала – импортные, затем – отечественные. Инженеров и механиков по эксплуатации и ремонту практически не было. Меня сразу же после окончания учебы послали в Моздокскую МТС Наркомзема СССР на должность директора. На первых порах трудно было. Опыт организаторской работы у меня уже имелся, а вот инженерная практика пришла со временем.
- Как вы попали на работу в Пятигорск?
- В 1933 году Северо-Кавказский крайком ВКП(б) отозвал меня из Моздока и перебросил на мотороремонтный завод.
- Как давно вы проживаете в Пятигорске?
- Семью перевез из Моздока в Пятигорск в январе 1934 года. С того времени и живу в этом городе постоянно.
- На этом закончим, - решил Шепель. – Подписывайте протокол допроса.
Однокозов расписался. В протоколе допроса осталась запись: «Записано с моих слов верно, протокол мне прочитан, в чем и подписываю. 13 апреля 1939 г.»

6. СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

28 апреля 1939 года в городе Ворошиловске оперуполномоченный 2-го отделения 1 отдела ЭКУ УНКВД по Орджоникидзевскому краю Мягков рассмотрел следственное дело № 683 по обвинению директора Пятигорского мотороремонтного завода Однокозова Алексея Григорьевича в преступлениях, предусмотренных по Ст. 58 п. 7 УК РСФСР.
В проекте постановления Мягков писал: «… В анкетах и биографических данных, представлявшихся Однокозовым в различные, как партийные, так и советские инстанции, Однокозов сообщал о себе, как о бывшем красном партизане, вступившем в партизанский отряд еще юным подростком 15-ти лет, участвовавшем в неоднократных сражениях против белогвардейских банд и находившимся в общей сложности в рядах Красной Армии до 1922 года. Равным образом, в тех же документах Однокозов писал о том, что его старший брат Василий Однокозов был также красным партизаном, погиб в годы революции, будучи повешен белыми.
О своей сестре, матери и отце Однокозов сообщал те же сведения, то есть выдавал их за красных партизан, подвергавшихся в годы гражданской войны зверским издевательствам со стороны кулацко-белогвардейских банд. Все это, как установлено следствием, не соответствует действительности и является прямым вымыслом Однокозова, который никогда к партизанскому движению отношения не имел и что, обманывая советско-партийные организации, в этом он прибегал к билету красного партизана, добытого им обманным путем.
Расследование также установлено, что Однокозов, вступая в ряды ВКП(б) в 1926 году, умышленно скрыл от партии, что его старший брат Однокозов Василий, которого Алексей везде и всюду афишировал, как красного партизана, погибшего за революцию, был в действительности офицером белогвардейского полка. В 1920 году этот полк принимал участие в подавлении революционного восстания в селе Солдатском. В этом же году Однокозов Василий бежал от преследования красных, которыми, возможно, и был убит».
Методы дознания и следствия того времени заставляли людей признаваться в более существенных «преступлениях», поэтому этот факт Однокозов признал, как равным образом признал и то, что свое партизанство он сумел оформить фиктивными документами.
В ходе допроса оперуполномоченный Мягков напомнил А. Г. Однокозову о его антигосударственных преступлениях, а именно:
- Вы, гражданин Однокозов, за период с 1934 по 1937 годы:
а) допускали выпуск недоброкачественного ремонта тракторных моторов для МТС;
б) затянули строительство авторемонтного цеха, вели его по заведомо неправильному проекту, что вызвало переделку начатого строительства и лишние затраты денежных средств;
в) под видом выдачи премий работникам ИТР незаконно израсходовали денежные средства в сумме свыше 50 тысяч рублей, из коих же сам лично присвоил в течение 1935 и 1937 годов – 10,6 тысяч рублей;
г) в личных корыстных целях за счет завода за бесценок изготовляли домашнюю обстановку для работников краевых учреждений и Наркомзема;
д) для скрытия своих преступлений, на заводе проводили зажим критики и самокритики.
После чего, Мягков сделал вывод, что «…вышеперечисленные преступные акты, якобы совершенные А. Г. Однокозовым из контрреволюционных побуждений, подтверждения не нашли, и как установлено расследованием, они полностью попадают под действие, предусмотренное Ст. 109 УК РСФСР», и постановил: «…Ранее предъявленное обвинение Однокозову по Ст. 58 п. 7 УК РСФСР отменить и предъявить ему обвинение по Ст. 109 УК РСФСР. Обвиняемого Однокозова из под стражи освободить под подписку о невыезде с постоянного места жительства».
В тот же день, постановление было согласовано с начальником 1-го отдела ЭКУ, лейтенантом госбезопасности А. Волковым, а на следующий день утверждено начальником Краевого Управления НКВД, капитаном ГБ Панковым Василием Михайловичем.
4 мая 1939 года, в первой половине дня, А. Г. Однокозова ознакомили под роспись с постановлением о переквалификации дела и освобождении его из под стражи. На свободу так же выходили главный инженер завода Я. Д. Шаповалов и главный бухгалтер Р. Ж. Фантен.
5 мая 1939 года в теплый, солнечный день Однокозов прошел через контрольно-пропускной пункт Ставропольской тюрьмы. Дышалось легко и свободно, но, особой радости не было, «давил» груз обвинения в преступлениях, теперь уже по новой, 109-й статье. У ворот тюрьмы его встретили родные, жена – Таисия Ивановна и тринадцатилетняя дочь Нинэль.

7. РОДНЫЕ И БЛИЗКИЕ

Однокозова (Александрова) Таисия Ивановна родилась 4 мая 1908 года в городе Кисловодске. Ее отец – Александров Иван Никанорович, выходец из мещан города Кизляра, состоял чиновником городской почтово-телеграфной конторы. Мать ее – дочь урядника станицы Александроневской Мария Алексеевна, урождённая Шапошникова.
11 июля 2011 года Главацкая Татьяна писала нам: «…Занимаясь изучением истории своей семьи, я выяснила, что моя родственница – Александрова Таисия Ивановна была замужем за Однокозовым Алексеем Григорьевичем, бывшим первым секретарем Благодарненского районного комитета ВКП(б) с 1941 по 1942 годы. В нашем семейном альбоме сохранилась фотография Алексея и Таисии Однокозовых. На фото они молодые в 1926 году. Я живу в г. Ставрополе. Моя девичья фамилия Александрова. Таисия мне приходится двоюродной тетей. Отец Таисии – Александров Иван Никанорович и мой дед – Александров Андрей Никанорович, родные братья.
Александров Иван Никанорович родился 28 мая 1885 года в городе Кизляре в семье мещанина Никанора Александрова сына Александрова (1862 г. р.) и законной жены его Надежды Стефановны (1865 г. р.). Крещение Иоанна было совершено в Казанском соборе города Кизляра Кавказской епархии 30 мая 1885 года. Восприемниками стали: Кизлярский мещанин Георгий Иванов Варламов и жена рядового – Дария Савина Кулакова.
Иван был старшим сыном в семье. Мальчика отдали обучаться в 3-х классное городское училище. Аттестат об окончании курса в Кизлярском городском училище выдан ему 6 июня 1899 года. Встал вопрос: «Куда податься сыну простого Кизлярского мещанина?»
Геннадий Шапошников в статье «Мотивация к труду в учреждениях связи России во второй половине XIX – начале XX вв.» писал: «…Почтово-телеграфное ведомство стало первым в России, где государственная служба была открыта для лиц всех сословий. В учреждения связи пришли выходцы из мещан, разночинцев, семей мелких чиновников. Мощным мотивационным стимулом для них стала возможность повысить свое общественное положение: стать чиновниками Министерства Внутренних Дел. Таким образом они получали возможность перейти в сословие «личных почетных граждан», а, дослужившись до VIII классного чина, получить и личное дворянство».
23 января 1901 года Александров Иван Никанорович подал прошение на имя начальника Кизлярской почтово-телеграфной конторы: «Имея ревностное желание поступить в Почтово-Телеграфную Контору, кандидатом для изучению службы Почтово-Телеграфного Чиновника VI разряда, для чего предоставляю следующие документы: Метрическая выпись за № 239, Удостоверение о благонадежности Местной полиции за № 3715, Фотографическую карточку». Вместе с прошением он дал подписку, что ни каким массонским ложам не принадлежит.
27 января 1901 года начальник Кизлярской Почтово-телеграфной конторы подал рапорт Начальнику Владикавказского почтово-телеграфного округа следующего содержания: «Представляя при этом Вашему превосходительству прошение с документами мещанина Ивана Александрова, имею честь просить допустить его к изучению почтово-телеграфной службы. Начальник конторы В. Булгаков». Ответ пришел 10 марта 1901 года. Начальник Владикавказского почтово-телеграфного округа поставил на прошении резолюцию: «Разрешаю допустить мещанина Ивана Александрова к научению службы на должность п.-т. Чиновника VI разряда».
И. Н. Александров стал учеником при Кизлярской Почтово-телеграфной конторе. При поступлении он дал еще одну подписку: «…Я, нижеподписавшийся, сим обязуюсь в совершенной тайне содержание всех телеграмм, которые дойдут до сведения моего, какого бы существа оне ни были, равно не открывать посторонним лицам, кем и кому телеграммы были поданы, в чем и даю подписку; в противном случае, подвергаюсь ответственности по всей строгости законов. К сей подписке сын Кизлярского Мещанина Иван Никоноров Александров».
Главацкая Татьяна писала: «…Читая статьи о службе почтово-телеграфных чиновников, везде встречала высказывания, что простые чиновники, которые начинали службу с 6-го низшего разряда, очень долго ждали повышения по службе, лишь через 15-18 лет некоторым удавалось дослужиться до четвертого разряда. И это был потолок. Забегая вперед, скажу, что служба Александрова Ивана, опровергает эти высказывания. Возможно, это исключение из правил или какие-то личные качества, а может быть и географическое положение места службы? Но как бы там не было, карьера его шла успешно!
В мае 1901 года И. Н. Александров подал увольнительное свидетельство об исключении его из общества мещан города Кизляра. Его просьба была рассмотрена и об этом сохранилась запись: «Тысяча девятьсот первого года мая 7 дня мы нижеподписавшиеся Кизлярские мещане, собравшиеся сего числа в помещении Кизлярской городской управы слушали прошение Кизлярского мещанина Ивана Никоноровича Александрова уволить его из числа мещан г. Кизляра и выдать ему увольнительное свидетельство для предоставления Почтово-Телеграфному ведомству. Постановили: Уволить из числа мещан г. Кизляра Александрова Ивана Никоноровича, рожденного 28 мая 1885 года».
Карьера И. Н. Александрова складывалась удачно. С 1909 года он служил почтово-телеграфным чиновником в г. Кисловодске. В его личном деле сохранились приказы о постоянном повышении разряда почтово-телеграфного чиновника и присвоении очередных классных чинов.
24 октября 1913 года его по службе перевели в г. Майкоп. Следом переехала семья. Волнения в связи с переездом, влажный климат, а, возможно, и стечение обстоятельств, серьезным образом отразились на здоровье супруги Марии Алексеевны, которая заболела малярией. Болезнь протекала в тяжелой форме, в результате чего у нее развилось малокровие. Иван Никанорович стал жаловаться на частые приступы ревматизма. В связи с этим, он написал прошение руководству Владикавказского почтово-телеграфного округа о переводе на Кавказские Минеральные Воды. Его просьбу удовлетворили и 27 июня 1915 года назначили заведующим почтовым отделением в чине второго разряда на Кисловодском железнодорожном вокзале. Семья Александровых вернулась в Кисловодск. Жизнь наладилась.
Иван Никанорович рос по карьерной лестнице. 23 сентября 1916 года его повысили до чиновника 1 разряда. Но в их спокойную и размеренную жизнь, как и в судьбы миллионов людей России, внесли свои коррективы революция и гражданская война. В Кисловодске периодически менялась власть. Городом управляли то белые, то красные. Население осталось без снабжения топливом и продуктами питания, начался голод, разразился сыпной тиф.
14 января 1919 года И. Н. Александрова по приказу командования XI Красной Армии направили в город Минеральные Воды в распоряжение начальника полевого почтово-телеграфного отдела. Прослужив там всего 5 дней, он был вынужден эвакуироваться вместе с отступающей армией в Моздок, а затем – по направлению к Кизляру. Штат Минераловодской почтово-телеграфной конторы в полном составе покинул город «под страхом расстрела за неисполнение».
И. Н. Александров, не доезжая 60-ти верст до Кизляра, бежал из красного эшелона. Он нашел убежище у своего хорошего знакомого и коллеги, начальника почтово-телеграфного отделения станицы Старогладковской господина Бебеха. На следующий день станицу заняли белоказаки. Можно было возвращаться домой в Кисловодск. Но пассажирские поезда не ходили, в основном эшелоны перевозили военные грузы и армейские части Добровольческой Армии.
Иван Никанорович с попутным гужевым обозом отправился на родину жены в станицу Александроневскую, в пути заболел тифом, и его привезли в станицу в жару и бреду, в безнадежном состоянии. После выздоровления он отправился в Кисловодск. В городе действовала военная власть белых. На работу его не приняли, сославшись на приказ об увольнении в «связи с самовольным оставлением службы». Положение стало безнадежным, средств для содержания семьи нет. В городе свирепствовал тиф. Иван Никонорович заболел возратным тифом. Не убереглась от инфекции и Мария Алексеевна, она заболела сыпным тифом и вскоре умерла.
В семейном альбоме Александровых сохранилась фотография с подписью: «Память смерти мамы, умершей 30 марта 1919 г. в Здравнице № 1. Медицинский  персонал: лечивший ее Доктор Кессель, фельдшер А. Н. Александров (стоит) и сестра милосердия А. А. Раевская, а за ея отсутствием ученица 1 класса Кисловодской медицинской школы Тая Александрова».
Таисия Ивановна Александровна осталась без матери, с больным отцом и бабушкой. Выздоровев, Иван Никонорович собрал необходимые документы, подтверждающие обоснованность его отсутствия на службе, подал прошение начальнику Почтово-телеграфного округа о восстановлении в должности. За него перед высоким начальством похлопотал начальник Кисловодской конторы господин Зимин.
И вот, И. Н. Александров приступил к служебным обязанностям. Но не надолго. Некие «доброжелатели» написали на него донос. 15 августа 1919 года его арестовывали и поместили в тюрьму. Но вскоре органы разобрались в необоснованности обвинений в преступлении и освободили. 20 сентября Александрова восстановили на службе, но уже 11 октября 1919 года его вновь арестовали сотрудники Контрразведывательного отделения района Минераловодской группы. На этот раз он «…обвинялся в службе у Советской власти в качестве военного цензора телеграфа и члена ревизионной комиссии при Кисловодском Совдепе».
Одиннадцатилетняя Таисия и ее бабушка остались без средств к существованию. В это трудное время им помог брат Ивана Никаноровича – Андрей, который служил у доктора Кесселя фельдшером.
И. Н. Александрову вскоре вновь удалось выйти на свободу. В его личном деле имеется соответствующая справка: «Чиновник 1 разряда Иван Александров из под ареста освобожден и с 21 сего февраля допущен к несению службы. 22 февраля 1920 г.»
В начале 1920 года в Кисловодске восстанавилась советская власть. В мае отца Таисии назначили заведующим почтово-телеграфной конторы. Но перенесенный тиф и плохое содержание в тюрьме сильно подорвали его здоровье. Сначала он обратился к руководству с просьбой перевести его в простые работники, а затем, в 1921 году прошел медицинское освидетельствование и уволился со службы.

8. ДОЧЬ НИНЭЛЬ АЛЕКСЕЕВНА ОДНОКОЗОВА

Главацкая Татьяна писала: «…Таисия Ивановна в 1925 году вышла замуж за Алексея Григорьевича Однокозова. 31 марта 1927 году у них родилась дочь – Однокозова Нинэль Алексеевна. Муж по долгу службы каждые два-три года переезжал из одного города в другой, семья следовала за ним. С 1933 года жили в Пятигорске, Алексей Григорьевич работал директором мотороремонтного завода, в семье был достаток, личная легковая автомашина, дочь пошла в школу. Но в 1937 году Алексея Григорьевича арестовали, обвиняли в антисоветской деятельности».
В Ставропольском краевом музее хранится письмо дочери Однокозова – Нинэль Алексеевны. 11 ноября 1990 года она писала: «…Из биографических данных об отце в моей памяти сохранилось следующее. Родился он в 1903 году в станице Советской в семье казака Григория Петровича Однокозова, учился в церковно-приходской школе, после окончания которой, был отдан в ученики на мельницу, но «карьера» его дальше грузчика на этом поприще не пошла. Революция 1917 года внесла свои коррективы. Вскоре отец вступает в комсомол, его избирают секретарем комсомольской ячейки. Служил в Красной Армии. Есть фото: отец в красноармейской форме с саблей. Этот период мне известен со слов мамы.
А вот период с 1925 года и дальше я знаю четко, и это подтверждается оставшимися фотографиями. В 1925 году отец женился на маме – Александровой Таисии Ивановне. Я родилась в 1927 году в селе Воронцово-Александровском. Отец, как говорила мама, любил технику, хорошо разбирался в ней, в связи с чем, был направлен на учебу. После завершения учебы его направили в 1930 году в г. Моздок директором МТС.
С 1932 по 1934 годы отец учился в Москве в Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. Мы с мамой тоже приехали в Москву, жили в общежитии. Помню, я ходила в детский сад. После окончания академии отец получил назначение в г. Пятигорск на должность директора мотороремонтного завода, куда мы и переехали. С 1 сентября 1934 года я пошла в первый класс.
Потом был роковой 1937 год. Отца исключили из партии, арестовали, как врага народа. Два года мы о нем ничего не знали. Нас, естественно, выселили из квартиры, конфисковали имущество. Мама осталась со мной, 10-летним ребенком на руках. На работу ее никто не принимал – жена врага народа. Спасибо добрым людям, рабочие с завода помогали нам. В мае 1939 года мы с мамой встречали отца в Ставрополе. Он был освобожден и реабилитирован, восстановлен в партии. Нам вернули квартиру. Следователя, который избивал отца, добиваясь показаний, судили. В общем, отец считал, что произошла ошибка, а справедливость, все-таки, восторжествовала. Все были счастливы, и никто не задумывался, что подорвано здоровье, что два года семья мучилась. И таких семей было немало!»


9. НОВОЕ ОБВИНЕНИЕ

Май 1939 года. Теперь А. Г. Однокозова регулярно вызывали по повесткам к следователю, который изъял документы на Пятигорском мотороремонтном заводе, дотошно в них копался, искал подтверждение фактам вредительства, неопровержимый компромат на директора и специалистов предприятия. Порой он задавал им вопросы по проблемам хозяйственной и экономической деятельности завода, в которых сам явно был некомпетентен.
В июне Однокозову был предъявлено новое обвинение: «…На протяжении 1934-1937 годов он своим руководством допускал выпуск недоброкачественного ремонта тракторных моторов для МТС;
- Проводил строительство новых авторемонтного и литейного цехов по неправильным проектам, чем самым принес материальный ущерб заводу и затянул строительство;
- Под видом выдачи премий разбазарил 50 тысяч рублей, из коих лично присвоил 10,6 тысяч рублей;
- Увеличил продажную стоимость моторов обменного фонда, чем переполучил излишних средств от МТС 44752 рубля;
- Увеличил отпускную стоимость токарных станков, чем самым перебрал излишних средств с покупателей 266787 рублей;
- За средства завода изготовлял мебель и сбывал ее за бесценок определенному кругу лиц;
- Зажимал критику и самокритику рабочих на заводе».
Главному бухгалтеру Пятигорского мотороремонтного завода Фантену Ренэ Жановичу следствие предъявило такое же обвинение, что и Однокозову, за исключением двух последних пунктов.
А вот главного инженера завода Шаповалова Якова Дмитриевича следствие обвиняло в преступлениях, связанных с его профессиональной деятельностью, с постановкой технологического процесса ремонта тракторных двигателей: «…Являясь ответственным лицом за качество ремонта моторов, проводил некачественный их ремонт;
- Составил проекты на строительство авторемонтного и литейных цехов, явно неправильные, не соответствующие технологическим процессам, чем самым причинил материальный ущерб заводу и затянул строительство;
- Саботировал проведению мероприятий по технике безопасности, чем способствовал травмам и заболеваниям рабочих;
- Вместо установленного режима при испытании моторов – 3 часа 30 минут, установил режим испытания – 1 час 10 минут, чем способствовал выпуску некачественного ремонта моторов;
- Всячески тормозил практическому осуществлению выдвигаемых рабочими рационализаторских предложений».
Следствие усиленно работало, готовило материалы для передачи в суд. Но и Однокозов с товарищами не сидели без дела, они представляли следствию документы, подтверждающие их невиновность. А затем, не ожидая от следствия и суда для себя ничего хорошего, подали жалобу Орджоникидзевскому прокурору.


10. ДЕЛО В КРАЕВОЙ ПРОКУРАТУРЕ

Реакция прокуратуры последовала почти немедленно! В середине июня 1939 года уголовным делом по Пятигорскому мотороремонтному заводу занялся помощник прокуратура по Орджоникидзевскому краю Лунин. Он изучил материалы дела, просмотрел дополнительные документы, представленные обвиняемыми Однокозовым, Шаповаловым и Фантеном, и посчитал, что для их привлечения к уголовной ответственности, собранных улик недостаточно.
Помощник крайпрокурора Лунин глубоко вник в суть дела и разобрался по каждому пункту обвинения. О своей кропотливой и плодотворной работе он доложил исполняющему обязанности заместителя крайпрокурора по спецделам Кордубайлову.
Лунин:
- Следствием установлено, что с 1934 по 1937 годы недоброкачественно отремонтировано 53 мотора из общего количества моторов – 3800 штук, что составляет около 2 %. Неизбежный брак по металлообработке по заводу был установлен в 5 % и законодательным органом – 7 %. Процент брака по Пятигорскому мотороремонтному заводу не превысил % допускаемого законодательством. Сроки ремонта моторов, установленные Орджоникидзевским крайкомом ВКП(б) и Крайзо – к 1 января и Наркомземом СССР – к 15 февраля, не нарушались и за эти проступки никто из обвиняемых не подвергался взысканию, даже в административном порядке.
- По ремонту моторов все ясно, - заключил Кордубайлов. – Что по премиям?
- Премии и другие вознаграждения обвиняемые получали с разрешения вышестоящего руководства Крайзо и Наркомзема СССР. Легковая автомашина, лично принадлежащая директору завода Однокозову, отремонтирована за счет государства по разрешению Наркомзема СССР. Остаток подотчетных сумм 1462 рубля объясняется тем, что у Однокозова имелись на эту сумму оправдательные документы, но они находились в его портфеле, изъятом при аресте. Никакого разбазаривания государственных средств со стороны обвиняемых не установлено. Им был предъявлен гражданский иск, который рассматривал народный суд, вынесший определение о взыскании с виновных незаконно полученных сумм. Однако суд высшей инстанции, в данном случае краевой, решение народного суда отменил и дело закрыл.
Лунин полистал пухлую папку с документами, нашел нужную бумагу и продолжил:
- Докладываю о строительстве на заводе. Авторемонтный и литейный цеха построены по проектам, утвержденным краевым экспертным техническим советом при Краевом земельном управлении. Проект в 1935 году рассматривался в Наркомземе СССР, где и был утвержден проектно-техническим советом. Следовательно, обвиняемые не должны нести ответственность по формулировке – «неправильное составление проекта».
- Вы лично проверяли документы проектно-технического совета Наркомзема. Они не «липа», не поддельные?
- Нет, нет! Все в документах в полном порядке. На заключении Совета и печати стоят, и подписи руководителей, - заверил своего непосредственного начальника Лунин, и тут же начал докладывать о проверке техники безопасности на заводе.
По его заключению, никакого саботирования в проведении мероприятий по технике безопасности на мотороремонтном заводе следствие не установило. Допрошенные свидетели показали, что на заводе имели место случаи травматизма рабочих. Но за период с 1934 по 1937 годы ни одного смертельного случая или тяжелого увечия работников предприятия по причине нарушения техники безопасности не зарегистрировано.
Затем Лунин перешел к бухгалтерским делам, анализу формирования цен на продукцию завода, расчетам с МТС и поставщиками. Кордубайлову вникать в калькуляцию себестоимости не особо хотелось, поэтому он сказал:
- Эту справку можешь не читать! Приобщи к делу!
В уголовном деле Однокозова и его товарищей имеется справка о том, что «…Самовольной калькуляции токарных станков директором завода Однокозовым следствием не доказано. По приказу Наркомзема СССР от 13 сентября 1937 года за № 778 отпускная цена токарных станков установлена в 8500 рублей за один станок. По этой цене станки и продавались в 1937 году.
Приказом от 26 мая 1938 г. за № 718 отпускная цена за один токарный станок установлена – 8000 руб. Поэтому никакого завышения калькуляции на токарные станки на заводе не производились.
Относительно увеличения отпускной стоимости тракторных моторов с 1600 рублей до 2223 рубля, вследствие чего перебор денег с МТС составил 44,7 тысяч рублей, факты не подтвердились. Цены реализации моторов своим постановлением № 1120 от 16 апреля 1937 года установил Наркомзем СССР: мотор завода ХТЗ – 2226 рублей, мотор завода СТЗ – 1800 рублей, мотор завода ФП – 1915 рублей. Пятигорский мотороремонтный завод имел обменный фонд тракторных моторов в количестве 50 штук, поступивших 10 сентября 1938 года с Харьковского тракторного завода. Не установлены следствием факты наличия на заводе сверхнормативных запасных частей и материалов, то есть неликвидов. Последней проверкой установлено, что при работе на заводе Однокозова имелось неликвидов на сумму 13 тысяч рублей. К оборотным средствам завода около 4 миллионов рублей это не превышает установленных нормативов».

11. КОРРУПЦИЮ ИСКЛЮЧИЛИ

Кордубайлов:
- Как обстоят дела на заводе с мошенничеством и коррупцией? А конкретно, хотелось услышать информацию о работе мебельного цеха. Надо полагать, для мотороремонтного завода это явно непрофильное производство.
- Так оно и есть! – согласился с мнением начальника Лунин. – Однокозов в своих показаниях не отрицает о работе подсобного мебельного цеха, открытого с согласия вышестоящих инстанций. В ноябре 1936 года Однокозов принял заказ от начальника КрайЗУ на изготовление мебели для работников управления. Даже деньги управление перевело в сумме 50 тысяч рублей. Затем КрайЗУ от заказа отказалось, пыталось деньги с завода вернуть. Но Однокозов и Фантен этого сделать не смогли из-за финансовых проблем, они обратили деньги в доход государства.
- Когда они это сделали? – спросил Кордубайлов.
- По бухалтерскому отчету провели эту сумму в июне 1937 года.
- Понятно! Чувствовали, что за ними скоро придут сотрудники НКВД, следы заметали, - сделал вывод заместитель крайпрокурора.
- В общем-то, Однокозов продавал мебель рабочим завода, представителям Наркомзема СССР и КрайЗУ по себестоимости, без реализационных накруток. И себе мебель приобрел за наличный расчет, через кассу завода. Но этот незначительный отрицательный факт не может являться основанием для привлечения к уголовной ответственности ни его, ни главного бухгалтера Фантена.
В заключении Лунин привел факты, которые характеризовали А. Г. Однокозова, как хорошего организатора и делового руководителя крупного советского предприятия:
- Старший инженер КрайЗУ Кондратенко предоставил нам справку. Пятигорский мотороремонтный завод в 1935-1937 годах работал удовлетворительно. Моторы на заводе ремонтировались много качественнее, чем в МТМ и МТС. А вот, пока Однокозов находился под следствием, качество ремонта моторов на заводе резко ухудшилось.
21 июня 1939 года Лунин и Кордубайлов подписали постановление: «…Дело по обвинению Однокозова А. Г., Шаповалова Я. Д. и Фантена Р. Ж. в уголовном порядке производством прекратить».

12. ДИРЕКТОР СОЮЗСОВХОЗТРАНСА

С июля по сентябрь 1939 года Алексей Григорьевич Однокозов оставался не у дел, подходящей работы для него не находилось. И вот, в октябре 1939 года его назначили управляющим Орджоникидзевским Краевым отделением «Союзсовхозтранса», дислоцировавшемся в городе Пятигорске.
А. Г. Однокозов, соскучившийся по работе за два года изоляции, со всей ответственностью взялся за новое для себя дело. Он организовывал в масштабах Орджоникидзевского края перевозку различных грузов в совхозы: сельскохозяйственных машин, запасных частей, лесоматериалов, удобрений, а государству – доставку из совхозов на заготовительные пункты сельскохозяйственной продукции: зерна, маслосемян, скота, свиней, лошадей и овец.
В 1940 году за успешное выполнение производственной программы Орджоникидзевскому краевому отделению «Союзсовхозтранса» присуждено переходящее Красное Знамя президиума ЦК Союза рабочих автотранспорта Юга и «Союзсовхозтранса». По отделению план перевозок выполнен на 106 %, экономия горючего составила 1,4 %, себестоимость грузоперевозок снижена на 6,2 %.
Т. Главацкая писала: «…Дочь Александрова Андрея Никаноровича – Римма рассказывала, что до войны Однокозовы Алексей Григорьевич и Таисия Ивановна поддерживали с ними теплые родственные отношения, часто приезжали в гости. Алексея Григорьевича уважали, называли не иначе, как «наш Леня». Никто не ожидал, что на войне погибнут оба – Однокозов Алексей Григорьевич и Александров Андрей Никанорович».

Владимир Пузиков, Василий Соколов, Александр Гордиенко.
Г. Благодарный
24 января 2015 г.